На всякий случай выключать ночник на тумбочке не стала. Так спокойнее. Закрыла глаза и погрузилась в спасительный сон.

Будильник выдернул из цепких объятий Морфея. На работу. Не открывая глаз, Омела болезненно застонала. Откинула одеяло и сквозь щелки глаз себя осмотрела. Из-за вчерашнего испуга уснула совершенно обнаженная. Надо же. Поежилась, вспомнив вечер от начала до конца…

И вдруг заметила на бедре чуть затянувшийся тонкий кровянистый след когтей. Омела мгновенно проснулась. Вчера его не было, и она в этом готова была поклясться. Дотронулась пальцами и дернулась. Боль растеклась по ноге. Следы оказались достаточно глубокими. Может, она во сне сама себя оцарапала? Омела внимательно посмотрела на маникюр. Не в лучшем виде, конечно. Но он на такое явно был не способен. Словно когти дикого зверя…

На кухне включила чайник и достала из аптечки перекись, чтобы обработать рану. Капли зашипели, постепенно окрашиваясь розовым. Омела стерла пальцем стекающую струйку и с криком одернула руку. Палец горел так, словно она его подставила к горящему огню!

Да что, в конце концов, за чертовщина такая с ней происходит! Омела в отчаянии всплеснула руками и нервно заходила по комнате. А чего, собственно говоря, она ожидала от такого ведьмака, как Харон? Да-да, он похож именно на черного мага или что-то в этом роде, в чем она совершенно не разбиралась. И ей предстояло с ним договориться. О чем?

Он что-то говорил про то, что ей не стоило ходить к доктору. И еще что-то про ее девственность. Значит, невинность ее ему приглянулась? Может, он над ней начнет проводить обряды, типа убийства курицы. Она когда-то читала, как умирают птицы на птицефабриках. Их обездвиживают током, а потом надрезают горло… И оттуда стекает кровь… Ох! Состояние Омелы, оживившей в памяти давно забытые образы, было близко к обмороку.

Омела замотала головой. Как страшно было это видеть! Даже не только с самой собой, но и с кем бы то ни было. Она не любила фильмы ужасов, но иногда, совершенно случайно увидев ужасающие сцены, долго их боялась. Месяц спустя, девушке снились вампиры, маньяки, огромные змеи и катастрофы вселенского масштаба. Ночник не гасила, часто просыпаясь в холодном поту.

А теперь в ее жизнь вторгался некий Харон, который как минимум должен будет долго измываться над ее невинностью. Омела вспомнила, откуда слышала его имя, открыла ноутбук, чтобы еще раз убедиться. В Википедии значилось:

«Харо́н (др. греч.) в греческой мифологии – перевозчик душ умерших через реку Стикс (по другой версии – через Ахерон) в подземное царство мертвых. Сын Эреба и Нюкты.

Изображался мрачным старцем в рубище. Харон перевозит умерших по водам подземных рек, получая за это плату (навлон) в один обол (по погребальному обряду находящийся у покойников под языком). Он перевозит только тех умерших, чьи кости обрели покой в могиле. Только золотая ветвь, сорванная в роще Персефоны, открывает живому человеку путь в царство смерти. Ни при каких условиях обратно не перевозит».

Снова какой-то бред. Скорее всего, его имя – простое совпадение. Ну, в самом деле, не повезет же он ее через какую-то там реку! Да и жива она еще… Или в настоящем у перевозчиков и другие появились обязанности. Так сказать, пришлось совмещать на полставки. Рассмеялась бы, если бы все это не было таким грустным. Омела искренне надеялась, что странные обстоятельства, буйным ураганом ворвавшиеся в ее жизнь вместе со встречей с таинственным незнакомцем, помогут ее брату. Ей больше ничего и не надо было! Лишь бы он выздоровел, и они смогли жить, как прежде. Ведь со всем, кроме смерти, по ее мнению, вполне можно было справиться.

Завтракать не стала. Есть ничего не хотелось. С трудом выпила чашку крепкого чая без сахара и поспешила на работу.

После выхода из детдома Омела закончила короткие бухгалтерские курсы при бирже труда и почти сразу удачно устроилась в небольшую фирму расчетчицей по зарплате. Честно, она не понимала, зачем небольшой фирме такой раздутый бухгалтерский штат, но помалкивала, потому как деньги платили вовремя и без обмана. Правда, через полгода уволилась кассир, и выдачу зарплаты повесили на Омелу. Но она была этому даже рада. Такое везение и возможность научиться большему!

Вечерами, пока брат был здоров, Омела учила немецкий язык, дополнительно к английскому, который проходила в школе и потом в детдоме. А вскоре ей подвернулись переводы, и она с большим удовольствием этим занялась, сначала бесплатно, а потом и за деньги. Это особенно ценно стало, когда заболел Никита. Пригодилось все: каждый рубль и каждый навык. И все равно не хватило…

Омела изо всех сил старалась не думать о том, что должно было случиться через три дня. Она прекрасно знала свой ответ. У нее не было другого выхода. Оставалось лишь надеяться на то, что Харон не передумает. Ведь говорил же, что может и других девушек найти. Наверняка она такая не одна. А если она со своими раздумьями и вправду упустит свой единственный шанс?

Три рабочих дня один за другим пролетели незаметно. Омела каждую минуту ждала появления Харона: оглядывалась на улице, осторожно озираясь по сторонам, присматривалась к сонным лицам метро. Она искала его в социальных сетях, попутно просматривая криминальные сводки. А что еще оставалось делать? Омелу бросало из крайности в крайность: то она признавала Харона сумасшедшим, то объявляла спасителем, то опасалась, что он черный маг и может накликать на них с братом еще большие беды.

В конце третьего дня раздался звонок из клиники от доктора Каше, который сообщал о том, что состояние Никиты резко ухудшилось, и он впал в кому. У Омелы подкосились колени. Она вдруг осознала, что тот самый страшный миг может наступить скорее, чем она предполагала. И все из-за ее промедления!

Отпросившись с работы, со слезами на глазах Омела прилетела в клинику и наткнулась на запертую дверь в палату брата.

– Мне жаль, но к нему больше нельзя, – доктор тихо тронул Омелу за плечо. – Вы можете наблюдать за его состоянием через это окно.

Омела прижала ладонь ко рту и, не в силах что-либо сказать, согласно мотнула головой. Доктор еще что-то говорил ей в утешенье, но она ничего уже не слышала. А через пару минут и вовсе, круто развернувшись, почти бегом бросилась к выходу.

Омела сама не знала, куда она бежит. Зачем и почему. Словно сумасшедшая, обезумевшая от горя…

Она должна была найти Харона! Как можно скорее сообщить ему, что на все согласна! Готова попытать счастье, каким бы призрачным и туманным оно ни казалось! Изо всех сил мысленно кричала, что на все согласна! Абсолютно! Лишь бы ее брат остался живым! Вглядывалась в дождливую черноту, подсознательно решив, что именно из нее и должен появиться проводник. Куда бы он ни собирался ее вести, она была готова. Лишь бы не опоздать…

Но Харон не появлялся. Его не было ни у церкви, которую, на этот раз Омела уверенно решила обойти стороной. Не встретился он ни в метро, ни у того самого кафе, где девушка пару часов простояла, глядя на светящуюся большую витрину со всевозможными тортиками и пирожными. Вспомнившийся вкус малинового чизкейка с глясе, совсем недавно доставивший небывалое удовольствие, теперь показался горьким. Теперь горьким было все. Серым и бессмысленным…

Харона не было нигде.

Это был крах! Как теперь быть? Где искать этого Харона? И искать ли вообще…

Девушка, спотыкаясь, обреченно поплелась домой. Ну, может, там…

Что говорил доктор? Она такая рассеянная не спросила даже ничего. Не смогла. Рыдания душили, рвались наружу, как темная грозовая туча, накрывало с головой плохое предчувствие. Как Никита? Ему ведь могло что-то понадобиться? Лекарства? Достала телефон и несколько минут повертела его в руках.

Набрала номер доктора, но в ответ услышала, что абонент не доступен. Через несколько секунд доктор перезвонил:

– Омела? – голос был взволнован. – Вы звонили?

– Да… – она никак не могла сформулировать мысли, а потому молчала. – Я звонила… Доктор, скажите мне… ему станет лучше? – не хотелось о плохом.

– Мы боремся, но стабильности пока нет…

Сердце Омелы перестало биться.

– Доктор, пожалуйста, я вас умоляю! Мне нужно несколько дней… Постарайтесь… чтобы он жил…

– Мы делаем все возможное, поверьте, – в голосе доктора проскользнула жалость.

– Спасибо…

Омела повесила трубку и укусила себя за палец. До боли. Чтобы хоть как-то сравнять физическое с моральным. Чтобы не плакать…

Несколько минут не могла попасть ключом в дверь квартиры – так сильно замерзли руки. Не от холода, но от жуткого волнения, панического страха и отчаяния. Надежда таяла на глазах и, казалось, нет уже никакой возможности что-то исправить. И почему только она не согласилась сразу! Три дня назад! Пока Никите не стало плохо…

Она вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Устало щелкнула выключателем в прихожей. Посмотрела в зеркало и обомлела…

Она больше не видела своего отражения! Зеркало было мутным, словно затуманено или запотело. Омела провела по нему рукой, но ничего не изменилось.

Девушка проморгалась и отступила на шаг назад. Что случилось с зеркалом? Медленно дошла до ванной, включила свет и проверила. И там зеркало было мутным.

Дрожащими руками достала из сумочки пудреницу. Еле справилась, пытаясь открыть. Но и там маленькое зеркальце казалось запыленным. На всякий случай протерла спонжем – ничего не изменилось.

– Харон? – окликнула она. – Ты здесь?

Никто не ответил. Казалось, в квартире никого не было. Да и как бы он проник внутрь? Не могло же такого быть, чтобы у него имелся ключ? Или он открыл дверь с помощью отмычки. О чем она думала!.. Что с зеркалами?.. Это магия… Или можно как-то научно объяснить…

– Харон, помоги мне… – прошептала она, и слезы снова быстрыми струйками потекли по щекам. – Я все сделаю…