НЕРО
Сантос сказал мне верить.
Когда на душе так паскудно, что волком воешь и крушишь мебель и стены в труху. Обдираешь кожу в кровь. В мясо. Ломаешь кости. Не видишь даже, куда попадают удары.
Одна марево боли…
Верить.
Когда стоишь в спарринге, а глаза от ярости заливает кровавый пот. Шинкуешь противника на куски, как долбаное сашими.
Верить.
Когда в глухом лесу несешься между деревьями и бьешься о сучья, чтобы чуточку притупить боль.
Верить.
Боль, она честная.
Честнее притворства, честнее даже любви.
Боль – это сама жизнь.
Когда больно, ты живой.
Ты чувствуешь. Ты орешь во всю глотку. Ты свободен и счастлив.
Эльфы больше всего ценят это. Счастье каждого крохотного момента.
Хорошо тебе в нем или не очень.
В каждой крохотной капельке бытия.
Сантос научил меня обращать боль в благодарность.
Брать лучшее из вины, из сожалений, из тошнотворной мути обломанных надежд.
Брать свет и отстраивать свои замки снова.
Не давать гаснуть той безумной, отчаянно живучей вере, что живет внутри.
Защищать ее всеми силами души.
Всеми. До остатка.
Быть собой там, где все иные.
Я не эльф.
Сантос дал понять, что когда-то у меня будет счастье.
Такое, которое не уменьшишь и не обесценишь.
И оно не долбаный призрак.
Оно не рассеется, как весенний снег под дождем.
Эльфы даже весну не знают, ну а я не эльф.
Я помню все вкусы и запахи. Помню тающие сугробы и обманчивый призрак лета.
Вот-вот ухватишь тепло, но еще слишком холодно.
И над головой высоченное небо.
Легкие колет от морозного, кристально чистого воздуха.
Надежда очень похожа на весну.
Я не эльф. Когда-то я был человеком.
А потом Сантос перенес меня в другой мир и поставил управлять своим культом.
Всему научил.
Я стал его главным жрецом и его любимейшим сыном.
Уникальным, таких больше нет.
Эльфийская долбаная знать про меня в курсе. И то не все поголовно.
Правители знают, а простые эльфы даже не догадываются, что я особенное, другое существо.
Моей расе у людей нет имени.
А у меня есть поле. Оно как продолжение моей души.
Его можно убрать в ноль, а можно заполонить им любой танцевальный зал. Да хоть площадь.
Я чувствую все, чего поле касается, как будто трогаю даже не руками. Самой душой трогаю.
Полем можно убить. Я убивал.
А можно залюбить так, что любая девка множественно обкончается и не поймет, где она и с кем, в каких мирах…
И даже не поймет, кто ее трогал. Поле невидимо для эльфов.
Это власть. Безграничная, сладкая и вкусная власть.
Я постоянно вижу женщин.
Еще до того, как я стал главным у Сантоса, еще когда я был просто человеческим подростком, женщины ко мне липли.
Всякие, любого возраста, красивые и не очень. Влиятельные и властные. Неопытные и зеленые.
Я цеплял всех. Как наркотик.
Я был богат, хорош собой, имел склонности к порокам и вовсю пользовался своей популярностью.
Женщины мне врали.
Постоянно врали, чтобы притереться ко мне поближе и урвать от меня кусок пожирнее.
От души урвать или от тела урвать.
Чтобы я заласкал их до полнейшего безумия, когда теряешь себя.
Женщины такое любят.
А другие пытались выслужиться. Задобрить меня.
Завоевать. Купить меня своими тайнами и хитростями.
Я ел их всех и выбрасывал, как пустые конфетные фантики.
Я научился играть. Имел их всех и никого не любил.
Постигал тайны тела, сделал секс ясным, как рассвет.
Как кровь в моих венах.
Я сам стал сексом, вынеся столько, что другим и не снилось.
Однажды это кончилось.
Мне встретились женщины классом выше.
Такие, как весеннее обманчивое небо.
Одна. Затем вторая.
Душу мне перетряхнули. Разбили.
Заставили самому выметать осколки.
Я собрался заново. Стал еще крепче. Еще злее. Еще сильнее. Еще выносливее.
Сантос мне верить сказал. И я как одержимый верю.
Армела.
Она идиотка какая-то.
Какого хрена она приперлась в храм?
И какого хрена меня потянуло к воротам как раз тогда, когда она туда явилась?
Ощущение, что меня сам Сантос туда вытащил и шваркнул мордой об землю.
Вот тебе девка. Играйся.
Сантос, я уже не мальчик, чтобы вестись на какую-то странную девку.
Слушай, ты, как всегда, смеешься?! На девку-лодочницу?!
Лодочники абсолютно бесполезная херня, поскольку страна не имеет торговых связей с другой ближайшей страной.
Такая политика, тут свои нюансы.
Между странами магическая война.
Так что эти лодочники мало того, что никакие маги, так они просто обычные бездельники.
Они сидят на пляже или где они там сидят и проектируют прогулочные катерки, чтобы какие-то другие бездельники, которым не хочется плавать рыбкой, сели в лодку и чуток покатались у берега.
Эльфы вообще не слишком утруждаются работой, особенно простые.
Чем статус эльфа выше, тем обязательств у него больше.
Конечно, проблемы все себе вешают сами и добровольно.
Тут вообще свобода воли во главе каждого угла.
Я долго к этому привыкал, но в конце концов привык.
Потому и не нагнул Армелу прямо там, в подворотне.
А хотелось.
Ооочень хотелось.
Просто до безумия хотелось поддать ей по упругой заднице и отжарить так, чтобы она ходить не смогла. Только ползать.
Ничего изощренно-искушенного.
Просто смять ее, подмять под себя и до боли втискиваться в ее рот.
Губами. Языком. Членом.
Болезненно, как одержимый. Как живой.
«Эй, жрец» было мне кипятком по нервам. Под кожу. Иглой в мозг.
Так не смели говорить даже те, кто приходили меня убивать.
Армела такая дерзкая или просто поехавшая?
Ну, растерялась, испугалась меня?
Да ни хрена подобного.
Она меня не любит. Может, даже ненавидит.
Как я от этого отвык. Меня никто уже из женщин не ненавидит лет… не считал, сколько.
А у этой пухлые губы. И она пахнет земляникой.
Орет, беснуется, прямо в лицо мне говорит такое, что хочется зажать ей рот ладонью.
Пусть кусается, как дикое неразумное животное.
Горячее. Непокорное.
Иначе я ее укушу. Так укушу, что на ней места живого не останется от укусов и поцелуев.
Она, как родник. И вода в нем чистейшая ключевая.
Эта ее ненависть – она же тоже боль. Только ее боль.
Ее сумасшедшие искренность и доверие.
Потому ломать ее грубо нельзя.
Нужно тихо и аккуратно окружить ее. Сплести паутину. Чтобы жертва залипла.
Пусть Армела думает, что игру она ведет.
Армела ведь какую-то хрень непонятную ведет.
Думает, что гордая, подарки отвергает.
Хотя какой там подарок.
Меня слова ее не задели даже. Что она понимает?
А задело ее земляничное тело под кружевом.
Она приходит без трусиков. Все эльфийки без них.
Когда этого много, доступность раздражает.
Но как выглядит у нее там, мне дико хочется узнать.
Я нарисовал ей платья.
В древнем прошлом я работал художником.
Могу что угодно нарисовать, а теперь и магически воплотить.
Я рисовал и думал, какой Армела будет в этих нарядах.
Изящной. Холодной. Светской.
Не той, которую хочется повалить на пол. Которой хочется накрыть груди ладонями и свести их вместе, лаская круговыми движениями. Чтобы соски проступили сквозь ткань.
Землянички, мать их, как и она сама земляничная.
Вся неправильная, не такая, какой должна быть девушка ее уровня.
Не почтительная, злая и…
Я могу создавать магические копии кого угодно. Ее я тоже создал. Она стала моделью.
Смеющаяся, довольная. Просто мне позировала.
Я не сдернул ее с пьедестала за руку. Не порвал платья.
Толку трахать куклу, когда вся страсть в живых.
Моя страсть.
Самой этой девке на меня похрен.
Сколько я ее ни трогал, меня в ее фантазиях нет.
Ее фантазии наивные и непорочно смешные.
Там вообще ничего такого нет, что для меня – обыденность.
Чистая, мать ее. Во всем чистая. Родник.
Наиииивнаяяяя.
Но во что-то нелепое со мной играет.
Не понимает, что ли, что одно неосторожное движение, и я ее раздавлю?
Ты обречена, Армела.
Отношений со жрицами у меня нет.
Но ты не жрица. Ты вообще знаешь, кто такие жрицы и что они делают?
У нас с тобой будет только секс.
Зато такой, который накормит всех демонов моей души.
Темный. Честный. Яростный. Горький. Настоящий.
Ты играешь, ну и я сыграю.
Играю я намнооого лучше.
И рабынь с темным голодом в глазах у меня уже было много.
Можешь бежать, можешь не бежать.
Я все равно тебя настигну.
А чувства… Армела-лодочница… Ты не заслуживаешь моих чувств.
Игра на игру.
Давай посмотрим, кто кого?
На меня смотрят. Обо мне явно говорят.
Некоторые жрицы протыкают меня недобрыми взглядами, но молча.
Чувствую себя ужасно.
Наставницы скажут всем об уроках. А мне где наставницу взять?
Неро же не выдал.
Остается идти домой и признать, что я проиграла.
Кругом проиграла. Даже наряды вернуть не смогла. И как от них избавляться, ума не приложу.
Я понуро разворачиваюсь к выходу из зала.
Прямо на меня смотрит девушка, которую я бы отнесла к Троюродным.
Яркая, эффектная, в изумрудном бархатном платье. А еще – ярко-рыжая.
И глаза у нее необычные: миндалевидные, зелено-голубые, с длиннющими ресницами.
Мне бы такие, эх…
– По кому скучаешь, подруга?
Неопределенно пожимаю плечами. Терпеть нападки от Троюродной и ругаться – сил никаких.
А если она и впрямь Троюродная, потом мне весь их клан ссору припомнит. Маловероятно, но кто знает, как раздуют скандал… По слухам, артисты способны на все.
Я не понимаю, что со мной происходит.
Властные прикосновения мерзавца и то, как он со мной играл…
Это было отвратительно. Но не только.
Это было волнующе странно. Будто свободный полет, когда тело совсем легкое и невесомое.
Ответ бьется тонкой жилкой почти на поверхности, но я никак не могу его ухватить.
Мне что ли понравилось быть игрушкой Неро?
Не понравилось. Тут что-то другое.
Глубокое. Темное. Тайное.
Словно что-то роковое.
Я подумаю об этом, когда я останусь одна. Сейчас у меня кружится голова.
– Подруга, не зависай. Я Арлена, твоя наставница. Слышишь? Армела?
Смотрю на нее во все глаза.
Арлена улыбается. Кудрявая, но локоны красивые, не как дурацкие завитки Донато.
– Троюродная? А тебе зачем… я? – не хочу говорить «несуразная».
Откуда мне было знать, что все жрицы сделаны из другого теста?!
– Троюродная, ага. Ну, я любимая жена Неро. Чего круглые глаза делаешь? Да не сплю я с ним. Главный мне просто кучу денег за тебя предложил и обещал бесценный опыт. Говорит, ты уникальная. Ну я и сама вижу. Огранить твой алмаз в бриллиант – и я смогу пойти в режиссеры, – Арлена заразительно хохочет. – Пойдем-ка, дорогая, отсюда. Я бесплатный благотворительный концерт пока не даю. Девчоночки, покааа!
Она просто и бесцеремонно, прямо, как Неро, берет меня под руку и ведет из зала сквозь группу собравшихся вокруг нас жриц.
– Арлена… А мы… куда?
– Куда? Посидим где-нибудь, почирикаем. Хочешь, давай домой ко мне сходим? Даже не представляю, где нам еще поговорить без чужих ушей.
– А… Ну…
– Я Неро поколочу, совсем он тебя загипнотизировал! Не девка, а какой-то болванчик. Что «а»? Не думай, я от тебя не отстану. От таких денег не отказываются. Чего ты, как дикая? Ну да, если Троюродная приглашает – значит, понимает, что делает. Ты из-за этого переживаешь что ли? Давай мне руку, телепортируемся.
Я послушно киваю.
Происходит какое-то чудо.
И оно – моя настоящая новая жизнь?
***
– Хочешь экскурсию? – Арлена искушающе улыбается. – Я тебе многое покажу у нас. Но при одном условии. Ты мне честно, не увиливая, рассказываешь, зачем ты пришла в жрицы.
Я наивно думала, что сразу увижу у Троюродных что-то этакое. Особенное. Недоступное простым эльфам.
Но Арлена приводит меня в маленький дворик, похожий на наш. Тут тоже кадки с растениями – разве что поискуснее – фонарики, столик и кресла вокруг него.
Этакое место для очень тайных узких посиделок.
Верчу головой – выхода из этого дворика нет. Сюда и отсюда можно только телепортироваться.
– Не бойся, выпустить я тебя точно выпущу. Но, подруга, у тебя свои интересы, а у меня свои. И возможностей у меня больше. Так что заканчивай тупить и рассказывай, что ты делаешь в храме. Решила денег заработать?
– Эээ… Какие деньги? – ничего не могу с собой поделать. Выгляжу, как простая дурочка.
Хотя… ну наивно сравнивать мой опыт и любой из знатных девиц.
– Понятно. Причина не деньги. А то за каждый вечер с гостями, Ари, нам платят. Ставка фиксированная и зависит от уровня жрицы, младшая она или старшая, наставница или нет, ну и прочие нюансы. Личные выходы к гостям – чисто чаевые. Как и чаевые на общих праздниках. Ты что, думала, девушки веселятся только из любви к искусству, как Неро новичкам втирает? Ничего подобного.
– А он хоть вовремя… выплачивает? – невольно спрашиваю. От главного можно ждать любую подставу.
– Выплачивает вообще не он, у храма своя отлично отлаженная бухгалтерия. И прекрасно известно, кто на каких праздниках был и так далее. Участвуешь в праздниках – гарантированно получаешь деньги. А наставница получает и сверх – за всех воспитанниц, кого уговорила прийти. Ты хочешь тут с Двоюродными познакомиться? Попасть в элитные любовницы и искупаться в подарках? А как же потом разбитое сердечко и страдания? Не страшно?
– Нет, я не хочу Двоюродных… Никаких сердечек, ты чего.
– Не может у тебя не быть никакого мотива, дорогая. Просто ты пока не признаешься. А я как наставница всяко обязана рассказать тебе то, что говорю. Не думай, что вызываешь меня на откровенность.
– Я не хочу тебя обманывать, Троюродная…
– Ты мне оказываешь пассивное сопротивление. Как и Неро сопротивлялась. Я заметила, что ты была вся сжатая от танца, не расслабилась. Ну, Неро кого хочешь растанцует, у него навыки есть… Ммм… Может, ты хочешь Дар от Сантоса получить и потом радовать этим Даром всех своих парней?
– А как его получают?
– Серьезно? Дар? Сантос одаривает сам. Никто не знает, за что и почему. Знаешь, чем отличаются младшие жрицы от старших? Только Даром. Если завтра Сантос тебя одарит – ты уже старшая. Другие ставки, другое отношение, другое все. А если ты младшая, то можешь хоть сто лет работать, стать наставницей, собрать огромный опыт… И все равно не одаренная. Как вот я. Без Дара. Поэтому ищу другие способы к успеху.
Столько нового…
– Об этом нельзя рассказывать дома?
– Почему нельзя, можно. Просто не стоит. Как минимум сестрички твои тоже придут в храм пробоваться. А храм, знаешь ли, не растягивается бесконечно. Гости платят за определенное количество жриц в зале и определенного уровня. Младшие или старшие – ну, тут ясно, кому повезло, а кому нет. Но многие ходят к младшим, так как мы свежее, нас самих больше, а опыта у младшей может быть в разы больше, чем у старшей, которая от всех гостей нос воротит. Конкуренция, Ари, конкуренция. Чем больше про храм всяких слухов, чем реально знаний, тем проще нам работать.
– А испытательный срок… Он есть?
– Что? Срок? – теперь явно удивлена Арлена.
– Главный жрец мне сказал… про срок какой-то. Что я обязана посещать и групповые занятия, и храмовые мероприятия. Иначе он меня выгонит…
– О, – Арлена хитро прищуривается, – нащупала. Сейчас ты мне, дорогая, все объяснишь. Какие у вас отношения с главным жрецом Неро?
На чьей стороне эта женщина? На моей или… на его? Отзывается о Неро она довольно тепло, но артисты это те, кто притворяются профессионально.
– Никакие. У него же нет отношений со жрицами. Он провел мне собеседование, принял и вот сегодня станцевал.
О проекте
О подписке