В течение десяти дней я наблюдал за всем происходящим в замке, но выяснить что-нибудь важное мне так и не удалось. Каждое утро начиналось с того, что, пробравшись через лабиринты грязи и испражнений к бочке с отвратительной похлебкой, я завтракал. На обед и ужин была та же самая баланда, так что я, и без того худощавый, начал терять в весе. Дни проходили в бесцельном блуждании по замку и в бессмысленных разговорах с другими наемниками. Каждый держался особняком, только при игре в карты они собирались группками по пять-шесть человек. Никто ничего не знал о происходящем, все они попали сюда случайно: забрели в поисках ночлега и пищи и остались из-за хороших денег, предложенных Хозяином за службу. Только непонятно, что это была за служба. Никто ничего не делал, но все получали неплохие деньги, и это всех устраивало. Всех, но не меня. Я предпринял несколько попыток подружиться с кем-нибудь, но каждый раз меня ждало разочарование. Стоило мне завести разговор и начать пытаться вызвать собеседника на откровения о прошлой его жизни, как он резко разворачивался и уходил. О болотных монстрах мне также ничего не удалось узнать, так как наш отряд, состоявший примерно из двухсот воинов, ни разу не выходил за пределы замка. Твари, по словам Ирвинга, наводили ужас на прилегающие к замку земли, а Хозяин не предпринял ни одной вылазки! И что самое интересное, то никого не интересовало, что же происходит, и как долго это будет длиться!

Ирвинга я видел только один раз, в день нашего знакомства. С тех пор он не появлялся. С каждым солдатом этой загадочной армии он поступил точно так же, как и со мной, а началось это безумие где-то с полгода назад. Варили еду и выдавали деньги несколько особо приближенных к Курту Ирвингу воинов. Раз в неделю в замок приходили проститутки и торгаши, и "бравые рубаки" спускали все свои деньги. Я, кстати, был свидетелем одной из безумных оргий, устраиваемых еженедельно. Ни в одной "порнухе" не видел я до этого столько грязи. Словно собаки, не прячась, не утруждая себя поисками укромных мест, эти горе-солдаты трахались со шлюхами прямо во дворе. Я сидел возле стены, закрыв глаза и, зажав руками уши, и думал, что эта "групповуха" не закончится никогда. Еще среди этих воинов, собравшихся здесь со всех помоек этого Мира, ходил слух, что с Куртом в замке живет его жена, молодая и очень красивая. И все. Все, что я смог узнать за десять дней, можно было рассказать меньше, чем за минуту.

И вот, решив, что толку здесь не будет, я через солдата, выдававшего деньги, передал Ирвингу, что хочу получить расчет. Ни ответа, ни привета. Я еще раз передал свою просьбу Хозяину. Та же самая история. Третий раз – и опять ничего. Короче, я смылся из замка через две недели после своего там появления, переодевшись в одежду убитой мной проститутки. В самом начале веселья она подошла ко мне и, задрав подол платья, продемонстрировала свои прелести. План возник у меня сразу. Я кивнул ей и поманил за собой. В темном углу я тихо отрезал ей голову, а после дождался, когда упал подвесной мост, чтобы выпустить усталых, но довольных шлюх, и выскользнул за пределы замка, затесавшись в толпу проституток. Интересно, как повела бы себя Семилианна, узнай она, что я так хладнокровно пожертвовал жизнью ее коллеги для своего спасения? Для нее я был Мэтлоком, вельможей, которого несправедливо унизил король, лишив титула и земель, а не Мэтлоком, забравшим жизни у десятка ни в чем не повинных людей, чтобы спасти свою шкуру. Что предприняла бы девушка, если бы узнала, что по пути в Акресс, резиденцию короля, я зарубил деревенского парня, чтобы переодеться из бабы в мужчину, избил женщину, забрав у нее последний кусок хлеба, чтобы хоть немного поесть, заколол двух торговцев скакунами, чтобы быстрее добраться до столицы. Еще четыре человека умерли, так как мне нужны были деньги. А одного я убил только за то, что он был чуть-чуть похож на одного из наемников Ирвинга, и я испугался, что меня преследуют. Стала бы Семилианна спасать меня, знай она все это? Думаю, что нет. Но она не знала об этих моих "подвигах", не знали об этом и другие люди. Для большинства в Бермандии я был опальным герцогом, вызывающим жалость и сочувствие. Конечно, положительную роль сыграло и то, что в свое время я был хорошим правителем, а король в последние месяцы практически задушил народ налогами. Поэтому на весах, на которых с одной стороны был я, а с другой – король и Ирвинг, перевешивала все же моя чаша.

Добравшись до Акресса, я сразу бросился во дворец к королю. Скворт узнал меня, внимательно выслушал, улыбнулся и, пообещав все уладить, отправил отдыхать. Но он не спросил, где я пропадал целый год, ни разу не сказал "дружище", "герой" и "славный мой Мэтлок", что показалось мне странным, ведь в прошлом в разговорах со мной он вставлял эти словечки чуть ли ни в каждое предложение. Заподозрив неладное, я решил быть настороже. Помывшись, плотно набив желудок и надев дорогой костюм, я лег на огромную мягкую кровать в отведенных мне покоях и, преодолевая острое желание закрыть глаза, начал ждать. Время шло, ничего не происходило. Я, измученный и усталый, задремал. Робкий стук в дверь заставил меня вскочить с постели и схватить меч. Но это был друг, лейтенант Морроу. Он был моей правой рукой в той операции по уничтожению злобных тварей. Морроу заглянул под кровать, проткнул мечом шторы, проверил темные ниши, после чего мы пожали друг другу руки. Затем шепотом он поведал мне о том, что в данную минуту король и Курт Ирвинг совещаются, как лучше поступить со мной – бросить в темницу или убить. Морроу по счастливой для меня случайности в тот день был в отряде, охраняющем короля. Находясь в тронном зале, он слышал мой рассказ королю, его обещание помочь и обсуждение дальнейшей моей судьбы и, как только произошла смена караула, пришел предупредить меня. Я поблагодарил старого боевого товарища и собрался "рвать когти". Морроу, конечно, просил взять его с собой, но, трезво рассудив, что все-таки лучше иметь шпиона во дворце и что убегать одному мне будет легче, я отказал ему, все объяснив. Набив кошелек дублонами, лежавшими в потайном ящике ночного столика, захватив свой меч, прокравшись под покровом темноты в конюшню и оседлав коня, я вихрем вылетел из Акресса и помчался на север. Направление я выбрал не случайно. Чем дальше от столицы и замка Курта Ирвинга, расположенного на юге страны, тем больше шансов уйти от погони и не попасть в засаду, решил я. Мимо мелькали поля, деревни, а я все вонзал и вонзал шпоры в бока своего коня.

Лишь на вторые сутки бешеной скачки, я решился на ужин и ночлег в маленьком придорожном трактире. Людей было немного: три ремесленника, два торговца и несколько крестьян из ближних деревень. Я сидел за столиком в ожидании еды, опустив голову на грудь. Меня клонило в сон, мысли путались, и оттого я не сразу уловил движение в помещении. Я открыл глаза. Торговцы приближались ко мне, обнажив клинки, а ремесленники встали из-за стола и злобно ухмылялись. Не медля ни секунды, я вскочил на стол, выхватив при этом из ножен меч. Ремесленники кинулись ко мне, размахивая длинными кинжалами. Первый торговец упал с диким криком – он тоже попытался влезть на стол, но я успел отрубить ему обе руки. Но второй был уже рядом со мной и атаковал серией коротких выпадов, а сзади него выжидали подходящего для удара момента ремесленники. Один из них, слишком горячий, рванулся вперед, занеся кинжал, но я, отразив очередной удар торговца, продолжил движение своего меча, и тот, встретив на пути шею незадачливого убийцы, не задержался на ней, описав тем самым большую дугу. Затем, словно молния, я упал под ноги торговцу, и тот рухнул на пол. Пока он взбирался на стол, я оставил ремесленников без рук и они катались по деревянному настилу, заливая его кровью. Через несколько минут борьбы мне удалось отсечь торговцу часть тела от левого плеча до правой подмышки. Добив раненых, я оглядел помещение. Никого больше не было внутри трактира, кроме истерически рыдающей служанки и спокойно попивающих пиво крестьян. Тогда я осмотрел свое изможденное тело. О бое свидетельствовал неглубокий порез на левой щеке, тяжелое дыхание и мокрая от пота одежда.

Я поужинал и закурил. Я не мог понять, куда делись из замка мои слуги, как так быстро, по словам Ирвинга, оправились монстры из болот. Но еще больше меня выбивало из колеи то, что король благоволил Ирвингу, а я был в опале. Такая перемена, произошедшая с королем всего за какой-то год моего отсутствия, если учесть тот факт, что расстались мы со Сквортом как большие друзья, была непонятна мне. Я курил и обдумывал сложившуюся ситуацию, пытаясь проникнуть вглубь всего этого, докопаться до причин происходящего, когда в трактир вошли пятеро гвардейцев. Они пристально разглядывали посетителей, а затем, остановив свои взгляды на мне, направились в мою сторону. Я не стал ждать, когда они подойдут, а резко вскочил и, разбив окно, выпрыгнул во двор. Мой конь, быстрее, быстрее отсюда, как можно быстрее, как можно дальше!

Конь еле держался, но нес меня вперед, повинуясь моей воле, а не своей. Они настигали меня. Я слышал громкое гиканье врагов за своей спиной. Я боялся, что вот-вот они догонят меня. Я свернул в лес, ветки хлестали меня по лицу и телу, одежда рвалась, но я не обращал на боль внимания. Конь упал. Кое как выбравшись из-под него, весь в крови, я побежал, слегка прихрамывая. Я уверен, что любой другой человек не вынес бы такой погони, но я, закаленный в жестоких боях, был вынослив, как мул, хоть и не обладал уже Силой. Я ловко маневрировал между черными стволами деревьев, которые, казалось, были заодно с преследователями. Я забыл о боли, забыл об усталости, мой мозг обращал внимание только на эти стволы, стеной вырастающие передо мной. Можно было подумать, что кто-то раз за разом натягивает сеть между землей и небом, стараясь, чтобы я в нее попался. Шум погони стих, а я все бежал и бежал. Моей задачей, моим желанием было уйти как можно дальше от королевских воинов, и я делал для этого все возможное и невозможное. Сумасшедший бег уже не зависел от моего разума, он был отображением моей сущности. Он поглотил все мысли, всю душу, всю плоть. Ничего больше не было, кроме свиста ветра, ужасных деревьев, бесконечно возникающих передо мной, и бега, которым был я, бега, который был мной.

Вдруг что-то изменилось. Постепенно сознание стало возвращаться ко мне, и я понял, что несусь по равнине, а лес уже давно кончился. Тогда я рухнул в траву. Отдышавшись и выхаркнув кровь изо рта, я встал. Шатаясь, я побрел дальше. Через несколько часов в желтом мареве тумана я смог смутно различить очертания башен Тровера и зашагал чуть-чуть быстрее. Уже в сумерках я вошел в город, в котором и состоялось мое знакомство с Семилианной.

… Я летел по бесконечной равнине, а мысли роились у меня в голове. Во мне кипела жажда мести королю и Курту Ирвингу, которые так жестоко обошлись со мной, Мэтлоком, герцогом Чистой Земли. Меня обуревало желание узнать, что же все-таки произошло здесь за время моего отсутствия, и я скакал и скакал навстречу кровавой заре.