Глава XII. Смерть пирует

Несколько дней отдохнув в Тровере, мы стали готовиться к походу на юг Бермандии, чтобы окончательно расправиться со Лжесквортом. Семилианна рыдала целыми днями, потому что я не захотел брать ее с собой. Я направлялся туда, где меня ждала Луиза, и хотя Семилианна была мне очень дорога, я решил, что будет лучше, если девушка останется в городе. Что будет с бедняжкой, если она узнает о моей свадьбе с Луизой? Она, наверное, не переживет этого. Ну надо же было ей так влюбиться в меня! Я сильно привык к Семилианне, поэтому предстоящее расставание было тяжелым испытанием и для меня. Конечно, у меня был выбор. Я мог жениться на ней, обманув Луизу, но тогда с собой могла покончить последняя. Отложив решение этой проблемы на потом, я с головой ушел в работу. Я обучал троверцев, как обороняться, если на город нападут в наше отсутствие. Я позаботился о том, чтобы в пути нам хватило еды и вина. Я участвовал почти во всех военных советах, некоторые из которых затягивались до утра.

От Курта Ирвинга я ничего не добился. Рассказывать что-либо он отказался наотрез, и Винс хотел уже пытать его, но я остановил друга. Распахнув сознание, запустив в мозг Курта ментальные щупальца, и сразу поняв, что он не оборотень, а человек, я читал его мысли. "Черта с два вы узнаете что-нибудь от меня. Я буду молчать, как рыба, даже если вы подвергнете меня самым ужасным пыткам. Скворт спасет меня". И так далее в таком же духе. Тогда я дал Винсу знак, и он начал пытки. Дыба, огонь и иглы не смогли вытащить из уст Курта ни одного слова. Он тихо стонал, закусив нижнюю губу и зажмурив зеленые глаза, когда трещали его кости, когда горела его плоть, но так и не раскрыл рта. Мы бросили его в городскую тюрьму, надеясь, что к тому времени, когда мы вернемся из похода, лишенный на период нашего отсутствия даже крошки хлеба, он заговорит. Я думал, что тогда, правда, нам уже, наверное, не потребуются какие-либо сведения, ибо задача наша будет выполнена – я убью Лжескворта, Винсент завладеет Бермандией, но все равно решил пока оставить Ирвинга в живых.

И вот наступил день, когда мы покинули Тровер. Во главе войск ехали Винсент, Гор, Носсир и я. Морроу я оставил в городе, чтобы он всегда был рядом с Толсоном и Семилианной. Конечно, им хватило бы опеки Дика и Генри, но я перестраховался на всякий случай. Толсон, рвавшийся отомстить чудовищам за смерть отца, был польщен, когда я сказал ему, что его присутствие в Тровере важнее, так как он очень умный и мне будет спокойнее, если он будет рядом с Семилианной. А перед этим была ночь, проведенная с девушкой, ночь, полная любви и слез, был прощальный поцелуй у ворот города, обещания и снова слезы. Она все время плачет. Неужели можно так сильно любить?! Я чувствовал, что несладко придется мне, когда настанет пора выбирать между Семилианной и Луизой.

А мимо проносились деревни, разрушенные или спаленные, и крестьяне покидали родные поселения, которые чудовища сравняли с землей, переступали тлеющие головешки и вливались в наши ряды, решительно сжимая в мозолистых руках косы, серпы, молоты и лопаты. По Бермандии медленно, но уверенно распространялся слух о том, что Скворт мертв, а вместо него страной правит король-чудовище, и люди присоединялись и присоединялись к нам. Наша армия росла, как снежный ком, обрастая добровольцами, людьми, которым больше некуда было пойти, и теми, кто рассчитывал поживиться дорогими трофеями. Мы, словно лавина, катились на юг, чтобы смести с лица земли оборотня и его войско, чтобы очистить Подлунный Мир от мерзких созданий. Задуманная нами акция приобрела огромные масштабы, и мне казалось, что уже вся Бермандия, как один человек, поднялась на борьбу с тираном. В каждом городке, в каждом поселке, через который мы проходили, нас радушно встречали, отдавали свои последние запасы, формировали отряды из желающих присоединиться к нам. Но уцелевших населенных пунктов нам попадалось очень и очень мало, ибо Лжескворт, отступая, постарался сделать так, чтобы наше продвижение к Южным болотам не было легким. Он сжигал все, что попадалось на его пути, и часто нам приходилось обходить стороной огромные пепелища, где над выжженной землей еще витал черный густой дым. Он вырезал весь скот и трупами животных завалил ручьи и колодцы, одновременно лишая нас таким образом и мяса, и воды. Повсюду перед нами вырастали наспех сколоченные виселицы, на которых ветер зловеще раскачивал из стороны в сторону серые тела ни в чем не повинных местных жителей. Но это не запугало никого, а, наоборот, только прибавляло людям злости, ненависти, и подтверждало, что здесь прошел не человек, а зверь, и мы шли и шли на юг.

И вот перед нами встали каменные стены принадлежавшего когда-то мне замка, за которыми меня ждала Луиза. Я думал, что придется штурмовать замок, но ошибся. Когда мы послали Лжескворту ультиматум, предполагая, что он решил укрыться за толстыми стенами, то через полчаса был опущен подвесной мост и распахнуты дубовые ворота. Я въезжал в замок, спеша поцеловать Луизу, видя перед собой ее прелестное лицо, чувствуя запах ее шелковистых волос, а во дворе меня встречал улыбающийся тесть.

– Здравствуй, Донат. Где Луиза? – спросил я управляющего, думая только о девушке.

– Она у себя, герцог, ― сказал Донат и снова улыбнулся.

Я спрыгнул с коня и побежал по знакомым лестницам и коридорам в комнату Луизы. Вихрем влетел я в ее покои. Девушка мирно и безмятежно спала. Я сел на край широкой кровати и, наклонившись, нежно поцеловал Луизу в губы, а потом просто смотрел на нее, любуясь. Может разбудить ее? Нет, пусть еще чуть-чуть поспит. Но почему ее не разбудил Донат, зная, что вот-вот я буду в замке? Почему здесь больше никого нет? Где воины-аркольцы, которых я оставил охранять Луизу, ее отца и замок? Я почувствовал небольшую тревогу. А Донат? Что-то показалось мне в его облике странным. Но что? А может, я излишне подозрителен? Может, ничего не произошло и все в порядке, а я паникую? Скорее всего, я переутомился за время нашего долгого перехода. Я увидел на дамском столике, стоявшем в двух шагах от кровати, распечатанную бутылку вина и потянул к ней руку. Рука! У Доната вместо культи была здоровая рука, с непонятно откуда взявшейся вполне здоровой кистью! Я хотел вскочить и бежать во двор, но чьи-то холодные цепкие пальцы схватили меня за горло. Хрипя, я нечеловеческим усилием повернул голову, и мои глаза встретились с налитыми кровью глазами Луизы. Рот ее перекосился в презрительной ухмылке, искаженное лицо выражало ненависть. Съездив ей локтем по зубам, я резко рванулся в сторону, и, освободившись от ужасной хватки, упал на пол. Быстро поднявшись на ноги, я освободил из ножен меч. Сплюнув расквашенными губами мелкое крошево зубов, женщина с низким гортанным сипением разорвала на себе рубашку.

– Луиза! Что происходит?! ― кричал я, глядя на то, как она призывно гладит свои груди, живот, бедра.

– Как я хочу убить тебя и напиться твоей крови! Тогда бы ты узнал, как это приятно, когда твоя кровь покидает вены и артерии! Но у меня нет сил встать с кровати, потому что приближается мое время. Подойди же ближе, Мэтлок, и я подарю тебе покой, которого ты так ждешь! ― ревела она, захлебываясь желтой пеной.

Она грозила, описывала страшное будущее Вселенной, а я стоял чуть поодаль и не знал, что делать, ничего не понимая. Вдруг Луизу передернуло изнутри, и она замолчала. Она загадочно улыбнулась, глаза ее струили неописуемый восторг и фанатичную радость. Я в замешательстве отступил назад, когда ее живот начал раздуваться. Через минуту он был вдвое больше своей хозяйки, которая истерично хохотала, закатив зрачки, запрокинув голову и судорожно вцепившись пальцами в простыню. Внезапно живот треснул, как твердая ореховая скорлупа, и из зияющего пролома показалась пара ужасных щупалец, склизких и багрово-красных. Эти щупальца, окончательно доломав скорлупу, и, опершись на края кровати, вытянули откуда-то из недр тела Луизы сначала желтую чешуйчатую голову, а затем туловище, ноги и хвост, покрытые белой пузырящейся массой. Существо встало на пол и задрало вверх свои конечности. Всезаглушающий рык разнесся по замку. Взглянув на меня белками огромных глаз, монстр шагнул сквозь стену. В этот момент в комнату вбежал Донат. Я стоял, парализованный страхом, а он вопросительно взглянул на дочь, и та утвердительно кивнула ему головой. Тогда Донат громко засмеялся и в мгновение ока превратился в живого мертвеца: половина лица была обпалена до такой степени, что кое-где виднелись кости черепа, щека другой половины свисала вниз, обнажая два ряда звериных клыков. Глаза его светились непоколебимой решительностью. Слегка присев и подняв вверх сморщенные когтистые пальцы, он продолжал хохотать. Его смех гремел на весь замок. Я бросился на него, но обо что-то споткнулся и грохнулся, растянувшись во весь свой рост. Звук клинка, вынимаемого из ножен, заставил меня моментально вскочить на ноги, не позабыв при этом про Схайорел. На то место, где только что находилась моя шея, громко опустился меч. Взревев от бешенства, монстр вновь поднял клинок и повернулся ко мне. Глаза мои встретились с испепеляющим взглядом Доната. Я шагнул вперед, оттолкнув при этом попытавшуюся во второй раз сделать мне подножку Луизу, и, отбив летящее на мою голову, словно молния, лезвие, проткнул гнилую плоть чудовища Схайорелом. Монстр взвыл от боли, и, испустив дух, рухнул на пол. Луиза, визжа и извергая из перекошенного рта клочья пены, кинулась ко мне, но я рубанул мечом, и ее голова покатилась в угол, а изуродованное тело упало мне под ноги. Кровь, фонтаном бьющая из шеи, заливала мои черные сапоги. Сбылось еще одно пророчество Толсона!

В комнату влетели Винсент, Гор и еще несколько воинов.

– О, боже! Что здесь произошло, Мэтлок? ― спросил изумленный Винс. ― Мы были во дворе, разговаривали с твоим управляющим. Потом он извинился, сказал, что ему необходимо отлучиться на несколько минут, и ушел. Мы сразу бросились в замок, когда услышали страшное рычание, но заблудились в многочисленных коридорах. Сюда нас привел чей-то жуткий смех.

– Я потом тебе все объясню, – пообещал я другу. – Извините, но сейчас мне надо побыть одному.

Все, тихо шушукаясь, покинули комнату, а я все еще стоял в луже крови, сжимая меч. Если бы я сам толком знал, что здесь произошло, Винс, то рассказал бы тебе. Я тупо смотрел на уже неподвижное тело Луизы, ничего не соображая. Рассудок мой помутился, и я уже не понимал, где нахожусь. Кровь. Везде, повсюду. Я устал от нее, мне надоело каждый день видеть, как она, липкая и густая, течет вокруг меня целыми реками, плещется у моих ног, омывает их волнами. Руки мои по локоть в крови. В чем была вина тех людей, которых я убил по пути из замка в Акресс, когда еще не знал о том, как поступит со мной Скворт? В чем вина тех воинов, которые сложили свои головы в первой битве с войсками оборотня? В чем вина погибших в недавнем сражении меж холмов людей? А тысячи крестьян, висящих на всех дорожных столбах? А солдаты Бермандии, не знавшие о том, что их король – монстр, и защищавшие свою страну от аркольцев-захватчиков? Неужели все эти смерти на мне? Неужели я натворил все это? Да, я часто поступал жестоко и жертвовал жизнями многих людей, но во всем виноваты Корги, давшие какой-то болотной твари дар, позволяющий изменять облик! И они еще поплатятся за все эти смерти, я утоплю их в море крови тех людей, которые пали жертвами в результате их загадочных игр! Конечно, это сулит новые смерти и новую кровь, но отступать уже нельзя.

Медленно переставляя ватные ноги, я вышел из комнаты, и побрел во двор по тем самым коридорам и лестницам, по которым недавно сломя голову мчался, чтобы обнять любимую девушку. Какую роль играла она и ее отец во всей этой истории? Ведь они явно не были оборотнями, иначе после смерти сразу же превратились бы в болотных чудовищ. Луиза предала меня, а я ведь любил ее, хотел жениться на ней, воспитывать вместе с ней детей! Я вышел во двор и окунулся в ночь. Мрак заполнил пространство, и все светлое отступило перед ним в ужасе. Разгоняя тьму факелами, навстречу выехали из темноты мои друзья.

– Мэтлок, воины, остававшиеся все время во дворе, видели, как в опускающихся на землю сумерках из самой высокой башни замка вырвался с жутким воем ужасный демон и умчался на север, – сообщил мне Винсент.

– На север? – предчувствие беды ледяными объятиями сжало мое сердце.

Что надо было на севере этому чудовищу, этому сыну-выродку Луизы? Там, в Тровере, я оставил Семилианну, Толсона, Морроу и Курта Ирвинга! Я не сомневался, что демон отправился туда за жизнями близких мне людей, а также, чтобы освободить Курта.

– Коня! – заорал я. – Полцарства за коня!

Вскочив в седло поспешно подведенного кем-то ко мне гнедого, я яростно пришпорил его и, оказавшись за пределами замка, бешено поскакал на север. Ветер свистел у меня в ушах, тусклые звезды чертили светящиеся дороги на черном небе, уплывала из-под копыт земля. Я несся во весь опор, полностью всаживая в бока скакуна острые шпоры. Когда конь упал, а я, перелетев через его голову, удачно приземлился в глубокий сугроб, уже наступило утро. Мне повезло, что неподалеку грязный и худой мальчик пас неизвестно каким образом уцелевших от болотных тварей коней. Породистые жеребцы жадно щипали жухлую прошлогоднюю траву, сбившись на небольшом, очищенном от снега пятачке. Я обменял свой золотой кинжал на сильного вороного коня, пастух помог мне оседлать его. И снова – свист ветра в ушах и уходящая назад дорога.

Мне казалось, что всю жизнь я вот так скакал и скакал, пытаясь обогнать время. Я загнал вороного и еще двух коней, которых с большим трудом нашел в этих израненных войной краях. Когда же, наконец, я увидел в предрассветной дымке расплывчатые очертания Тровера, то и последний скакун уже валился от усталости.