Читать книгу «Лилит. Злое сердце куклы» онлайн полностью📖 — Артура Гедеона — MyBook.
image

Глава вторая
Война на уничтожение

1

Все изменилось, когда в доме Оскоминых случилось чудо. Забыли выходки и дерзости Женечки, ее агрессивную навязчивость, все, что касалось роли куклы в семье, когда дочка Павла Константиновича требовала, чтобы к ее Лилит относились как к живому человеку.

Было первое воскресенье июля. В спальню хозяев дома поспешно и настойчиво постучали.

– Кто там? – вяло спросил хозяин.

– Это Илона! – стараясь говорить громко и шепотом одновременно, ответили из-за двери. – Вам нужно встать!

– Зачем?

– Так нужно.

– Давай позже, а?

– Вы должны это увидеть! Павел Константинович!

– Да что такое? – Он растер глаза. – У нас что, пожар?

– Считайте, что так! Это касается Женечки!

Оскомин замер, быстро приподнялся на локтях:

– Что с Женей?

– Вставайте! А то потом меня заругаете.

Он поспешно сел.

– Что она еще отчудила со своей сестренкой? – выбросив из-под одеяла длинные загорелые ноги, сонно спросила Зоя.

– Понятия не имею.

– Вы идете? – спросила Илона.

– Иду, иду.

Он встал, накинул и запахнул халат, сунул ноги в тапочки и пошлепал к дверям. Но когда открыл их, то увидел на лице домработницы едва скрываемый восторг.

– Что?

– Идемте, – кивнула та.

Через минуту они стояли на пороге детской. Дверь была открыта. Женечка сидела на кровати, опустив ноги. Она шевелила пальчиками и внимательно наблюдала за ними. Потом подняла глаза на отца и весело сказала:

– Смотри, папочка, у меня получается. Будто, правда? До того, как с нами случилась беда.

– И тебе не больно, милая?

– Нет.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем, – ответила дочь.

– Это же чудо, – прошептал Оскомин.

– И я о том же, – подтвердила Илона. – Еще какое!

– А теперь смотри, папочка…

Женечка стала аккуратно сползать с кровати.

– Нет, не надо! – отец шагнул вперед.

– Все хорошо, – остановила его дочка. – Главное – смотри.

Она коснулась ступнями пола. И отец, и домработница шагнули к ней, чтобы подхватить девочку в случае падения, но Женечка вновь остановила их движением руки, ухватилась за край кровати и, чуть раскачавшись, встала во весь рост.

– Опля! – смеясь, сказала она. – Круто?

– Очень круто, – пробормотал ошарашенный отец.

– Очень, – согласилась Илона.

В дверях, в затянутом на талии халате появилась еще заспанная Зоя. По дороге она растирала лицо руками, а теперь превратилась в соляной столб.

– Матерь Божья, – только и смогла произнести молодая хозяйка поместья. – Как это случилось?

Этот вопрос волновал буквально всех. За спиной Зои уже стояла и тянула шею горничная Аннушка.

– Мне сегодня ночью Лилит сказала: «Завтра ты встанешь на ножки», – объяснила Женечка. – Вот я и встала.

Только теперь все обратили внимание на зеленоглазую куклу, сидевшую на кровати в просторной ночнушке и внимательно смотревшую на них, словно говоря: «А вот сейчас мы и поглядим, кто из вас что обо мне думает. Сейчас-сейчас…»

– Папочка, стой там, где стоишь, – с вызовом бросила Женечка.

Он не посмел ослушаться ее. Она же оторвалась от кровати и смело сделала шажок в сторону отца, который уже протянул к ней руки, затем еще и еще. Она балансировала руками, как канатоходец.

– Осторожно, милая.

– Я помню, как это делается, помню!

Еще через шажок она оказалась в объятиях отца.

– Черт бы меня побрал, – вырвалось у Зои. – Я должна выкурить сигарету. – Она повернулась и едва на налетела на горничную Аннушку. – Брысь!

Отец прижал дочь к себе, и Женечка крепко обхватила его руками. По лицу Павла Оскомина текли слезы. Сейчас ему было все равно, что там лепечет его малышка про куклу: якобы эта Лилит с ней говорила в одном из увиденных снов. Или просто в одной из ярких фантазий.

Главное, Женечка, его сердечко, обрела способность ходить!

У врачей было иное мнение, чем у самой Женечки: куклу со странным именем в расчет брать не стали. Врачи решили, что физиопроцедуры и медикаментозное лечение дали свой положительный эффект. Наконец, пациентка не была полностью парализована, другое дело, что каждое движение приносило ей боль, но и болям тоже подчас приходит срок. Заживают раны, срастаются кости, восстанавливаются нервные окончания. Этот процесс – самый длительный. Просто всему свое время. И для Женечки Оскоминой оно пришло – время ее выздоровления.

Один только психиатр в очередной раз нашел положительное влияние «лучшей подруги» на Женечку. «Она, эта вымышленная Лилит, помогает ей всесторонне реализоваться, – со знанием дела заявил он. – Не мешайте Лилит, и ваша дочка с каждым днем будет превращаться во все более полноценную личность. Столько лет она сковывала себя: «это я не могу», «это мне нельзя», «это не для меня». Теперь же наступила пора компенсации за все эти «не могу» и «нельзя». Ну а если вам, как родителям, придется немного потерпеть «лучшую подругу» вашей дочери, что ж, наберитесь терпения, и вскоре вы увидите, как ваш… милый утенок, – эпитет «гадкий» он решил опустить, – расправит крылья и превратится в белого красавца-лебедя».

Первые три дня обитатели поместья видели, как Женечка аккуратно передвигается с ходунками, выставляя их перед собой на каждом шагу, еще два она активно ходила с локтевыми костыльками, а на седьмой день юная принцесса появилась на аллеях парка без всего. На собственных ножках, с одной только куклой Лилит в руках. Она отыскала место для уединения – за бегемотами и слонами, откуда ее не было видно из окон особняка. Зато у нее самой имелся прекрасный обзор, в том числе как на ладони бил и бурлил многоступенчатый фонтан с бронзовыми дельфинами в центре парка. По распоряжению отца за Женечкой пытались следить: а вдруг оступится? Упадет? Не дай бог расшибется?

Но однажды девочка, еще прихрамывая, выбежала на аллею и что есть силы закричала:

– Хватит! Надоели!

Только после этого ее оставили в покое.

Прежде они обедали втроем; Женечка подъезжала на коляске к столу и начиналась трапеза. Когда в доме появилась кукла Лилит, Женечка усаживала ее рядом с собой на стул. Зоя скептически наблюдала за этим спектаклем, но молчала, даже когда Женечка, никого не замечая, громко разговаривала со своей куклой. «Как тебе эти персики? – спрашивала она у лучшей подруги. – Правда, вкусные?» И сама же отвечала: «Я тоже так думаю – объедение». Или: «Рецепт салата, который дала Зоя, годится только для прислуги. Это не для нас». Павел Константинович хмурился на такие реплики, иногда мягко одергивал дочь: «Последи за языком, милая, не выгоняй нас из-за стола». Зоя терпела, но все чаще выстукивала длинными ноготками быстрые сбивчивые марши и старалась как можно скорее покинуть столовую. Внутри у нее все кипело, муж понимал это. Павел Константинович чувствовал себя меж двух огней, но, как завещал говорливый психолог, терпел: миролюбиво улыбался и жене, и дочери, чем, кстати, вызывал недовольство обеих.

Теперь же, когда Женечка так быстро встала на ноги, активное общение за столом между девочкой и куклой только усилилось. И все больше шишек летело в сторону мачехи, которая просто каменела от нескончаемого монолога, за которым скрывался диалог девочки и ее назойливой «сестренки».

В эти дни Зое пришла небольшая бандероль из магазина электроники. Она сорвала обертку с коробочки – в той находился миниатюрный цифровой диктофон. Хозяйка усадьбы быстро проглядела инструкцию, нажала на кнопку, сказала: «Раз, раз, раз». Отключила, нажала на кнопку вновь – диктофон чисто воспроизвел запись.

– Отлично, – констатировала Зоя.

Дверь в ее покои была закрыта. Муж находился на работе. Женечка сюда носа не казала. Прислуга без стука не вошла бы, но Зоя все-таки закрыла дверь на замок – лишние уши ей были совсем не нужны.

Она села в кресло, закинула ногу на ногу, долго смотрела в пространство, а потом нажала на кнопку «пуск», но заговорила не сразу:

– Здравствуй, Вера. Знаю, с тобой я могу быть откровенна. Когда ты прочтешь эту запись, а потом и другие, – я уверена, будут еще, – перед тобой откроется завидная для любого беллетриста картина. Все началось с появления этой проклятой куклы в нашем доме. Куклы по имени Лилит – рыжеволосой, зеленоглазой дьяволицы, в высшей степени очеловеченной и на первый взгляд абсолютно живой. Ее заказал мой муж ко дню рождения своей дочери Женечки, как ласково ее зовут все в доме. У известного театрального художника и декоратора, а попросту кукольника – Саввы Андроновича Беспалова, большого мастера, как о нем говорят, да и мы с мужем и прислугой вот уже почти месяц убеждаемся сами. Потому что его кукла день за днем сводит с ума дочь Павла и мою падчерицу – Женю Оскомину. А она сама сводит с ума нас с мужем и всех домочадцев. Из замкнутой и обиженной жизнью девочки она стремительно стала превращаться в агрессивное, злое, мстительное существо. Причем энергия в этом существе забила на зависть любому гейзеру. Но это энергия зла. Женя и так была не сахар, но все ее негативные качества стали обостряться. Я знала, что девочка невзлюбила меня с первого дня, но теперь я стала для нее особой целью. Она открыла на меня настоящую охоту. Нападки меня трогают мало, но хуже другое: кукла будто руководит ею. Подсказывает слова и действия, интонацию; даже смотреть Женя стала иначе – как существо из другого мира, откуда, теперь я почти уверена в том, пришла проклятая Лилит. Дело в том, что Женечка, еще две недели назад обезноженная, парализованная, сейчас бегает по аллеям усадьбы со своей куклой в обнимку. Как тебе такое превращение, Вера? Конечно, я рада за нее. Но я совсем не рада тому, что девочка черпает свою энергию из отравленного колодца с мертвой водой. И еще неизвестно, кто кому больше нужен: кукла – девочке или девочка – кукле.

Зоя нажала кнопку паузы, положила диктофон на столик. Встала с кресла, взяла с трюмо пачку сигарет и зажигалку, закурила, подошла к окну и, похолодев, застыла на месте. Прямо под ее окном стояла Женечка в обнимку с куклой и с дерзкой улыбкой смотрела на нее. Зоя сделала быстрый шаг назад, когда Женечка вскинула руку, строго и зло погрозила ей пальцем. Она пришла в себя, только когда оказалась на середине комнаты. Сердце часто колотилось, дышать мешал ком в груди. Она испугалась, что задохнется. Показалось ей или нет? Там, внизу, ей угрожал совсем не двенадцатилетний ребенок, а другое существо – мерзкое и опасное, как обнаглевшая крыса, чья морда показалась из тени в дальнем углу комнаты. И Зоя Оскомина знала имя этого существа.

2

Любой нарыв должен рано или поздно созреть и лопнуть. Так случилось и в доме Оскоминых.

Всегда обидно, когда о тебе в глаза говорят в третьем лице, да еще в уничижительном тоне. Даже если так поступают психически неуравновешенные люди и твои явные недоброжелатели, а одно из этих существ – выдуманный персонаж. Женечка и Лилит то и дело «обсуждали» ее, Зои, гардероб, косметику и макияж, барский образ жизни, «хозяйские замашки» в отношении прислуги, давление на отца.

– Прекрати, милая, – после очередного «диалога» мягко попросил Павел Константинович дочь. – Все это уже совсем не смешно, причем давно.

– А я и не думала смеяться, – пожала плечами Женечка, – говорю то, что думаю. И Лилит говорит то, что думает она. Нет ничего странного в том, папочка, что мы думаем одинаково. Это лишь подтверждает нашу правоту.

– Никакой Лилит не существует, девочка, – устало заметила Зоя. – Она есть только в твоем воображении. – Мачеха кивнула на куклу: – Это кусок металла, пластмассы и силикона. Ты говоришь сама с собой, Женя, а так поступают только психически больные люди, которых держат в лечебницах.

– Зоенька, – пробормотал Павел Константинович, чувствуя нешуточную грозу. – Прошу тебя…

– А что? Я, как и наша принцесса, говорю то, что думаю. – Она сделала большой глоток вина из бокала. – И не просто в лечебницах, Женя, а в смирительных рубашках, чтобы они не причинили вреда себе и другим.

Лицо Женечки вспыхнуло гневом.

– Лилит, что ты думаешь о словах нашей Зои? Правда?! – Девочка рассмеялась, как будто услышала долгожданную новость. – Я тоже так думаю. Слово в слово. – Она, в свою очередь, уничтожающе посмотрела на мачеху. – Лилит передает, что ты дура набитая, Зоя. Как Лилит может не существовать, когда она сидит перед тобой и видит тебя насквозь, как пустую банку из-под огурцов? Это ее слова, между прочим.

В столовой воцарилось тяжелое долгое молчание.

– Извинись перед Зоей и немедленно, – неожиданно строго сказал отец. – Извинись перед моей женой!

– Она тебе не жена, а самозванка. У тебя была жена – моя мать.

На Зою было страшно смотреть.

– И за это извинись тоже, – потребовал отец.

– И не подумаю, – отвернулась девочка, слепо уставившись в пространство.

– Я повторяю: извинись. Ты оскорбила Зою. Ты оскорбила меня.

Повернувшись к отцу, Женечка невинно подняла брови:

– Перед тобой извинюсь: прости, папочка!

Она вновь отвернулась.

– Теперь перед Зоей.

– Можешь повторить хоть сто раз, – не оборачиваясь, сказала девочка. – И не подумаю.

Отец встал.

– Выйди из-за стола, Женя, и ступай в свою комнату. Ты наказана.

– Наказана? Ха!

– Две недели ты не будешь есть с нами за одним столом.

– Я не буду есть с вами?! – Теперь Женечка сама подскочила, как ошпаренная. – Не буду смотреть на вас? Ой, какое горе! Как же я это переживу?! – Она схватилась за худенькую грудь и театрально закатила глаза: – Вы же ранили меня в самое сердце!

– Иди в свою комнату, – на этот раз грозно приказал отец. – Дерзкая и неблагодарная девчонка! Если сегодня выйдешь в коридор, тебя запрут на ключ.

– Посуду переколочу! Стекла выбью!

– Плевать – будешь жить на осколках. – Он указал пальцем на дверь: – Уходи!

Женечка схватила в охапку куклу и почти бегом, насколько ей позволяли еще неокрепшие ноги, оставила столовую.

– Боже, Боже, – пробормотала Зоя, закрывая лицо руками. – Дай мне силы! – А когда отняла руки от лица и правую поспешно перехватил муж, крепко поцеловал и сжал в качестве поддержки, добавила: – Я сожгу эту куклу во дворе за домом и буду плясать вокруг костра. Не веришь, Паша? Еще раз она позволит себе подобное – я так сделаю.

С ней могли не общаться, ее могли не допускать на общие семейные трапезы, всячески игнорировать за дерзость и грубость, но запретить дочери гулять в любимом парке отец не решился. Это бы никак не способствовало ее выздоровлению. Тем более что и врачи сказали: пусть хоть часами гуляет – и ножки укрепляет, и сердечко. Да и мысли дурные скорее выветрятся. Пусть живет полной жизнью, которой она была лишена прежде. Зоя тоже не настаивала на очень строгом наказании: чем меньше Женечка бывала дома, чем реже мелькала у нее перед глазами ее злая, насмешливая физиономия, тем спокойнее было на душе у молодой хозяйки усадьбы. К счастью, стояли такие упоительные летние вечера, так волшебно журчал многоступенчатый фонтан с бронзовыми дельфинами в центре парка, что Женечка проводила долгие часы в своем излюбленном месте. Вот только зеленые звери более не радовали ее. Теперь они оставались сами по себе. А у нее была только зеленоглазая Лилит.

Пока девочка гуляла, Аннушка убиралась у нее – меняла постель, приносила еду. Куклу Женечка всегда забирала с собой.

Так случилось и в этот раз. Горничная вошла, когда Женечка принимала душ.

– Женя! – подойдя к дверям ванной комнаты, окликнула ее Аннушка. – Сейчас будешь ужинать или после прогулки?

– После! – откликнулась та.

– Через часика полтора?

– Да! Я с собой персиков возьму!

– Хорошо.