Читать книгу «Виткевич. Бунтарь. Солдат империи» онлайн полностью📖 — Артема Рудницкого — MyBook.
image
cover

Артем Рудницкий
Виткевич. Бунтарь. Солдат империи

Памяти российских дипломатов-востоковедов



Большая игра закончится, когда все умрут.

Редьярд Киплинг Ким


«…добиваем как умеем скорее остатки жизни – а всё конца нет как нет!»

Ян Виткевич Из письма Владимиру Далю


Хотел бы выразить глубокую признательность коллегам и друзьям, оказавшим мне помощь в работе над книгой:

начальнику Архива внешней политики Российской империи МИД России Ирине Поповой;

сотрудникам АВПРИ Юлии Басенко, Алле Руденко, Владимиру Михайлову и Марии Дешевых;

советнику Архива внешней политики Российской Федерации Елизавете Гусевой, начальнику отдела Государственного архива Российской Федерации Ирине Байковой.


Особая благодарность – моей жене и дочери.

* * *

Утором в четверг, 9 мая 1839 года, пришел ветер с Невы, разогнавший тучи, которые с вечера скапливались на петербургском небе, набухали дождевой влагой, грозившей пролиться на горожан. Но бог миловал. Весеннее солнце согревало озябшие тела и души, внушая надежду на то, что день будет удачным, и все в этом мире не так уж скверно.

В трактире француза Луи, что на Малой Морской, прислуга с самого рассвета бодро взялась за дело. Кухарки, истопники, половые и коридорные готовили, разогревали, убирали, чистили и будили. В номерах обычно останавливался народ непраздный, по будням занятой – купцы, приказчики, заезжие крестьяне и ремесленники, да и люди благородные, посещавшие столицу по важным и неотложным делам. Им не с руки залеживаться, нежиться в постелях, дела не ждали, никто времечко понапрасну тратить не желал.

Лишь один постоялец в то ясное, редкое для сумрачного Петербурга, а потому особенно славное утро, припозднился, все не выходил из своей комнаты. Штаб-ротмистр, всегда в ловко сидевшем на нем казачьем мундире, высокий, статный, неизменно любезный и обходительный, сводивший с ума барышень и любивший хорошо провести время с друзьями.

Величали штаб-ротмистра Иваном Викторовичем Виткевичем, хотя кое-кто из знакомых называл его Яном. Видно, что из поляков, так и среди этих встречаются порядочные люди. А гостиничным хозяевам и прислуге чего? Только бы не ругался, покой других не смущал, да платить не забывал. А когда платят, что Ян, что Иван, все едино.

Накануне вернулся не поздно, едва начало смеркаться. В настроении странном: то улыбался, шутил, то морщил лоб и кривил губы в непонятной тоске. Говорил, что весело провел время в милой компании, и тут же принимался горевать, повторял, что вот, ему уже тридцать, а не женат, никому не нужен. Жаловался, что устал, велел, чтобы позволили отдохнуть подольше, не поднимали ни свет ни заря. Такой наказ дал кривоногому киргизцу, который был у него в услужении. Сказал, что сам позовет, когда нужно будет умываться и одеваться.

Наступило утро, время шло. Минуло восемь часов, потом девять, десять, а все не звал. Слуга забеспокоился, не похоже на господина. Подходил к двери, прислушивался, но ничего уловить не мог.

К одиннадцати к нему посетители начали приходить, которым было назначено: двое, особенно важных, из министерства иностранных дел. Чудно это было, почему так долго спит, стали стучать, за полицией сбегали, взломали дверь, ну и нашли его… Застрелился, пулей в висок. В камине пепел от сожженных бумаг, предсмертное письмо на столе.

Жандармы примчались, чиновники в вицмундирах, всё оцепили, охрану поставили, никого в ту комнату не пускали, пока все не обыскали и вверх дном не перевернули. Но, видимо, не обнаружили то, что искали, потому как чертыхались и кляли покойника. Чем-то досадил им, а чем – неизвестно. Своей смертью, наверное…

В тот же день увезли, сказывали, на Волковском[1] кладбище похоронили. Да только могила вскоре исчезла. И следа не осталось.

Много лет спустя ее попытался найти писатель Михаил Гус. Государственный исторический архив Ленинградской области сообщил ему, что в архивных фондах петербургского обер-полицмейстера, канцелярии петербургского губернатора и администрации кладбища сведений об Иване Викторовиче Виткевиче не имеется[2]. По просьбе автора этой книги в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) проверили дела, в которых содержатся полицейские сводки и отчеты о происшествиях и преступлениях в Петербурге в мае 1839 года. Пока ничего, что имело бы отношение к смерти Виткевича, найти не удалось. Хотя событие это было незаурядное, сегодня бы сказали – резонансное. И тем не менее…

Оборвалась жизнь человека, который считается одной из самых загадочных фигур в российской истории XIX века. Она была короткой, но вместила множество событий и рискованных приключений, свидетельствующих об отваге, находчивости и невероятном везении. Согласимся с тем, что это было «одно из самых фантасмагорических существований того времени»[3].

Отчего Виткевич завершил свои дни таким образом: среди своих, когда, казалось, не о чем было беспокоиться, нечего бояться? Это должно было произойти на чужбине, среди невзгод и опасностей, в бою, в походе, во время одного из его дерзких, авантюрных рейдов. Ведь он принадлежал к тем, кто, по словам американцев, умирает with their boots on[4]. Разве не о таких пассионариях написал поэт: «И умру я не на постели, при нотариусе и враче, а в какой-нибудь дикой щели, утонувшей в густом плюще»?

Нотариус и врач при кончине Виткевича, понятно, не присутствовали. Не тот случай. Но это дела не меняло.

Впервые Ян заглянул в глаза старухе с косой в обстоятельствах страшных. В 1824 году, пятнадцатилетний гимназист, он был арестован за участие в тайном обществе «Черные братья» и приговорен к повешению. Царское правительство проявило милосердие, все-таки речь шла о подростке, и смягчило приговор. Однако он остался весьма суровым: навечно в солдаты, без права выслуги, подальше от родных земель, в самую чертову глушь, в крепость Орск в Оренбургском крае.

Так началась его одиссея. Он и представить себе не мог, какие перемены ждут его впереди, каким станут рисовать его образ современники, исследователи-историки и писатели.

Польский юноша, бросивший вызов царскому гнету и жестоко поплатившийся за это. Бесправный ссыльный, чудом вернувший себе расположение властей. Отчаянный смельчак, расставшийся с «грошевым уютом», чтобы пуститься в дальние странствия, вступить в схватку с британскими агентами и положить начало Большой игре – ожесточенному соперничеству России и Англии в в Центральной Азии[5].

Русское правительство карало поляков за революционные помыслы и действия, отправляло на каторгу и в ссылку. Но борцам за национальную независимость обычно давался второй шанс. Случалось, и не так уж редко, что в Сибири они становились географами, этнографами, первооткрывателями азиатских земель. Александр Чекановский, Бенедикт Дыбовский, Ян Черский, Вацлав Серошевский, Бронислав Пилсудский, Леон Барщевский – это далеко не полный список. Ссыльные поступали на гражданскую и военную службу, делали завидную карьеру. Забвение идеалов? Предательство товарищей, продолжавших борьбу? Скорее, возможность реализовать себя в создавшихся условиях. В конце концов, благие дела вершились не только на баррикадах.

Виткевич выделялся среди этой плеяды своей лихостью и фантастической удачливостью. На смену счастливому детству и ранней юности, буколической идиллии в окружении любящих родителей, братьев и сестер в уютном уголке старой Литвы, гимназическим занятиям с просвещенными учителями пришли отупляющая муштра, издевательства и унижения. Но изгой выстоял, добился офицерского чина и стремительно поднимался по служебной лестнице. Вот он уже имперский посланник, общается с персидским шахом и кабульским эмиром, к нему благоволят сильные мира сего и в Петербурге с нетерпением ждут его сверхсекретных депеш…

Жажда странствий и приключений у Виткевича в крови. Переходы через неведомые земли, политические интриги, переговоры с восточными владыками – такая жизнь по вкусу бывшему вольнодумцу.

Этот парень был по-настоящему хорош, все это подмечали. Великолепный наездник, бесстрашный разведчик, умелый переговорщик, знаток Востока! Овладел языками азиатских племен и народов, проникся восточными обычаями, традициями и нормами ислама, знал суры Корана и читал их наизусть лучше иного мусульманина. Он комфортнее чувствовал себя в Бухаре, Тегеране, Кандагаре или Кабуле, нежели в Петербурге.

У Виткевича было нечто общее с другим русско-польским участником Большой игры, Брониславом Людвиговичем Громбчевским, первопроходцем, который прославился спустя полвека. Их роднили влюбленность в Восток, стремление глубже узнать Центральную Азию, в совершенстве освоить ремесло разведчика и дипломата.

Громбчевский, которому автор посвятил книгу «Этот грозный Громбчевский. Большая игра на границах империи[6], не являлся ни революционером, ни ссыльным и, несмотря на капризы судьбы, пользовался расположением государя императора и его приближенных. Виткевич тоже мог всего этого добиться, его имя было на слуху в высших сферах, о нем благосклонно отзывались царь и министры, буквально за пару лет он вырос в чинах от портупей-прапорщика до штаб-ротмистра… Кто знает, он мог сделаться генералом, как Громбчевский, и скончаться в преклонных годах от старости и болезней. Но его жизнь оборвалась и причины этого трагического ухода до сих пор не выяснены.

После сурового наказания, вырвавшись в большой мир, Виткевич торопился жить, лихорадочно наверстывая упущенное в годы солдатской неволи. Словно предчувствовал, что смерть придет за ним слишком рано. Его судьба по-своему подтвердила старую истину – «те, кого любят боги, умирают молодыми». Они и впрямь любили этого парня, но взяли за это дорогую плату.

Ему был 31 год. Вполне достаточно, чтобы обессмертить свое имя.

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Виткевич. Бунтарь. Солдат империи», автора Артема Рудницкого. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Военное дело, спецслужбы», «Биографии и мемуары». Произведение затрагивает такие темы, как «война спецслужб», «тайны знаменитостей». Книга «Виткевич. Бунтарь. Солдат империи» была написана в 2019 и издана в 2019 году. Приятного чтения!