Демон

Павел Сергеевич работал охранником уже более двадцати лет, а если быть точным, то двадцать три года, два месяца и двенадцать дней. Последние шесть лет он отработал в обычной средней общеобразовательной школе. И менять место работы совсем не хотел – тепло, светло, в столовой подкармливают – красота. А то, что дети иногда хамят, да с родителями легкие конфликты случаются – так это даже хорошо, будни разнообразятся.

Вот и сегодня был обычный, не обещающий ничего интересного вечер. Через полчаса после ухода последнего сотрудника Павел вышел на крыльцо школы, чтобы выкурить вечернюю сигарету. Когда-то он хотел избавиться от этой вредной привычки, но быстро передумал. Охраннику без курева никак нельзя. Как еще можно минуту-другую скоротать, особенно когда никого поблизости нет, а ты совсем один на объекте?

Заходящее солнце залило все небо ярко-красными тонами. Вероятно, Павел Сергеевич о чем-то подумал, глядя на небо (прищуренный глаз и скопившаяся у правой щеки слюна говорили именно об этом), но нам не дано этого знать, так как уже через пару секунд охранник сплюнул, вытер ноги о железную решетку и зашел внутрь, запирая дверь школы на ключ.

Всё, он отгородился от внешнего мира. Теперь вся школа была в его распоряжении. Впрочем, это на Павла никак не влияло. Когда-то, еще в молодости, он бы с радостью воспользовался возможностью обойти всю школу, заглянув в каждый уголок, чтобы ощутить всю силу одиночества. Но не теперь. Эти романтические годы давно прошли. Поэтому Павел просто забрался в свою каморку, включил маленький переносной телевизор и погрузился в созерцание очередного мордобоя. В первую рекламу он достал заготовленную еду, до второй рекламы успел все съесть, а на третьей уже сладко посапывал, даже не думая о том, что могут прийти с проверкой. Вечер заканчивался как обычно.

Ночью его разбудил непонятный шепот. Павел открыл глаза и посмотрел на шуршащий помехами телевизор. Затем рывком сел на раскладушке и прислушался. Шепот звучал не переставая. Охранник не мог разобрать слов, а жуткий холод, веявший от них, заставил окончательно стряхнуть остатки сна.

Нажать на кнопку и взять фонарик было делом нескольких секунд. Кто бы что ни говорил, но охранник из Павла Сергеевича получился неплохой. Да, мужчина любил поесть да поспать, но как только в дело надо было включать профессиональные навыки, он не медлил ни секунды. Оружия ему не выдавали, да и не положено оно ему было, однако травматический пистолет всегда был под рукой. Мало ли что – никогда не знаешь, что может пригодиться.

Павел выскочил из своей каморки и осмотрелся. Света от уличных фонарей вполне хватало, поэтому фонарик остался не включенным. Источник звука определить не удалось – казалось, что он был прямо в голове. По коридору, ведущему в сторону спортивного зала и столовой, разливался бледно-красный свет. Павел поежился. Но делать нечего, надо идти проверять. Вначале он подумал о том, что это проказы школьников, но голос в голове мешал в это поверить. Слишком уж извращенно звучали слова, слишком холодно и страшно становилось на душе – такое никакая аудиотехника не воспроизведет.

Павел медленно двигался по коридору. Свет явно шел со второго этажа, но он был каким-то странным. Никакой свет не мог распространяться таким необычным способом. Но этот момент меньше всего занимал мысли Павла.

Дверь в спортивный зал оказалась открытой, к голосу в голове добавились голоса из зала. Охранник перехватил пистолет поудобнее и ворвался в зал. Увиденное повергло его в шок: три фигуры в черных балахонах стояли у светящегося круга, внутри которого была нарисована пентаграмма. Да и нарисована ли она? Горящие свечи, которые стояли, обозначая все ее углы, ни в коей мере не могли создать такой неприятный кровавый свет. «Как будто пленку проявляют», – почему-то подумалось Павлу.

Но шок шоком, а рефлексы сработали безупречно – мужчина даже сам не заметил, как направил пистолет в сторону незнакомцев. Те прекратили бормотание. Раздался громкий неприятный смех. Одна из фигур отошла от круга и направилась к Павлу.

– Стой, с-стрелять буду! – пролепетал он.

– Павел Сергеевич, неужели вы будете стрелять в обычного школьника? – фигура подняла капюшон.

– Виктор? – Павел удивился.

Этот парнишка всегда ему нравился: вежливый, спокойный, сменку не забывал, приходил вовремя, курить не бегал. Пистолет задрожал в руке.

– Не бойтесь, – между тем продолжал парень. – Все произойдет очень быстро, вы почти ничего не почувствуете.

Его голос обволакивал, забирал силы.

– Дайте мне это. – Виктор вытащил пистолет из руки охранника. – Он нам не пригодится.

Тяжелый, громкий стук сообщил о том, что пистолет упал на деревянный пол.

– Идемте со мной.

Виктор взял Павла за руку и повел к светящемуся кругу. «Прямо как невесту», – несмотря на подавленную волю, Павел Сергеевич думал на удивление ясно. Его развернули к кругу спиной, вторая тень ударила охранника под колени, а Виктор помог упасть телу туда, куда требовалось. Ни одна свеча при этом не погасла. В руках парнишки блеснул нож.

– Извините, но это необходимо.

Ловкими движениями он вспорол сначала левый рукав рубашки, затем левую штанину. Двое его подельников вновь заговорили. Павел не мог разобрать слова, да еще и голос в голове стал набирать силу. Виктор присел на колени рядом.

– Скоро все кончится, Павел Сергеевич, еще совсем немного.

Парень осторожно провел рукой, убирая волосы со лба мужчины. Затем быстрыми точными движениями вскрыл ему вены на левой руке. Кровь потекла на пол… Нет, не на пол. Павлу удалось повернуть голову, чтобы увидеть, как струя крови по невидимому желобу направилась вон из круга. Его кровь так же светилась, и разглядеть ее не составляло никакого труда. Кровь устремилась куда-то влево, но недалеко – как только была достигнута какая-то граница, вспыхнул еще один круг, которого не было еще секунду назад. «Как же он сумел так появиться?»

Пока Павел думал, Виктор вскрыл вены на его левой ноге, и кровь так же потекла к появившемуся кругу. Когда второй поток вошел в круг, внутри произошла вспышка и проявилась пентаграмма. Виктор встал, набросил капюшон на голову и присоединился к общей молитве. Павел догадался, что звучала именно молитва, вот только молились ребята какой-то извращенной сущности. Имени того, кому они молились, он разобрать не мог.

Кровь медленно покидала организм охранника, и он ничего не мог с этим поделать. Павел подумал, что разрезы не такие уж и большие, что кровь может просто свернуться, закупорив рану, но какая-то сила будто вытягивала кровь из его тела. Он попробовал позвать на помощь, но получился лишь жалкий, еле слышный хрип. Силы покидали его.

«Почему они меня просто не добьют? – думал он. – Один удар по горлу – и всё, зачем такое издевательство?»

Резкий пронзительный крик сбил его мысли. Павел смотрел на соседний круг и видел, как в нем начало материализоваться что-то темное и ужасное. Тень принимала знакомые очертания. Охранник не знал, сколько времени прошло – может, несколько минут, а может, и часов. Тень стала реальной, а затем… повернула голову и посмотрела в глаза Павлу Сергеевичу. В этих глазах бушевал огонь.

Круг и пентаграмма под тенью перестали светиться. Демон поднялся. Он был как две капли воды похож на охранника. Вот только демонический взгляд ни с чем нельзя было перепутать. Павел хотел закричать, но не сумел. Ужас охватил всю его сущность. Ему грозила не смерть, ему грозило порабощение.

Демон захохотал и вышел из круга. Несколько шагов – и он уже рядом с Павлом. Ребята в балахонах склонились в низком поклоне. Все замерло, голос в голове затих.

Демон не стал произносить пафосных фраз, он просто прыгнул на Павла, полностью погрузив свое астральное тело в его физическое. Сознание Павла боролось несколько секунд, но затем было сломлено чужой волей. Демон пришел в наш мир.

Утром в школу поступила информация: «На пустыре найдены убитые школьники – Виктор Пахомов, Иван Прокудин и Григорий Ногов».

Вскоре выяснились подробности: ребята покончили жизнь самоубийством, причем весьма оригинальным способом: они по очереди вскрыли друг другу вены на руках, после чего умерли от потери крови. Дело было закрыто.

Демону не нужны свидетели.

Переселение

Ключ от домофона привычно скользнул в руку. Мороз неприятно холодил кожу, хотелось побыстрее попасть в дом и отогреться. Когда до подъезда оставалось несколько метров, в ушах раздался неприятный шум, как будто кто-то сбил настройку радиоприемника. От неожиданности я остановился и сделал шаг назад. Шум прекратился. Я снова пошел к подъезду.

Шум стал усиливаться, а затем, издав на прощанье резкий скрежещущий звук, исчез. Не успел я порадоваться, как перед глазами все поплыло, да так, что пришлось ухватиться за перила. Руку обожгло холодным железом, но даже это не сумело вывести меня из непонятного состояния. Дверь, до которой оставалось всего четыре ступеньки и пара метров, стала неясным размытым силуэтом. Я остановился, пытаясь собраться с мыслями. Домофон запищал, сквозь размытую дверь вышло какое-то чудовище в одежде соседки, но с мордой раздувшегося крокодила.

– Здравствуйте, – голос соседки ничуть не изменился.

– Здравствуйте, – машинально ответил я и ринулся к двери.

Как у меня получилось проникнуть внутрь, честно говоря, я понять не сумел. То ли сквозь дверь прошел, то ли дверь была открыта и мне удалось проскочить, прежде чем доводящий механизм ее захлопнул, не знаю, но факт остается фактом – я стою перед лифтом… Точнее, перед тем, что когда-то было лифтом.

На меня смотрела темно-коричневая физиономия с ярко горящими зелеными глазами и плотно сжатой пастью. Морда, не мигая, изучающе смотрела на меня. Неожиданно пасть открылась, и из нее вышел жилец с верхнего этажа с доберманом. Он оказался лучом реальности в этом нереальном мире. Никаких изменений – каким мужик был, таким и остался, только собака как-то не по-собачьи глянула на меня и протопала мимо.

Сосед уже вышел, а пасть все не закрывалась, она явно ждала, когда я зайду внутрь.

«Ну уж нет, – твердо решил я. – Самому лезть в глотку какого-то чудовища? Увольте».

Резко повернувшись на пятках, я ринулся к лестнице. Сзади раздался то ли смешок, то ли хрип. Я не стал оборачиваться. Подниматься было невысоко, всего-то на третий этаж, и я надеялся быстро добежать до своей квартиры. Но не тут-то было.

Лестница, которая вначале казалась вполне нормальной, стала вести меня непонятным образом: она стала изгибаться, изворачиваться, и ближе ко второму этажу я с ужасом обнаружил, что иду вниз головой. Реальность перевернулась с ног на голову. Мозги отказывались верить в такое, но ноги продолжали выполнять свою работу, преодолевая ступеньку за ступенькой.

Самое интересное, что, находясь вниз головой, я не испытывал никакого дискомфорта, кроме морального, даже кровь к голове не приливала. «Может, все это мне чудится?» – пытался разобраться я, но пока ничего не получалось.

Но вот и моя лестничная клетка. Неприятная морда с первого этажа встретила меня и на третьем. Впрочем, это мог быть всего лишь брат-близнец того, что внизу. Я старался на него не смотреть.

Дверь вместе с лестницей не перевернулась, так что пришлось открывать ее в перевернутой позе. Скажу только одно: это было очень непривычно. Пока возился с замком, ключи вырвались из руки и упали… к моим ногам.

– Хоть тут повезло, – сказал я вслух.

Ведь до пола, который теперь маячил над головой, я мог и не допрыгнуть.

Наконец дверь была открыта, и я ввалился внутрь, будто отклеившись от потолка. Ввалился – поскольку моя квартира явно пока не подверглась никаким изменениям, и законы природы действовали в ней как обычно.

С пола я поднялся не сразу. Правое плечо, на которое пришелся основной удар, нещадно болело. Хорошо, что удалось не прямо на него упасть, а с перекатом, иначе перелома было бы не избежать. Но зато когда поднялся, я сразу почувствовал себя намного лучше.

Снаружи все было таким же необычным и перевернутым, но внутри ничего не изменилось. Я захлопнул дверь и закрылся на все замки. Затем не выдержал и заглянул в дверной глазок. Ничего необычного: никаких морд, никаких перевернутых лестниц.

Ничего не понимая, я прошел на кухню и налил себе из чайника воды. Затем умылся и включил телевизор. Все как всегда – пульт работает, телевизор показывает, свет включается, никаких непонятных звуков или действий.

– Может, это меня просто глюкнуло? – сказал я вслух.

Тут же эхо, постепенно затихая, продолжило фразу:

– Нуло, нуло, нуло…

По спине пробежал холодок. Предварительно убедившись, что на диване нет ни морды, ни зубов, я сел и уставился в телевизор.

Голова шла кругом, непонятно было, что и думать. Спрашивать у кого-либо совета совсем не хотелось, провести остаток своих дней в дурдоме я не торопился. Я пялился в экран, совсем не слыша того, что там происходило. Погруженный в свои мысли, я воспринимал лишь фон голосов ведущих. Неожиданно один из них мне улыбнулся и подмигнул.

– Да ну вас всех! – закричал я, выключая телевизор.

Эхо не замедлило повторить последний слог три раза.

На меня навалилась непривычная тяжесть, и стало клонить ко сну. Я тщательно закрыл все двери и завалился на диван в надежде, что сумею заснуть, а утром весь этот морок развеется.

Глаза слипались, но заснуть никак не получалось. Может быть, оттого, что спать лег на голодный желудок, не знаю, но, проворочавшись часа полтора, я устал бороться и открыл глаза. Темнота в комнате казалась непроглядной, даже часов со светящимся циферблатом не было видно.

«Странно…» Не успело это слово пронестись в моей голове, как дверь в комнату слегка приоткрылась. Не спрашивайте меня, как я это увидел, – не знаю. Но как только дверь приоткрылась, кромешная тьма ушла, превратившись в обычную ночь. Внутрь осторожно зашел маленький человечек с зажженной спичкой в правой руке. Он немного поозирался, слегка скользнув по мне взглядом, и прошел к балкону. Дверь перед ним сама распахнулась, и человечек вышел. Ни дверь, ни балкон закрываться не стали.

Я лежал ни жив ни мертв. Очень хотелось встать и закрыть все двери, но толку-то? Балкон был закрыт на щеколду, а перед человечком открылся. Не успел я на что-нибудь решиться, как дверь распахнулась и внутрь стала вползать какая-то неприятная тварь. Ее я сумел хорошо разглядеть, так как сама она светилась каким-то внутренним светом. Все внутренности, нервные волокна, кровеносные сосуды – все было отчетливо видно. «Скорее всего, это какая-то разновидность слизняка», – подумал я.

Слизняк с большим трудом протиснулся на балкон и исчез. Вот теперь мне вставать точно расхотелось. После обычных слизняков остается такой неприятный след, а что же могло остаться после этого? В темноте ничего разглядеть не получалось.

Несколько минут ничего не происходило (хотя точно оценить время я не мог, поэтому будем их считать условными минутами – точнее, тем временем, которое прошло по моим ощущениям), и тут вдруг народ повалил целыми толпами. Кто-то шел в темноте, ничем не освещая свой путь. Одни держали в руке старинные фонари, другие несли факелы, а несколько совсем мелких созданий, не выше моего колена, бежали с высоко поднятыми зажженными спичками. Вот только спички эти совсем не прогорали.

Сколько это шествие продолжалось, сказать не могу. Считать я устал после первой сотни. Такого разнообразия непонятных существ я не то что никогда не видел, но даже и представить не мог.

За окном забрезжил рассвет. Я слегка расслабился. Скоро все это должно было завершиться. Сейчас во мне уже не было страха. Он появился вначале и держался несколько часов, особенно когда проходили совсем уж злобные и страшные твари, но сейчас я чувствовал себя совершенно спокойным. Тем более что поток посетителей вроде бы прекратился.

Я уже начал надеяться, что все закончилось, как раздалось кряхтение и появился согнутый годами маленький старичок с горящим огарком свечи. Он с трудом переставлял ноги, громко шаркая тапочками. Старичок зашел, затем аккуратно и совершенно бесшумно прикрыл за собой дверь и, как все, направился к балконной двери.

– Еще один переход совершен, – то ли радостно, то ли облегченно произнес он.

– Переход? – Слово как-то само вырвалось.

Старик остановился и уставился на меня. До этого еще ни одно из живых существ, пересекавших комнату, не смотрело мне в глаза. Чаще всего они или вообще не поворачивались, или лишь слегка проскальзывали взглядом. Тяжело дыша, старик долго и внимательно изучал меня. Я так же смотрел на него, ничего не предпринимая, только слегка приподнялся на локтях.

Неожиданно старик прыгнул и очутился у меня на груди. Что-то блеснуло в его руке, и через мгновение я оказался вдавленным в подушку с кривым ножом у горла.

– Как ты смог меня увидеть? – злобно прошипел старик.

С огарка капнул кусочек воска и прижег мне кожу на левом плече. Я вскрикнул.

– Я… Я всех видел, кто проходил по моей комнате.

Слова не хотели выдавливаться из меня, да и нож, впивающийся в кожу, заставлял задуматься об осторожности.

Старик взял меня за волосы, немного отодвинул нож и повернул голову направо.

– Пять родинок… пронзенный треугольник… – пробормотал дед, затем удовлетворенно вздохнул и слез на пол. – Извини, я подумал, что ты из них.

– Кого «них»?

Я ничего не понимал, но ставший более дружелюбным тон старика принес облегчение.

– Тех, кто идет за нами и от кого мы бежим. Извини, у меня нет времени тебе объяснять. Наш народ скитается и ищет пристанище уже много столетий, но преследователи не дают покоя.

– Кто они?

– Я не хочу о них говорить… – Старик схватился за голову и закрыл глаза. – Мы сбиваем их со следа, переходим из одного мира в другой, но они всегда нас находят. Сейчас мы прошли через твой мир. Надеюсь, они не сразу сумеют найти этот проход… – Он почти завыл. – Чем дольше открыт проход, тем больше шансов, что нас обнаружат. – Старик отпустил свою голову и посмотрел на меня, его глаза горели ярким красным светом. – Бойся их! Если они хоть что-то заподозрят, то в живых не оставят. – Его взгляд потух. – Спасибо за проход. – Он отвернулся: – Мне пора.

– Я могу чем-то помочь?

Старик покачал головой.

– Вы еще будете здесь проходить?

– Нет. Теперь здесь пройдут только они. – Старик заторопился.

– А как узнать, что они придут? – Я вскочил с кровати.

– Ты узнаешь!..