Исследовать сам дом я решил попозже. Надо было наведаться в деревню. Во-первых, людям показаться (лучше это было сделать самому, чтобы никто не подумал, что в доме на отшибе поселился чужак), а во-вторых, надо было еще продуктами закупиться. Что я с собой мог привезти? Батон хлеба, несколько домашних заготовок в виде жареных котлет и вареных сосисок да немного макарон и картошки. На этом долго не протянешь, а здесь я рассчитывал побыть минимум недельку.

Дорога в магазин пролегала через центральную улицу. Так что мне пришлось выдержать немало внимательных взглядов, прежде чем я оказался в магазине.

Снаружи тот выглядел как новенький: белый, явно недавно покрашенный, железом обитая дверь. Однако внутри все оказалось не так прилично. Обшарпанные стены, всё какое-то потертое, но чистое. За магазином явно следили, хотя денег на нормальный ремонт, судя по всему, не хватало.

У кассы стояло всего три человека. Как только я вошел, разговор, который вела сухая маленькая старушка с пышнотелой продавщицей, сразу заглох. Все молча уставились на меня. Я поначалу даже опешил и остановился в дверях, собираясь с мыслями, но затем сумел поздороваться и подойти к прилавку. Посетители нехотя ответили на мое приветствие, и только одна продавщица слегка повеселела, увидев меня.

– Ты чей таких будешь? – спросила она, рассчитываясь тем временем с предыдущим покупателем.

– Вообще-то свой, – улыбнулся я и рассказал про деда.

В деревне не принято ничего скрывать, как я понимал, поэтому выложил все без утайки: что дед мой помер, поэтому теперь я хозяин дома и участка, и что приехал я пожить здесь немного, осмотреться.

После моего объяснения взгляды деревенских жителей немного подобрели, а сами они расслабились.

– Хорошим человеком был твой дед, – сказал крепкий мужичок с красным пакетом в руках и пожал мне руку. – Жаль… да, очень жаль…

Непонятно, кого он жалел – то ли меня, то ли деда, но я не стал уточнять.

– Дед-то хороший был, – неожиданно скрипучим голосом сказала старушка, принимая пакет из рук продавщицы. – Однако дом его плох, ой как плох.

– Ну не скажи, Петровна, – не согласился мужичок. – Нормальный дом, как у всех.

– А ты там бывал у него?

– Бывал!

– И часто?

– Ну, так, как принято в гостях. По ночам не сидел, конечно.

– Вот то-то и оно. В том доме всякая чертовщина может случиться. – Старушка повернулась ко мне: – Еще давеча на прошлой неделе печка в твоем доме дымила, не ты ли наведывался?

– Нет. – Я удивленно пожал плечами.

– Вот то-то и оно, – повторила она. – И чужаков здесь никто не видел. Кто бы это мог быть?

– Чур меня, – перекрестился мужик (а женщина, стоявшая за ним, три раза сплюнула через левое плечо). – Может, дед неупокоенный ходит?

От таких слов как-то сразу повеяло холодком. А может, виновата была девочка, вбежавшая в магазин и забывшая плотно прикрыть за собой дверь.

– Что ты ерунду болтаешь? – возмутилась бабка. – Дед уже на небесах давно с Богом чай пьет. Это в доме какая-то нечисть поселилась. – Она снова повернулась ко мне: – Помяни мое слово: тот, кто в доме том живет, еще себя покажет.

– Так что же теперь делать? – спросил я не своим голосом.

– Тебе решать, – уклончиво ответила бабулька. – Дед твой смог ужиться – может, и ты сумеешь. Он был умный мужик, наверняка не зря именно на тебя дом записал.

Она расплатилась, кивнула всем, посмотрела пристально мне в глаза и вышла, оставив меня в полном недоумении.

Вскоре разговоры снова вошли в свое привычное русло. Я не слушал, о чем разговаривали продавщица и мужик, да мне как-то теперь все равно стало. Неужели с домом и вправду что-то не так?

– Что будете брать? – осведомилась продавщица, выведя меня из задумчивости.

Я быстро стал шарить глазами по прилавку и полкам, судорожно вспоминая, зачем же сюда пришел. Видя мое замешательство, женщина улыбнулась и сказала:

– Не переживай так. Петровна – она себе на уме. А так, может, домовой в твоем доме поселился: поставь ему молочка на ночь с хлебом, авось и задобришь его.

Следуя ее совету, я прикупил и молока, о котором вначале даже не думал. Основательно нагрузившись продуктами, я отправился в обратный путь.

Дома все было по-прежнему. Оставив продукты на веранде, я зашел в комнату. На стене мирно тикали появившиеся ночью часы, а в печке уютно потрескивало несколько поленьев. Я остолбенел.

Вот теперь мне было абсолютно ясно, что здесь творилось что-то неладное. Я дрова в печку не клал и не поджигал их. Тихо взяв в руки кочергу, маленькими шагами, постоянно держа себя наготове, я начал перемещаться по комнате.

Дойдя до часов, я решил проверить, как же их повесили, но, как ни старался, снять их со стены никак не получалось: они будто вросли в стену. Подивившись, я продолжил изучать обстановку.

Я заглянул в каждую щель, потрогал каждое бревнышко на предмет потайного хода, но ничего подозрительного не нашел. Оставался еще чердак и подвал. Начать я все же решил с подвала, чтобы, если этот некто сидел там, не мог выбраться из дома, пока я лазил на чердаке.

Однако, включив свет в подвале и хорошенько его осмотрев, не сходя с маленькой лесенки, ведущей вниз, я решил дальше не лезть. «А вдруг этот кто-то спустится и захлопнет меня в подвале – что потом делать? До деревенских еще попробуй докричаться!»

В принципе, подвал хорошо просматривался и отсюда. Я увидел множество банок с разносолами, вермишелью и макаронами, с крупами (дед так спасал продукты от крыс и мышей), пару дубовых веников для бани и больше ничего и никого подозрительного. Хотя… интересно, зачем дед хранил тут эти веники? Разве в подвале они не испортятся? Но долго раздумывать я не стал и отправился по скрипучей лестнице на самый верх.

Чердак представлял из себя склад какого-то стройматериала. Рубероид, доски, стекловата. То ли это все осталось после ремонта крыши, то ли лежало тут про запас. Но слой пыли, лежащей повсюду, говорил о том, что тут явно очень давно никто не бывал.

В полном недоумении я спустился вниз. «Но кто же тогда? Может, деревенские шутят? Дверь-то на замок я, так же, как и дед, не закрывал, да и не было тут замка отродясь. Нечего у деда брать – вот он и не боялся, а может, доверял всем. Точно сказать не могу. Мне вроде как бояться тоже некого, да и нечего, но как понимать все происходящее?»

Я сел на кресло-качалку и посмотрел на огонь. Приятно, душевно, но… непонятно.

Раз печка и так была разогрета (я вообще-то собирался воспользоваться электрической плитой), то я использовал ее для приготовления обеда. Пока варился суп, я принес пару ведер воды, а затем прогулялся к картошке и выкопал пару кустов. Клубней оказалось довольно много, с каждого практически по ведру собрал. А сколько кустов еще оставалось? И не сосчитать! С этим надо было что-то делать. Не оставлять же пропадать такое богатство!

Хорошенько перекусив, я прилег почитать книгу, однако посторонние мысли, совершенно не собиравшиеся покидать мою голову, не давали сосредоточиться. Помучившись минут десять и поняв, что при таком раскладе мне не осилить и страницы, я отложил книгу и пошел осматривать маленькую комнату.

Крышка одной из кроватей поднималась, и в этой нише я нашел старенький телевизор. Во какие дела! Не помню, когда это дед им обзавелся, но это и неважно было. И я решил попробовать его настроить.

К телевизору прилагалась небольшая комнатная антенна, так что попытаться стоило. Покрутившись туда-сюда, я наконец сумел поймать три центральных канала. Показывали очередные убийства и преступления – какими же далекими и незначительными они казались отсюда!

Мне надоело пялиться в экран, и я пошел прогуляться к реке. Солнце стремительно катилось за горизонт, погружая все вокруг в темноту, так что времени на любование местной природой у меня было немного. Постояв и посмотрев на плывущие по течению листья, я пошел к дому. День подошел к концу.

Странно: вроде бы ничего не делал – и куда только весь день девался? Посмотрев на звезды, которые светящимся ковром заполнили все небо, я отправился в дом. Тщательно закрыв дверь, присел на кровать и включил телевизор. Меня хватило всего на полчаса, после чего глаза стали сами слипаться.

– Э, нет, не будем уподобляться тем, кто спит под работающий телевизор, – сказал я вслух и разобрал постель.

Уже раздевшись и взявшись за одеяло, я замер. «Что там мне говорила продавщица? Молока с хлебом?» Немного подумав, я махнул рукой и встал. «Что я делаю, что делаю!.. На дворе двадцать первый век, а я молоко домовому ставлю!» Несмотря на такие мысли, от своего намерения я не отказался. Вскоре миска молока с кусочком хлеба стояла неподалеку от печки, а я мирно лежал в мягкой теплой постельке.

Разбудил меня неожиданный грохот. Затем что-то стало хлестать меня по лицу. Я отбивался, как мог, закрывал лицо руками, но справиться с нападавшим долгое время никак не получалось. Попытался встать, но неведомая сила бросила меня обратно на кровать.

Казалось, что избиению не будет конца. Напоследок, теряя последние силы, я услышал: «Этот дом мой!» И все прекратилось.

В изнеможении я лежал на кровати и никак не мог отдышаться. Затем провалился в какой-то бестолковый неприятный сон. Утром, с петухами, я встал полностью разбитый.

«Что же это было?» Голова трещала и плохо соображала. В печке опять горел огонь. Приподнявшись, я почувствовал, как с меня что-то посыпалось. Это были дубовые листья. С трудом встав с кровати, я, пошатываясь, добрел до маленького настольного зеркальца и посмотрелся в него.

«Кошмар!» – только и смог я ужаснуться, глядя на свое лицо. Оно опухло, было красным, все в кровоподтеках, синяках и царапинах. «Хорошо хоть глаза уцелели», – решил я и пошел умываться.

Холодная вода слегка привела меня в чувство и остудила голову. Стало намного легче. Вернувшись в комнату, я чуть не наступил на перевернутую миску с разлитым молоком. Кусок хлеба вообще лежал почти на другом конце комнаты. Молоко практически все или просочилось сквозь щели в подвал, или испарилось. Подняв миску и осмотрев ее со всех сторон, я отнес ее на веранду – потом помою.

Вернувшись, я собрал все дубовые листья и сжег их в печке, после чего приготовил яичницу и с аппетитом умял ее за обе щеки. Теперь можно было снова почувствовать себя человеком.

Ночное нападение переходило всякие границы. Кто мог претендовать на этот дом? Кому я мешал? Неужели домовому? А может, это все же люди постарались? Так как знакомых в деревне у меня не было, я решил обратиться к продавщице – она вроде бы отнеслась ко мне доброжелательно. Но ходить с таким лицом по всей деревне… А что было делать? Ждать, пока все следы ночной борьбы исчезнут с лица, было нельзя: следующую ночь я мог и не пережить.

В магазине пришлось немного подождать, прежде чем продавщица освободилась и магазин опустел. Допросами с пристрастием я никогда не занимался, поэтому начинать разговор было сложновато. Но мысль о том, что сейчас могут прийти еще покупатели, подстегнула. Мы обменялись приветствиями, и я сразу перешел к сути дела.

– Кто-нибудь был заинтересован в получении дедушкиного дома?

– Зачем? – искренне удивилась продавщица. – Что-то вы сегодня плохо выглядите.

– Да с колючими кустами возился, поцарапался нечаянно, – попытался отговориться я несколько неуклюже. – Просто мне показалось, что кто-то хочет меня выселить и завладеть домом.

Продавщица думала некоторое время, прежде чем ответить.

– Мне никто в голову не приходит. Пойми меня правильно. – Она попыталась улыбнуться, но как-то натянуто. – Дом твоего дедушки большинство наших жителей обходит стороной. Ведь он был построен из бани.

Она замолчала. Создавалось впечатление, что этот ответ должен был расставить все точки над «и», но я ничего не понял.

– Простите, что-то я…

– Баня – это нечистое место. Там можно только мыться – и всё. Туда даже заходить лишний раз не стоит, не то что жить. – Она понизила голос: – Там может водиться нечисть.

В воздухе повисла тишина.

За дверью послышались тяжелые шаги. Я понял, что пора заканчивать разговор.

– Спасибо. Извините, что к вам обратился, но больше спросить мне не у кого.

– Все нормально. Только будь осторожен. – Женщина улыбнулась мне.

Заскрипела открывающаяся дверь.

– Спасибо, – еще раз сказал я и направился к выходу.

Поздоровавшись с вошедшим мужчиной в высоких резиновых сапогах, я выскользнул наружу и быстрым шагом пошел домой.

Голова гудела. «Ну что за ерунда!» Объяснять все неприятности вмешательством нечисти мне казалось неправильным, но и реального объяснения я не находил. «Что ж, попробуем что-нибудь придумать».

Прежде всего я решил, что мне надо проветриться, и прогулялся в лес, а для этого облачился в старые дедушкины штаны и толстую куртку – свою-то обычную одежду жалко было пачкать. Далеко уходить я побоялся: все же в лес я в последний раз заглядывал очень давно. Места вокруг, может, и не сильно изменились, но сильно изменился я.

Погуляв неподалеку и умудрившись набрать небольшую корзинку белых и подберезовиков, я вернулся домой. Не будучи специалистом в области приготовления грибов, я решил их отвезти домой родителям, которые точно знали, как с ними обращаться. А пока грибы отправились в подвал – в это время года он заменит хороший морозильник. Но вот что делать дальше?

В печи опять горел огонь.

– Слушай, так ведь дров не напасешься! – неожиданно сам для себя воскликнул я.

– Не твое дело!

Я еле-еле разобрал слова и совсем не понял, откуда они донеслись.

– Кто здесь?.. Тут кто-то есть? Выходи! Давай поговорим!

В ответ только тишина.

– Ну почему нельзя просто договориться?

Дров за печкой стало заметно меньше. Вздохнув, я притащил еще поленьев, вновь забив освободившееся место. Тут же одно из поленьев вывалилось и грохнулось на пол. Я положил его – и вновь падение. Пожав плечами, я поставил полено рядом, затем внимательно поглядел за печку, но ничего подозрительного не обнаружил.

«Может, и правда домовой озорничает?» – пронеслось в голове. Как-то не верилось.

В подвале я нашел пакет муки, который и решил использовать перед сном. В кровать к себе я положил тяжелую палку и фонарик: палка подойдет вместо бейсбольной биты. Затем посидел, почитал книгу. Как ни странно, но сегодня вечером я был практически спокоен. У меня был план, а значит, была надежда на разрешение ситуации.

На дворе быстро темнело. Выйдя во двор и поглядев напоследок на звезды, я запер дверь и вернулся в комнату. Луна слегка подсвечивала ее через окна, что было весьма кстати – жаль только, что до полнолуния все же было еще далеко.

Для начала я свернул ковер: не хотелось его портить. Затем выключил свет и начал рассыпать муку по полу, постепенно отступая к кровати. Теперь злоумышленник не сможет подойти ко мне так, чтобы не наследить. А следы – это уже что-то вещественное, а не какая-то там чертова сила.

Я лег. Теперь предстояло не заснуть. Уже лежа под одеялом, я незаметно сунул себе в рот заранее приготовленную бодрящую таблетку (с большим содержанием кофеина). Еще во время учебы в институте мне говорил о них друг, когда мы к сессии готовились, и пару раз они меня выручали. Поэтому теперь я всегда брал такие таблетки с собой – на всякий случай. Кроме того, собираясь в деревню, я взял с собой некоторые медикаменты для оказания первой помощи.

Я лежал на спине, слегка повернув голову в сторону печки. Таблетка явно действовала – хотелось встать, чем-нибудь заняться, но я себя сдерживал. Нужно было успокоиться, притвориться спящим.

Часы пробили одиннадцать. Ничего не происходило. Становилось скучновато. Неужели так и придется всю ночь проваляться без толку? Луна постепенно двигалась по небосводу, свет в комнате слегка менял свое направление. Вскоре дальний угол стал почти совсем черным, свет оттуда ушел.

«Если так пойдет дальше, то темнота полностью накроет всю комнату, а фонарик пока включишь…» От долгого бездействия мысли начали принимать не самый радостный оборот.

Двенадцать часов. «Вот и полночь».

За печкой послышалось легкое, еле слышное шуршание. «Мыши?»

Глаза я старался держать прикрытыми, притворяясь спящим, но легкое движение краем глаза все же заметил. Маленький сгусток темноты переместился к печке.

«Уже и тут нагадил», – еле слышно пробурчал кто-то.

Что произошло дальше, я не совсем понял. Появилось легкое свечение, и рассыпанная мука как бы ушла прямо в пол. Я сам не понимал, как все это сумел рассмотреть – может, таблетка обострила чувства, а может, сработали еще не понятные нам законы. Но дальше последовали еще более удивительные вещи.

В пятно света попал человечек. Да-да, именно человечек. Руки, ноги, голова – все на месте, но был он очень маленьким: может быть, мне по колено, а может, чуть выше.

Не прошло и минуты, а он уже раскатывал ковер. Затем забросил пару поленьев в печь, слегка поежился и повернулся ко мне. Мне показалось, что он заподозрил неладное, но затем отвернулся и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с двумя вениками: видно, взял их из подвала.

Самое интересное, что все эти действия он совершал совершенно бесшумно. Просто удивительно! Ведь крышку в подвал надо было поднять, слезть вниз, взять веники. Для такого маленького человечка это должно было стать сложной задачей.

«Домовой? – думал я. – Сомнительно. А вдруг это дедушкин дух? Правда, он вряд ли стал бы так говорить. Но кто знает, как меняются люди после смерти?»

– Пора окончательно с тобой рассчитаться, мальчишка, – злобно прошипело существо и направилось ко мне.

– Дедушка! – Я резко сел на кровати и пристально уставился на существо.

– Что? – Существо удивилось и замерло на месте.

А я забыл про все на свете – и про палку, и про фонарик.

– Дедушка, это ты? Ты же умер! Не узнаешь меня? Это я, твой внук! – Я говорил и говорил, даже спустил ноги с кровати, но тут существо сказало:

– Стой!

Сказало вроде бы тихо и спокойно, но чувствовалось в этом слове скрытая сила.

– О каком дедушке идет речь?

Я сбивчиво рассказал, кто я и почему тут оказался.

– Да-а… – протянул он. – Это многое объясняет.

Он помолчал.

– Разочарую тебя: я не твой дед.

Затем он подошел к стулу и незаметно оказался уже сидящим прямо на сиденье.

Сам собой включился свет. Теперь мне была предоставлена возможность рассмотреть странное существо. Это оказался маленький, тщедушный на вид старичок – кожа да кости, с редкой бородкой до пупа и короткими прилизанными волосами. Существо было бы совсем голым, если бы не юбка (или шорты, а может, портки какие-то), состоящая из дубовых листьев. Веники он положил прямо на стол.

– Ты домовой? – наконец решился я на вопрос.

– Тьфу на тебя! – сердито сплюнул он. – Что вы все заладили: домовой да домовой. Ты где находишься?

– В доме. – Я недоумевал, к чему это он.

– В каком доме?

– Обычном, деревенском.

– И чего же тут обычного?

– Ну… стены, пол, печка… – начал перечислять я.

– Ты разве не помнишь, что послужило основой для всего дома?

– Баня… – выдохнул я.

– Вот то-то. Баня! – Он заметно повысил голос: – Банник я, БАННИК!!!

Банник сурово посмотрел на меня, но, видя мое изумленное молчание, чуть смягчил свой взор.

– Ты городской житель, я все понимаю, но шевелить мозгами и делать выводы, я надеюсь, вас еще учат?

– Учат. – Я согласно кивнул головой.

– Вот и догадался бы.

Я уж не стал говорить этому сказочному существу, что в сказки я не верю… Точнее, раньше не верил.

– Почему ты нападаешь на меня, что я тебе сделал?

– Давай-ка по порядку. – Он закинул ногу на ногу и стал объяснять.

К сожалению, всю его речь я, конечно же, не запомнил, но в общих чертах это звучало так: