Глава вторая
Простой вопрос

Я пришёл домой, когда «детское время» давно закончилось. Рухнул на диван в гостиной, закинул ноги на спинку и глубоко – до самого основания кибер-мозга – задумался. О возможности жизни на Марсе.

Ерунда это всё, конечно. Сказки только в сказках бывают. Невозможен такой мир, про который этот забагованный рассказывал. Или всё-таки возможен? И хотел бы я жить в таком мире? В мире разума? Не знаю…

Наш мне точно не нравился. Социально-адаптированный. Информационно-обеспеченный. Уткнутый носом в Канал. Где до реальности никому и дела нет, кроме нас – старьёвщиков, да наших закадычных противничков – вампиров. Хотя вампиры – ребята неплохие, даром что нежить. Нет, именно поэтому и неплохие, что нежить. Официально их называют НСНИ, или «внесистемники». Живут себе спокойно, никто их не «социализирует», никто не «информатизирует» по двадцать четыре часа в сутки. Без Канала как-то обходятся. Впрочем, некоторые вампирчики, такие как Дракула, и с консоли могут куда угодно влезть, получше, чем иные – напрямую. Поэтому он очень даже «И», хотя всё равно не «С». Но кто из нас полный «С»? Уж никак не я с моим альфа-мозгом и тремя спецпрошивками…

Мы с вампирами уже много лет «в делёж территории» играем. Им – Кладбище, нам – Опера. Им – развалины сталелитейного завода, нам – заброшенный торговый центр. Им – канализация, нам – метро. Вот так и забавляемся старыми игрушками человечества. Хотя делить там нечего – ненужные объекты по городу тысячами разбросаны, бери – не хочу. Но нужно же нам развлекушку устраивать? Чтоб не в Канале, а в реальности воевать.

На прошлой неделе мы за Старое кладбище бились. Нравится оно мне – посмотришь на годы на могилках – и мурашки по коже: тысяча восемьсот, тысяча девятьсот, две тысячи… Сидишь и думаешь: как люди тогда жили – в этих «тысяча восемьсот» и «тысяча девятьсот», когда еще трупики на кладбищах складировали, а не в компанию «Танатос» на переработку отправляли? О чём они думали, к чему стремились? Неужели к тому, к чему мы сейчас притопали? Впрочем, разве мы могли притопать к тому, к чему никто никогда не стремился? Наверняка они только о том и мечтали, чтоб всё было тихо и спокойно, чтоб ноги в потолок и думать поменьше. Неужели мечтали? А может, они были такими же, как мы – ненавидели «сегодня», грезили «вчера» и стремились изменить «завтра»? Кто сейчас знает… Сейчас они трупиками на кладбище лежат, а мир… Мир катится не пойми куда. Эх, прошить бы нашей Земле-матушке Мировую Революцию во все сектора!

Я усмехнулся, вспомнив нашу сегодняшнюю революционную деятельность. Когда мы с вампирами, вместо территориального дележа, решили магазинчик секс-услуг в Коммерческом Канале хакнуть. И не столько для того, чтоб из кассы на вампирский счёт деньги перекачать, сколько для того, чтоб скины у выставленных на продажу ботов поправить. Причём таким образом, чтоб никто и понять не мог, что был подлог. До тех пор, пока озабоченный клиент не увидит в своих объятиях вместо грудастой блондиночки беззубого старичка с бензопилой. Ха! Вполне себе революционная акция – может, получив такой подарочек, правильные СИ-личности с испугу решатся из своих диванных норок вылезти и найти себе настоящих блондинок. Как там Кэш говорил? «Канал не должен быть способом реализации всех человеческих потребностей. День, когда это произойдёт, станет последним днём человечества».

При мысли о Кэше злость в меня клыками вгрызлась – грызь, грызь, грызь. Эх, почему это Зубастику так повезло в жизни! И он даже нормально взломать блок не может! Ух, как это меня всё бесит! Три дня назад – и ни слова мне?! Был бы Кэш моим опекуном…

Да ещё Марсианин… Во время наших развлечений он себя прилично вёл. На подрывную деятельность смотрел без удивления, а когда стража нагрянула – драпал без суеты. Даже Пончик и то больше нюнек обычно разводит, чем этот пришелец забагованный. Ух, бесит! Потому что так спокойно на опасность реагировать могу только я! Люблю острые ощущения, это позволяет чувствовать себя живым, а не каким-то придатком к Каналу. Я вечно лез, куда не надо. Ещё до того, как Кэша встретил и про Мировую Революцию узнал. А уж после того, как узнал, – тем более. Но это – я. А этот пришелец откуда такой взялся? Разве что и в самом деле с Марса.

– О, ты, наконец, соизволил прийти… – Прядки пушистых волос пощекотали моё лицо.

Ну вот, что за жизнь! Ни подумать, ни расслабиться.

– А что, не надо было? – огрызнулся я, закрывая все приложения внутри и открывая глаза снаружи.

– Не груби старшим, – Кисонька нависала надо мной пышногрудой нависалкой. А вот интересно, у кого бюст больше – у Трынделки или у моей законной опекунши? Воспоминание о Трынделке пришлось кстати.

– Тебя в школу вызывают. Хотят моё поведение обсудить. Сходи завтра, ага?

– О боже! – Кисонька наклонилась ещё ниже, и её светлые локоны колечками устроились на моих щеках. – Можно подумать, мне больше нечем заняться, как обсуждать твоё поведение с этими… – И она губки сделала пышным бантиком. – Зачем тебе вообще школа? Ты уже сейчас можешь вместе со мной на Канале работать. Через пару недель ты всё равно совершеннолетним станешь, а с твоими мозгами…

– Ага, с моими альфа-мозгами марсианского производства, – ухмыльнулся я.

У Кисоньки сразу система зависла. Глазёнки выпучились, губочный бантик развязался, даже грудь перестала соблазнительно колыхаться. Во, всегда б она была такая – неподвижная. Проблем было бы меньше.

Но отвисла Кисонька быстро.

– Так, дорогой, что это за новая выдумка? – Она шумно втянула ноздрями воздух.

– Выдумка? Дорогая, а вот фигли ты бы психовала из-за какой-то выдумки? Давай-давай, выкладывай, моя радость, что ты знаешь про жизнь на Марсе?

– Жизнь на Марсе?! Какой бред! Где ты только такого нахватался? – Кисонька перестала давить на меня своим весом, скинула конечности с дивана, присела рядышком. И лицо от меня отвернула. Ха, будто бы я не знаю, чем она сейчас занимается! Наверняка уже к Каналу подключилась, это даже по голосу понятно – такая насыщенная эмоциями безучастность бывает только тогда, когда взаимодействуешь с миром и внутри, и снаружи.

– Где я могу чего нахвататься, как не в школе?

– Больше в эту школу ни ногой! – В голосе Кисоньки от обычного мяуканья и следа не осталось, только скрежет железными когтями по стеклу. Не зря подчинённые её Стальной Гадюкой величают. Впрочем, такой она мне даже нравилась.

Я тоже сел на диванчике, за плечики её приобхватил.

– Ну и чего ты взъелась?

– Ничего… – ответила она после минутного подвисания. – Сложный был день. Да и ты тоже проблем добавляешь… Опять мне пришлось со Стражей Правопорядка ситуацию разруливать. И когда тебе только это надоест? Я, конечно, понимаю, подобное поведение – обратная сторона избыточной социализации. Поэтому и терплю. Но всё же нормальные дети так себя не ведут…

– Давай не будем про «нормальных детей», а? А то так и к вопросу о «нормальных опекунах» подойти недолго… – огрызнулся я.

За свою жизнь я семь раз менял условия опеки. Никого из тех, на чьём попечении я находился, нельзя было назвать в полном смысле «нормальным». У каждого был свой задвиг – то на один мозг, то на другой, то на оба сразу. Как там Кисонька сказала? «Обратная сторона избыточной социализации»? Ага, видимо, оно самое – что поделать, если сейчас в мире существует всего два типа людей. Либо адекватно социализированные трупики, удовлетворяющие все свои потребности через Канал. Либо избыточно социализированные «управители человеческим ресурсом и бла-бла-бла», которые от своей избыточности бесом бесятся. Как Кисонька. Как все мои бывшие опекуны. Как я. Вот кто тут больший «внесистемник» – вампиры несчастные или те, кто во главе системы стоят? Впрочем, ещё есть Кэш.

– Ну что с тобой происходит, а? – Рука Кисоньки прошарила по ёршику моих волос. – Может пора заканчивать с детскими выходками? Ты просто губишь свою жизнь среди этих… отбросов! Будь ты немного серьёзнее, давно мог бы вести свою программу, не хуже чем этот клоун Виски Фью!

– Я ненавижу Канал…

– Конечно. Если бы ты его любил, ты был бы среди обычных «подключённых», а не среди тех, кто будет руководить подключением других и…

– … и бла, бла, бла, – закончил я за неё, а потом потянулся и сказал примирительно: – Пошли лучше баиньки.

Кисонька снова взлохматила мои вихры, а потом, испустив вздох, эквивалентный ста граммам тротила, покорно кивнула.

Хакнуть спящую утомлённую Кисоньку оказалось делом не хитрым. А что, не одному Зубастику опекунов взламывать!

Что у неё в мозгах творилось – мама, не горюй! Похоже на старую трансформаторную будку. На каждой извилине знак «Не подходи, убьёт». Блок на блоке. Я, чуть ли не на ощупь, продирался сквозь закрытые зоны памяти, пытаясь отыскать ссылки на слово «Марс». В какой-то момент мне показалось, что я потянул за нужную нить – она уходила в блок «Корпоративные проекты». Заархивированный с паролем блок.

Ух, как я к нему ни подбирался – и так, и этак. И никак! Тут злость, до этого момента меня лишь слегка подгрызавшая, все внутренности едва не выгрызла. Явно моя дорогая опекунша что-то про Марс знает! Вот только что?! И откуда?! Нет, надо ещё раз пароль подобрать попробовать!

И только я собрался это сделать, когда в голове кукукнул звоночек вызова. Сообщение? Чёрт, как не вовремя.

«Очень срочно. Открой дверь, пожалуйста» – вот такой фразочкой порадовал меня красивый красненький конвертик. Лучше бы не радовал. Сообщение было с незнакомой линии, но я пребывал в слоновой уверенности, что отправитель не кто иной, как пришелец с Марса.

Я зевнул. Потом ещё раз зевнул, отключился от Кисоньки, натянул джинсы и черепашкой поплёлся вниз – срочно систему безопасности отключать и двери открывать.

Как и ожидалось, моим ночным гостем оказался Марсианин.

– Прости за беспокойство, – заявил он с порога с невозмутимостью кирпичной стенки. – Но мне больше идти некуда. У меня проблемы.

– Ага. Тебя хотят убить злобные… как ты их там называл? Во, вспомнил – клерки, – хохотнул я.

– Не думаю, что мне грозит полное устранение, но суть происходящего ты выразил верно.

– Ты это шутишь так?

– Нет. У меня отсутствует чувство юмора. И я не стал бы приходить в гости среди ночи без веской причины. Мне нужно спрятаться, но не здесь. Ты знаешь какое-нибудь укрытие в городе?

– Знаю… Но давай я утром тебя туда отведу? Я спать хочу. Ночь сейчас, понимаешь? А здесь – безопасно. Поверь, никто не будет ломиться в дом к Стальной Гадюке. Разве что зелёные человечки с Марса.

– Если ты имеешь в виду меня, то я не зелёный. А укрыться здесь – не самая лучшая идея. В силу определённых обстоятельств я не могу доверять твоей опекунше.

– А мне – можешь? – Я насмешливо посмотрел на его непробиваемое лицо.

– Я никому не могу доверять. Но из всех, с кем мне довелось встретиться на Земле, ты внушаешь меньше всего опасений. Поэтому, да, можно сказать, я тебе могу доверять.

– А я – тебе? – На этот раз я обошёлся без насмешливых взглядов. – Я тебе могу доверять?

Марсианин вздохнул так, словно собирался выиграть у Кисоньки соревнование по самым тяжёлым вздохам, и всем видом изобразил озабоченную устрицу.

– Ты по-прежнему не веришь в то, что я с Марса?

– Ну-у-у, – протянул я. Хороший вопрос, однако. Простой такой – проще уже некуда. Я ещё раз прогнал в мозгу всю полученную информацию, размышляя размышлялку, сопоставляя сопоставлялку и… сам изумился собственному выводу.

А Марсианин всё так же стоял в дверях, глазами хлопал.

– Ладно, пошли, – сказал я, подхватывая куртку. – Отведу тебя в одно место, там и поговорим. Только разговор будет долгим. Про жизнь. На Марсе.

Мы шли вдвоём по пустынному переходу между станциями «Центральная кольцевая» и «Центральная», практически в полной темноте, не считая света от встроенных в мою куртку люменов. Неяркий зеленоватый огонёк выхватывал из темноты разбитые стёкла, защищавшие истёртые плакаты, – как я понимал, это были средства наглядной агитации тех времён, когда внедрять агитки напрямую в мозг ещё не умели.

– А здесь приятно, – сказал Марсианин, глазея по сторонам. Круть – туда, круть – сюда. Как только голова от шеи не открутилась?

– Мне тоже нравится. Раньше здесь была станция метро. Когда еще метро существовало.

– Метро? Как я понимаю, речь идёт о части земной транспортной сети?

– Ага, – я подошёл к краю платформы, свесил ноги вниз, кивнул в темноту. Видишь туннель. Там раньше поезд ходил, людей возил – на работу, погулять или ещё куда. Раньше люди любили погулять…

Я плюнул вниз, на рельсы, прибавил освещения – чтоб лучше было видно огромный зал, длиннющую платформу…