Как-то раз Призрак Оперы притащил уникальнейший артефакт – подборку старых фильмов на допотопных дисковых носителях. После того как Кэш нашёл нам переходник для извлечения информации, мы почти неделю на улицу не вылезали. Сидели всей компанией и смотрели старое кино – совсем не такое, как современные «сериалы подключения». Во время киносеанса глаза у нас были квадратные, рты – открытые, а из них слюна капала. И нервным хохотом то и дело заходились. Потому что нормально воспринимать это невозможно. В той жизни, которую нам показывали, всё было не так, всё наизнанку. Так, как просто не бывает и быть не может! Больше всего меня впечатлила сцена в одном из фильмов: забитая людьми станция метро. Герой пробирался сквозь толпу, а она всё толпела и толпела. Люди входили в поезд и выходили из поезда, поднимались по движущимся лестницам, стояли в очереди у турникетов… Столько людей в одном месте я никогда уже не видел, даже на общих собраниях в воспиталке. А герой фильма бежал и бежал – между людей, касаясь их, расталкивая их локтями. Это было по-настоящему жутко, настолько, что у Пончика даже рвота началась. Да и мне не по себе стало, хотя это было то самое прошлое, о котором я думал так часто и бурно, что оба мозга чудом в один не сплавлялись. И каждый раз, оказываясь здесь, в больших подземных залах с высокими потолками, я вспоминал тот фильм. И представлял себе перрон, народом утыканный… От таких представлялок даже дрожь пробивает!

Я поёжился. Поскольку дрожь меня пробила в самом прямом смысле. Это на поверхности – всё ещё под сто градусов, а тут… Словно в холодильную камеру залез. Апчхи!

– Ты замёрз? – участливо спросил Марсианин.

– Ещё чего! – Я поплотнее закутался в куртку.

– А мне прохладно… Система кондиционирования воздуха здесь не работает?

– Ну ты скажешь тоже! Кто станет заниматься обогревом заброшенного объекта? Люди уже лет тридцать как подземными поездами не пользуются. На фига они кому сдались? Сейчас большинство работает по Каналу, не вставая с дивана. А для тех, кто куда-то ещё таскается, наземного транспорта более чем достаточно. Невыгодно такую махину содержать… Вот и забросили, как всё остальное. А у вас на Марсе есть метро?

– Если учитывать, что мы проживаем в подземных тоннелях, то у нас весь транспорт можно назвать «подземкой», – отчеканил Марсианин. Будь у него чувство юмора, подобную фразу можно было бы счесть попыткой пошутить. – Только у нас в тоннелях светлее. И теплее намного.

– Не бойся, я тебя тут до смерти морозить не собираюсь. Там дальше служебные помещения – мы одно из них под запасной штаб оборудовали. Там у нас тепло, светло и даже кофеварка есть. Айда!

Я уверенно пошёл вперёд, ёжась от холода. Впрочем, метро – это такое блюдо, которое можно подавать и холодным. И пусть здесь раньше толпы толпились, сейчас было пусто и загадочно. Отовсюду тянуло стариной, романтикой древности.

Еще в младшей школе мы с Зубастиком и Пончиком все городские подземелья облазили… И плевать на то, что обвалы туннелей случались всё чаще и чаще. Это только придавало остроту нашим приключениям. Может, именно тогда я полюбил «игры со смертью». Когда реальная опасность на каждом шагу паслась. А уж после истории с колодцем…

До сих пор не могу это забыть. Два дня кромешной темноты, пробирающий до костей холод, голод, жажда, боль в сломанной ноге… И одиночество – такое завораживающе жуткое, что хуже всего остального вместе взятого, и в то же время – такое желанное. К Каналу подключиться нельзя – сигнал в подземелье не проходил. Тогда я впервые осознал, что возможна она – жизнь без Канала, без постоянного зудения внутри кибер-мозга. Тогда я впервые почувствовал себя собой. Свои собственные мысли делать научился. Своими собственными ни к чему не подключёнными мозгами. Словно нежить какая-то! Или человек из того самого прошлого, которое для меня как сказка волшебная.

Потом мой тогдашний опекун долго глотку драл на тему: «Вот теперь ты понимаешь, что значит лезть куда ни попадя! Это будет хорошим уроком!» Уж не знаю, чего он в виду имел, но с тех пор меня из метро и вовсе стало не выманить. Что я там искал – а фиг его знает. Воспоминания о своей сказке-мечте? Свидетельства того, что наш мир скоро откинет копыта? Возможность быть самим собой? Да какая разница! Это был мой мир – не внедрённый Каналом внутрь моего кибер-мозга, а тот, который я сам для себя нашёл. И сейчас я, как король, шагал по своим владениям – к теплу, свету и кофеварке.

В каморке было уютно. А уж когда заработал обогреватель и кофе закипел, стало совсем хорошо. Словно мы не в глубоком подземелье, а в чистенькой Кисонькиной гостиной. Тьфу-тьфу, не к ночи будь помянута.

– Итак, – я развалился в кресле и в упор посмотрел на Марсианина, – теперь поговорим о делах наших скорбных. Мы закончили на том, что тебя хотят поймать злые Клерки. И кто же они такие?

– Агенты Конторы.

– Той самой Конторы, которая из шоу-подключения «Отважные герои»?

– Почти. Видишь ли, всё, что показывают на Канале, является отражением существующей реальности в сильно искажённом или упрощённом виде. И Контора – яркий тому пример.

– Ты хочешь сказать, на самом деле есть секретная организация, которая охотится за пришельцами, разоблачает заговоры и управляет миром?

– А ты хочешь сказать, что на Земле миром никто не управляет?

Тут я и сел бы, если бы уже не сидел.

Про управление миром я кое-что знал – в качестве «новой смены управляющего персонала». Хотя мне казалось, что эта работа – фигня полнейшая. В нашем мире все настолько социализированы и информатизированы, что сами по себе управляются. Впрочем, для особых случаев у руководства Канала наверняка спецотдел есть. Почему бы им не назваться Клерками?

– И зачем же Конторе понадобился маленький невинный марсианин? Или ты сюда с поработительскими целями прилетел и угрожаешь земной безопасности?

– Ты всё ещё считаешь это шуткой? – спросил он с какой-то тоскливой безнадёжностью в голосе. О, у нас наметился прогресс! Тоскующий Марсианин – это нечто! И я решил сбавить обороты. Сказал честно, глядя ему в глаза:

– Знаешь, если бы я был уверен в том, что это шутка, я бы тебя сюда не притащил. Так что ты давай, рассказывай, а я уж как-нибудь разберусь с этим простым вопросиком – верить тебе или нет.

Он немного помолчал, мысли в кучку собрал, а потом выдал:

– Видишь ли, дело в том, что я – не просто Марсианин. Я – вдвойне Марсианин.

– Это как?

– Понимаешь, до того как люди колонизировали Марс, там была другая, нечеловеческая цивилизация.

Я быстренько подобрал отпавшую челюсть. Ну да, конечно! Финт ушами в духе «Отважных героев», разве что дружного фонового возгласа «Вау!» не хватает.

– Ага, и в лучших традициях подростковых шоу земные поселенцы начали истреблять ни в чём не повинных зелёных человечков!

– Нет, нас не люди истребили. Наша цивилизация уже несколько тысяч лет не существует в материальном облике. Всё, что осталось от истинных марсиан, – это базы данных. Информационные копии. Я, точнее, мой мозг, является местом последнего сохранения одной такой копии уже четыре марсианских года. Таких, как я, называют Сохранёнными.

– То есть восемь с лишним земных лет назад ты – был не ты?

– Это утверждение достаточно точно отражает истину.

– А где тогда тот ты, которым был раньше? Паразитируешь на чужом мозге, тварь марсианская? – ухмыльнулся я.

– Тот я, который не я, существует внутри меня. Это не паразитизм, это симбиоз. Хотя вначале, во время первых контактов, нас воспринимали как агрессоров, и многие данные были стёрты из-за человеческого страха перед потерей личности. Но потом люди поняли всю выгоду сотрудничества с нами. Был достигнут компромисс, в результате которого появились Сохранённые. Нас немного – не больше десятка осталось. Мы являемся хранителями новой цивилизации, возникшей на стыке двух культур. После того как данные истинных марсиан объединились с опытом поселенцев, была разработана базовая модель общества, в основу которой был положен античный период Земли, конечно, если говорить о его лучшей стороне. Наивысшей ценностью у нас считается Разум, а прообразом современного марсианина стала личность Сократа…

Я зевнул так, что челюсть свело.

– Бегунок на шкале «пафос» перемести вниз, ага? А то уже зашкаливает. Бр-р-р! Целая планета Сократов – рехнуться можно! Для Земли и одного много оказалось… Или Земли для него – слишком мало. Как вы только там уживаетесь?

– Уживаемся. Хотя, я понимаю, трудно поверить в мир, где во главу угла ставится гармоничная и всесторонне развитая личность, а не отлаженная система, как было во все времена на Земле. Мы вообще не уверены, что такой мир можно построить. Пока наша цивилизация искусственная, она существует только благодаря Сохранённым. Мы относительно бессмертны – после гибели физического тела мы переписываем данные на другой носитель. И мы можем веками служить хранителями общественных ценностей, и не даём обществу скатиться в стагнацию или саморазрушение. Но это не выход. Наша цель – саморегулируемое общество. Именно такую модель мы хотим получить в результате эксперимента.

Марсианин вещал с всё более возрастающим энтузиазмом, а я уши развешивал – и одно, и другое. Так и слушал в оба уха, как в далёком детстве сказки про жизнь до Третьей Мировой. И злился всё больше, может, потому, что и верить во всё это больше начинал.

– И отчего же вы тогда подохли, если вы были такие разумные?

– Я не знаю… Первичная цивилизационная матрица, в которой хранилась вся информация о нашем прошлом, была повреждена. Мы пока не нашли способа разархивировать данные. А потом матрица и вовсе была утеряна… И я не могу дать точный ответ на этот вопрос… Наверное, мы просто себя исчерпали… Я знаю, что мы пытались реорганизовать нашу систему, развивать колонии на Венере, Земле, спутниках Юпитера, но…

Я поперхнулся. Бог с ними с Венерой и Юпитером, но Земля-матушка…

– Ты хочешь сказать, ваши зелёные человечки и на нашей планете были?

– Да. Мы колонизировали Землю около пяти тысяч земных лет назад. Но даже в новых условиях нам не удалось остановить деградацию…

Я перетряхнул базу данных по истории в своём мозгу и уставился на Марсианина.

– То есть ваша марсианская житуха накрылась медным тазом уже тогда, когда на Земле людишки начали активно копошиться?

– Да, некоторое время две цивилизации сосуществовали вместе: наша – умирающая и ваша – зарождающаяся. Но, учитывая, что истинные марсиане к тому времени утратили свой физический облик, они могли существовать только в том же виде, как я сейчас – записывая свои данные на подходящий носитель.

– Подходящий носитель? Ха! Только не говори мне, что пять тысяч лет назад у людей уже существовал кибер-мозг! – сказал я, отхлебнув кофе и ещё поудобнее развесил уши.

– Естественный человеческий мозг гораздо лучше приспособлен к симбиозу с информационной копией. Конечно, я не знаю, как всё было на самом деле, но думаю, что те, кого древние люди называли «богами», как раз и являлись такими Сохранёнными, как я.

От этой новости я чуть не подавился. То Сократы, то боги… Я бы всё это счёл шуткой, если бы мог поверить в то, что Марсианин умеет шутить.

– И куда же делись добрые марсианские боженьки?

– Не знаю. Скорее всего, их данные были утеряны по неизвестным нам причинам. В настоящее время мы не имеем сведений ни о земных Сохранённых, ни об информационных копиях.

– Ну и хорошо! Нам на Земле только таких сволочей не хватало!

– Почему ты так агрессивен? – искренне удивился он. Удивление было вполне человеческим, но сейчас мне было на это наплевать.

– Да потому, что люди – не кролики подопытные, чтоб на них модели идеальных обществ строить! Свою цивилизацию угробили, теперь новую башенку из человеческих кубиков собираете?

– Ваша цивилизация тоже скоро выродится, причём без всякой нашей помощи. Мы не хотим, чтоб вы повторили наши ошибки… А ты всё меряешь земными мерками.

– Других не имею! Скажи, что за компромисс такой вы нашли, благодаря которому в сформировавшуюся личность восьмилетнего ребёнка подсаживают чужеродного монстра? Я помню себя, каким я в младшей школе был. Я был – человек! И даже целый человечище! Да, можешь считать меня собственником, но совсем не хочу делить своё сознание с какой-то тварью, даже во благо общества!

– Но ты и сейчас делишь! У тебя есть кибер-мозг, это не просто удобный имплантат, а полноправный сожитель человеческого сознания…

– Хватит оправдываться! – Я шлёпнул чашку об стол так, что она чуть не треснула, навис всей тушей над приютившим Марсианина диванчиком, рявкнул во всю глотку: – Эй, ты! Ты, человек! Я к тебе обращаюсь, а не к твоей вторичной прошивке! Тебе это нравится, да? Таскать в себе чужое сознание? Что, никогда освободиться от благодетеля не хотелось, а?

– Не кричи, пожалуйста, – сказал Марсианин настолько же тихо, насколько громко я орал. И от этой тишины у меня самого громкость чуть не до нуля упала. – Он тебя не услышит. Потому что его сознание давно стало частью меня. И потом… Ты не знаешь всего, а я не хочу об этом говорить. Это слишком личное.

– Ах, личное, да?!

– Ого, какие вопли! Спешите видеть, Джокер разбушевался! – раздался ехидный голос за моей спиной. – Чего делаешь?! Больно!

Конечно, больно! Моя охранка среагировала мгновенно, прежде чем я обернуться успел, силовым лучом по двери шарахнуло. От испуга. Ладно, всё-таки в последний момент я узнал голос и сдержался, а то было бы гораздо больнее.

– Сам виноват, – сказал я, отключая систему. – Какого хрена ты сюда припёрся, Дракула?

Глава вампиров ухмыльнулся, отлепился от стены, поднял опрокинутую кофеварку, демонстративно пыль со штанишек отряхнул, волосёнки разлохматившиеся поправил. У, хлыщ манерный, чтоб тебя отформатило! Упс, о чём это я? Он же – нежить, им форматирование не страшно.

– Если я помешал вашей интимной беседе, то могу удалиться. Но… мне казалось, или тут кто-то прячется? Если так – вам лучше поискать другое место для воркования. Здесь скоро будет слишком людно.

– О чём ты?

– Джокер, ты тупишь. Включи кибер-мозг, если обычным соображать разучился! Вас, ребята, выследили. И скоро поймают, как мышек в мышеловке. Ну что, за мной пойдёте или тут сидеть будете?

Я посмотрел на Дракулу, потом – на Марсианина. Потом – снова на Дракулу. И почему мне так везёт на подозрительных личностей? И опять приходится решать один простой до одури вопрос: верить или не верить.

– Ладно, пошли отсюда, – сказал я и шагнул за дверь.

Луч прожектора резанул по глазам.

– Стоять, не двигаться, руки за голову! Стреляем без предупреждения! – гулко разлетелось по огромному залу подземной станции.