Из курятника послышались странные шаги: кто-то шёл очень спокойно, тихо и неторопливо. Собака и куры разбежались – из курятника неторопливо вышло то самое безголовое существо, что неторопливо топало, выставляя вперёд забрызганные кровью ноги. Его трёхпалые ноги, позвякивая металлическими кольцами и цепочками, переступали через кучки навоза и камни. Собака зарычала, и прижалась к земле, но обладатель странных трёхпалых ног спокойно переступил через неё и потопал к калитке.

Калитка была закрыта, но существо в странном плаще, расшитом кучей металлических побрякушек, просто высадило её ударом тела.

Затем оно спокойно и неторопливо побрело по дороге, что медленно утопала в ночной тьме…

***

Кречет вскочила, с удивлением глядя на странную парочку.

Это были двое мужчин – один был каким-то широкоплечим, рослым здоровяком, до жути похожим на обезьяну – у него было невероятно «обезьянье» лицо – чуть-чуть скошенные назад челюсти, невероятно курносый нос и бакенбарды, что придавали ему просто жуткое сходство с гориллой или шимпанзе. Сходство немного портил лоб – высокий и как у людей – но с надбровными дугами обезьяны.

Сия обезьяна ко всему прочему была невероятно длиннорукой. Однако одежда на ней была весьма дорогой и необычной – кожаная куртка, длинные штаны из прорезиненной ткани, и тяжеленые сапоги-«китобои». Причём все, что на нём было надето – явно было очень дорогое, и не купленное в лавке, а пошито индивидуально, портным, по лично снятой им мерке.

Второй человек был настоящим гигантом – его рост был два с лишним метра, фигурой он напоминал равнобедренный треугольник – длинные ноги. Мощные плечи и мощная грудная клетка – всё выдавало в нём если не профессионального ныряльщика, то, как минимум водолаза. У человека было умное лицо, с тонкими чертами лица – как говорится «не красавец, но и не урод». Тёмно-зелёные глаза загадочно мерцали через стёкла очков, а тонкие губы при виде Вилтона, изобразили улыбку.

– Смею ли я видеть перед собой уважаемого Вилтона? – гулким, раскатистым голосом, поинтересовался мужчина и вытянул руку для приветствия.

Кречет вздрогнула – пальцы этого человека были очень длинные – каждая фаланга пальца руки была чуть-чуть длиннее фаланг простого человека. Всё вместе производило впечатление, что у странного друга Вилтона пальцы длиной чуть ли не в полметра.

– Снарк! – Вилтон пожал пальцы странного человека. – Каким ветром тебя сюда занесло?

– Мы со своим другом изволил пересекать Атлантический Океан – идём сюда прямо из Африки…

– Точнее говоря из чёртовой Центральной Африки. Век бы эту вонючую дрянь не видеть, – проворчал обезьяноподобный приятель Снарка и вставил в глаз монокль в золотой оправе. – Эй, трактирщик, ты чего там – сдох что ли?! Тебе чего было сказано – тащи жрать!

– Джемерин… – покачал головой Снарк.

– Ой, Снарк, заткнись. Ты уже мне все уши проел, как Змей – Еву… Прям насквозь.

– Повежливее же нужно с людьми…

– Чё?! – искренне изумился барон. – Да чтоб я, барон Джемерин, наследник великих Джемеринов, что были известны в Англии ещё тогда, когда в вашем США строительством – бобрыс муравьями занимались, обращался к каким-то береговым селюкам вежливо?! Снарк – ты плоховато нас, англичан, знаешь.

– И поверьте, милостивый Джемерин, что это факт – и сей факт меня лишь радует… – Снарк указал на Вилтона. – Сей человек изволит являться моим другом…

– Я суперкарго одной компании! – громко проговорил Вилтон. – Меня и мою помощницу прислали сюда, дабы я сделал некоторые работы – например, нырнул на борт потонувшего корабля моей компании и осмотрел его.

– Не «нырнули», а изволили «опуститься на дно», – поправил Снарк. – Водолаз в воду изволит нырять только когда его, с палубы, сдует свирепый шторм… В остальное время, изволю вас поправить, водолаз спускается под воду и ходит по дну.

– Вот только давай не учи меня? Мне и так тошно, – Вилтон указал в сторону комнаты с пребывающей в алкогольном анабиозе, командой. – Не успел прийти, как оказалось, что моя команда и водолазы, изволят напиться… Можешь такое себе представить?

– Напиться? Как так – напиться? – Снарк настолько изумился, что уставился на Вилтона поверх очков.

– А вот так – в хлам нажрались! – проворчал Вилтон, потирая лоб. – видимо не зря говорят – проще жеребцу забеременеть, чем моряка на суше от пьянки удержать.

– Чо? Вот прям так? – Джемерин ощерился, блеснув очень крупными белыми зубами. – Ты на меня глянь, пугало… я вот вообще мало пью. А Снарк – так я сроду не видывал, что бы он за воротник хоть бутыль рома заложил… А всё-ж такого моряка как Снарк поискать надо – по морю-океану пёр, как по дороге – ни на миг не отклонившись…

Сквозь тьму ночи, океана путь,

Осветит нам звезды указующий луч,

Солнца путь – дорога наша,

Дорога через Океан – она всех краше…

пропел Снарк, глядя в потолок.

Вилтон знал о дурацкой привычке Снарка распевать всякие песенки и стихи, причём зачастую собственного сочинения (причём поэт из Снарка был, прямо сказать – никакой). Поэтому он оставил слова Эйнджела без внимания.

Тем паче, что поднесли ужин. Вторую порцию.

Снарк, как знал Вилтон, разносолы не привык перебирать – для него было совершенно нормальным съесть и отличный обед, приготовленный профессиональным поваром и слопать сырой рыбину, пойманную в кишащей змеями и аллигаторами реке.

А вот Джемерин потёр монокль и с интересом уставился на блюдо, словно подозревал, что обед, точнее уже ранний ужин, может его укусить.

– Эт чего ты подал такое? – с подозрением спросил он.

– Что-то… сами же просили пожрать, вот и притащил вам, чего на кухне нашлось, – проворчал трактирщик. – Нормальная еда! Что не так?

– Ага… А я думал ты так, по мелочи соскрёб со стола весь чам (останки рыбы после потрошения – внутренности, головы и прочие несъедобные части. В США используются как приманка для рыбы. Примечание автора) да притащил нам, мол, нате, гости дорогие, жрите! – Джемерин залез во внутренний карман своего роскошного костюма и выудил оттуда длинный бумажный свёрток, что сунул в руку трактирщика. – Это тебе для того, чтоб твои мозги получше смазалось и работали. Понятно? Давай, двигай за жратвой нормальной. И только попробуй мне тут пиво притащить – вот сразу прикажу тебе его самому в пасть залить!

С этими словами Джемерин поднял свою трость и так шарахнул ей по столу, что трактирщик тут же испарился, решив не связываться с столь странными клиентами.

– Так… Это называется – «мы приплыли в добрый град», – Снарк сложил свои странные руки на столе и посмотрел на Вилтона. – Многоуважаемый господин Вилтон, не соблаговолите ли мне рассказать, что там за беда с этим кораблём? В пределах разумного.

– Это старая, погрызенная червями, посудина затонула тут в паре сотен метров от берега, – проговорил Вилтон, сделав глубокий вдох. – Она плыла из Новой Зеландии через Пролив Дрейка. Прошла через два океана и в итоге утонула в нескольких сотнях метров от этого проклятого городка…

– Что с экипажем? – поинтересовался Снарк, постучав своими невероятно длинными пальцами по столу. – Как я изволю понимать, часть команды могла спастись…

– Честно говоря, пока этого не знаю. Не устанавливал. – Вилтон посмотрел на Треллони, что сидел у края стола и посматривал на них. – А ты чё скажешь, преподобный отец? Ведь явно же знаешь, что тут за петрушка-то. Где экипаж, который на корабле был…

– Правильнее говорить – на борту судна, – вставил Снарк.

– Ой Снарк, уймись со своими подколками… Так что там такое, господин Треллони? Где наш экипаж-то?

– А вот этого неведомо. С этого судна живым, да и мёртвым. Мы никого не видели. Судно налетело на одну из скал в нашей бухте, пропороло борт и ушло на дно быстрее, чем мы сумели понять, что случилось. И никого не видели. Ни живым, ни мёртвым.

Вилтон дёрнул щекой и, вытянув руку, постучал пальцами по столешнице.

– Я думаю, что мы изволим с этим разобраться, – проговорил Снарк, сложив пальцы под подбородком. – Завтра мы совершим погружение к этому борту. Уважаемый барон, я думаю. Что нам будет достаточно просторно на борту водолазного бота. Ночь мы проведём там. А потом по утренней зорьке, отправимся для погружения.

– А если будет шторм? У нас тут часто шторма бушуют. А судно затонуло не так глубоко – вполне возможно, что оно может не выдержать ударов волн, его разломит и уже никаких частей не собрать будет, – проговорил Треллони.

– Завтра ничего не будет, – парировал Снарк. – Будет ясный день, с хорошим солнцем и несильным ветром.

– Ого. А ты откуда знаешь?

– Скажем так – я чувствую погоду, – покачал головой Снарк. – Как вы понимаете, милостивый сударь, нельзя быть путником среди океанских волн, и не знать, какая погода изволит вас ожидать завтра…

Трактирщик принёс полный поднос мисок, что аппетитно исходили паром и вкусными запахами.

– Я-то думал, что ты как та птичка клюёшь, – проговорил он Джемерину, ставя перед ним миску.

– А то! Птичкам обычно сала крошат, чтоб с голоду не протянули ноги… А ты чего слыхивал? Спасся ли кто-то с той посудины, до которой мы хотим нырять завтра?

– Да не, не слыхивал ничего. Хошь моё мнение? Потонули они все – как у нас говорят, «призвал к себе Нептун на личную встречу»… Они-ж на скалу тут налетели – Вдовий Зуб. Есть тута у нас скала такая. Торчит прям из воды, как нос на лице. Наши-то о ней хорошо знают. А вот пришлые – не всегда.

– Ой да чо ты мне тут заливаешь?! – Джемерин всадил вилку в горку тушёной капусты. – Можно подумать я не понял, что эти типы налетели на твои поганые зубы при заходе в гавань… Потому и судно лежит к берегу так близко… что оно у вас тут забыло?

– Да я-то откуда знаю? – проговорил трактирщик. – То надо у капитана спрашивать. Он же это корыто вёл. Найдите и спросите.

– Найдём и спросим, – пообещал Джемерин и неторопливо принялся трапезничать…

…Флюгер поднял голову и принюхался.

– Что там? – Берк встал, и, достав фонарь, осторожно запалил его.

Фонарь был необычный, так называемый «морской» – света он давал ровно столько, что бы осветить землю у себя перед ногами. Так же фонарь можно было использовать как средство для подачи сигналов – если открыть заслонки и поднять над головой.

Согласно легендам в Хандербруг-Йорк эти фонари привезли моряки, что занимались «полезными делишками». Фонари оказались очень удобными для горожан, да так и «прикипели» к ним, став единственно надёжным источником света во время ночных дел.

Вот и сейчас свет фонаря кое-как осветил пещеру, вырвав из полумрака неровные стены, и ряды вёсел. Чиж, что сидел в лодке и аккуратно прикручивал к гарпуну порцию взрывчатки, тоже прикрыл глаза и осмотрелся по сторонам.

– Да как есть какой-то шум слышал… словно ходит кто-то… – прошептал Флюгер. – Может это… тот типчик, что приехал корабль-то этот смотреть, чего почуял?

– Да успокойся ты, откуда ему знать о здешних наших «норах»? – Берк поднял фонарь повыше.

Про эту глубокую и тихую пещеру и впрямь мало кто знал. Сиё укрытие в скалах было найдено очень давно, лет сто назад, если верить прадедам, и с той поры использовалось для особых делишек – например, такого, каким троица рыбаков занималась сейчас…

А занимались они тем, что прикручивали к большим якорькам, из большой подковы, к которой примотали проволокой несколько корабельных гвоздей, несколько пачек взрывчатки. Взрывчатка была тщательно запакована в прочную, восковую бумагу, и была снабжена зажигательными шнурами.

Обычно такой взрывчаткой глушили рыбу, но сейчас дело касалось более деликатной миссии. Причём миссии, что уже один раз провалилась как раз из-за плохо провощённой бумаги. Вот почему трое рыбаков прячущихся в подземной пещере, задержались в пещере дотемна.

Флюгер поднял фонарь и подошёл к выходу из пещеры, вслушиваясь в тихий шорох ветра и рокота волн. Ему снова послышался странный шум – мерные шаги, словно кто-то топал по берегу, совершенно не боясь, что его могут услышать, а также странное позвякивание и звон, что сопровождало эти шаги. Осторожно оглядевшись, Флюгер сглотнул – ему что-то не очень начало нравится то, что происходило тут. Как и все жители побережья Атлантического океана, он вырос в окружении мифов и легенд о духах и привидениях, что населяли

В самой пещере работа приближалась к концу. Берк и Чиж сделали пять грузил с взрывчаткой, и, на три раза проверив герметичность взрывных шашек, осторожно привязывали к ним подрывные шнуры. При этом Чиж осторожно всматривался в места стыка взрывных капсюлей и подрывного шнура через громадную линзу увеличительного стекла – красивая вещь, что была подарена ему несколько лет назад одним знакомым матросом из Франции.

Лупа не только позволяла рассматривать всякие мелочи, но и, попутно, служила для развлечения – Чиж с её помощью, в солнечные дни, выжигал на дереве и ветках красивые узоры.

– Так… давай-ка грузим всё это на лодку и поплыли по второму разу всё взрывать, – проворчал Берк. – Нам надо подорвать этот чёртов корабль до того, как в него кто-то спустится…

– Ага… Думаешь справимся?

– Да нам только три отсека надо проломить – что бы вода пошла внутрь и всё залило, – покачал головой Берк. – А там уже будет у нас – бабах!

– Братцы. Там что-то есть… Там кто-то ходит! – прошипел Флюгер что снова услышал шаги по песку. – Тише!

– Да кто там может ходить в такое время… – Чиж повернул голову к Флюгеру и выронил лупу.

По какому-то капризу лупа упала рукоятью вниз и воткнулась в песок.

– О господи… – Берк вскочил.

– Твою мать! Что это?!

Флюгер попятился.

У входа в пещеру стоял огромный человек, облачённый в какой-то странный плащ – он был сшит из кучи каких-то лохматых полосок, богато украшенных цепочками, и металлическими пластинками, что ярко сверкали в свете фонарей. Над странным воротником – из толстых, разноцветных перьев, и каких-то игл, ничего не было.

Иными словами – перед тремя рыбаками стоял безголовый человек. Рук у него тоже не наблюдалось – впрочем, в таком плаще можно было спрятать не только пару рук, но и целую ветлюжную пушку (Имеется в виду вертлюжная пушка: мелкокалиберная пушка, устанавливаемая вместо лафета в специальный шарнир, именуемый вертлюг, крепящийся к крепостной стене или к борту корабля. Примечание автора)…

Существо стояло перед рыбаками и постукивало по песку странными трёхпалыми ногами, причём ноги выглядели очень странно – создавалось впечатление, что их кто-то натянул на обычные ноги – кожа была толстой, в шрамах, украшенная татуировками непонятного типа и странными цепочками, продетыми прямо через кожу…

– Что это за чёрт такой… – прошептал Берк и полез в карман за револьвером.

Чиж поднял со дна лодки двуствольный дробовик, снаряжённый патронами с картечью, и направил его на странного гостя.

Больше всего ужасала мрачная неподвижность и молчаливость этого безголового существа – казалось оно совершенно равнодушно к тому, что в него целятся из огнестрельного оружия. Словно ему было всё равно – выстрелят в него, или нет.

– Эй… А ну… пошёл отсюда! – прорычал Чиж. – Убирайся в свою преисподнюю!

Безголовое существо как-то странно дёрнулось и сделало шаг в пещеру…

Нервы у Чижа не выдержали и он выстрелил…

***

«Шифрование личной переписки является грубейшим нарушением основных принципов существования США. Ради собственной безопасности и защиты свобод, прав и достоинства человека, государство обязано знать, что пишут его подданные и реагировать на угрозы найденные в личной переписке.

История сохранила для нас один миф о самом Александре Македонском…Когда среди его уставших от походов и битв воинов началось брожение, они отказывались идти вглубь Азии, Александр посоветовал солдатам написать письма родным. Он мотивировал это тем, что далее уменьшится возможность отправить письма домой из-за дальности. Каждый умеющий писать сел и написал письмо домой сам, а также помог написать письма своим неграмотным товарищам.

После этого Александр вернул курьеров с письмами в свой лагерь и прочитав все без исключения письма, узнал о недовольных его планами завоевания мира. После этого он, тайно, всех недовольных собрал в одну когорту, чтобы либо распределить по дальним гарнизонам, либо бросить в самое боевое пекло и тем истребить.

Таким образом, Александр использовал письма как защиту своей личной безопасности, от смутьянов.

Эта история показывает нам только одно – государство обязано знать, что думают его граждане – даже путём изучения их личных писем и слежки за их личной жизнью.

Знать, что говорят и что думают его граждане – основа безопасности.

Вот почему в США, начиная с 1800 года, строжайше запрещены любые типы шифрования и кодировки, к которой не имеет доступ правительство. Да, этим самым мы нарушаем права своих граждан.

Но с другой стороны – что останется от их прав, если мы проглядим заговор, который в итоге обрушит нашу страну в бездну насилия и крови?».

Служебная записка, авторство которой приписывается Бенджамину Франклину.

…Снарк не просто осмотрел всех людей капитана Авраама и его самого. Он даже вынул из своей сумки набор каких-то странных предметов, явно имеющих отношение к медицине, и при их помощи осмотрел глаза капитана и каждого матроса, а затем промерил пульс у каждого.

– Интересно… – проговорил он, выпрямляясь, и поправляя очки. – Уважаемый Вилтон – все эти люди отравлены. Их напоили каким-то алкалоидом. Что-то вроде опиума или сонного зелья, только совершенно безвкусное, не имеющее особого запаха, коий смог бы помочь почувствовать его мерзкий вкус. Думаю, сиё зелье является чем-то вроде китайского опиумного настоя, коий используется китайскими Триадами в своих мерзких целях.

– Откуда оно тут могло взяться? – удивилась Кречет. – Я никогда о таком не слышала…

Снарк повернулся к ней всем телом. Его зелёные глаза сверкнули, а затем он звучно щёлкнул зубами и потёр руки.

– Смею предположить, что сиё зелье было у здешних жителей наготове, для каких-то своих непонятных целей… В любом случае после того, как ваш капитан и его команда употребили это зелье, и уснули – им насильно, залили в рот алкоголь. Конечно немного – что бы скорее оставить следы запаха, дабы сбить с толку вероятное расследование. Сиё сделало водолазов совершенно непригодными к погружению под воду на несколько долгих и безрадостных дней.

– О Господи, Малыш-Эйнджел… – Вилтон стукнул себя кулаком по ноге. – Да всё уже понятно с этим… По крайней мере мне уже ясно, что тут произошло… Как думаешь, оставить этих людей тут – безопасно? Если эти типы их напоили всякой дрянью, то что мешает им сделать что-то более… опасное?

Снарк поднял глаза к потолку и свирепо щёлкнул зубами.

– Я попробую привести их в чувство, – наконец проговорил он. – Но не думайте, что я сумею вот так, по щелчку пальцев, поставить их на ноги. Даже придя в себя, они долгое время не сумеют чётко понимать, что с ними как они попали сюда…

– Годится… Давай.

– Мне нужен жбан с кипячёной водой, – пророкотал Доктор Акула.

Снарк поставил на стол свою сумку из конской шкуры, армированной пластинами из панциря броненосца. Затем порылся там и выудил несколько небольших пробирок и шкатулок.

– Держите, – он бросил Вилтону небольшой бумажный свёрток. – Примите сиё прямо сейчас.

Вилтон развернул бумагу и обнаружил там что-то похожее на кусок стекла тёмно-зелёного цвета. Этот «осколок» источал приятный аромат каких-то трав. Старому детективу уже доводилось сталкиваться с фармакологией Снарка и – и ещё ни разу эти лекарства не приводили в ухудшению здоровья.

Сунув в рот этот «осколок», Вилтон обнаружил, что это расплавленный сахар, смешанный с какими-то травами. Причём вкус у этого странного сахара был весьма приятный и даже какой-то успокаивающий – по крайней мере, желание трясти всех за «шкирятник» или пинать ногами, словно канзасским смерчем унесло.

Снарк быстро потряс свою сумку и, дождавшись Джемерина и Кречет, что принесли котёл с водой, а также привели (уже не по своей воле) Треллони, занялся своим обычным делом…