Цитаты из книги «Алая зима»

Отсутствие куницуками все же пагубно, пусть и неочевидным образом, – пробормотал Юмэй, и на этот раз в его тихом голосе прозвучало не раздражение, а нотка беспокойства. Серебристые глаза смотрели вдаль, словно видели сквозь стены храма. – Их сила тает, и от этого страдают все. Леса истощаются без живительного присутствия Узумэ. Гибнут горы. Бушуют пожары. Дожди

Сложно найти сильного ёкая, если он того не желает. – Широ прислонился затылком к стене и закрыл глаза. – Мы не знаем, ни где куницуками, ни как они выглядят, ни как их искать. Они точно умеют скрывать или прятать свою ки. – Вы не знаете, как они выглядят? – скептически поинтересовалась Эми. – Неужели никто их не видел? – Я встречал их всех множество раз, – произнес Юмэй, – но не помню лиц. – Ты… ты не помнишь? Как можно позабыть лица тех, перед кем держишь ответ? – Чем больше сила твоего духа, – проговорил Широ, не открывая глаз, – тем больше ты становишься… иным. Куницуками настолько тесно связаны с миром духов, что разум тех, кто слабее, не способен их постигнуть. Поэтому их сложно запомнит

Я вижу в твоих глазах, – заявил он. – Ты жаждешь стать свободной. Кимура Эми, я исполню твою просьбу, ведь ты слишком храбра и благородна, чтобы ее высказать. По щекам заструились слезы, но Эми не знала, что их породило – облегчение или страх. – Я… я не…

Эми вздрогнула, не поднимая головы от пола. – Ты не имеешь права здесь быть, – сурово продолжил каннуши. – Ты… Он умолк. Эми медленно подняла голову. Фигура на возвышении прервала каннуши, вскинув ладонь. – Подойди, Кимура Эми, – раздался шепот. Она поднялась и шагнула вперед. Свет снова сдвинулся, тени рассеялись. Эми застыла. Облаченный в церемониальное кимоно человек, который сидел на подушке, скрестив ноги, и наблюдал за ней темными, понимающими глазами, не мог быть Изанами. Ведь она женщина, а он – нет.

Ждите здесь. – Эми стянула шапку с шарфом и бросила их кицунэ. – Вернусь, как только поговорю с Изанами. – Вернешься? – донеслось тихое, угрожающее мурлыкание. – Да. – Она выдержала испытывающий взгляд. – Я выполню свою часть уговора, Широ. Он всмотрелся в нее еще на мгновение, а потом кивнул. Эми шагнула к храму. – Эми?

обладает собственной силой, – продолжил он, – не нуждаются в человеческой плоти, дабы укреплять свою ки при помощи их энергии. – Так вот, почему ёкаи едят людей? – спросила Эми, сдерживая порыв отодвинуться от Тэнгу подальше. От одного его вида у нее заныли подживающие раны на шее. – Вы поглощаете их ки? – Нам не обязательно есть людей, – отозвался сзади Широ. – Но ради такой чистой ки, как у тебя, любой бы сделал исключение.

То есть если сохэй сумеет убить сильного ёкая, тот может возродиться и начать мстить людям? – Ага. Поэтому сохэи не убивают ёкаев, а запечатывают их ки. Это единственный способ стопроцентно от них избавиться. Печати со временем теряют силу, но пока кто-то их обновляет, ёкай останется заключен навсегда. – Катсуо обвел рукой стену, видимо, имея в виду мир вокруг. – Говорят, что есть семьи сохэев, которые по сей день стерегут самых могущественных ёкаев, когда-то бесчинствовавших на земле.

Эми смотрела на землю, чтобы не споткнуться, и шла по следам Широ. Юмэй назвал его человеческий облик «новым», будто еще не видел кицунэ таким. Он также заметил, что Эми разрушила первое кольцо «оков» онэнджу. Похоже, четки сковывали этот облик, и Широ получил возможность его изменять, только когда Эми стянула виток бусин. Осталось еще три – и какие же силы и способности за ними запечатаны? В библиотеке Шиона хранились записи о ёкаях тысячелетней давности; по крайней мере в нескольких из этих древних легенд упоминались тэнгу. Если все они связаны с Юмэем, значит, ему больше тысячи лет? А сколько же Широ? Как долго он был заключен в теле лиса? Достаточно, видимо, чтобы позабыть о своем оружии – но не о том, как им пользоваться.

Ворон оставил их в совершенно другой части гор, и Эми понятия не имела, где они оказались.

Зачем ей встреча с амацуками? Широ пожал плечами. – Я помогу, – произнес Юмэй, задумчиво стирая со щеки кровь, – но взамен твоя сила по возвращении будет принадлежать мне, пока я не сочту долг оплаченным.