К середине дня мы преодолели несколько эрий. Гуку я больше не гнала, и она мерно шагала по просохшему шляху, на ходу обрывая высокую траву с обочин и изредка переходя от скуки на рысь. До четвёртой эрии оставалось часа два, если поднажать, и я волевым решением разрешила нам долгую стоянку. Мы свернули к виднеющемуся полю. Буйная растительность манила зайти поглубже и распластаться на зелёном ковре, но Гука сразу же отмела эту идею, припав на все четыре ноги. Сбоку вспорхнула маленькая, но довольно пугающая стайка чеканов. Пришлось уговаривать лошадь образумиться. Скорее всего, крохи свили гнездо под кустом, и наше приближение потревожило пташек.

– Вот трусиха! – Я успокаивающе похлопала кобылу и сделала с ней круг, чтобы дать прийти в себя, и только убедившись в вернувшейся адекватности, вытащила ноги из стремян и спрыгнула на землю. – Пойдём, – поманила я её за собой.

Первопроходцем Гука быть не любила, как и большинство лошадей, ожидающих подвоха, в том числе от собственной тени, но в поводу всегда шла смело, полагая, что в гиблые места хозяйка обычно не водит, а если и промахнется, то примет основной удар на себя. Вытоптав небольшую площадь, я принялась рассёдлывать кобылу: подтянула и закрепила стремена, сняла мешки, следом стянула седло вместе с насквозь мокрым потником, закрепила повод, чтобы не болтался под копытами, и, наконец, взялась за себя. Мне разоблачаться перед отдыхом не полагалось, всего-то расстелить походное одеяло и упасть на него.

Тело, не смотря на все свои хранительские улучшения, вроде шустрой реакции и ночного зрения, противно ныло от долгих верховых переходов. Я вытянула руки и с хрустом покрутилась. Надо было бы осилить полноценную разминку, но я не могла себя заставить встать. Гука рядышком упивалась долгожданным перекусом, птицы щебетали у самого уха, я смотрела на гладкое, синее небо с редкими, белесыми облаками. Хо-ро-шо.

Когда надо мной пролетел ворон, я машинально уцепилась за него. Картинка перевернулась, поменяв землю и небо местами. С высоты птичьего полёта я увидела нас с Гукой, как на ладони. Ворон, сделал приветственный круг, и отправился дальше вдоль широких полей, мимо длинной, вертлявой речки, к полосе смешанного леса. Я наслаждалась видами, свободой и высотой. Только ради этого стоило стать хранителем.

Птица пошла на снижение, устремившись к земле. Мы навылет пронеслись сквозь пушистые кроны, и ворон, зачастив сильными крыльями, опустился на одну из нижних веток дуба. Остановка оказалась запланированной, птица прилетела к началу пира и присоединилась к сородичам. Дюжина голодных воронов в немом оцепенении выжидала, когда их компаньоны по охоте оторвутся от жертвы и оставят положенное им. На окровавленной, вытоптанной в сражении поляне лежала разодранная туша лося с остекленевшими глазами. Я никогда не видела живых волков так близко. Серо-бурые, с массивными мордами и большими лапами, которыми они придерживали труп, когда вырывали из него мясо. К горлу подкатила тошнота.

– Ка-ар, – сказала моя птица, и все обернулись на нас.

Ворон спикировал к сородичам – ему тут же наперерез бросился волк. Присев на полусогнутые лапы и выставив измазанную багрянцем морду с прижатыми ушами, хищник предупреждающе зарычал. Ворон отпрянул. Волк продолжил наступать.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Я покинула временное тело и села, вновь оказавшись на поляне. Волк почуял меня, поэтому не подпустил птицу к добыче, которой привык делиться. Это удивительно… И занимательно! Ни Аброр, ни Тэср не смогли пояснить причин вражды хранителей и ночных стражей. У избранных Шарусси имелась одна сказка, больше годившаяся для малых детей. В ней говорилось о первом хранителе, убившем самку вожака и сыскавшем, скажем, избирательное родовое проклятье. Я в такую ерунду не верила. Не в проклятия, этих-то пруд пруди, в сказки.

***

До нужной эрии я добралась уже затемно, однако давно исчезнувшее солнце не разогнало жителей по домам, и жизнь в поселении продолжала кипеть с поправкой на торжество. Хмельные эричане громко смеялись и танцевали у распахнутых настежь дверей шинков под музыку гусляра или скрипача, монеты звонко сыпались из руки в руку, а распоясавшаяся детвора гоняла в салочки – и всё это под навесом сетки магических огней, затмевающих холодный свет звёзд.

– Малыш, что отмечаете? – я изловила мелкого парнишку и кивнула на шумную улицу, как источник основного веселья. – Я здесь проездом.

– Так торговая неделя, первый день, – испуганно пискнул мальчик, а через секунду опомнился: – Тёть, пусти, меня ща поймают.

– А, да. Беги.

Торговая неделя это, конечно, отлично, но вызывает некоторые осложнения.

«Точнее, боль и страдания», – грустно подытожила я, когда в третьем и последнем гостевом доме мне объявили об отсутствии свободных комнат.

– А куда можно податься? – пристала я к хозяину. – Может, кто комнату сдаёт?

– Комнаты-то, поди, сдают, но ты ж с кобылой, – почесал макушку мужик. – Слушай, а ступай-ка ты к моей свояченице, у неё места мало, но лавкой поделится. Так себе удобства, но ночь переспишь, а для лошадки там дворик сойдёт. Я токмо записку черкну, погодь.

Выбирать не приходилось, расстилать одеялко под кустом, рядом с эрией, полной карманников, неизбежно следующих за торговыми обозами, я желанием не горела.

– Литака её называют. Вот, отдашь ей, – хозяин сунул свёрнутую трубочкой бумагу мне в ладонь. – Сейчас выйдешь и направо, до Живой улицы иди, там жёлтый дом с синими ставнями. Поверни налево и до упора. В конце одноэтажный некрашеный дом – это Литаки. А утром ко мне на завтрак до восьми приходи, если кто съедет – я комнату придержу.

Я верила в человеческую отзывчивость и сострадание, но рассчитывать получить их от дельца в период жаркого спроса – верх наивности. Простившись, вышла во двор и, не таясь, развернула записку. Точно. За рекомендованную им сумму за постой у свояченицы я могла снять в Кэпите комнату на пару дней и купить Гуке яблок в довесок.

В реальности же я смотрела на просевший дом, с ушедшим на целую ступень в землю крыльцом, и вяло рассуждала о пользе сна на воздухе. Причина тому была одна, и она крылась не в убитом временем домике и баснословной цене за него. С этим я могла справиться, в отличие от изменившегося магнитного фона вокруг.

Этого просто не может быть. Так не бывает.

Из-за угла дома, разрушая мои надежды на разыгравшуюся фантазию, показалась знакомая серая лошадь, дотошно уничтожающая сорняки во дворе Литаки. Гука призывно заржала товарке. Серая лошадь тоже заинтересовалась гостями и величаво направилась к нам. Поступь кобылы мага отличалась особой грацией, выдавая в ней породу и работу хорошего объездчика. Я залюбовалась высоко поставленной шеей, ровным профилем и красиво сложенным, мышечным телом животного. Это вам не эрийская лошадка к телеге, в ней безошибочно определялся высокий класс. Даже странно, что она сорняками не брезгует.

– Девушка, вам помочь? – высунулась из оконца белокурая женская голова.

Зря я не ушла раньше.

– Нет, – твёрдо ответила я, прикидывая, на какой грядке устроить ночлег. В лес к волкам не тянуло, а уж карманников как-нибудь отважу, возможно, с гарантией их полного перевоспитания. Как говорится, всё познаётся в сравнении, преступные элементы вдруг предстали вполне годными соседями по кустам.

– Та это от меня, – заголосил хозяин гостевого дома, частыми полушагами-полупрыжками приближаясь к дому. Похоже, мужчина решил убедиться, что я не сбегу и выплачу свояченице положенное. – Ты не стесняйся, заходи. Лит, приюти девушку на ночь? Не за даром, да, как полагается, честь по чести, с оплатой. Оплата, она ведь для чего нужна? – Хихикнул он в рыжую бородёнку, таки добежав и переводя дух. – Чтобы все чувствовали себя уверенно, без медвежьих всяких услуг и закавык.

– Ага, – только и смогла выдавить я, прикидывая, как лично моя уверенность утекла бы с оставшимися монетами прямиком под покосившийся домик.

– Ой, неудобно-то как, – протянула свояченица. – У меня уже есть постоялец.

– Та хоть на пол пусти, идти-то ей некуда.

– Ничего, – перебила я. – Поищу другой ночлег.

– Не надо ничего искать, – рявкнул хозяин и взмахнул рукой, как гильотиной, отсекая право выбора. – Места всем хватит!

– Да у меня всего одна комната, – пискнула девушка.

«И та уже с мужиком», – добавила я про себя. Малину девушке обламывать не хотелось, видно же, что планов уже настроила, волосы вон помыла.

– Тогда спасибо за участие, – громче нужного гаркнула я, перебивая алчного хозяина. – Свидимся завтра. Представляете, человек заплатил за удобства, а его ущемляют? Так и не расплатится вовсе.

Свояченица, будучи, очевидно, кроткого нрава, согласно промолчала. Хозяин гостевого дома заметно приуныл, потеряв комиссию, а я развернула лошадь, спеша убраться подальше. Дверь скрипнула, и я зачем-то обернулась. На пороге кривого крыльца появился маг.

Девочки, что в пятнадцать, что в тридцать устроены одинаково. Если мы второй раз встречаем одного и того же мужчину, то считаем это не меньше, чем судьбой. Я встретила мага в третий раз. И за подобные мысли мне очень хотелось стукнуться лбом о стену.

– Борна, не ломайте комедию. Заходите в дом, – устало произнёс маг.

Да куда уж мне до вашей высокой драматургии! Какая интонация, какой взгляд! Уже начинать аплодировать?

– Так вы знакомы! – обрадовался мужик. – Так и… что получается? Всё равно уплатить надобно за двоих!

Какого тряха⁶ ты тут объявился? Все планы мне спутал, настроение испортил. Я злобно зыркнула на мага через плечо и молча отправила Гуку прочь под звуки прекрасной, озадаченной тишины. Пусть думают, что хотят, а мне нервы дороже. И мы НЕ знакомы.

Я действительно нацелилась на огороды, замеченные ещё при въезде – длинное поле, разделённое на две части дорожкой: одна отдана под картофель, другая свободная, в этом году отдыхающая от засева и заросшая ужином для моей кобылы. Ровно посреди поля местные жители сколотили шелтер от непогоды и для передышки в середине рабочего дня. На моё счастье, под ним нашлась годная для сна лавка у длинного стола, а среди хозяйственной утвари обнаружился таз. Худо-бедно отмыв его от грязи, я повысила таз в чине до умывального, а после разжаловала на нужды непарнокопытного, наполнив водой. Гука погрузила морду в жидкость и разом высосала всё содержимое.

Устроившись на ночлег, я постановила, что идея ночевать в одиночестве не так уж и плоха. Не столько из-за гордости, сколько из опасений, что прикормленные наёмники, не озабоченные моралью, в запале покалечат посторонних людей. Кому помешал несостоявшийся хранитель? До пробуждения Шарусси врагами я не разжилась, так что ответ очевиден: убрать хотят именно его. То есть, меня. И если неделю назад я ещё бравировала силой, после внезапного обморока спеси у меня поубавилось. Я не неуязвима. Я остаюсь человеком, к тому же, с мишенью на спине. И что досадно, я не смогу не прибиваться на постой к людям. Тут либо волки, либо наёмники. И, если верить Тэсру и Аброру, волки хуже.

Засыпала я с тяжёлым сердцем, и со смутным привкусом притяжения в воздухе. Видно, маг отправился на ночную прогулку, дабы избавиться от непроходящей икоты. Шарусси чувствовала себя спокойно, духи не предупреждали об опасностях, и постепенно сон вытеснил беспокойство.

Утром, как и условилась накануне с хозяином гостевого дома, я пожаловала на завтрак. Тот встретил меня с недовольным прищуром и вместо того, чтобы подойти самому, отправил принять заказ подавальщицу. Минут через пять, правда, не выдержал и всё же присел напротив.

– Я с тобой вчера по-доброму, помощь предложил, – вместо приветствия проворчал он, стараясь смотреть в стену.

– Дом был занят, а за указанную тобой в записке сумму, кусок пола я снимать не намерена, – отрубила я, на дух не перенося любителей давить на жалость.

Оскорблённый закономерно побагровел. Выглядел хозяин гостевого дома примерно моим ровесником, но, как и многие мужчины, не питающие приязни к здоровому образу жизни, к среднему возрасту обзавёлся пузиком и симметричными залысинами в области висков.

– Вот так и помогай людям, – буркнул он и привстал, чтобы удалиться.

– Я с благодарностью приняла помощь, – напомнила я, не желая переходить в откровенный конфликт, – но обстоятельства изменились.

– И у кого ночевала? – хозяин сел обратно.

– Ни у кого, посреди огорода нашла пристройку.

– Брешешь, – прищурился он. – Михабор сеновал сдал?

– С чего мне врать?

– Да не ходит никто ночью за околицу, – хмыкнул мужик. – У нас там нечисть какая-то поселилась этим летом, троих уже сгубила.

– Сразу? – загорелась я, почуяв вес оплаты.

– Да нет уж, по очереди. На одиноких только нападет. Все трое были задушены травой. Так что не сочиняй, – выпалил он и спохватился: – Голова о том помалкивает, и ты не болтай.

Нас прервала подавальщица. Подошедшая женщина скинула с рук одну большую тарелку с жаренными яйцами и двумя ломтями свежего хлеба и направилась к следующему столику.

– Мужик, тебя как зовут?

– А чего?

Да что все такие чувствительные пошли до своих имён!

– Помочь хочу.

– Как ты, баба, поможешь? – прищёлкнул он языком и озадаченно замолк. Ненадолго. – Али ты ведьма? На мага не тянешь, видал я их.

– Ну да, ведьма, – подумав, определилась я с ролью на сегодня. Быть ведьмой мне даже нравилось, водилась за ними определённая жутковатая слава. Хотя, по чесноку, я не представляла, чем ведьма отличается от мага, кроме образования – и те, и те одарённые. Однако же в народе ведьм не то, чтобы побаивались, скорее, остерегались их крутого нрава.

– Взаправду? – хозяин окинул меня недоверчивым взглядом, но подсказки не обнаружил. Вполне себе типичная эричанка, в дорожных одеждах разве что, по такому облику ведьму не распознать.

– Да. И я ночевала в шелтере. Ни меня, ни лошадь не тронули.

– Может, нечисть ушла? – засомневался мужик.

– А, может, не надеяться на авось? Я бы подсобила. – И не без ехидства добавила: – За плату, разумеется.

Рыжий помялся, будто бы, прикидывая, как сильно ему влетит за болтовню о жертвах. Головы эрий реноме, как правило, не сильно блюли, но в торговую неделю, золотую пору, ради получаемой выгоды хвосты поджимали. Весть о нечисти враз всполошит торговцев – и поминай тех, как звали. Ещё и неустойку сдерут.

– Это тебе к нашему Голове идти, он решает такие вопросы, – мужик предсказуемо свалил на крайнего.

– И где его найти? – улыбнулась я. В воображении плотный кошель уже оттягивал мою сумку и облегчал жизнь на ближайшую неделю. А это, надо сказать, приличный срок. Деньги в дороге улетали куда как проворнее, чем я рассчитывала, и подработки стали настоящим спасением от голода.

– На площади спроси, торговая неделя ж.

– Хорошо, сразу после завтрака, – я подтвердила готовность новой улыбкой.

– Называй меня Урбом, – сказал мужик, поднимаясь и оправляя задравшийся ремень.

– Меня – Борной. Будем знакомы.

– Если ты угробишь эту тварь, Борна, с меня комната бесплатно.

Я кивнула. Любопытничать не стала, и так понятно, что в эрии каждый друг другу брат, сват или близкий родственник, а погибли, значит, местные.

Опустошив тарелку, я откинулась на стул в ожидании расчёта и случайно зацепилась взглядом за человека у стойки. Высокий, худой. Мне показалось, что мы где-то уже виделись, но его лицо обладало до того заурядными чертами, что я запросто могла его с кем-то спутать. Мужчина обернулся, почувствовав спиной интерес. Я перевела взгляд на окно.

Две шмыгающие с подносами женщины не успевали за наплывом людей, и на меня не реагировали. Выждав ещё некоторое время, я оставила нужную сумму на столе и вышла.

– Эй, крошка, – обратился ко мне ранее замеченный тип. Он стоял, прислонившись к забитой коновязи.

Чтобы я не спутала обращение, он заступил мне дорогу и приветственно показал кривые зубы. Наглый и весь какой-то зачуханный: с куце остриженными волосами, с белыми, сухими корками на треснувших губах; из-под ворота синей рубахи выглядывала толстая, красная нить от штопки. После дороги я выглядела не сильно лучше, чего уж, и его облик мог бы вызвать во мне понимание или, на худой конец, сочувствие. Если бы не рваная, суматошная жестикуляция и бегающие глаза. Эдакий закрепившийся в умах образ последнего проходимца с шляха. От такого человека подсознательно стараешься держаться подальше.

– Я заметил, как ты на меня смотрела, – самовлюблённая ухмылочка растянула его рот в ожидании увлекательного продолжения дня.

Н-да, ни дать, ни взять, звезда ухаживаний.

Подобная наглость меня не сильно пронимала. Выразительно скуксившись, я обогнула незатейливого ухажёра и направилась к площади. Короткий эпизод выскочил из памяти мгновенно, едва я успела свернуть в проулок. Меня ожидало более важное мероприятие, и мысли занимало только оно.

Здешний распорядитель нашёлся на выходе с торговых рядов, после подсказок нескольких опрошенных торговцев, и к этому времени утро уже плавно переходило в день. Голова без воодушевления воспринял предложение о помощи. Он хмурил лоб и нервно теребил карандаш, которым что-то записывал в блокноте до моего прихода.

– Не знаю, – проговорил он, – мы запрос в город направили, ждём мага со дня на день. Нехорошо получится.

– «Нехорошо получится», если кого-то из ваших гостей успеют прикончить. Или вы всех оповестили, чтобы в огороды ночью не совались? – По повисшим усам Головы я догадалась, что нет, не оповестили. – Либо мы всем сообщаем об опасности, либо я берусь за это дело за установленное вознаграждение. Оно же у вас назначено?

– Ладно, попробуйте, уважаемая ведьма, – кисло согласился мужчина, для вида потратив с полминуты на размышления.

К его чести, он не опустился до грубых замечаний в духе: «Тебе какое дело?» или «Катись своей дорогой», даже если так и подумал. Статус ведьмы придавал мне особый шарм.

– Попробую, – очаровательно улыбнулась я, подметив, что дважды повторила последние слова Головы на свой манер, чем явно его рассердила.

Водилась у меня дурная привычка повторять сказанное за собеседником. Уж сколько мама ни пыталась её истребить, не преуспела, но она, надо отдать ей должное, старалась, как могла. Тяжело, знаете ли, отстаивать родительский авторитет, когда дочь цепляется к словам. Что ж, характер у меня не самый удобный, признаю.

– Вырвите там листочек и напишите расписку, пожалуйста, – я ткнула пальчиком в блокнот, не снимая с лица любезного выражения.

От порицающего взгляда мужчины хотелось поёжиться, но полученная расписка обезболила укол совести. Мне нужны деньги, а им нужно избавиться от нечисти. Это называется «взаимовыгодные отношения». Которыми, к слову, озаботилась не я одна.

По мере приближения к огороду воздух всё сильнее сгущался, принимая ту самую консистенцию, от которой плавились мозги. Он-то что там забыл?! Неужто работу у меня из-под носа уводит? Ну, точно, вон стоит, руками пассы заковыристые выплетает.

Хорош, ничего не скажешь. Движения отточенные, спина идеально прямая, под натягивающимися рукавами проступает рельеф мышц. Загляденье. Пленительное зрелище. Волшебство, туманом расползающееся по сознанию и поглощающее всё новые области. Водоворот притягательной силы, увлекающий в неизвестность.

Разлитое в округе притяжение проникало в вены, бежало по крови, лишало воли и голоса. И я позволила себе поддаться этому упоительному чувству. Грани мира растворялись, тревоги уплывали, тело наполнялось лёгкостью, я безотчётно подалась навстречу… Стоп! Я широко распахнула веки, сбросив наваждение. Так не пойдёт!

Я направилась к мужчине, чеканя шаг. Маг заметил меня, вежливо повернулся и завёл ладони за спину. Этот жест мог означать как спрятанное оружие, так и готовность защищаться. А я не любила вольные трактовки в любом их проявлении и сразу выбирала наихудший вариант. На всякий случай.

– Борна, – сухо поздоровался маг.

– Роэн, – передразнила я.

– Чем обязан?