За разговорами и обзорной экскурсией мы добрались до трёхэтажного замка из белого камня с единственной башней, зато с острой крышей и флагштоком, как на гравюрах. Гуку я лично проводила в просторную, пронизанную светом, конюшню с благоухающим сеном в денниках.

– Кормить уже можно? – заискивающе спросил писклявый голосок.

Я посмотрела вниз, откуда доносился звук, и увидела перед собой маленького нечистика с конскими ушами и копытцами. Ух ты, вазила!

Вазилы, не смотря не свою малоприятную внешность, которой они страшно стеснялись, ничем дурным не занимались и нарочно впечатлительных не пугали, но по привычке старались не попадаться на глаза посторонних. Пользу эти нечистые духи приносили колоссальную, ухаживая и леча лошадок в той конюшне, какую выбирали своим пристанищем, поэтому их старались подманить любыми способами. Только шли вазилы не ко всем подряд, покровители лошадей остерегались злых и жестоких людей, оттого часто выбирали маленькие конюшенки на одну-три головы, где хозяева относились к животным, как к своим детям.

Я тепло улыбнулась духу, радуясь неожиданной встрече. Пругор нравился мне всё больше и больше.

– Да, уже можно. И воды ей дайте, пожалуйста.

– А морковку ваша красавица любит?

Редкая лошадь не любит морковь, и вазила прекрасно об этом знал, задав вопрос для поддержания разговора.

– Обожает, – подмигнула я смельчаку, и тот ожидаемо зарделся.

Стеснительные они все, как один. У нас такой же жил, чуть заговори с ним – весь багровел и смотрел в пол, а едва получал задание, стремглав улепётывал.

Вазила навеял воспоминания о родном доме. Когда-то давно наша семья занималась конюшенным хозяйством, немного разводили на продажу, обучали молодняк основам поведения, сдавали лошадок в найм для работ в поле – всего понемногу. Семейное дело пришло в упадок, когда от старости скончалась бабуля. Родители хуже справлялись с управлением, пошли убытки и долги. Мне стукнуло шестнадцать, когда папа погиб на охоте. Оставшись вдвоём, мы с мамой не потянули пятнадцать голов, и она настояла на продаже. Мы отдали последнего жеребца незадолго до её кончины. Мама пережила папу почти на год и, измученная тоской, ушла следом за ним. Истаяла. Тогда же исчез и вазила.

Шарусси недовольно заворочалась, потревоженная ненужным, бессмысленным чувством, но я взбрыкнула. Болезненные, но важные чувства заменять на бесцветные обрывки памяти я не соглашусь.

Тэср, дожидающийся меня при входе, улыбался своим мыслям.

– Что? – спохватилась я.

– Ничего.

Конюшня располагалась в колодце замка, поэтому мы быстро преодолели пролёт и ступили под крышу. Я ожидала увидеть помпезные родовые украшения, картины с мой рост, сызмальства впитав идею о том, что замки украшают именно так, по-богатому. Но, к моему облегчению, ничего подобного и близко не наблюдалось: маленькие, идеально чистые внутренние окна, выходившие во двор, почти не давали естественного освещения, поэтому каменный коридор тонул в приятном полумраке магических светильников, имитировавших крупные факелы. Они тянулись по гладким стенам ровными рядами и, в отличие от настоящих, не чадили. Я посмотрела под ноги и не обнаружила следов разнесённого сена, словно его только подмели.

– И всё-таки? – не отставала я. Изгиб губ Тэсра намекал на подвох.

Хранитель окинул меня придирчивым взглядом и резюмировал:

– Всегда радуюсь, когда встречаю хорошего человека.

– А, тогда засчитано, – рассмеялась я.

– Что именно?

– Комплимент засчитан.

– Так у меня плюс очко? – мужчина тоже засмеялся.

– Плюс два, – припомнила я начало знакомства.

– А я уже распорядился отнести твои вещи в комнату, – добавил он, так и оставляя наготове прищур хитрых глаз. Голубых, как топаз.

– Ну, такими темпами ты в мгновение ока обойдёшь всех соперников.

– Смею надеяться, – Тэср подхватил мою руку на подлёте к волосам и поцеловал костяшки пальцев. – Борна, я искренне рад этой встрече. Через пару часов прислуга проводит тебя за стол, а пока позволь откланяться, меня ещё ждут дела.

Я обернулась на мелькнувшее за спиной скользящее движение – мягкая подошва туфель делала шаги прислуги беззвучными. Девушка робко поклонилась. Я кивнула ей и вернулась к Хранителю.

– Да, конечно, увидимся.

Я поправила выбившуюся прядь, когда Тэср скрылся за поворотом коридора, и вскользь посмотрела на руку. Светлый след на безымянном пальце стал почти незаметен.

Принять ароматную ванную, до краёв наполненную горячей водой, после месяца остывших бань, рек и скудных тазиков на постоялых дворах стало верхом блаженства. Я сидела в бадье бесконечно долго, пока кожа на подушечках пальцев не разбухла. Щедрое предложение Хранителя окупило себя с лихвой, пусть даже их Правитель страшный самодур, а обед окажется из одного блюда и то постного. Просушив волосы мягким полотенцем, я звездой упала на двуспальную высокую кровать, с упоением вдохнула запах свежего белья и задумалась о том, что жизнь с Шарусси может получиться довольно занимательной. Чем не развлечение – чередовать прогулки по эриям с замковыми удобствами? Опасно? Да, похоже, легко будет не всегда, но к возможной гибели я относилась философски ещё до последнего дня рождения. Единственное, я бы не хотела сильно мучиться при смерти. Низкий болевой порог причинял немало дискомфорта в жизни, что уж говорить о смерти.

Проводить к ужину меня вызвалась та же молоденькая прислужница, что ранее показывала комнату и забирала в прачечную грязные вещи. Девушка покладисто дождалась, пока я зашнурую корсетный пояс поверх моего единственного платья, и услужливо пригласила следовать за собой.

Замок не плутал коридорами и секретными лестницами, мы скоро добрались до главного холла и спустились с третьего на второй этаж. Этой части жилища владельцы и мастера декора уделили больше внимания, нежели проходной близ конюшни. По полам стелились бордовые с золотым кантом ковровые дорожки, стены украшали витиеватой ковки канделябры и десятки миниатюрных картин с пейзажами и незнакомыми мне лицами, совсем не похожими на типичных обитателей замка, из чего я заключила, что здесь ценилось именно искусство. Отсутствие нарциссических проявлений окончательно примирило меня с предстоящим знакомством с Правителем Пругора.

Однако, в столовой меня дожидался лишь Тэср. Это я выяснила на подходе, специально прислушавшись к Шарусси.

Прислужница, ступавшая впереди, остановилась, подождала, когда я нагоню её и затем, предварительно стукнув кольцом-колотушкой, медленно отворила дверь.

Девчонка внутри меня ликовала. Передо мной в замке открывают двери, меня встречает влиятельный мужчина с обворожительной улыбкой, и сама я теперь влиятельная женщина. И всё это пьянит до того короткого мгновения, пока я не кусаю себя за язык, чтобы опомниться. Не забывай, Борна: новые забавы обманчиво блестят ярче.

Тэср поднялся из-за стола и направился ко мне.

– Правитель не почтит нас своим присутствием? – полюбопытствовала я. Я всегда перехватывала инициативу, когда волновалась, это позволяло мне взять эмоции под контроль и не дать усомниться в них другим.

– Он на встрече, не будем его отвлекать. Обещаю познакомить вас позднее.

Я села на предложенный стул, Хранитель занял место ровно напротив и естественным жестом накинул салфетку на колени.

– Я не против, если он обо мне вовсе забудет, – я послушно повторила манипуляцию с салфеткой.

– Не забудет, – на корню зарубил надежду собеседник. – Борна, давай ужинать? Я и так долго продержал тебя без еды после дороги.

Ужинать? И с чего начать? Я изо всех сил старалась не рассматривать выставленные блюда круглыми глазами. Обычные продукты преобразились в руках поваров, превратившись в причудливые украшения, и я точно не знала, можно ли их протыкать вилкой. Вроде той вырезанной груши на высоком блюде, напоминающей восковую копию натурального фрукта. А некоторые виды мяса свернули настолько изощрённо, что я не сразу определила его в изящных цветочных бутонах.

Хранитель подал знак двум прислужникам, и те, подоспев с подносами, раскрыли перед нами дымящиеся блюда, прекрасный аромат которых доносился и сквозь серебряные крышки.

– Это правда, я очень голодна, – призналась я, сдерживая рвущийся облизать губы язык.

– Понимаю, – голубые глаза блеснули отнюдь не тем блеском, каким одаривают запечённую говяжью грудинку на тарелке.

Мужчина деловито пробежался по переброшенным на одно плечо волосам, спустился к обтянутой тканью груди. Я перехватила его взгляд и вопросительно изогнула бровь. Если он это имел в виду, когда разливался соловьём о полагающихся мне почестях, то я, пожалуй, от них откажусь.

– Прекрасно выглядишь, – не растерялся он. – Отдых пошёл тебе на пользу.

Молодые люди разлили по бокалам из чудного кувшина тёмно-красное, почти бордовое вино и отступили к дверям.

Ладно, допустим, я поверила, что прожигающий взгляд мне померещился. Всякое случается после изнурительной дороги и ближе к ночи.

– Спасибо за приглашение, – я учтиво склонила голову и решила переключиться на еду, искренне надеясь, что не выгляжу невоспитанной эричанкой, презревшей какой-нибудь свод застольных правил.

Вряд ли обучавшая меня манерам бабуля могла предположить, что когда-нибудь её внучке придётся делить трапезу с правителями, иначе не ограничилась бы запертом ставить локти на стол и отличать вилку для мяса от десертной.

– За знакомство? – Тэср поднял крупный бокал за оплетённую железным каркасом хрустальную ножку и потянулся ко мне. Я с сожалением отложила приборы и поспешила прожевать небольшой кусочек нежного, тающего на языке мяса, который успела положить в рот незадолго до тоста. Растёкшийся по тарелке ароматный сок пропитал картофель и грибы, и я намеревалась играть в молчанку до полного опустошения блюда, на одной гордости, не позволяя себе хлебным мякишем влезть в бульон.

Бокалы звонко соприкоснулись.

– Пусть новая жизнь будет лучше прежней.

– Пусть, – согласилась я и сделала маленький глоток.

Охлаждённое, резковато-терпкое вино прокатилось по горлу кисловатой вишней и сушёными травами, оставив после себя неожиданную сладость, похожую на шелковицу. До сих пор я дурно разбиралась в винах и совершенно не различала их на вкус, но теперь явно угадывала больше качеств, чем «сухое» или «фруктовое».

– Твоя жизнь стала лучше? – спросила я, будто мы обсуждали нечто обыкновенное. Хотя что может быть прозаичнее самой жизни?

– Она стала другой, – улыбнулся он, не задумавшись ни на миг. Мне вдруг подумалось, что таких разговоров у него могло быть с десяток, и он уже имел наготове все ответы. – У тебя есть дети? – продолжил он, ловко орудуя ножом. По-видимому, примерно также, как кусок мяса, он собирался разобрать и мою жизнь. По крайней мере, с таким же участливым выражением на лице.

– Нет, с детьми у меня не сложилось.

– С детьми тяжелее всего прощаться, особенно женщинам. Так что тебе повезло. Извини, это бестактно, я знаю.

– Бестактно, – вновь согласилась я, – но меня не обижают вопросы о детях, всё в порядке.

– Мне надо было прояснить этот момент, чтобы понять, нужна ли тебе помощь. Некогда одна девушка на моих глазах прыгнула с крыши, потому что не смогла пережить разлуки.

– Хранительница? – Я заранее знала ответ.

Тэср кивнул. И я вспомнила его выражение лица, когда неудачно пошутила про место вечного покоя.

– Я был молодым Хранителем и не успел ей помочь. Восемьдесят лет прошло, а забыть не могу. Теперь всегда пытаюсь предупредить подобную ситуацию.

– Я бы поступила так же. Как ты.

Мы углубились в трапезу и ненадолго погрузились в тишину, пока вновь не взялись за бокалы.

– Позволишь ещё один личный вопрос? – Тэср смотрел на мою руку, так что я поняла, к чему готовиться. – Он от чисто мужского любопытства.

– Об этом?

Я поставила бокал, развернула ладонь к себе и продемонстрировала Тэсру все пять пальцев левой руки, на одном из которых уже стирался белый след от кольца.

– Тебе пришлось уйти от мужа?

– Да.

– Сколько вы были вместе?

Я не стала вредничать и напоминать, что речь шла лишь об одном вопросе. В конце концов, я должна хоть с кем-то проговорить случившееся. Почему бы и не с ним?

Аброра я, как и любой житель по границам Кэпита, знала с малых лет, но доверительных отношений у нас с ним не сложилось. Изливать душу старцу, пусть и заочно, но знакомому с моим мужем, я посчитала недопустимым, а потому за месяц и словом не обмолвилась о семейной драме. В злополучную ночь дня моего рождения я с лихвой оплакала потерянную жизнь, а хандра по ней испарилась как-то сама собой.

– Почти восемь лет женаты и ещё два года до этого он ухаживал, – без запинки ответила я.

– Десять лет, – подытожил Хранитель, сочувственно поджимая губы. – А потом вдруг появляется Шарусси, и ты смотришь на мир иным взором. И муж не пытался тебя остановить?

Я пожала плечами.

– Мы оба были слишком потрясены произошедшим. Я собрала вещи, взяла лошадь и уехала. Он не вышел проводить.

Вот и всё.

Да, десять лет. Но не Шарусси перечеркнула наши отношения. Это случилось гораздо раньше, когда-то давно, постепенно, год за годом, ссора за ссорой. Мы жили вместе ради удобства, из привычки, каждый день оставаясь вместе вопреки куче препятствий. Я не утешала себя, мол, все так живут и мы проживём; я сознательно оставалась рядом с ним, потому что мы дружили, потому что с ним я оставалась собой, а он не требовал большего. Так бы мы дальше и жили, через пару лет взяли бы в дом сироту, купили бы ещё одну корову. А любовь? Любви, конечно, хотелось. Что в двадцать, что в тридцать, её хочется одинаково, только запросов уже больше. Требования и условия рождаются из опыта. И таковые есть даже у обычной эричанки.

Мои грустные воспоминания прервал стук в дверь, в комнату вошёл мужчина.

– Хранитель, можно? – осторожно спросил он, не удаляясь от прохода, чтобы в случае отказа выскользнуть наружу.

– Раз уж пришёл… – Тэср оставил приборы и выжидательно посмотрел на визитёра.

Мужчина длинными шагами пересёк комнату, склонился над самым ухом Хранителя и зашептал. На лице Тэсра проступило изумление, смешанное с любопытством. Он сосредоточенно слушал, не проронив ни одного комментария. Я не стала использовать Шарусси для унизительного подслушивания и меланхолично предавалась поглощению вина, уже ощутимо ударившего в голову.

Я всегда чётко отслеживала состояние, после которого надлежало прекратить употребление алкоголя. Поэтому, уловив нарастающую лёгкость от опьянения, немедленно отодвинула полупустой бокал и приступила к десерту. Воздушная пенная конструкция из взбитых белков со сливками оказалась так себе на вкус. После вяжущего вина у меня было ощущение, что я проглотила разведённый мел.

– Прошу прощения, – обворожительно улыбнулся Тэср.

– Ничего, работа есть работа. Тебе нужно идти?

– Нет, – немного поколебавшись, ответил он, – это подождёт. Трапеза в обществе красивой женщины важнее. – Любезностями он сыпал мастерски, но я не купилась. —Поделись, как тебе Пругор?

– Приятный Кэпит. Я училась в Рубдоке, но он меньше и постройки в нём не выше двух этажей и, надо признать, не такой чистый.

– Так это твое первое путешествие. Почему же ты направилась сюда? Только не говори, что едешь в Лэнтос, – хохотнул он, явно не веря, что кто-то в здравом уме согласится ехать туда добровольно.

Вопрос напомнил мне водяного, и я решила немного подтрунить над мужчиной:

– А в Лэнтосе нет своего хранителя?

Тэср шутку не оценил, отставил взятый бокал и завёл длинную речь:

– Три месяца назад в Лэнтосе сменился Правитель. Один кровавый узурпатор сместил другого, как у них водится последние лет тридцать. Пругор с Лэнтосом дружбы никогда не водил, это ты должна знать. – Тэср полувопросительно уставился на меня, но я не стала подтверждать очевидное. Да, мы все знаем, что в Лэнтосе ничего хорошего не происходит и от души сочувствуем заложникам этого города. – Мы последние, кто сдерживает их захватнические порывы. Наши эрии, граничащие с их землями, укреплены, как на военном положении. Это здесь, в Кэпите, людям нечего бояться, я почувствую любое изменение за пятьдесят вёрст, а там ситуация иная. Лэнтос к нам не суётся, только потому что мы сильнее и сотрём их в порошок при любой провокации. Такова наша политика. Но если вакантное место хранителя в Лэнтосе будет занято, тогда баланс пошатнётся, и они смогут выдвинуться на другие территории. Начнётся бойня.

– Я…– Пришлось сглотнуть вставший от неловкости ком в горле. Моё чувство юмора никак не находило точек соприкосновения с чувством юмора Тэсра. – Я не еду в Лэнтос. Просто осматриваюсь, пока есть такая возможность. Я вроде уже говорила.

Тэср вновь поджал губы.

– Не врёшь, – решил он. – Признаться, я занервничал. Ты меня напугала.

– Нет, – я поторопилась разубедить Хранителя, – меня не привлекают тираны, уничтожающие собственный народ ради удержания власти.

– Это отличная новость, —Тэср поднял бокал в очередном тосте.

Я пригубила за мир во всём мире из стакана с водой.

– Получается, Лэнтос давно не имеет хранителя, – я припомнила историю времён, со скрипом выудив из памяти периоды расцвета этого Кэпита.

Тридцать два года назад к власти пришёл новый Правитель, и город закрыли. Были оборваны связи с внешним миром, остановилась торговля, а всех нежелающих покориться режиму вешали на главной площади в назидание испуганному большинству. Об этом рассказали редкие беженцы, их слова долго печатали в газетах, разнося весть о смене курса Лэнтоса. Спустя лет семь переворот повторился, и новый Правитель прочно обосновался на залитом кровью посту, пока три месяца назад его оттуда не скинул не менее радикально настроенный борец за власть.

– После смерти хранителя пост пустует. Он, кстати, был убит первым узурпатором. С тех пор желающих занять место рядом с Правителем не находилось.

– Но что, если однажды Шарусси призовёт кого-то в стенах самого Лэнтоса? – предположила я.

– Это не означает, что хранитель согласится пройти инициацию.

– А её могут провести насильно?

– Мы об этом ничего не знаем. В теории это возможно, но на практике случаев не было, —Тэср отвечал взвешено и ровно, не забывая класть в рот еду.

– У тебя есть ответы на все вопросы по Лэнтосу.

– Они – наши соседи. Мы готовы к любому развитию событий, – деловито обосновал он и улыбнулся. – Давай сменим тему? О политике ты ещё наговоришься. Расскажи, чему ты успела научиться с тех пор, как стала Хранителем? Помнится, я долго осознавал мощь стихий.

Ответить я не успела, двери в столовую снова отворились, но на сей раз без стука. Тэср вежливо поднялся из-за стола навстречу вошедшему. Я последовала его примеру.

– Добрый день, Правитель, – я неглубоко, но почтительно поклонилась.

Правил приветствия сильных мира сего я не знала, поэтому соорудила его на свой лад, уповая на размытую субординацию между хранителями и правителями.

Пожилой поджарый мужчина с прямым, открытым взглядом, абсолютно лысый и без лишней растительности на лице двигался прямо на меня с уже вытянутой вперёд рукой. Он шёл так быстро, что мне показалось, если я вдруг не успею в ответ подать ему руки, то он сам не постесняется схватить её.

– Рад приветствовать, Хранительница, – сухие губы Правителя коснулись моих пальцев, и я вздрогнула. Для девушки из эрии это было уже слишком. – Борна, верно?

– Верно, Правитель.

Имени Правителя Пругора я не помнила, спрашивать не позволяли зачатки воспитания, поэтому я остановилась на нейтральном обращении по титулу.

– Тэср, Борна, присаживайтесь. Я на минутку, познакомиться.

Сам Правитель вальяжно опустился на свободный стул по не сервированную сторону стола, дотянулся до кувшина с вином и присосался прямиком к его носику. Меня такая непосредственность позабавила, и я немного расслабилась.

Тэср дождался, когда жажда Правителя иссякнет, и он отставит посуду.