– Не знал, но это меня не извиняет. Как барон и глава семьи я отвечаю за все поступки матери и сестер, поэтому именно я прошу у вас прощения.

Я тихо хмыкнула. Можно подумать, «свекровь» соизволила бы извиниться. Впрочем, мама – это святое, так что давить на больное место я не стала.

– Хорошо, – я глубоко вздохнула. – Принимаю ваши извинения. Теперь отвезите меня домой!

Повисшее молчание подтвердило мои наихудшие опасения. Барон глубоко, с присвистом, дышал.

– Я… – наконец выдавил он, открыв глаза, и вцепился в подлокотники, будто набираясь мужества перед решительным шагом. – Мисс Саттон… Маргарита.

– Да-да? – подбодрила я, сложив руки на коленях.

Сдается мне, ничего приятного он не скажет.

И точно. Блондин глубоко вздохнул – и выговорил, словно в омут бросился:

– Останьтесь моей женой!

От неожиданности я открыла рот. Барон смотрел на меня напряженно и требовательно.

– Кхе-кхе, – я прочистила горло и отвернулась, чтобы не видеть мольбы в больших голубых глазах. – Зачем? Только не говорите, что влюбились в меня с первого взгляда!

– Нет, – сознался он, помедлив. – Вы красивая девушка и мне нравитесь, но дело не в том.

– Тогда в чем же? – подбодрила я, хотя кое-какие догадки у меня имелись.

Сложно ведь не сложить воедино оговорки адвоката, приказ короля и настойчивость мамы барона.

– Дайте слово никому не разглашать услышанное, – попросил блондин проникновенно. – Поймите меня правильно, дело семейное и очень щепетильное. Не хотелось бы, чтобы наше имя трепали сплетники.

– Ладно, – вздохнула я, подняв правую руку. Ох уж эти аристократические заморочки! – Клянусь. Теперь вы, наконец, объясните?

Он смотрел на меня без улыбки.

– Титул барона Мэлоуэна я получил два года назад. Наша семья из не титулованного дворянства, жили мы небогато, хотя образование я получил подобающее. Прежнему барону я доводился оч-ч-ч-ень дальним родственником, поэтому несказанно удивился, когда меня разыскали его душеприказчики. Оказывается, другие наследники умерли один за одним, и я оказался единственным… как тогда полагал.

– Теперь что-то изменилось? – подбодрила я, когда он умолк, чтобы перевести дух.

Блондин отрывисто кивнул, разглядывая баронский перстень-печатку на пальце.

– Объявился Адам Скотт, еще один дальний родственник, и потребовал пересмотра дела о наследстве. При обычных обстоятельствах у него было мало шансов, но…

Я молчала, не мешая ему собираться с мыслями, и рассматривала его лицо.

Так странно. Де-юре он – мой муж. На моем пальце тускло поблескивает золотой ободок, в церковных книгах имеется соответствующая запись. Де-факто же мы незнакомцы, которые впервые встретились даже не у алтаря, а после!

Блондин вдруг резко поднял на меня взгляд. Под клетчатым твидовым пиджаком часто вздымалась широкая грудь.

– Все было бы хорошо, если бы не это проклятие!.. Из-за него у меня не может быть детей, но барон Мэлоуэн должен иметь наследника, понимаете?

– Понимаю, – кивнула я. – Только я-то тут при чем?

Он кривовато улыбнулся.

– Давайте не будем юлить, мисс Саттон. Я знаю, кто был вашим дедом. И знаю, вы унаследовали его дар.

Я промолчала. Говорил он слишком убежденно, явно не с бухты-барахты. Выходит, кто-то основательно покопался в прошлом нашей семьи, потому что мы кое-какие подробности не афишировали.

Барон подался вперед и взял меня за руку, и я вздрогнула от прикосновения его холодных пальцев.

– Пожалуйста, мисс Саттон, подумайте. Давайте хотя бы попробуем, присмотримся друг к другу. Вдруг у нас что-то получится? Я готов выслушать ваши условия.

Его ладонь чуть подрагивала, выдавая, в каком он был напряжении.

– Что, если я отвечу «нет»? Если захочу просто уехать и забыть об этой истории, что тогда?

От одной мысли, что придется жить в этом каменном мешке – да еще и со сворой родственников! – пробирала дрожь.

Барон отвел взгляд, продолжая стискивать мои пальцы.

– Просто не выйдет, – сознался он хрипло. – О свадьбе уже объявили в утренних газетах.

Я стиснула зубы. Подсуетилась «свекровь»!

– Такой скорый развод – это скандал, – продолжил блондин, облизнув губы. – Никому из нас он не пойдет на пользу.

– Особенно вашей маменьке и ее верному слуге, – съязвила я. – Которые посмели меня выкрасть! Думаете, я постесняюсь в этом признаться? В конце концов, брак даже не подтвержден!

И прикусила язык. Вдруг он решит, что это отличная идея, и потащит меня в спальню? Прислуга и охрана, конечно, слова против не скажут, работа им еще дорога.

Блондин лишь мотнул головой.

– Не бойтесь, мисс Саттон. Я не буду настаивать. Только у вас не получится возбудить дело о разводе… а тем более признании брака недействительным! – не вытащив наружу все наше грязное белье. Мы, конечно, будем раздавлены, но и от вашей репутации не останется ни клочка.

Я не находила слов. Меня похитили, силком обвенчали, а теперь я еще должна переживать, как буду выглядеть в глазах общества?!

И все же он прав. Дело будет громким, к тому же свекровь прямым текстом сказала, что будет все отрицать. Вряд ли удастся отыскать свидетелей похищения, о насильственном венчании горничные со священником тоже не заикнутся – напротив, будут в один голос уверять, что все было добровольно. Я же предстану мнительной истеричкой, вздумавшей насолить благоверному.

После такого в научных кругах со мной не будут считаться даже уборщицы. Останется либо уходить, поджав хвост, либо всю жизнь мыть пробирки.

Даже если я сумею доказать свою правоту, барон легко оставит за собой последнее слово – попросту честно и откровенно расскажет суду о мотивах похищения. Наша семейная тайна выплывет на свет, а мы с сестрами станем лакомой добычей.

Незавидная перспектива.

– Что вы предлагаете? – выговорила я, не без труда задавив подлую мыслишку приласкать «мужа» по маковке тяжелым цветочным горшком. Полиция тоже не зря ест свой хлеб, а я не хочу, чтобы меня упекли за решетку до конца дней. Брак, конечно, тоже пожизненная кабала, но хоть не в тюрьме.

Лицо барона зажглось надеждой.

– Мы живем вместе год. Общаемся, знакомимся поближе… дальше или родится ребенок, или мы тихо разведемся. Я готов подписать договор, обещаю всю вину за развод взять на себя.

– Погодите вы со своими бумагами! – потребовала я, отодвинувшись. Близость «мужа» мешала сосредоточиться. – Что, если я не забеременею? При проклятиях такого рода репродуктивная функция вырубается полностью, попросту нечем оплодотворять. Или вы верите в партеногенез?

В запале я позабыла, что надо говорить проще.

К моему удивлению, барон понял.

– Проклятие наложил человек, а ваше благословение божественное, оно должно быть сильнее.

– Должно, – фыркнула я. – В теории!

Вопросы наследственности применительно к себе самой не получалось воспринимать столь же равнодушно, как проблемы наследования рецессивных генов у белых мышек или фасоли.

Барон вдруг улыбнулся.

– Я занимаюсь коневодством, мисс Саттон. Вообще-то я собирался стать ветеринаром, но… Впрочем, не важно. Одним словом, я – практик. У нас говорят: «Пока кобылу не повяжешь, все равно не узнаешь». В конце концов, разве вы никогда не хотели выйти замуж, родить детей?

– Хотела, – созналась я хмуро, выводя пальцем узоры на пыльном подлокотнике. – Но сделать научную карьеру я хотела больше.

Мало какой муж потерпит, чтобы жена вместо домашнего очага занималась пробирками и микроскопом. Не принято, чтобы замужние женщины работали, если муж способен обеспечить семью. Столь аристократическое семейство тем более к этой идее отнесется без восторга.

– Так за чем дело стало? – спросил он мягко. – Свои исследования вы можете продолжать и здесь, я построю вам лабораторию прямо в замке. Думаю, руководство института пойдет навстречу баронессе Мэлоуэн.

Я усмехнулась, глядя на него не без уважения. Сразу уловил суть проблемы и даже предложил решение.

«Муж» вдруг обнял меня за плечи и привлек к себе.

– Соглашайтесь, Маргарита. Не бойтесь, я вас не обижу.

Хотелось бы верить.

Он смотрел так искренне и чуточку виновато, что волей-неволей закрадывались сомнения. Слишком мило он теперь держался. Как говорит моя младшая сестрица, Ирэн: «Хоть к ране прикладывай».

Могла ли «свекровь» провернуть венчание без ведома сына-барона? Или он прикинулся, что ни при чем, чтобы втереться мне в доверие?

С наскока решение принимать не стоило. Нужно все взвесить, привести аргументы «за» и «против», просчитать риски, подумать об условиях, заодно проверить «мужа» на вшивость. Может, такому и кошку доверить страшно, не то что будущих детей? Кстати, о кошках!..

– Уберите руки, пожалуйста, – попросила я вежливо, и когда он подчинился, пообещала: – Я подумаю.

К его чести, недовольство барон не выказал. Спросил только:

– Долго?

Я пожала плечами и неопределенно повела рукой.

– Посмотрим. Сначала мне нужно отдохнуть и перекусить. По милости вашей семьи вчера я осталась без ужина, а сегодня без завтрака.

Он проглотил и это. Улыбнулся несколько напряженно и поднялся.

– Отдыхайте, Маргарита. Я распоряжусь, чтобы завтрак вам подали в комнату. Пойдемте, я провожу вас в вашу спальню.

Я тоже встала, любоваться цветочками расхотелось. Придержав мужа за рукав, я посмотрела в его покрасневшие с недосыпа глаза.

– Надеюсь, вы знаете, что благословение сработает только при моем добровольном согласии?

– Знаю, – ответил он коротко и отвернулся.

Зато свекровь, определенно, не знала…

Мы остановились у знакомой двери. Узкая галерея, освещенная еле пробивающимися сквозь бойницы-окна солнечными лучами. Холодный каменный пол, такие же каменные, даже не оштукатуренные, стены. Я поежилась. Еще один аргумент «против» брака.

– Я загляну к вам перед обедом, если позволите, – сказал он церемонно, не глядя на меня.

– Конечно. – я кивнула. Он выглядел таким хмурым, что я не удержалась: – Скажите, барон, вам так важен титул?

Признаю, не лучшая тема для разговора в коридоре.

Он стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки. Его пальцы на дверной ручке побелели.

– Замок и поместье – майорат, – выговорил он отрывисто. – У меня нет наследников, так что если со мной что-то случится, мать с сестрами останутся на улице.

Я смущенно кашлянула. В наследовании магических даров и проклятий я кое-что понимала, зато о наследовании титулов имела крайне слабое представление.

– Ваши сестры молоды и красивы. Почему бы им не выйти замуж?

Под острым взглядом барона я прикусила язык.

– О моем бесплодии уже разошлись слухи, – выговорил Фицуильям, уставившись в стену. Что он там интересного увидел? – Кто же захочет жениться на девушке, которая может оказаться пустоцветом? Разве что вдовец с детьми.

Мне стало неловко. Ткнула в больное место! Теперь понятно, почему он готов себя переломить, только бы я согласилась.

– Но ведь проклятие наложено лично на вас? – поинтересовалась я, глядя в пол. Хороши были мы с «мужем» – смотрели на что угодно, только не друг на друга. – Вы обращались к магам?

Он хохотнул и сознался с тоской:

– И к магам, и к частным сыщикам… Маги заверили, что метка проклятия лишь в моей ауре, сестры чисты. Но ведь не станешь всем и каждому предъявлять бумаги!

Я понимающе кивнула. Обычное дело, чем энергичнее отрицаешь слухи, тем больше им верят.

И вообще, может, проклятие передается по мужской линии, а у девочек латентно. Кстати, это мысль!

– Я пойду, – прорвался сквозь мои размышления голос барона, который уже распахнул дверь в комнату. – Отдыхайте.

– Спасибо, – ответила я рассеянно.

Вытащила из своей сумки, которая нашлась на туалетном столике, блокнот с ручкой и плюхнулась на кровать. Так-так!..

***

Сандвичи и чай я проглотила между делом, не отрываясь от набросков.

Для начала я тезисно обрисовала научную новизну, актуальность, степень проработанности темы и цель исследования. Какие бы сладкие песни ни пел мне барон, сосредоточиться стоит не на браке, а на исследовании проклятия.

Ради того, чтобы вырваться из замка, я готова помочь новоявленному муженьку с решением его деликатной проблемы. Если по ходу дела у нас что-то сладится, то так тому и быть. Если же нет, то такой богатый материал для моей докторской все равно можно считать даром богов. Личные проклятия нынче встречаются нечасто, а древние источники грешат неточностями и даже откровенными подтасовками. Не говоря уж о том, что анализы крови в старину не делали, так что материалы я получу редкостные. С паршивого мужа хоть анализов бутылек!..

Румяная горничная (Бетти, кажется?) со священным ужасом покосилась на исписанные непонятными ей значками листы и поторопилась сбежать. Отлично, лучше пусть шарахается, чем сует нос куда не надо.

Когда в дверь вновь постучали, я уже перечитывала план, напряженно грызя кончик карандаша.

– Войдите, – громко разрешила я, не поднимая головы от записей.

– Маргарита? – бархатистый голос барона заставил меня вскинуться, поскольку раздался вовсе не от входной двери.

– Да? – я повернулась, уже подозревая некий подвох.

И не ошиблась. Блондин вошел через неприметную дверь, оклеенную обоями в цвет стен.

– У нас смежные спальни, – пояснил он извиняющимся тоном. – Я решил, что вам следует об этом знать. Если хотите, я прикажу заложить проем.

– И дадите слугам повод для пересудов минимум на год? – хмыкнула я. В кресле работать оказалось неудобно, а рабочего стола в комнате не оказалось. Непорядок! Пришлось с ногами забираться на кровать.

– Неужели вопрос нашего брака требует столь сложных расчетов? – поинтересовался барон с чуть заметной улыбкой.

Выглядел он посвежевшим. Светлые волосы слегка вились на висках и шее, в голубых глазах появился блеск, а тревожная морщинка меж бровей разгладилась. Одет он был в белую рубашку, ненавязчиво демонстрирующую крепкую грудь и широкие плечи, а также мягкие брюки, обтягивающие узкие бедра и стройные ноги. Ни жиринки, ни складочки.

Барон заметил мой заинтересованный взгляд, и улыбка его стала шире.

Он чуть повел плечами и сказал хрипловато:

– Надеюсь, вам нравится увиденное, Маргарита?

– Весьма, – кивнула я, отдавая должное пропорциональной фигуре и красивому породистому лицу. – Отличная наследственность.

Улыбка барона чуть потускнела.

– Рад, что вы оценили. Позволите?

Он кивнул на придвинутое к постели кресло, и я не стала возражать.

– Могу я узнать, к какому решению вы пришли? – мягко спросил «муж», покосившись на мои ноги и тут же отведя взгляд.

Он сидел в свободной позе, вот только стиснутые на подлокотниках пальцы выдавали его с головой.

– Я согласна познакомиться ближе, – медленно проговорила я, и он облегченно выдохнул. Рано обрадовался, потому что я продолжила: – Но у меня будут условия.

– Какие? – коротко спросил он, блеснув глазами.

Я поправила сбившиеся подушки (ну себе-то не стоит врать, что ничуть не волнуюсь!) и протянула ему листок.

Блондин поднял светлые брови, разгладил бумагу ладонью и принялся читать вслух. По мере чтения его красивое лицо вытягивалось все больше.

Я добрым словом помянула Стефана, жениха Ирэн, начинающего адвоката. Он натаскивал невесту по основам договорного права, терпеливо растолковывая ей сложные моменты, а я частенько приходила их послушать. Так, для общего развития.

Барон читал, комментируя вслух:

– Права и обязанности сторон должны быть зафиксированы в письменном договоре. Ничего не имею против. Далее, проживание в раздельных спальнях; обязательство не препятствовать свободе передвижений супруги; обязательство не препятствовать работе и научной карьере; супружеский долг только по взаимному согласию. Надеюсь, не письменному?

– Не настолько уж я формалистка! – возмутилась я, вздернув подбородок. – Будьте уверены, барон, я сумею донести до вас свое согласие… и несогласие, если придется.

– Не сомневаюсь, – пробормотал он, смерив меня непонятным взглядом, и вернулся к чтению, теперь уже про себя.

Дочитав, он поднял на меня взгляд.

– Разве это реально? Мне сказали, проклятие очень сильное. Не зная исходных условий, перебить его практически невозможно.

– Зато можно обойти, – мягко улыбнулась я, хотя его неверие в мои силы задело. – Я постараюсь, при условии вашего полного содействия.

Вместо ожидаемых вопросов он глубоко вздохнул и недоверчиво покачал головой.

– Вы необыкновенная женщина, Маргарита! – произнес он с чувством и поднес мою руку к губам. – Конечно, я буду вам крайне признателен за помощь. Поверьте, мне самому не по нутру вся эта история с вынужденным браком.

В горле у меня пересохло. Я вдруг осознала, что мы наедине, причем в спальне!

Признаюсь, до «замужества» я вела довольно замкнутую жизнь и на свидания ходила всего несколько раз. Обратная сторона благословения – боязнь случайных связей. Ведь даже у обычных людей амулеты против нежелательной беременности срабатывали не всегда, что уж говорить обо мне! Я предпочитала не рисковать.

– У меня научный интерес, – заверила я с улыбкой и покосилась на исписанные листы. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я использую материалы для своей докторской? Без упоминания имен, разумеется!

Четко очерченные губы барона дрогнули, и он наконец выпустил мою ладошку.

– Располагайте мной и моими людьми, как сочтете нужным, – разрешил он серьезно.

– Вот и прекрасно! – просияла я.

Не знал барон, на что соглашается, а я пока не собиралась его просвещать. Вдруг пойдет на попятную?

– Что-нибудь еще? – он смотрел все еще напряженно, разве что стискивать подлокотники перестал.

Подавив соблазн под шумок потребовать что-нибудь эдакое, я кивнула.

– Хочу съездить домой за вещами.

За легкомысленным тоном и милой улыбкой скрывалась первая ловушка. Отпустит?

К чести его, муж (пожалуй, уже без кавычек, хотя и на испытательном сроке) не стал пичкать меня отговорками вроде «пусть этим займутся слуги» или «я куплю вам все новое».

– Разумеется, – согласился он после крошечного, почти незаметного, колебания.

Фицуильям оказался слишком разумен, чтобы надеяться продержать меня взаперти целый год. То есть продержать-то он мог, но смысл? Даже если опустить условие о добровольном согласии, весь этот срок барону с домочадцами пришлось бы тоже закрыться в замке, не принимать гостей и не выпускать наружу слуг. Лояльность-лояльностью, но не придумали способа укоротить людские языки. Разве что в буквальном смысле.

– Да, – спохватилась я, – еще потребуется заверенная выписка из церковной книги о браке. – в глазах барона что-то мелькнуло, и я объяснила: – Иначе с работы не отпустят. Мне положены две недели в связи с замужеством и еще месяц ежегодного оплачиваемого отпуска.

Думаю, этого с лихвой хватит и присмотреться к барону, и материалов насобирать…

Барон хмыкнул.

– Конечно. Хотя лучше бы я сам связался с руководством вашего института.

Я упрямо качнула головой. Пускать мужа в свои рабочие дела? Ни за что! Не успеешь оглянуться, как окажешься в полной зависимости от супруга и повелителя.

Свою работу я любила. Точнее, очень любила анализы, опыты, исследования, а вот склоки, сплетни и подковерную возню, без которых в науке не обходилось – не очень.

– Благодарю, я справлюсь сама.

Настаивать он не стал. Поднялся и чуть заметно склонил голову.

– Конечно, дорогая. Вы позволите так вас называть?

Я зябко передернулась, неловко сползая со скользкого шелкового покрывала. Полулежать на постели, когда мужчина стоит и пялится на тебя сверху вниз, – то еще удовольствие.

«Дорогая» звучало слишком интимно, по-семейному. Хотя формально он уже почти муж – дело за подписанным договором – воспринималось это все еще странновато.

– Лучше Грета. В крайнем случае, Маргарита.

Он не стал расспрашивать, почему я не люблю свое полное имя. То ли не счел важным, то ли полагал неуместным.

– Как вам угодно, – мужчина улыбнулся уголками губ. – Прошу вас, называйте меня по имени, мне будет приятно. Фицуильям.

– Разумеется, – пробормотала я.

Заметил-таки, что я всячески увиливала от любых обращений. «Барон» как-то невежливо, «милордом» я его разве что под дулом револьвера назову, а «ваша милость» слишком подобострастно.

– Донал вас проводит, – заявил муж тоном, не терпящим пререканий, и позвал негромко: – Донал?

– Да, милорд.

Бесстрастный голос начальника охраны чуть не заставил меня подпрыгнуть – от неожиданности и от того, что раздался он прямо за спиной. Аккурат от злополучной «супружеской» двери. Стражник что же, из смежной спальни подслушивал?! Зачем, хотелось бы знать? Неужели опасался, что я задушу благоверного подушкой?