Эля все же оставила свой листок: «Ищу работу как официантка, бэбиситтер».
– Официанткой быть – никому не посоветую, – раздался голос рядом. На Элю смотрела худенькая большеглазая шатенка с ногой в ортопедическом аппарате.
– Почему?
– Очень тяжелая работа, и пьяные мужики пристают. Хотя не знаю, может, в кафе не так – я работала в пабе, а там публика пьющая. Зато в кафе платят меньше. А в пабах так накурено, что потом этот запах ничем из волос и одежды не вывести.
– Вам не тяжело стоять? Может сядем? – рядом как раз были свободные два стула.
– Меня Эля зовут.
– А меня Ирина. Ты новенькая, да? Трудно тебе придется: работу сейчас стало очень сложно найти. Вдобавок поляки-прибалты понаехавшие опустили минимальные расценки до 2 фунтов. Хотя даже зарабатывая 5 фунтов в час, в Лондоне прожить трудно. Мужики со стройки больше всех получают, но все равно по 12 человек в комнате живут. Еще можно пойти в приходящие уборщицы. Но здесь тоже на кого нарвешься. Было несколько случаев, когда хозяева высасывали из пальца мою мнимую вину: дескать, я что-то якобы разбила, или еще что-то не так сделала.
– Этот чтобы за работу не платить?
– Ну да! Некоторые хозяйки очень по-хамски себя вели, кричали. Шекспир отдыхает, такие спектакли мне устраивали! Было проще уйти, чем требовать честно заработанные деньги. – Ирина нахмурилась, погружаясь в воспоминания.
– А больше ты никем не пыталась в Англии устроиться?
– До аварии работала помощником преподавателя в школе, где учатся мои дети: здесь на класс положено два учителя. Вообще, имея детей, устроится работать нелегко, потому что чилдренов до 12 лет одних без присмотра оставлять нельзя – возможно, и правильно. Мы в России могли спокойно и в семь лет ехать в школу через полгорода – но здесь столько извращенцев, это ужас! Самое странное, что мальчиков чуть ли не официально зазывают в гомосеки: повсюду можно прочесть объявления, даже на пакетах из библиотек: «Если ты, юноша, чувствуешь себя одиноким и непонятым, клуб молодых геев поддержит тебя». А если брать бэбиситтера, вся зарплата на няню уйдет!
– А что делает помощник преподавателя?
– Все, что скажут! Показывает опыты, проверяет домашние задания. Занимается с отстающими, на которых очень много времени уходит. Здесь нет школ для умственно отсталых детей, их обычно распределяют по одному-два в обычные классы. Объясняют это тем, что иначе ущемляются права ребенка и так ему будет проще адаптироваться к жизни. Работа мне в целом нравилась: с 9 до 12-ти, но платили всего 500 фунтов в месяц. Муж столько в неделю зарабатывает… Но ничего, как я всегда говорила, «я на работе я отдыхаю от быта, и наоборот»! Теперь жду, когда снова смогу нормально передвигаться.
– Что с тобой случилось?
– Наехал какой-то умник с Джамайки, когда я с детьми переходила дорогу. Мальчишки мои, слава богу, не пострадали, у меня их трое. А я вот…
– А что с тем нарушителем?
– А ничего! Он же тут нелегально. Допросили и отпустили. Он потом вообще испарился. Надеюсь получить компенсацию на лечение через суд, но на это лет семь уйдет. Но мне, слава богу, муж помогает, лечение оплачивает и носит на руках – причем в самом прямом смысле!
– А как вы познакомились?
– Это было очень смешно! Я долго не верила, что из наших отношений может получиться что-то путное. Однако пришлось поверить, когда трое детей появилось. Но окончательно я поняла, что Шон меня, похоже, в самом деле по-настоящему любит только после аварии. Другой бы бросил! И я бы поняла, потому что тяжело ухаживать за человеком, который сам почти ничего делать не может. А познакомились мы так: 14 лет назад мы с подружкой приехали по турпутевке в Лондон на неделю. У нас не было цели тут остаться, просто хотелось мир посмотреть. Молодые же были! Аспирантки истфака. В первый же вечер я познакомилась с Шоном в пабе у гостиницы. Неделю вместе провели, он мне город показывал. В предпоследний день спрашивает: «Что бы ты хотела?». А я в шутку, мы же немного выпили, отвечаю: «Женись на мне!».
– Кстати, как вы объяснялись? У тебя был свободный английский?
– Куда там! Еле что-то понимала со словарем. Но назавтра мы поженились – я так понимаю, это был со стороны Шона чистый акт благотворительности. Потому что никаких интимных отношений между нами тогда не было, просто дружеские, вернее, приятельские. Я думала, вот сейчас вернусь домой и все это закончится, как будто ничего и не было, как сон. Но продолжение следовало! Во-первых мне, молодой идиотке, никто не объяснил, что надо сразу по возвращении зарегистрироваться в английском консульстве как жене британского подданного. Из-за этого у нас потом возникли очень большие проблемы: никто не хотел верить, что наш брак не фиктивный. В принципе, правильно, потому что наш брак был фиктивным на сто процентов. Мне сказали: пусть ваш муж сам за вами приезжает, тогда пустим вас опять в Британию. Я была уверена, что Шон в Россию ни за что не потащится. Но представь себе: явился! До сих пор, честно говоря, не могу понять, за что он так ко мне привязался. Ты же видишь: красавицей меня не назовешь. Тогда я, конечно, была моложе, но все равно. – Эле захотелось разуверить Ирину: да, она не классическая красотка, но милая и обаятельная. И даже страдая старается не терять присутствия духа. Это уже немало для того, чтобы быть достойной любви!
– И как здесь было на первых порах?
– По-разному! Муж меня очень поддерживал, но сидеть на его шее и в четырех стенах мне было некомфортно. У меня не было здесь друзей, мне было даже не с кем поговорить и временами хотелось завыть! И это мое состояние на Шона, бедного, выливалось. Однажды я поняла: так нельзя, иначе мой брак развалится. Начала искать себе работу и круг общения. Про мои работы здесь ты уже знаешь. А подруг я в этой церкви нашла.
– А по специальности, историком, ты устроиться не пыталась?
– Мешает «кухонное» знание языка. Для такой работы английский должен быть на очень хорошем уровне.
– Ну, пусть не с работой, зато с мужем повезло!
– Ой, не знаю… Шон одно время пил очень сильно. Но я ему говорила: «Не хочу, чтобы у моих сыновей был такой пример перед глазами!». Он периодически начинает: «Ты все равно вернешься в свою Россию, я знаю». Я его успокаиваю. Но, честно говоря, если бы не дети, вернулась бы: мне там хорошую работу друзья предлагают. Но дети плохо по-русски говорят. Правда, их можно в английскую школу устроить, дети вообще быстро ко всему адаптируются – но расти без отца, да еще мальчишкам… Нет, я считаю, видеться на каникулах не выход. Это уже не семья! Мы с подругой, еще до аварии, ездили в монастырь просить благословения на развод. Подруга говорит: «И зачем едем, известно ведь, что скажут!». Однако ей батюшка, к ее удивлению, сказал: «Разводись, вы давно уже не вместе». А мне, наоборот, строго так: «Терпи!». Вот и терплю! – Ирина рассмеялась.
– Может, ты просто устала? Быт заел, рутина…
– Может быть. Муж, когда включает свой футбол, запрещает мне по телефону разговаривать, и много еще у меня к нему претензий – но, может, это все действительно ерунда? Просто за столько лет раздражение накопилось. Хочу, когда поправлюсь и агрегат с ноги снимут, поехать в Россию, показать мальчишкам Питер и Москву. Заодно сама пойму, чего хочу.
Их окружила стайка галдящих женщин, которые вовлекли Ирину в разговор о каких-то понятных только им делах и проблемах. Незнакомые тетки к тому же косились на Элю не слишком дружелюбно, как на помеху. Поэтому она попрощалась с Ириной. И принялась рассматривать толпу – но у многих одиноких молодых мужчин и женщин был настолько неприкаянный и тоскливый вид, что Эле совсем не хотелось налаживать с ними контакт. Они попытаются ухватиться за нее как за соломинку и станут нагружать своими бесчисленными проблемами, такими же, что у нее – а Эля сама пока не знала, как выплыть! Ей бы кто помог! Хоть кто-нибудь…
А старожилы весело болтали со своими подругами и приятелями. Если она подойдет и перебьет оживленную беседу об их личных делах, им это не понравится. Да и что Эля может сказать? «Привет, можно с вами познакомиться, пообщаться, мне так одиноко»? Подобным образом друзей не заводят! Проще всего дружба возникает между коллегами, или теми, кто учится вместе, живет рядом – словом, людей должно объединять нечто общее. А что ее связывает с этими абсолютно чужими людьми? Общая национальность, вернее, страна рождения? Эля еще после Евгении поняла, что это nothing* (*сноска: ничто).
Передо Элей неожиданно возник неприметного вида мужчина с хитрыми глазами и плутовской улыбкой.
– Это правда, что вы писательница? – спросил он. – Я слышал, как вы Веронике говорили. А напишите обо мне! Меня Владимир зовут.
– Интересная биография?
– Моя биография – биография страны! – расхохотался Владимир. – Прошел все положенные круги ада. До перестройки был военным, в Афгане довелось служить. А потом вдруг оказалось что мы, офицеры, никому не нужны. Ну и я, как многие, занялся вещами не слишком приличными. Короче говоря, бандитом был.
– А сюда каким ветром?
– Однажды нас стали совсем круто гнобить конкуренты. Много наших ребят полегло. Я и махнул сюда.
– А сейчас чем занимаетесь?
– Торгую товарами сэконд-хэнд с Россией. В общем-то, жизнью доволен.
– Вам работники случайно не нужны?
– К нам на склад? – Владимир явно удивился. – Нет. Так вы книгу пишете или работу ищете?
Эля объяснила, что заработок сейчас приоритет и на всякий случай взяла его телефон. Хотя самоуверенность бывшего бандита ей не понравилась: «Моя биография – биография страны»! Да, в девяностых в России от малиновых пиджаков и золотых цепей на бычьих шеях было не продохнуть. Но удивительно не это, а то, сколько мужчин не пошли в бандиты. Они занимались чем угодно, чтобы прокормить свои семьи: разгружали вагоны, чистили крыши, таксовали, но не пошли грабить и убивать. И этих людей на самом деле было гораздо больше. Так что нечего обстоятельствами прикрываться! Жизненные трудности – это еще не значит, что тебе выдана индульгенция на то, что можно стать сволочью.
В доме Роберто Эля первым делом наткнулась на настороженный взгляд Джошуа. Как же его теперь приручить? Как объяснить, что никто у него ничего не отнимает! Наоборот, раньше о нем один Роберто заботился, а теперь будут они оба. Всего несколько дней назад Эля была приятна Джошу, ему нравилось, как она готовит и болтать с ней. Но Донна не захотела поберечь нервы собственного сына. А еще психолог! При самом лучшем раскладе ребенку все-таки будет нелегко просто от перемен, даже если они в плюс. Все опасаются неизвестности, и это нормально. Но зачем Донна принялась вбивать в голову мальчика собственные страхи и ревность?
Эля заметила: Роберто тоже невесел. Это особенно бросалось в глаза по контрасту с последними днями, когда они оба купались в эйфории.
– Почему ты грустный?
– Устал. Я слишком стар играть в футбол с Джошуа.
– Какой ты старый, тебе всего 47! Сейчас я тебя развеселю. В России есть одна популярная среди детей игра, – Эля взяла с дивана одну из подушечек и легонько шлепнула Роберто по спине.
– В это играют все дети мира. Перестань, мне это не нравится, – Роберто пошел на задний двор, где неприкаянно бродил Джошуа. Итальянец что-то сказал сыну, потом они оба сели на траве в позе лотоса.
Вечер опять прошел никак. Эля попыталась разговорить Джоша: – Роберто учил тебя медитировать? Тебе очень повезло с отцом! – но мальчик странно на нее посмотрел и, ничего не ответив, побежал наверх. А потом они сидели до темноты каждый в своей комнате: Эля с учебником английского и Роберто с сыном, которому он читал книжку. Если бы все они говорили на одном языке, все было бы намного проще. Эля могла бы предложить почитать Джошуа сама. Наверняка это хоть немножко, но растопило бы лед. Эля знала: она хороший собеседник, и смогла бы в конце концов расколдовать Джоша, замороженного и отравленного Донной. Но с ее косноязычным English делать это было как пытаться повернуть полюса. В одиночку.
– Приятного тебе дня, – прощаясь следующим утром, сказал Роберто. Эля заметила: при сыне рядом итальянец теперь старался даже не глядеть на нее! А если смотрел, то как на что-то запретное. Может, это и к лучшему: ей сейчас надо сосредоточиться на поиске работы. Потому что еще неизвестно, как с Роберто все обернется! Раз он готов так легко отказаться от нее. Нельзя рисковать своим будущим и снова возвращаться в гопницкий ад, из которого неизвестно когда получится удрать снова! Нет, путь назад отрезан: она теперь и в РФ безработная. А в Лондоне все же намного безопасней. Однако если бы Роберто продолжал быть с ней внимательным и нежным, Эля бы совсем размякла. И выбираться из теплой уютной любовной раковинки в непредсказуемый, продуваемый всеми ветрами и хлещущий ледяным дождем мир было бы еще страшней.
А как средство для поднятия духа и настроения Эля взяла одно из маленьких фото Роберто на документы, нашла их в одном из кухонных шкафчиков рядом с хозяйственной утварью. Положила в прозрачный карман своего бумажника – видела, что итальянец хранит так фото Джоша. Теперь ее любимый всегда будет с ней! Хотя бы мечты о нем у нее никто не сможет отнять! Ни к одному из своих мужчин Эля не испытывала ничего подобного. И надеялась, что сможет это все контролировать. Например, если что-то пойдет не так, быстренько заморозить свои чувства. Но пока ей так хотелось чуда!
Перед тем, как снова сесть за телефон, Эля решила постирать, чистой одежды не осталось. Загрузила свои вещи, а также одежки Роберто и Джоша в вошин машин и только когда включила, поняла, что забыла засыпать стиральный порошок. Она же делала это впервые в жизни: в коммунальные ванные стиралки всех жильцов не втиснешь. И как делить счета, тоже стало бы проблемой. А когда она переехала в отдельную квартиру, вся заначка ушла на доплату, так что Эля продолжала стирать на руках. Теперь выключать уже запущенную машину она побоялась: сломается еще! Ничего, потом простирнет все еще разок, уже с порошком. Не ради своих вещей – ради Роберто и Джоша.
– Элли, тебе сейчас не нужен душ, в ближайшие полчаса? – спросила Лиза. Элины коммунальные соседи ни разу не задали подобного вопроса ни о ванной, ни о плите, ни об общих веревках для постиранного белья, ни о телефоне, ни о чем другом. Она их поначалу спрашивала – но, как правило, ей никогда не шли навстречу. И даже если та же ванная была свободна, она тут же оказывалась занята.
– Нет, не нужен, иди мойся. Знаешь, Лиза, если бы мои соседи были такими, как ты, Роберто и Джош, я бы хотела в такой коммуналке жить!
Оказалось, канадка не знает, что такое коммунальные квартиры. Эля попыталась ей объяснить: – Этот феномен появился после революции 17-го года, когда в России формально наступило равноправие. В городах, куда устремились крестьяне, возник большой дефицит жилья и бедняков стали селить в богатые большие квартиры, потеснив прежних хозяев из 5-6 комнат в одну. Другие коммуналки были сделаны из бывших учреждений – в таких могло быть до 40 комнат, зато ни одной ванны и кухни. И, само собой, без горячей воды. В некоторых коммуналках (в такой, например, рос президент Путин) не было даже собственного туалета – он был общим на 2 квартиры.
– По-моему, это очень тяжело, – заметила Лиза. – Это похоже на студенческое общежитие: там тоже очень шумно в любое время суток, но люди еще более разные и им очень трудно жить вместе годами. Они даже начинают делать друг другу гадости на почве взаимной неприязни и усталости от такой жизни. Так? Ты говоришь, целая семья может жить в одной комнате? Несколько человек?! Это же ад! А отдельную квартиру они купить не могут, потому что это слишком дорого. Ужасно! Просто не могу себе представить такой жизни.
– Человек ко всему привыкает! Хотя никогда не теряет надежды на лучшее, – улыбнулась Эля. Канадка сочувственно улыбнулась в ответ.
– Ты, наверно, еще живешь с родителями, как и Майк? – Эля принялась мыть посуду.
– Да, а как ты догадалась?
– Регулярно обнаруживая горы в раковине, – подмигнула ей Эля. Спустя пару дней в этом доме она поняла, что завалы из тарелок, сковородок и кастрюль, из-за которых даже воды не набрать, принадлежат канадцам. Попросила Роберто поговорить с ними – но итальянец сказал, что это ерунда и не стоит из-за этого жильца беспокоить. Ну да, Майк же платил деньги…
– Прости, мы вовсе не воспринимаем тебя как прислугу! Мы просто думали, тебе нравится мыть посуду! – смутилась Лиза. Уж конечно! Чтобы руки становились распухшими, красными – а потом кожа на них делалась сухой от слишком частого мытья. И кому вообще нравится трогать чужие грязные тарелки? Она бы не мыла за канадцами, но иначе было не приготовить для Роберто и Джошуа. Да и не в чем.
– Мы теперь постараемся сразу же мыть посуду за собой. – «Все же эта Лиза очень милая девочка».
Канадка отправилась в душ, а Эля принялась обзванивать те рестораны русской кухни, что не давали рекламу в «Лондон-ньюс». Но там оказался никто не нужен. Чтож, вот два агентства, они набирают хаускиперов. Эля не звонила туда еще: ее совсем не прельщала перспектива драить грязные унитазы и выносить чужую помойку. Однако раз Роберто с Ириной этим занимались – ничего, и она переживет! В ресторанах и кафе ей отвечали, что посудомоек и уборщиц из Прибалтики и Польши уже набрали. Значит, белые тоже брались за подобные работы! Причем даже таких подработок стало не найти. По записке, оставленной в русской церкви, никто не позвонил. Еще на днях выйдет свежий номер «Лондон-ньюс» с ее объявлением, но Эля уже предчувствовала, что и на этот шанс особенно рассчитывать не стоит. Придется хвататься за первую же возможность, так как неизвестно, когда подвернется вторая. В конце концов, не навечно же эти чужие унитазы! Но оказалось, уборщицы нужны только с рабочей или студенческой визой. Помимо страниц, отданных под рекламу борделей и «эскорт-сервиса», в «Ньюс» были также объявления, сулящие высокие заработки молодым привлекательным девушкам, знание английского необязательно. Но Эля туда звонить не стала. «Это ведь то, о чем рассказывала Вероника! Виталий кажется приличным человеком, но такие объявы принимает!» – поразилась она. Впрочем, подобные свидетельства процветающего траффикинга красовались в изобилии и на страницах большинства российских газет. Раз за рекламу платят деньги – значит, пусть. Ведь деньги не пахнут. Только ломают чужие судьбы.
– Почему ты один? – удивилась Эля, увидев, что Роберто вернулся без сына.
– Джош захотел провести больше времени с его матерью.
Вот как! Из-за Эли?
– А я приготовила поесть и постирала, – она рассказала Роберто о том, что забыла засыпать стиральный порошок. Наконец-то он развеселился тоже!
– Ничего страшного, ты научишься.
– Уже! Ты выглядишь усталым. Иди скорей за стол!
– Раньше я так не уставал от всего. Я стал слишком стар.
– Перестань, пожалуйста! Ты – мужчина в самом расцвете сил.
– Мой отец умер всего в 57.
– Не забывай, твой отец прошел через войну. Многие из тех, кто был ранен, физически и психически, уходят из жизни раньше срока. А что до усталости, это абсолютно нормально после работы. Я и в шестнадцать после полной смены за прилавком к вечеру с ног валилась, а моя подружка, что стала работать санитаркой, и в четырнадцать. Хотя это самый энергичный возраст.
– Все-таки, я слишком стар, – упорствовал Роберто. Слишком стар для чего? Эля вдруг осознала, что до визита Даниэлы и первого пребывания Джоша у матери Роберто казался абсолютно довольным жизнью и уверенным в себе и своих силах. И в них – в том, что все получится. Но… «Элли сколько лет, 22? Эта русская слишком жирна и слишком молода для тебя, Роберто!». Даниэлу в детстве дразнили канэла. «Каналья
О проекте
О подписке