Глава 2

Работу я всё-таки сделала. Что там, десять минут по погожему августовскому дню. В том же квартале Башмачников ветер и донёс случайно:

– Да у неё этих серёг с аметистом… Парой больше, парой меньше, все ведь на один лад! Не заметит! – поделилась тайной нового платья одна из служанок госпожи Риботты.

Ну, вот и тебе здравствуй.

Свои двадцать койнов я получила уже через час, а когда неспешно дошла до участка, болтливая горничная там уже умоляла приставов сжалиться над несчастной добродетельной девицей. Ага, добродетельной, хмыкнула я. Все уже знали, как то платье успело поваляться под печкой накануне, сослужив свою службу: совратив откровенным вырезом привратника той же госпожи Риботты.

– Чего тебе, малец? – грубо откликнулся на стук пристав.

Эту красную морду я знаю, Солнышком кличут. А вот он меня до поры не видел, и лучше бы так и оставалось, но…

– Хвата видеть хочу.

– Вот бы и меня так все хотели! – заржал его сменщик. – Не, паря, ты малость ошибся: Хват, он у нас по девицам… А вот к судье квартальному заходи – не откажет!

Тут уж оба «сике́рки» заржали над своими местными шутками.

– Час назад Хвенсига-лягушонка привели. Выкупить хочу, – хрипло пояснила я цель визита.

– Брательник ему, что ль? – прищурился второй ярыжка.

– Тебе какое дело? Знай собирай денежку, – не осталась я в долгу. – Будто самому хочется плетьми махать.

– А вот есть дело… – протянул Солнышко. Рыжий, рослый. – Хвенсига-лягушонка пороть пока не велено. До завтрашнего дня. А выкуп за него назначен немалый.

– Сколько? – презрительно бросила я. – Десять койнов? Пятнадцать?

Большего за то, чтобы мелкого воришку отпустить на поруки, требовать они не могли. Это ж не рыбёшка даже – малёк.

– Двести, – аж изменился в лице рыжий. – А, съел? А не выкупят до завтра, так Хват велел ровно столько же плетей всыпать.

– Двести плетей? – у меня даже в глазах помутилось.

За такую провинность, как кража, полагалось от пяти до десяти плетей. Насильникам и разбойникам назначали по пятьдесят. Государственным изменникам и шпионам по сто. И хорошо бы после такого один из десяти выживал. Но двести?!.. За неудавшуюся попытку кражи?

– А, Ветерок, – вот и сам Хват выполз из кабинета и окинул меня сальным взглядом.

Приставы недоумённо переглянулись. Ну да, им-то невдомёк, что я из племени мёйи, а вовсе не из маннов. Зелёные ещё, а я в этом участке единственный раз и содержалась восемь лет назад. Если Хват так и будет смотреть липкими глазками, то его с квартальным судьёй в личных пристрастиях быстро сравняют.

– Чего вылупились? – одёрнул он подчинённых. – Девка это. Уж какая есть. Ну, чего надо? Деньги не верну, не было такого сговора.

– Какие деньги? Кому? – не поняла я.

– Дак самому… Слышь, не твоё дело! Тебя в участок не упёк, и то спасибо скажи!

– Лягушонка отпусти.

– Вот ещё! За тебя одну только заплачено, – проговорился он и прикусил язык.

Так, значит, заплачено. Либо кто-то из подонков своими деньгами мне безопасность обеспечил, либо вся сходка решила меня на новую глубину опустить. Да так, что я теперь и для местных «сикерок» неприкосновенна. Вот и лебезил Хват перед магом, меня выгораживая. А без донной протекции – гнить бы мне сейчас вместе с лягушонком в ожидании порки.

– Ну, раз заплачено… – в новых реалиях я сориентировалась быстро, – так и лягушонка отпусти. Он подо мной теперь.

Эх, дурость сказала. Язык впереди мыслей. Да к хевлам горным, ладно уж. Раз мне такую протекцию оказали, то и у меня теперь какие никакие права есть. Возьму лягушонка под свою защиту. Ну, не сдюжит ведь и десяти плетей, шельмец… Во мне заранее злость разлилась на Хвенсига. Нет, мелюзга, теперь тебе точно несдобровать: если из участка вытащу – так по самое дно должен будешь.

– Двести монет гони – отпущу, – хмыкнул Хват. – И лет на десять про него забуду.

Уж не наведался ли прежде меня и тот маг к приставам? Деньжищи-то мне посулил немалые, а сумма та же. Знал, что ли, что всё равно за лягушонком пойду? Матёрый, знать, рыбак: и прикормки насыпал, и наживку вкусную нацепил. А не клюнет рыбёшка на крючок, так и сеть впрок заготовлена. Магнадзор которая.

– Утром принесу, – мрачно пообещала я. – Только смотри, Хват, раз такие дела пошли… Чтобы и пальцем мальца никто не тронул. Мы сейчас с тобой, считай, заново познакомились. А моё доверие бездонное ещё заслужить надо.

Хват тоже в лице переменился. Знает порядок. Зато у приставов чуть глаза на лоб не полезли: ишь, как запела, мелюзга! Пусть и девка, да кто ж с самим надзирателем так разговаривает?!.. Зелёные ещё, оботрутся через год-другой.

– Приходи, Принцесса, – хмыкнул квартальный. – Слово даю – до поры не тронут.

Вот и по масти назвал, а не прозвищем. Ладно, дома разберусь, что там за перемены такие и благодаря кому у меня вдруг спинной плавничок вырос. А то время уже к шести, а в нужный район около двух часов добираться. Ох, не прост мой рыбак, раз почти в самый центр Дансвика забрался.

Нормальный-то народ где селится? Правильно, подальше от властей и всякой богатой шушеры. Тем ведь жизнь простого работяги так, пшик. То собак спустят без причины – развлечение у них такое, то гардионцы вездесущие так и норовят за шкирку ухватить – чего, рвань, среди приличных людей шмыгаешь?

Дансвик я знала как свои пять пальцев, а всё равно без необходимости в центр не совалась. Там ведь не только богатеи живут, а ещё и маги. Подальше селились аристократы пожиже и зажиточные купцы. За ними ремесленники и простые горожане, что честным трудом живут. А уж на самых окраинах и вовсе отшибленный народ, нищие да убогие. А промеж отбросами и честными гражданами и Дно город кольцом опоясало.

Медяк мне цена, если не найду, ага… Не на ту напал.

Вот как шагнул маг-рыбак в портал, так и я не зевала. Взметнулись полы добротного плаща от резкого движения, дёрнулся кончик каштанового хвоста на затылке, шлёпнув хозяина по волевому лицу, и мой бриз туда же лёгким поцелуем к щеке прилепился. Что, может, не так и силён, раз до сих пор не почуял слежку?

Бриз уверенно вёл тонкой ниточкой, заранее обозначив мне нужное место. Всё оказалось ещё хуже. Даже не Ховедга́т: квартал шикарных магазинов, ресторанов, обиталище популярных актрис и кутюрье, где по широким тротуарам прогуливается вечерним променадом знать. Ещё глубже: Эльдстега́т. Родовые особняки, спрятанные от лишних глаз в дивных садах. И охрана там – не приведи Тот, Кто Ещё Ниже… Только лучшие из Серой Гарды.

Зато к урочному часу уже сгустились сумерки, а они подонку и друг, и брат, и мать родная. Принюхалась осторожно: так и есть. И охраны немеряно, и псов целая свора. Но в одном собаки плохи: видят слабо. А уж свой запах я при себе придержу, до них случайным ветром не донесётся.

Я огляделась, притаившись в пышных кустах. Дом старинный, огромный – с собственным садом, с задним двором, с многочисленными постройками и даже конюшнями. Первый этаж, чуть утопленный в землю, весь светом залит, ну да оно понятно – там слуги. Второй, он же гостевой и приёмный, чуть мерцает фламбо́лями в коридорах. К нему парадная лестница и ведёт. А на третьем, где обычно хозяйские покои бывают, темно, и только одно окно светится призывно распахнутыми ставнями.

Высоковато. Впрочем, если за водосток ухватиться да по карнизу… Перебрала пойманные ветра: вот один с почти закончившегося лета как раз сгодится – сухой и знойный хамси́н, невесть как залетевший в наши широты. Сильный, крепкий, он и поддержит, не дав сорваться с ненадёжной опоры, и глаза отведёт. Недаром его южане постоянно клянут как неизменного спутника пустынных мира́джей.

Неслышной тенью взлетела к нужному окну. Тоже мне маг, даже охранные контуры не выставил! Неужели только на стражу и собак надеется? Осторожно заглянула в комнату. Кабинет. Массивный стол, заваленный бумагами. Вдоль стены ряд шкафов, а книги в них толщиной с мою руку каждая, да переплёты сплошь кожаные с позолотой. Ольме-красавчик как-то упёр такую книжку у случайной богатой любовницы, так её даже из-под полы за пятьдесят койнов купили, не торгуясь! Сколько ж она на самом деле стоила…

Старинные часы с маятником пробили восемь, и я вздрогнула от первого удара. Где ж хозяин? Бриз так уверенно вёл…

– Вовремя, – колыхнулась штора, и уверенная рука стащила меня с карниза на широкий подоконник.

На подоконнике я и осталась, а маг-рыбак неспешно прошёл вглубь комнаты. Подошёл к тяжёлому громоздкому креслу и с громким скрежетом подвинул его к окну. Развалился в нём полным хозяином и насмешливо уставился на меня. Вроде как дал понять: не держу, рыбка. Как пришла, так и уходи.

Врёт.

С крючка ещё могу сорваться, а вот из сети не выпутаюсь. И он это понимает, потому смотрит так уверенно. Знает, что не уйду.

С минуту играли в гляделки: я, нахохлившись и поджав губы, он – с непроницаемым выражением лица. Ну, нет, господин, твой ход. Подонки лишнего не болтают, не жди, что первая заговорю. Позвал – пришла.

Маг демонстративно смахнул со щеки лоскуток бриза, хмыкнул. Я и бровью не повела. Значит, и его заметил. А ведь не оборвал ниточку раньше. И только сейчас дошло. Совсем ты, Принцесса, бдительность растеряла… Ну да, с магами уж сколько лет дела не имела, забыла. Он ведь намеренно ветерок при себе оставил, чтобы ровно по нему пришла, сама с потрохами сдалась, сама подтвердила, что стихией владею… В самый раз себе же в лоб зарядить за очередную глупость.

Нельзя.

Куда бы ни пошло, а хорошая мина при плохой игре не раз выручала.

Только что ему надо то?!

– Так как ты меня нашёл? – обманчиво расслабленно развалился маг в кресле.

В душу на этот раз не пялился и даже прикрыл глаза, давая понять, кто тут главный. Зато я смогла рассмотреть чуть больше. Кроме недобрых глаз, сейчас прикрытых веками с чёрными жёсткими ресницами, обнаружился нос с чуть заметной горбинкой, крепко сжатая складка гладких губ, тонкие усы и узкие полоски баков по последней дансвикской моде. Только личный камердинер его, похоже, забыл о своих обязанностях – модная растительность уже почти затерялась в остальной небритости. Впрочем, мага это совсем не портило, наоборот.

– Нюх хороший, – повторила я осторожно прежнюю отговорку.

– И слух, наверное, острый, – скептически добавил он, переложив ногу на ногу.

Я не ответила. Позади провал окна, а хамсин уже использован. Собственные силы лучше поберечь и не тратить, пока мне не предъявлено обвинений. Да, по-хорошему, и не сможет никто предъявить, медальон меня надёжно прячет. Проверила специально сегодня. Работает. Никому не под силу различить, естественный это порыв ветра вмешался или направленный. Особенно в насквозь продуваемом круглый год ветрами Дансвике. Даже маг не разберётся. Ну… средней руки маг.

Вновь затянулась пауза. Маг так и смотрел, выжидая. Понимал ведь, что не уйду. Вперёд тоже не пролезть, весь проём собой занял. Ладно, не гордая.

– Вы обещали работу.

– Обещал, – ровно откликнулся маг, не сводя с меня глаз.

Снова отбил мячик, заставляя меня продолжать. И это проглотила. Доводилось уже общаться с теми, кто мнит себя властителями мира. Хевл с ними, с деньгами, меня не это волнует. Вот и он играет, ждёт, пока сорвусь, спрошу нужное. Если человек магнадзором угрожает, то знает, что сила на его стороне.

– Так что делать надо? – постаралась я произнести ровно.

И таки зашлась натужным кашлем. Нет, надо было болтовню Скрызы потерпеть, не хрипела бы сейчас, не выдавливала каждое слово. Да и жарко стало: то ли хамсин раззадорил, то ли лихорадка всё же настигла.

Нет, рыбак, не возьмёшь. Работает медальон. Никто во мне мага не почует, а с поличным ещё никто не сцапал. И у тебя доказательств нет.

– Значит, нюх хороший, – задумчиво протянул маг, поигрывая перстнем.

И резко метнулся вперёд, распахнув мой плащ. Подцепил уверенным движением завязки рубахи, скользнул в потаённую глубину плоти. Ровно там, в ложбинке, обычно и прятался скрывающий мою магию артефакт. Только и я не промах, в городе его всегда на талию подвязываю от лишних глаз. Чужие жёсткие пальцы вместо впалой мальчишечьей груди наткнулись на мягкое, упругое. А я – чего уж тут, привычка! – зарядила важному господину ногой со всей дури. Сколько их таких было, что руки распускали – не счесть… Всегда у меня был один ответ, и сейчас тоже ни на секунду не задумалась.