– У вас довольно нестандартная ситуация. Вы о своих способностях узнаёте только сейчас, хотя обычно отмеченные магией не нуждаются в объяснениях. И родители вдалбливают им некоторые знания о магии еще до поступления в академию. Но не переживайте, – мастер Ллерой ободряюще похлопал меня по руке. – У нас самое лучшее учебное заведение во всем королевстве. Обучение бесплатное. Учат всех, так что поступают к нам студенты с самым разным уровнем подготовки. Наши учебные планы рассчитаны на все случаи. С вами все будет хорошо.

Хотя вы больше исключение из всех правил, но встречаются и такие студенты, кто почти ничего не знает. Или кто в целом неплохо подкован, но не обладает нужным уровнем контроля. Именно для таких разношерстных случаев разработан вводный курс, длящийся месяц до начала занятий.

За этот месяц наши преподаватели успевают изучить будущих студентов, провести тесты, оценить подготовку и определить, куда следует отправить студента. Для тех, кто обладает недостаточными знаниями, есть первый курс академии, – вливая в меня лекарство, щебетал соловьем целитель. – Он рассчитан на то, чтобы подогнать подготовку мага до какого-то общего стандарта. Первый курс закладывает тот фундамент, который по ряду причин может отсутствовать у нашего студента. В жизни бывает всякое, и мы готовы помочь подрастающему поколению разобраться, что и как. За вводный курс вы вместе со всеми коснетесь тех дисциплин, которые углубленно изучают первокурсники, но вообще на первом курсе очень мало предметов. Едва ли не половину времени первокурсники уделяют занятиям по концентрации, вводным занятиям по всем магическим и околомагическим дисциплинам, а в некоторых случаях преподаются и общеобразовательные, если нужно.

– Такое бывает? – едва ворочая языком, спросила я.

– Временами к нам попадают ученики деревенских целителей. Часто они неплохо подкованы в своей области деятельности, но не умеют даже читать, – признался мастер Ллерой. – Но подобное огромная редкость в последние лет… семьдесят, пожалуй.

– А если студент нормально сдаст этот ваш вводный курс? – хрипло спросила я.

– Тогда его сразу зачисляют на второй курс. И вот тогда начинается настоящая учеба.

– Вы сказали что-то о том, что мне придется провести здесь минимум два года, – припоминая слова мага, сипло произнесла я, разговорами пытаясь оттянуть необходимость очередного глотка лекарства, которое с каждой секундой становилось все противнее.

– Академия волшебства – не обычное учебное заведение. Так же как магия – не узкое понятие, где каждому можно выдать определенный набор знаний, а потом вручить диплом за то, что человек, как приклеенный, отсидел в наших стенах положенное чисто лет, – с любовью к своей работе патетично произнес целитель. – Магия многогранна. Академия рассчитана на то, чтобы помочь развить свои навыки любому человеку с магическим даром. Про первый курс я уже пояснил. На втором и третьем всем студентам предлагается кроме обязательных дисциплин выбрать дополнительные в соответствии с тем, к чему тяготеет их дарование.

Сдав экзамены и общее практическое задание после третьего курса, наш студент получает седьмой магический уровень и возможность на этом остановить обучение. Но так делают лишь те, для кого седьмой уровень – потолок. Остальные продолжают учиться. Хотя никакого разделения курса на группы нет, но за счет того, какие дисциплины для изучения выбирает студент, идет условное деление на подгруппы и чем старше курс, тем сильнее это разделение. К последнему, седьмому курсу студенты окончательно разбиваются на небольшие группы, связанные между собой будущим родом деятельности. Причем, часто объединяются они без оглядки на курс. В столовой вполне обычное явление, когда будущие целители собираются за одним столом. И третьекурсники чувствуют себя комфортно в обществе выпускников или даже студентов магистратуры. Ох, заболтал я вас, деточка, – влив в меня последнюю ложку, усмехнулся маг. – Отдыхайте, вам нужно набираться сил.

***

Из общего зала меня переселили во второй корпус лечебницы, где имелись пусть небольшие, но отдельные палаты. Теперь целитель навещал меня не дважды в день, а через каждый час, проверяя состояние и отслеживая артефакты, которыми уже без опасений обвешал меня с головы до пят.

На второй день мастер Ллерой решил, что во мне плескается достаточно восстанавливающих снадобий и что пора разбавить их хоть какой-то едой. Так что кроме целителя ко мне стала заглядывать неприметная женщина в строгом голубом платье и белом передничке, без пояснений подсовывая под нос полный еды поднос. Она же помогала мне посетить крошечный санузел и поддерживала во время коротких прогулок по коридору лечебницы. Последнее настолько выматывало, что ни на какие ночные вылазки сил уже не оставалось.

Зато по первой же просьбе библиотекарь принес в лечебницу книги, способные помочь мне освоиться в новом для меня статусе. Все же не каждый день жизнь меняется так круто! О магии и магах я, по сути, не знала ничего.

Хотя мне в руки попали жутко нудные талмуды, насквозь состоящие их общих фраз и терминов, я проводила за ними целые дни, наконец начав хоть что-то понимать.

Мастер Элерус оказался человеком опытным и подсунул мне как раз то, что нужно. По выданным им книгам я бы не смогла научиться волшебству, но зато смогла разобраться в тех основах, которые другие знали практически с пеленок.

Когда я проглатывала очередную книгу, мастер подсовывал мне следующую, уверяя, что очень скоро я и сама смогу приходить в библиотеку за книгами.

За чтением я прозевала тот момент, когда студенты сдали последние экзамены и разъехались на каникулы. Так что в свою первую полноценную прогулку я не встретила ни единой живой души. И даже волки по ночам завывать перестали.

– Не волки, а перевертыши, – напомнила я себе, медленно сползая с кровати.

Хотя целитель утверждал, что я быстро иду на поправку, мне было сложно разделить его оптимизм. Себе я напоминала слабого котенка, который вынужден каждый день заново учиться ходить.

После короткого стука в дверь, в палату заглянула невысокая очень красивая блондинка и, поймав мой взгляд, не очень уверенно спросила:

– Это ты Элин Демаро?

Я вяло кивнула и со стоном сунула ногу в туфлю.

– Тебе письмо, – обрадовала меня девушка.

– Спасибо, – просипела я, сунула вторую ногу в туфлю и проигнорировала попытку блондинки вновь поймать мой взгляд.

На конверте значилось имя мамы. С момента пробуждения родительница один раз наведалась лично и отправила несколько писем, рассказывая последние новости и выспрашивая о моем состоянии, но за какие-то несколько недель со мной произошло столько всего, что прежняя жизнь казалась странной и далекой, совершенно чужой. Да и я себя тоже чувствовала другой.

«И отражение в зеркале не особо радует», – мысленно фыркнула я, осторожно поднимаясь.

Хотя целитель очень старался, но с момента пробуждения от прежней меня осталась ровно половина. Теперь платья висели на мне, как на вешалке, а при взгляде на лицо хотелось расплакаться.

Да… Не удивительно, что девушка непроизвольно заинтересовалась. Я сейчас весьма знатный экземпляр для изучения. Мало мне уборщиц, которые каждое утро начинают с фразы: «И в чем только душа держится?»

– Так это ты пациентка моего отца? – переминаясь с ноги на ногу, спросила девушка.

– Ты дочь мастера Ллероя? – спросила я тихо и еще раз осмотрела блондинку с головы до ног.

А ведь похожа. Такая же невысокая, узкая в кости, с пронзительно голубыми глазами.

Девушка мне улыбнулась, и я без тени зависти отметила, что даже чуть крупноватый отцовский нос вовсе не портит ее удивительную, почти кукольную внешность.

– Я Кари, – представилась девушка. – Вообще-то я Кариэна Ллерой. Но меня все зовут Кари.

– Очень приятно, – тихо отозвалась я и постаралась улыбнуться в ответ. – Не смотри на мою реакцию. У меня просто так мало сил, что со стороны я выгляжу человеком на грани смерти.

– Ничего, – отмахнулась девушка. – Папа уверен, что через пару недель ты полностью восстановишься.

Я покивала и медленно поднялась.

– Я себе древнюю старушку напоминаю, – призналась я. – Ходить тяжело, но целитель настаивает на ежедневных прогулках.

– О! Я составлю тебе компанию! Не против? – улыбнулась Кари.

– Нет, если тебя не смущает, что гулять мы будем очень медленно, – поддавшись жизнерадостности блондинки, я улыбнулась ей в ответ.

– Все нормально, – отмахнулась Кари. – Все равно тут заняться нечем.

Подхватив меня под руку, девушка уверенно повлекла меня прочь из палаты.

– Я маму так извела за последние дни, что она отправила меня к отцу, а он не больно и рад, – сообщила Кари, когда мы вышли на ведущую к аллее дорожку. – Я ведь с этого года буду здесь учиться. Отец уже взвыл, а мама радуется, что хоть какое-то время не будет лицезреть мою мордашку с утра и до ночи. А что твои родители? Я от папы знаю, что ты стала жертвой каких-то чар, поэтому здесь находишься. Ты осенью тоже собиралась в академию?

– Э… – замялась я. – Вот даже не знаю, как ответить.

Кари непонимающе похлопала подкрашенными ресницами.

– Еще два месяца назад и я, и мои родные были уверены, что я самый обычный человек, – призналась девушке. Почему-то меня не смутило, что о себе я рассказываю посторонней, которую вижу первый раз в жизни.

– Ого! – пораженно вздернула брови блондинка. – А так бывает?

– Я приемная, и родители не знали, что у меня на способностях стоял ментальный блок, – объяснила я. – И теперь я здесь, мне предстоит учеба, а я еще только начинаю вникать в мир, в котором ты, например, с рождения.

– Ой, не страшно, – убежденно отмахнулась Кари. – Мне родители вот запрещают колдовать, хотя мой дар еще толком не проснулся. Но меня все равно обвесили блокаторами и следят, чтобы не снимала при обычных людях. – Девушка показала кулон и несколько браслетов на руках. – Мало того, даже дома снимать запрещают. Жуть! Но родителей мои чувства не волнуют. Все равно запрещают. Даже свечки зажигать или одежду сушить, а это единственное, что мне подвластно.

– Это связано с нестабильностью дара, да? – припоминая вычитанные из книг сведения, спросила я Кари.

– Угу, – качнула головой блондинка. – Не бывает такого, чтобы волшебник уже родился с огромным и развитым даром к магии. Пользоваться силой внутреннего источника нужно учиться точно так же, как ходить или читать. Но до определенного возраста почти у всех дар спит. Прорыв происходит обычно лет в шестнадцать или семнадцать. Папа говорит, что это своеобразная природная защита, чтобы уберечь маленьких магов от опасности, ведь можно навредить себе, если начать осваивать силу в раннем детстве.

– Пройдемся до конца аллеи и обратно? – предложила я.

– Ага, – сильнее сжав мой локоть, кивнула Кари. – До поры до времени источник силы волшебника дремлет, растет и развивается. Мы все можем пользоваться силой, естественно, но очень ограниченно. Бывают, конечно, моменты, когда даже очень юный маг в состоянии сотворить что-то грандиозное, но подобное бывает только в те моменты, когда ребенок находится в опасности и желает защитить себя. Но это особый случай… Потом с дара спадает природная защита, источник расширяется, и в такой момент может произойти неконтролируемый всплеск. Предугадать это событие можно, пусть и сложно. А если постоянно отслеживать состояние, то вспышку можно предотвратить. Но мои родители перестраховщики! Я сколько раз маме твердила, что если она не будет меня выводить из себя, то ничего не произойдет, а она все трясется надо мной и трясется. Вот и сюда засунула пораньше, чтобы я ничего не натворила.

– Значит, у большинства молодых магов эти вспышки происходят уже здесь?

– Да, но маги вообще склонны к сильным эмоциям, а магия очень тесно завязана на чувствах. И в итоге, вопреки статистике, в академии каждый не меньше десятка раз срывается, но тут сложная система магической защиты бережет всех от последствий, – просветила меня Кари. – Кто из-за учебы, кто из-за отношений со сверстниками, а кто и из-за первой любви.

– О… – пробормотала я и слабо понимающе улыбнулась.

– Все разъехались, – посматривая по сторонам, тоскливо сказала блондинка. – Тихо. Глухо. Ты бы знала, что здесь будет через пару недель, когда студенты нового набора повалят. Наверное, к тому времени папа разрешит тебе в общежитие перебраться. Я, кстати, уже заселилась. Сразу, как старший курс выехал. Девушек в академии всегда чуть меньше, чем парней, а среди нынешних выпускников вообще не было, так что готовься к тому, что придется в комнате генеральную уборку устраивать. Комендант, конечно, пройдется стандартным набором бытовых заклинаний, но они действуют только на грязь и мусор. От вони они тебя не избавят и занавески обратно на окно не повесят.

– А общежития не разделены по полу? – внезапно сообразила я.

– Ага, общага же, – покивала Кари, – но при новом заселении комендант на двери вселяющихся специальные чары накладывает, так что без разрешения жильца никто не сможет войти внутрь. И всегда можно пожаловаться, если кто-то достает.

– Мама удивится, если я ей об этом расскажу, – призналась я с вымученной улыбкой. – Или даже расстроится.

– Ой, не стоит переживать, – хихикнула Кари. – Тут ведь учатся выходцы из традиционных магических семей.

– И что это значит? – насторожилась я.

– А то, что у волшебниц уже много столетий есть право голоса в принятии решения о своем будущем, – пояснила Кари. – А это накладывает отпечаток на самооценку. И нашим парням проще поискать развлечений в городке, который здесь поблизости, чем связываться с волшебницами. Но, если что… Хочешь, я научу тебя одному приемчику? Сработает против любого умника.

Я с благодарностью кивнула и призналась:

– Хотя в нынешнем виде мне никакие приемы не нужны. Я одним видом всех распугаю.

– Это у тебя из-за произошедшего? – понимающе спросила девушка. – Не обижайся, но ты тут никого не удивишь. Маги, особенно со старших курсов, и не на такое на практике пялятся. Не удивлюсь, если и на твои кости найдется любитель.

Я невесело рассмеялась, а Кари внезапно спохватилась и затараторила:

– Прости-прости. Язык – мой враг. Выпалила и даже не подумала. Не расстраивайся. Ты поправишься и вернешь себе прежний облик.

– Да я не расстраиваюсь, – совершенно искренне призналась я. – Забудь. Лучше расскажи, что тут и где.

Чувствуя за собой вину, Кари стала подробно рассказывать мне о каждом здании академии, пересказывая связанные с ними истории из отцовской практики.

– Мама академию терпеть не может, – призналась Кари, когда мы дошли до конца аллеи. – Она старалась, но потом перебралась вместе со мной в город. А у отца не всегда есть время и силы открыть портал домой, в итоге он большую часть времени находится здесь, его домик я тебе показывала.

– Но если у твоего отца здесь есть дом, то почему ты не хочешь жить с ним? – спросила я. – Зачем тебе общага?

– А как же веселье? – фыркнула Кари. – Я не хочу постоянно быть на виду у отца. В своем доме он будет меня контролировать еще больше, чем мама. Оно мне нужно?

– Ну… Наверное, нет, – вынужденно поддакнула я. – А я бы…

На миг вспомнилось все, что произошло со мной за последнее время. Но, так и эдак взглянув на свою жизнь, я совершенно честно призналась:

– А я бы хотела вернуться домой. Жить с мамой. И чтобы ничего этого не было.

Кари вопросительно вздернула бровь.

– Видишь ли, для тебя это обыденный мир, – поясняя свою мысль, сказала я девушке. – Смотри, ты уже заранее все здесь знаешь. Наверняка уверенно на второй курс перейдешь, да? – Девушка кивнула. – А для меня все здесь чужое. Непонятное.

– Но магия – это ведь здорово! – удивленно воскликнула Кари. – Не представляю, как живут другие? Как людям без ворожбы?

– Обычно, – призналась я. – Привычно. Спокойно. Хотя пользоваться магией в быту удобно, но самой колдовать… У каждого свой мир. И я вот привыкла к тому миру. Этот для меня чужой.

– Но тебе уже никуда не деться, – напомнила блондинка. – Ты освоишься. Не переживай. В конце концов, ты родилась с волшебством в крови. Это часть тебя. Ты просто никогда не пользовалась этой силой. Но для нас магия… источник внутри… – она помолчала, подыскивая верное сравнение, – как часть тела! Ты ведь уши тоже глазами не видишь, но они есть. И они делают твою жизнь ярче, наполняя ее звуками. Вот увидишь, скоро ты будешь задаваться вопросом, как жила без магии все это время. Пусть мы, как молодые, не очень уж умеем ею пользоваться, но бурление все равно чувствуется, – хихикнула Кари.

– Поверю на слово, – улыбнулась я, ощущая, что какая-то пружина внутри расслабляется. Может это сказывалась усталость, раз на меня прежде накатывали пессимистичные мысли? Рядом с Кари мне внезапно стало чуть легче.

– А ты… У тебя есть какие-то особенные способности?

– Ха! Почувствовала? – с хитрым прищуром спросила девушка. – Надеюсь, папа не заметит.

Я непонимающе нахмурилась.

– У меня есть врожденная способность, от мамы, – зачастив, стала объяснять девушка. – У мамы это очень явно. Она поэтому и жить здесь не может. Слишком для нее здесь много эмоций, которые как качели от депрессии до эйфории. А у меня лишь малая толика, так что я такого сильного влияния не чувствую и сама влиять не могу.

– Это как-то связано с эмоциями? – наконец сообразила я. – Ты умеешь влиять на эмоции других?

– Чуть-чуть, – покивала девушка. – Двусторонний эмпат. Я не только чужие эмоции чувствую, но и могу на них влиять. Но действует только через прикосновение. И мне нужно сосредоточиться.

– Ясно, – улыбнулась я Кари. – Спасибо. Ты мне сегодня помогла.

– Обращайся, – расцвела девушка. – Я рада, что ты так нормально восприняла.

– А что?

– Да просто эта способность… ну не сказать, что уважаемая в нашей среде, – пояснила Кари, чуть замявшись. – Не думай, эмпаты – не изгои. Просто, что маги, что обычные люди… никто не любит, когда к ним в голову лезут. Мы не лезем, конечно. У нас способность совсем иного толка, но разве это объяснишь?

– А есть те, кто умеет читать мысли? – заинтересовавшись, уточнила я.

– От природы такой способности ни у одного мага нет, но сильный волшебник, если постарается, может научиться улавливать верхний слой мыслей, хотя это… ну очень сложно, – нахмурилась девушка. – Мы ведь не думаем словами. Люди мыслят образами, а те мелькают очень быстро. Мыслеречь – чуть попроще, но научиться разговаривать мысленно очень сложно.

– А есть те, кто владеет такой способностью от природы? – вспомнив про волков, уточнила я.

– Ты про мыслеречь? Хм… Вроде бы у перевертышей есть предрасположенность к ней, – посомневавшись, ответила Кари. – Но им тоже нужно учиться и улавливать чужие мысли, и отвечать на них. И, кажется, эта способность работает лишь во второй ипостаси, в звериной.

– А в академии такие маги учатся? – стараясь не нервничать, задала я важный для себя вопрос.

– Ага, – преспокойно подтвердила девушка. – Именно из-за них в Академии волшебства действует строгое правило на счет прогулок после отбоя вне территории. После ночного гонга наступает время для перевертышей. Им же не прикажешь сидеть по своим комнатам. Умение превращаться тоже способность. Ее тоже нужно развивать. – Кари взмахнула свободной рукой. – Так что они и резвятся на свободе. Но им велено по ночам по территории не шастать. Для них леса есть.

– И много их? – затаив дыхание, уточнила я.