– Погоди, – вступил в диалог ещё один подвыпивший друг, – так она тебе что, ребёнка-инвалида родила, что ли?

Александр промолчал, но и не возразил. Такой вариант поворота событий ему в голову не приходил.

– Никакого толку от этих баб, я тебе говорю, – продолжил громогласный друг, – работать не хотят, готовить не хотят, так хоть бы детей здоровых рожали! Хоть какой-то толк от них будет!

– Беги от неё, а то не дай бог другие дети тоже будут инвалидами! – подключился третий, – зачем тебе это?

– Тебе наследник нужен, а не колясочник, – кивнул первый друг, который спросил, как дела у сына, – а ты уже не молод! Раз она с такой простой задачей, как родить нормального ребёнка, не справилась, то нужна такая, которая справится. А эту оставь, пока не поздно.

Выпито было много, но план был сформулирован. В понедельник Александр нашёл самого ушлого из всех ушлых адвокатов. Задача была поставлена чётко: брак аннулировать, все свидетельства о том, что он вообще был, уничтожить, его имя, как отца, из метрики ребёнка убрать. Не должно быть ни одного свидетельства о том, что между бизнесменом Александром и ребёнком-инвалидом есть какая-то связь.

Он зашёл в детскую утром, уже в костюме и в пальто, держа в руках папку с документами. Зина сидела у окна, держа на коленях Гришу, который пытался дотянуться до чего-нибудь и улыбался своей забавной детской улыбкой. На лице Александра улыбки не было. Мысль о том, что этот ребёнок – его, вызывала у него тошноту.

– Послушай. Мне нужно сказать тебе кое-что. Не секрет, что я женился на тебе для того, чтобы ты родила мне здорового наследника. Ребёнок – инвалид мне не нужен, так что это теперь твоя проблема, делай с ним, что хочешь.

– Но он родился здоровым! Что значит «делай с ним, что хочешь?» – Зина почти не могла говорить, так как ощущение вопиющей несправедливости сдавливало ей горло, – с ним что-то случилось, когда ты с ним остался!

– Я тут ни при чём. Ты оставила ребёнка одного, не позаботилась о нем. Не надо переваливать на меня то, что ты не справилась со своими материнскими обязанностями! Повторяю, мне нужен здоровый наследник, это понятно? Если хочешь, отдай его в детдом, мне всё равно.

Она беспомощно озиралась вокруг, рассчитывая на поддержку хоть кого-нибудь.

– Но он твой сын! Как ты можешь от него отказываться!

– Уже нет, – Александр протянул ей бумагу, – вот его свидетельство о рождении. У него нет отца. Ты – мать-одиночка.

Зина смотрела на бумагу. В этой бумаге значилось, что ребёнок Григорий Иванович носит её фамилию, а на месте данных об отце стоит прочерк.

– Как это? – она вообще не понимала, что происходит. – Ты подделал свидетельство о рождении?

– Ну что значит «подделал», – Александр пожал плечами, – скажем так, получил новое. Наш брак аннулирован, кстати, по закону никаких претензий ко мне ты иметь не можешь. Никаких алиментов или компенсаций.

Её охватывало оцепенение. Брак аннулирован?

– А почему у него отчество «Иванович»? – спросила она, хотя это вообще не имело никакого значения.

– Не знаю, так написали. Какая разница? – раздражённо ответил Александр.

Ребёнок всплёскивал ручками и издавал какие-то мелодичные звуки. Александр смотрел на него и качал головой.

– Да, ещё. Даю тебе неделю, чтобы съехать. Квартиру я тебе купил, на окраине, будешь жить там – видишь, не такой уж я и плохой, на улицу тебя не выгоняю – но, если будешь пытаться доказать, что я – отец, или вообще как-то мне мешать или вмешиваться в мою жизнь – выселю. Так что, обо мне забудь. Поняла?

– А ребёнку я что скажу? Он же спросит, кто его отец? – она все ещё не до конца понимала, что происходит.

– Скажешь, что у него нет отца. Не наживай себе неприятностей. Не забывай, я в этом городе человек влиятельный, а ты – никто. Училка с нищенской зарплатой.

Он оглядел комнату.

– Только зря на ремонт потратился. Ладно, у меня дела. У тебя неделя, чтобы убраться отсюда. С няней я сам разберусь. Всего наилучшего.

Зина остановила рассказ, задумчиво смотря на небо. Её слушательницы молчали, с трудом усваивая услышанное.

Первой подала голос Света.

– А что, это вообще возможно, поменять все документы?

– Если знаешь, кому дать взятку, судя по всему, да, – усмехнулась Зина.

– Погодите, – теперь голос вернулся и к Насте, – но вы же не оставили это всё так, правда? Вы же боролись? Вы же нашли адвоката, доказали, что ребёнок от этого Александра? Вы же делали что-то?

– Я была в декретном отпуске с грудным малышом – инвалидом. Квартира, о которой он говорил, была почти полуподвалом, комнатушка 12 метров, в которой было сыро и холодно, и мне нужно было думать, как прокормить и одеть ребёнка. На какие деньги бы я нанимала адвоката?

– Но, – Настя искала аргументы, – но это неправильно! Взять и сдаться! Так нельзя!

Зина только плечами пожала. Гриша, казалось, дремал, под тёплыми лучами солнца.

– Твой папа богат, а твоя мама красива, – почти про себя сказала Света, вздыхая. Она всё ещё была под впечатлением от рассказа.

– Ладно, девочки, – Зина поднялась со скамейки, – спасибо за мороженое, и за то, что выслушали. В следующий раз я всех угощаю, идёт? Увидимся!

Она подмигнула подругам и направилась к выходу из парка, привычно толкая перед собой коляску.

Девушки какое-то время молчали.

– Мне кажется, она чего-то недоговаривает. Ну не может быть так, не бывает таких отцов! Взять и от собственного ребёнка отказаться! Уму непостижимо!

– Звучит так, как будто ты её осуждаешь, – негромко ответила Света.

– Не осуждаю… Но думаю, она сама виновата. Она что-то делала не так, вот и последствия.

Света промолчала.

В следующее воскресенье с утра Настя ждала звонка или сообщения от подруги с приглашением встретиться, но его не было.

– Ну и ладно, я всё равно иду в церковь.

После службы, выйдя на улицу, она поискала глазами Фаину. Ей нужно было поделиться с кем-то своими мыслями о той истории с ребёнком-инвалидом, потому что она не могла перестать думать о ней.

Фаина присела на лавочку возле Насти.

– Как ты, дочка? Тебя что-то беспокоит?

Настя вкратце рассказала Фаине историю Зины для того, чтобы задать вопрос, который мучил её всю неделю.

– Скажите, она же сама виновата, правда? Она делала что-то не так, неправильно, и поэтому получила ребёнка-инвалида?

– Я думаю, ты права, дочка. Она Боженьку чем-то разгневала, вот и получила. Если ты правильно живёшь, то зачем Боженьке тебя наказывать? Он же справедливый, просто так тебе напастей всяких не присылает.

– А если я хожу в церковь, то значит, со мной такого не случится?

– Конечно, нет. Ты Библию читаешь, пост соблюдаешь, службы посещаешь. Ты все правильно делаешь. А от женщины той держись подальше, она тебе не ровня.

Настя и сама не заметила, как по привычке оказалась в парке после церкви. Как будто ноги сами шли туда. Зину, Гришу и Свету она увидела издалека, они все ели мороженое и смеялись.

«Держись подальше от этой женщины», – прозвучало в ушах.

Настя развернулась и пошла прочь.

– Странно, – сказала Света, – Настя обычно в это время уже приходит, почему-то нет её.

– Мне кажется, она меня избегает, – засмеялась Зина, – может, думает, что если со мной общаешься, то беду на себя накликаешь.

– Зина, вы на курсы телепатов не ходили, случайно? – теперь засмеялась Света, – ладно, раз её нет, мы пойдём погуляем, я помогу с коляской, а вы мне расскажете, что дальше было.

После того разговора о том, что Александр отказался и от неё, и от ребёнка, Зина была, что называется, «не в себе». Она кормила Гришу и гуляла с ним совершенно механически, без мыслей. В день, когда ей нужно было съехать, она собрала детские вещи, то, с чем пришла к Александру, и своё свадебное платье, хотя и не знала, что она будет с ним делать. Водитель молча вручил ей ключи, высадил её с ребёнком и чемоданами и уехал, так как очевидно боялся прогневать шефа, не дай Бог бы тот узнал, что он помог женщине с полупарализованным ребёнком. Когда она вошла в ту конуру, которая теперь должна была стать их жилищем, она упала на колени и зарыдала.

– Наверное, если бы не Гриша, я бы с ума сошла. Совершенно не знала, что делать, разве что, руки на себя наложить. Но тогда пришлось бы и его убить, правда? Не оставлять же беспомощного младенца в пустой холодной квартире…

Уже стемнело, когда она поняла, что скоро нужно будет кормить сына. У неё было немного денег, нужно было найти магазин. Слава Богу, в конурке была кровать, стол и маленькая плита, а в двери был замок.

– Вы знаете, у меня, если честно, от вашей истории мурашки по коже бегут, – призналась Света, – как вы вообще справились?

– Поначалу и не справилась, – улыбнулась Зина, – плакала, обвиняла мужа в предательстве, жаловалась на все и не знала, что делать… Лежала на кровати и смотрела в одну точку.

– А потом?

– А потом закончились деньги. Совсем. И нужно было выбирать между жалением себя и голодной смертью.

Свадебное платье она продала соседке по дому, молодой девочке, восторженно рассказывающей Зине, как здорово быть невестой, обручальное кольцо и серёжки сдала в ломбард, без иллюзий, что выкупит их когда-либо. Она ходила по округе, в поисках работы, любой работы, готовить, убирать, мыть полы или посуду, лишь бы были деньги на то, чтобы кормить себя и Гришу.

– Удивительно, что меня нашла наша няня, уж не знаю, как, и предложила сидеть с Гришей бесплатно, пока я работаю, и даже оплачивала мои счета за квартиру. Часто помогали соседи, приносили Грише детские вещи, а когда он подрос – скинулись ему на коляску, простую, а потом и инвалидную…Няня ходила во все благотворительные организации, выбивала нам помощь, одежду, еду… Без неё я бы не справилась…

– И что, отец ребёнка никогда не пытался навестить вас?

– Что вы, нет, конечно…Я до сих пор не знаю, что именно случилось с Гришей, иногда приходила мысль, что Александр, может быть, ударил его, и поэтому у него отнялись ноги, но как это доказать? Да и боялась, что он и квартиру отнимет, если я начну что-то выяснять…

– Вы так и живете там, в той квартире? – спросила Света.

– Да, пока там… Няня добилась, через органы опеки, чтобы нам дали большую жилплощадь, наверное, года через два-три дождёмся, – усмехнулась Зина.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Света, помолчав, – я бы очень хотела. Скажите, чем?

– Вы очень добры… Иногда по вечерам я ухожу вести уроки, занимаюсь со школьниками, и Гриша один остаётся, няня не может быть с ним все время…

– О, я с удовольствием с ним посижу, конечно!

– А это не будет мешать вашей личной жизни?

– А у меня её нет, – рассмеялась Света, – я слишком много работаю.

– Вы знаете, он очень любит, когда я ему вслух читаю… Сам научился читать очень рано, но говорит, что ему больше нравится слушать, так ему проще всё себе представлять.

Они договорились, что Света будет приезжать пару раз в неделю, посидеть с Гришей. Она привезла с собой несколько книг, и он, и правда, внимательно слушал и задавал вопросы.

Травма позвоночника никак не сказалась на его умственном развитии, даже казалось, что он намного взрослее и серьёзнее детей его возраста. Он спрашивал Свету про архитектуру зданий, устройство этого мира, звёздное небо и двигатели внутреннего сгорания – про то, что он читал сам или то, что она читала ему вслух, всегда был в спокойном расположении духа, улыбчив и приветлив, и не болтал попусту.

– Ну да, телевизора-то нет, – смеялась Зина, – мультики не посмотришь…

Зина часто думала о том, как болезнь сына перевернула её жизнь. Как она научилась выживать, выкручиваться, использовать любую возможность, быть благодарной за все, за любую мелочь, и не жаловаться на судьбу, так как жалобами не прокормишься. И что именно у него, у неходящего ребёнка она научилась быть такой. Он смотрел, как другие дети бегают и прыгают, катаются на велосипедах и делают всё то, чего он делать не мог, и не жаловался.

– Мама, почему я такой? – как-то спросил он, когда они гуляли.

Зина боялась этого вопроса, но и не ответить не могла.

– Ты родился здоровым, а потом что-то случилось, – слезы почти навернулись ей на глаза, – и врачи сказали, что у тебя травма позвоночника.

– И что я не буду ходить?

Она кивнула.

– Ну и ничего страшного. Не буду, так не буду, – спокойно ответил мальчик.

Света довольно быстро привязалась к нему, и почти все вечера проводила с Гришей, пока Зина зарабатывала деньги репетиторством, и подумывала о том, чтобы купить машину побольше, чтобы можно было поставить туда коляску.

Настя почти перестала общаться со Светой, но церковь посещала исправно. Как-то после окончания службы батюшка обратился к прихожанам с просьбой.

– Братья и сестры, – пробасил он, воздевая руки к потолку, – жертвуйте на строительство нового храма! Жертвуйте на богоугодное дело и вам воздастся!

По залу шла старушка с коробкой, и прихожане, не желая показаться невежливыми, бросали туда монеты и банкноты, и Настя не смогла остаться в стороне.

Когда она вышла на улицу, к ней подошла Фаина.

– Ты пожертвовала на новый храм, дочка?

Настя кивнула.

– Правильно сделала, правильно! Нужно помогать верующим, чтобы у них было место, куда прийти, помолиться…

Настя хотела спросить, а чем верующих не устраивает тот храм, который есть сейчас, но и это звучало невежливо.

– Храм нужен, чтобы люди обращались к Богу, понимаешь? Люди сами не могут, а так они придут в храм, батюшка им укажет путь, правильный путь, понимаешь? Будет большой новый храм, много людей смогут прийти! Это важно!

Когда Фаина ушла, Настя зашла в церковь ещё раз, и положила ещё денег в коробочку с надписью «Жертвуйте на новый храм, братия и сестры».

А тут как раз позвонила Света, пригласить её вместе пообедать.

– Только если мы будем обедать вдвоём, без инвалидных колясок и прочего, – поставила условия Настя.

– Вдвоём, – успокоила её Света.

– Почему ты так плохо относишься к этой женщине и её сыну? – спросила Света, когда они сделали заказ, – она тебе лично ничего плохого не сделала. И Гриша очень хороший мальчик, очень спокойный, вежливый. А ты от них шарахаешься, как от прокажённых.

– Она мне не нравится, – пожала плечами Настя. – Я же не виновата, что её Бог наказал за что-то, я не обязана ей помогать… И вообще, может, она мошенница, и просто прикрывается больным сыном, чтобы в доверие втираться, может, он ей и не сын, и даже и не инвалид!

Света только головой покачала.

– А я как раз хотела тебя спросить, может, ты поучаствуешь в сборе средств Грише на новую коляску.

– А старая куда делась? Она её продала?

– Он растёт, ему нужна новая, да и сейчас модели есть лучше, удобнее.

– Даже если так, я уже не могу, я пожертвовала на храм новый.

– А что, у нас строят новый храм? Я не знала…. Где?

– Какая разница, где? Батюшка сказал, что будет новый храм. Это важно для верующих! Чтобы люди могли прийти, приблизиться к Богу!

– Чтобы приближаться к Богу, не нужна церковь, а мальчику нужна новая коляска, причём уже сейчас…

– Ну так иди и купи ему эту коляску! Что ты вообще с ним носишься, тебе за это деньги не платят!

Света начала меняться в лице.

– То есть, ты хочешь сказать, что ты лучше отдашь деньги непонятно на что, на какой-то храм, который ещё и не начинали строить, чем поможешь ребёнку, который нуждается в помощи?

– Если будет новая церковь, верующие смогут её посещать, и повышать свою духовность, а мальчик твой все равно уже ходить не будет, понимаешь?

– То есть ты, приходя в церковь, повышаешь свою духовность?

– Да, и тебе бы не мешало, – Настя добавила к голосу побольше сарказма.

Света обхватила голову руками.

– Да что с тобой случилось! Ты как зомбированная стала после своих походов в церковь! Ты как будто очевидных вещей не понимаешь!

– Вот я тебя хочу о том же спросить! – в Настином голосе появились визгливые нотки, – ты в упор не видишь, как эта женщина тебя использует! Это её Бог наказал за что-то, пусть она сама и живёт с этим! А я тебе говорю про духовность! Про церковь! Это важнее, понимаешь, для всего человечества!

– О какой духовности ты говоришь, если для тебя какое-то мифическое здание важнее помощи реальному ребёнку? Да с чего ты взяла, что на эти деньги и правда храм построят, а не новую машину Батюшка себе купит?

– А ты откуда знаешь, что твоя Зина деньги не пропьёт?

– Потому что я сама эту коляску куплю и буду с Гришей гулять! Он живой ребёнок, реальный! Живой, умный, хороший! Он не виноват, что с ним случилось несчастье! А твои «верующие» толком и не понимают, что вообще вокруг них происходит, и о чём говорят им попы! Им лишь бы на Пасху куличи друг другу дарить, или яйца красить, к Богу это вообще никакого отношения не имеет!

– Знаешь, что? Вообще не хочу с тобой больше дела иметь! И не звони мне больше!

Настя схватила сумку, бросила на стол деньги и буквально бегом выбежала из кафе. Света от бессилия стукнула кулаком по столу, но увидев удивлённый взгляд официанта, взяла себя в руки. Доела, допила, расплатилась.

Она пришла в парк и сидела на скамейке, в ожидании Зины и Гриши, просто смотрела на растения вокруг. Клумбы в парке были довольно ухоженные, и она часто видела пожилого дедушку, который приходил полоть сорняки и подвязывать розы. Вот и сейчас он был занят своим делом, проходил между клумбами с ведёрком. Ведёрко наполнялось быстро, и ему нужно было ходить и выбрасывать сорняки в большую урну на углу.

– Три дня назад все до единого сорняки выполол, – сказал он, проходя мимо Светы, – а поди ж ты, опять выросли!

Сколько нужно времени и усилий, чтобы вырастить одну красивую розу? Поливать, следить за состоянием почвы, убирать вредителей, подстригать куст. Сорняки просто растут, без каких-либо усилий со стороны садовника, а если их слишком много, так они и вовсе задушат красивые и хрупкие растения, ради которых строятся клумбы. Так вот и люди в массе своей ведут себя как сорняки, сильные и напористые в том, что касается их личного выживания и места под солнцем, и как легко они могут затоптать и задушить что-то иное, более нежное и изысканное, то, чему нужен особый уход.

Люди рассуждают о духовности, очищении, о важности соблюдения поста, на Пасху говорят друг другу «Христос Воскресе», желают друг другу счастливого Рождества, но при этом агрессивно сигналят на пешеходных переходах, если дорогу медленно переходит скрюченная от ишиаса бабушка, или паркуют машины на тротуарах, по которым потом не могут пройти мамочки с детьми, или занимают места с пометкой «для инвалидов», потому что им, здоровым, нужнее и важнее.

– О чем задумалась, красавица? – Зина, улыбаясь, подошла к скамейке, и Света тоже заулыбалась, увидев Гришу.

Она наклонилась, чтобы обнять ребёнка – это был их особенный ритуал – и ласково погладила его по голове.

– Ты знаешь, смотрела вот на садовника, и подумала, что люди вокруг какие-то, как сказать, – она замолчала, подбирая слово, – какие-то «помидорки»… Висят себе на ветке и не заморачиваются, – голос Светы звучал расстроенно.

– Я знаю, о чем ты, – кивнула Зина, – я раньше часто об этом думала.

– А потом перестала? – усмехнулась Света.

– Знаешь, у каждого свой урок в этой жизни… Не всем нужно преодолевать препятствия. Некоторым можно и на ветке повисеть…

Они шли рядом молча некоторое время.

– А, у нас же новости хорошие есть, правда, Гриша? – Зина даже остановилась, чтобы рассказать Свете, – помнишь, я говорила, что няня ходила по инстанциям, чтобы нам квартиру выделили?

– Да, помню, и что?

– Сегодня бумага пришла, что дали разрешение, и через полгода мы сможем переехать!

– Ого, вот это здорово! Большая квартира?

– Целых 33 метра, – рассмеялась Зина, – на другом конце города, в старом доме. Но знаешь, что? Там даже есть балкон!