Пролог

Вот мы и вернулись к моей любимой Катарине, которая научилась жить со своими способностями: – и это напоминает нам о том, что любые трудности на жизненном пути временны. Она смогла измениться и стать той, кем даже не мечтала. Обладая настырностью подростка и упорством самого твердолобого из рогатых, ей удалось свершить множество подвигов, о которых я поведала вам ранее. Но на этом путь колдуньи не закончился. Наоборот, он только начал набирать обороты.

Если бы стало известно будущее, пусть даже на мгновение, не знаю как бы она поступила. Ей, итак, с большим трудом удалось перестать горевать из-за Габриэля. За четверть жизни она успела дважды побывать в роли черной вдовы, и изредка опасалась проклятия. Однако девушка отметала подобные мысли, зная, что в магии теперь как рыба в воде, и проклятие распознала бы наверняка.

Стечение обстоятельств сделало ее сильнее, ведь благодаря лишениям Катарина стала собой и нашла силы сражаться со злом. Обладая сильным характером, она собирала вокруг себя волевых, отважных и честных людей, которые готовы отдать за нее жизни. С их помощью она победила Неиса – колдуна с Земли, мечтавшего завладеть переходом в другую Вселенную: «параллельную», скрытую за фасадом ее наследного дома. Затем девушка сражалась с лордом Заманом, построившим машину, разрушавшую миры. Обезумев от горя из-за смерти Габриэля, она разбила ему на куски душу. Сейчас лорд находится в заключении и выглядит скорее как овощ, чем человек.

Катарина возложила на друга Стива Риза обязанность править планетой «Гор». А их друзья управляли другими девятью частями планеты и входили в совет. Со всех сторон, как могла, она обезопасила народ, а сама должна была по-прежнему всеми силами оберегать дом и переход. Она не могла остаться, ведь являлась частью дома и была с ним связана. К тому же, она была безумно влюблена в него с первой минуты появления в долине и ни за что не отказалась бы от своих обязанностей. Абсолютное счастье царило здесь, но и оно не может длиться вечно. Затишье заканчивается…

Глава 1. Сын колдуна

Катарина ощутила на плече теплую руку, дыхание восстановилось. Это была их первая встреча с отцом за долгое время, которое она провела в путешествиях и сражениях. У обычно несгибаемого Кристофера Мансдантера вытянулось лицо. Она собиралась рассказать ему правду. Ну, практически: некоторые моменты были не для его понимания. Отец молчал, переваривая услышанное.

– Вы с Габриэлем расстались? – косился он на Мартина, делавшего вид, что разглядывает шторы.

– Он уехал. Тяжело перенес расставание. Пап, давай не будем о моем бывшем в присутствии Мартина. Это не тактично, – надула она губы, подавляя приступ тошноты.

Отец прочистил горло, наблюдая за неестественно спокойным новым ухажером своей дочери.

– Как поживает дядя? Ты с ними общаешься? – перевела она тему на совершенно неинтересовавшую ее алчную семейку Мансдантеров. Ну может, разве что за исключением младшего брата – Николаса.

– Я общаюсь только с Николасом. Твой дядя Стефан совсем лишился рассудка. Отсутствие денег сделало его параноиком. Он в лечебнице. Агнесс не выдержала его сумасшествия. Базель связался с дурной компанией. Оно и не удивительно, дорогая. Агнесс после того, как осталась одна, стала снова ходить на свидания, – усмехнулся отец. – Николас заезжал ко мне на днях. У него все отлично.

– Он стал приятным молодым человеком, поступил в престижный университет. Достойно уважения, – протараторила Вета на одном дыхании: она все еще дергалась из-за того происшествия, которое Катарина устроила им намеренно, чтобы сбежать.

Катарина могла думать только о том, что солгала о Габриэле. Она уже не скорбела по нему, но и предавать память ужасным враньем не хотела. Однако другого выхода у нее не было. Скажи она правду, пришлось бы объяснить, как он погиб и где похоронен. А это приведет к разговору о существовании другой Вселенной, шизофрении, уголовному делу и наверняка той же лечебнице, в которой лежал дядя Стефан.

– Мартин, как вы познакомились? – поинтересовалась Вета.

– Мы… давно знакомы, но по-настоящему узнали друг друга только сейчас. Так бывает. Раз! И ты в плену у прекрасных голубых глаз, – нежно взглянул он на Катарину, и она прекратила мысленное самобичевание, сжимая ему ладонь.

– Как романтично! – разыгрывала спектакль Вета, рассчитывая на расположение супруга.

Ленц – сын Веты и, как выяснилось, колдуна Неиса, не проронил ни слова. Катарина не слушала происходивший за столом разговор и смотрела на сводного брата, который таковым вовсе не являлся. Он изменился, черты колдуна стали отчетливее, а во взгляде полыхал тот же гневный огонек, что и у его отца. Ленц пытался зацепить вилкой креветку, тонкие пальцы дрожали. Он никак не мог справиться с задачей, лицо его исказилось, пальцы затряслись сильнее, задевая столовые приборы. Парень попытался их остановить, придавив рукой, но и она начала вибрировать: стол ходил ходуном, родители смолкли. В его глазах девушка заметила испуг, а после он убежал в свою комнату, громко хлопнув дверью.

– Не обращайте внимания. У него трудные времена. Гормоны играют, – виновато объяснила Вета и перевела тему.

Катарина встретилась взглядом с отцом. Кристофер улыбнулся, пожимая плечами, мол: «что тут поделать, подростки».

Ночью, когда все отправились спать, она не могла сомкнуть глаз: отчасти из-за вранья, которое всегда презирала, отчасти – из-за стен папиной обители, сдавливавших пространство. Конечно же это просто страх быть разоблаченной действовал ей на нервы. Девушке не хотелось приезжать, но отец настоял. Да и откладывать неприятный разговор было нельзя. Чем дольше отстраняешься, тем тяжелее собраться и сделать усилие.

Она поднялась с кровати. Бессонница – злая стерва. Кажется, у тебя полно энергии, и только спустя некоторое время ты понимаешь, что обманулся. Катарина прошла мимо спящего на диване Мартина полюбовавшись тем, как он сложил на груди руки, и взъерошенными на подушке рыжими волосами: у нее мгновенно возникло желание прижаться к нему, ощутить его тепло. Затем она прошла мимо спальни отца, улыбнувшись раздававшемуся из-за дверей храпу. Она помнила, как ее матери приходилось покупать беруши, чтобы иметь хоть малейшую возможность спокойно поспать. Оказавшись на кухне, она налила из графина воды, но этим не ограничилась и умяла бутерброд. Когда она проделывала обратный путь в гостевую спальню, то уловила шуршание из ответвления коридора, где находилась комната Ленца. Она была до сих пор встревожена его выходкой за ужином и подкралась к двери на цыпочках.

Приоткрыв дверь, Катарина увидела Ленца, сидевшего в кресле возле крохотного телевизора, который и издавал шипящие звуки, картинка рябила. «Уснул сидя», – отключила она аппарат, но экран вновь загорелся и зашипел, освещая ему лицо. Девушка медленно перевела взгляд на брата-самозванца: его глаза закатились, губы шевелились, произнося неразборчивые фразы. Она наклонилась, но ничего было не разобрать. «Возможно, он лунатик», – заключила Катарина, разворачиваясь к выходу. Как вдруг Ленц схватил ее за руку, сжимая с силой запястье: слова стали узнаваемыми:

– Расплата. Расплата. Расплата. – Девушка скинула его руку и выбежала из комнаты.

Утром Кристофер Мансдантер пребывал в потрясающе хорошем настроении. Он объявил его днем отца и дочери и намеревался утащить ее на прогулку по окрестностям. Присутствовавший при предложении молчаливый братец робко попросил взять его с собой, удивляя не только родителей. Вета умоляла супруга взглядом – сделать исключение для сына, а он искал поддержки в глазах дочери: и только после того, как она кивнула, согласился. Мартин же оставался в компании Веты, и ему девушка точно бы не позавидовала. Она чмокнула его в небритую щеку, а он приобнял ее за плечи, не решаясь на большее в присутствии строгого отца.

День был замечательным: солнце светило с небес, согревая лишь на мгновение. Холодный ветер заботливо напоминал девушке о том, что она рано надела пальто. Они отправились в парк и взяли напрокат велосипеды. После нескольких утомительных кругов, вспотев и раскрасневшись, Катарина остановилась возле уютно устроившейся в кустах лавочки. «День отца и дочери, – ворчала мысленно девушка. – Следовало бы запомнить, как дочь относится к физическим нагрузкам». Она бросила велосипед на траву и опустилась на лавку; колени ныли, в голове постукивало. Ленц подкатил следом и, не слезая с железного коня, неуверенно произнес:

– Он не специально. Просто…отец не обращает внимания на детали.

Катарина замялась, а затем подумала: «Читаешь мысли, засранец?» Ленц побагровел лицом и отвел в сторону свой испуганный взгляд. Отчего-то он напомнил ей времена ее школьной травли, и девушка проглотила ком в горле. Тот факт, что самозванец читает мысли, ее не настораживал. Она не удивилась бы даже если бы он превратился в животное прямо у нее на глазах. В памяти всплыл ночной инцидент, и она машинально погладила руку в том месте, где отдавал синевой захват.

– Это твой парень сделал? – указал Ленц на синяк пальцем, вызывая в ней противоречивые чувства: она не понимала, как его забитость умудряется чередоваться с навязчивостью. Хорошо, что отец прервал неловкий момент, ведь она собиралась нагрубить этому любопытному наглецу.

Перед тем, как пойти домой, они зашли в кафе. Катарина обрадовалась: – запах кофе здесь был по-настоящему манящим. Усаживаясь за столик, она мысленно произнесла заклинание, подпитывая его энергией «параллельной»: «Заклинаю! Мысли защити мои! Не прочесть отныне их!» Энергия разлилась по телу, наполняя каждую его клетку. Катарина обожала это пьянящее чувство. Теперь он не сможет прочесть ее мысли, даже если очень захочет.

Официантка приняла заказ и убежала. Посетителей было полно, шум голосов заглушал иные звуки. Ленц украдкой поглядывал на нее, пальцы снова подрагивали. У отца зазвонил телефон, и он, извинившись, ненадолго отлучился. Катарине как раз принесли ее дымящийся напиток, а Ленц заказал капучино и теперь усиленно сдувал с него пенку. Она наблюдала за ним: парень щурился, дергался, вены у него на шее были напряжены.

– Можешь не тужиться, – усмехнулась девушка. – Со мной этот номер не пройдет. – Он отвел взгляд и снова раскраснелся.

– Не понимаю о чем ты…

– Все ты понимаешь! Если не будешь строить из себя святошу, смогу помочь. Ну или мучайся от припадков! – жестко сказала она, не щадя его чувств.

– Ты расскажешь отцу? – втянул он шею.

– Ему незачем забивать себе голову пустяками.

– Я чувствую что-то с тех пор, как ты приехала. Оно сильное. Кто ты такая? – прошептал Ленц, оглядываясь по сторонам.

– Завтра мы с Мартином возвращаемся домой. У нас нет времени, чтобы все, как следует, выяснить. Ты должен отправиться с нами, – запнулась она, осознавая, что именно делает. – Скажем отцу, что едем отдыхать, и попросим отпустить тебя с нами, – парень неуверенно кивнул.

Отец вернулся, и остаток дня они провели за прогулкой по магазинам, утомившей всех кроме Катарины. Дома она сообщила Мартину о своих планах, а за ужином подняла вопрос о путешествии. Когда речь зашла о Ленце, у отца изо рта вывалился кусок тефтели, Вета поперхнулась. Естественно, мать была против.

– Мам, я устал от города и хочу отдохнуть. И еще это шанс лучше узнать сестру. Мы же семья, как-никак, – пожимал он плечами.

У Веты закончились аргументы и ей пришлось согласиться. А отец был на седьмом небе от счастья, ведь его семья наконец-то стала походить на настоящую.

Они засобирались на вокзал. Вета кудахтала и хлопотала вокруг сына, бросая на Катарину боязливые взгляды. Всучив ему телефон, она наказала звонить каждый день. «Представляю что будет, если он забудет набрать этой курице», – думала девушка, незаметно улыбаясь.

Поезд быстро доставил их в Фибург. Она уже ощущала ликование своей долины, и ее переполняли эмоции дома, которые могли бы обескуражить неподготовленного человека.

Ленц всю дорогу молчал. Мартин вел машину по жутким серпантинам, и парень зеленел всякий раз, как его взгляд случайно падал на бескрайнюю пропасть. Горы поднимали давление в ушах и их периодически закладывало, но вскоре на горизонте показался заветный дом, который был рад гостю. Катарина поцеловала Мартина, и он отправился к дому первым, прихватив с собой вещи.

– Подожди-ка, дружок, – выставила девушка руку, останавливая Ленца, – сначала о птичках. – Парень приподнял брови. – Дом непростой. Ты и сам скоро поймешь. Без истерик, договорились? То что ты почувствовал – особая энергия. Она есть в доме. Я хочу, чтобы ты дал мне клятву, что никогда и никому не расскажешь о том, что увидишь или услышишь здесь, – серьезно сказала она.

– Клянусь, – ответил уверенно Ленц, и ладони у него нестерпимо зажгло. Она взяла его за руки: боль прекратилась, оставляя на память небольшие отметины в виде восьмерок.

– Клятва произнесена. Нарушишь, испытаешь невообразимую боль, если не хуже, – предупредила его Катарина.

Стены пели от радости, но ей приходилось сдерживаться, чтобы не спугнуть парнишку: золотые лучи могли сделать из него заику. Настроение стало раздражительным, омрачая радость возвращения. Мартин нашел ее в каминном зале и поцеловал в шею, снимая появившееся напряжение.

– Что ты задумала, любимая? – страстно шептал он ей на ухо, возбуждая.

– Сложно сказать. Я увидела в нем что-то, и это мне совсем не понравилось. – Он продолжал целовать ее в шею, и она уже задыхалась от желания. – Мало того, что он сын Неиса. Еще и эти странные припадки. – Мартин остановился, резко разворачивая ее к себе лицом.

– Что ты сказала? Колдуна? Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь! – просил он с надеждой.

– Да, какие тут шутки, – вздохнула девушка.

– Тогда ты правильно поступила. Он может проявить способности и навредить отцу. – Катарина кивнула. – Он знает?

– Нет. Пусть освоится не много, а потом я ему расскажу, – опустила она глаза, не представляя как с этим справится.

– Ты сможешь, – его ласково притянул он ее к себе, заключая в объятия.

Они только-только распалились, как вдруг в коридоре раздался истошный крик. Девушка вырвалась из объятий и побежала, поправляя на ходу одежду. Возле стены стоял Ленц, а из картины торчала золотистая долговязая рука, ухватившая его за плечо. Парень не мог вырваться, а она лишь сжималась сильнее. Катарина довольно заулыбалась: метания самозванца доставляли ей удовольствие.

– Помогите, – пропищал он, и девушка сжалилась, коснувшись его руки. Золотая негодница погладила хозяйку по щеке и скрылась в картине.

– Идем за мной, – проигнорировала она откровенный ужас, написанный у него на лице. – И больше ничего не трогай, если не хочешь остаться без рук.

Девушка привела его в каминный зал, хлопнула в ладоши, и камин зажегся, освещая комнату. Она указала ему на кресло: Ленц опустился в него, нервно ерзая. Катарина опустилась в соседнее кресло, наслаждаясь теплом огня.

– Дом живой, – усмехнулась она глупому, растерянному взгляду собеседника. – В прямом смысле слова, Ленц. У него есть сердце, душа. Он дышит, чувствует, все понимает. Сделай, пожалуйста, лицо попроще.

– Как такое возможно?

– А как возможно то, что ты читаешь мысли? Все в этом мире имеет свое место. Не обижай дом, и он не обидит тебя. Старайся не трогать картины и стены, пока он к тебе не привыкнет. Он, конечно, рад гостям, но не настолько, чтобы позволять тебе вольности, – закатила она глаза. – В моей семье поколениями следили за ним. Я продолжаю дело бабушки. По сути, это лишь малая часть того, что тебе предстоит узнать.

– Ты ведьма? – испуганно произнес он.

– Как и ты. – Ленц побледнел сильнее обычного.

– Значит, отец тоже?

– Нет. Только ты и я. И это навсегда останется между нами, помнишь? – парень кивнул. – На сегодня достаточно лекций. Продолжим позже.