Anita Loos

Gentlemen Prefer Blondes

© ИП Воробьёв В. А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

* * *

Глава I. Джентльмены предпочитают блондинок

Март 16

[Оригинал дневника мисс Лорелей изобилует ошибками, неправильно написанными иностранными словами и пр. и пр. Но т. к. американскую безграмотность невозможно передать русской безграмотностью – то мы печатаем дневник без сохранения правописания, – предоставляя читателю его самому вообразить, – и только по возможности придерживаясь лаконичного стиля мисс Лорелей, хотя это и отнимает у дневника часть его специфического аромата.]

Мы обедали вчера в Ритце с одним моим знакомым джентльменом, и он мне сказал, что если бы я взяла бумагу и карандаш, и начала записывать свои мысли, то вышла бы интересная книга. Я чуть не рассмеялась ему в лицо, потому что из моих мыслей на самом деле вышла бы не одна книга, а несколько энциклопедий. Я хочу сказать, что я в сущности только и делаю, что думаю. Это мое самое любимое развлечение, иногда я сижу целыми часами и как будто ничего не делаю, а на самом деле в это время думаю и думаю. И вот он сказал, что если женщина обладает умом, то он ей дан не только для того, чтобы думать, а еще кое для чего. И прибавил, что он сразу видит, умный человек или нет, потому что он сенатор и живет в Вашингтоне, и войдя в контакт с интеллектом, он сразу его чувствует. Но все это так бы и осталось пустым разговором, не пришли он мне сегодня утром книжку. Когда моя горничная подала мне ее, я ей сказала: «Ну вот, Лулу, еще одна книжка, а мы и половины не прочли из того, что у нас есть». Но открыв книжку я увидела, что все страницы в ней чистые, и вспомнила, что говорил мой знакомый джентльмен и поняла, что это дневник. И вот, вместо того, чтобы читать книгу, я пишу книгу. Только сегодня уже 10 марта и, конечно, слишком поздно, чтобы начинать с января, но это и неважно, так как мой друг мистер Эйсман пробыл в городе весь январь и весь февраль, а когда он в городе, то дни похожи один на другой, как две капли воды.

Мистер Эйсман занимается оптовой торговлей пуговицами в Чикаго, он тот самый джентльмен, которого все Чикаго знает, как Гуса Эйсмана – пуговичного короля. Он очень помогает мне с моим образованием, поэтому он постоянно приезжает в Нью-Йорк, чтобы посмотреть, насколько оно подвинулось вперед с момента нашей последней встречи. Но когда мистер Эйсман бывает в Нью-Йорке, мы все время делаем одно и то же, и, если бы я записала, как мы провели один день, – мне бы оставалось под всеми другими поставить прочерки. День проходит так: Мы обедаем в «Колони», потом едем в театр, потом ужинаем в «Трокадеро» и оттуда мистер Эйсман провожает меня домой. Оно и понятно, когда джентльмен заинтересован в том, чтобы молодая девушка была образована, он не может не остаться побеседовать с ней о всех дневных впечатлениях и не засидеться до рассвета, потому на другой день я обыкновенно чувствую себя уставшей и не встаю до тех пор, пока уже пора одеваться и ехать обедать в «Колони».

Вот будет странно, если из меня получится писательница! Дома, в Литл-Роке, штат Арканзас, в семье у меня, все хотели, чтобы я пошла по музыкальной части. Все мои друзья говорили, что у меня талант, и все приставали, чтобы я больше занималась музыкой. Но я терпеть не могла этих занятий. И вот как-то в один из дней я швырнула мандолину в угол через всю комнату, и с тех пор так и не притрагивалась к ней. Но писать – это совсем другое дело, тут вам не надо ничему дополнительно учиться и это гораздо больше подходит к моему темпераменту. Сейчас мне даже забавно, что я так увлеклась написанием своего дневника, что заехала на страницу 18-го марта, так что на сегодня довольно.

Март 19

Вчера вечером приходила Дороти и рассказала мне, что в вестибюле Ритца ей представился один джентльмен, и вот они вместе завтракали, потом пили чай, потом обедали, потом поехали в театр, а оттуда в «Трокадеро»; его фамилия лорд Кукслей, но она его зовет Куку. При этом Дороти предложила нам всем поехать вечером в «Фоли» и захватить с собой Гуса… Если он в городе. Тут мы даже немножко поссорились с Дороти, т. к. всякий раз, как Дороти заговаривает на тему о мистере Эйсмане, она его называет Гус, как будто она не понимает, что если такой солидный джентльмен, как мистер Эйсман, тратит столько денег на образование молодой девушки, то очень непочтительно называть его по имени. Даже мне самой в голову не приходит называть мистера Эйсмана по имени, если я хочу его как-нибудь назвать, то я его зову «папочка», и то никогда не делаю этого публично. Потом я сказала Дороти, что мистер Эйсман приедет только через два дня, и после этого мы с Дороти и Куку отправились в «Фоли».

А сегодня утром Куку уже явился звать меня завтракать в Ритц. И самонадеянный же народ эти иностранцы! Только потому что Куку англичанин и лорд, он уже вообразил, что молодой девушке интересно тратить время на завтрак с ним в Ритце, когда он ни о чем другом не разговаривает, кроме какой-то выставки в каком-то месте, которое называется Тибет, где он только что побывал и где кажется живут одни китайцы. Это все, что я узнала за несколько часов разговора с ним. Я прямо-таки рада буду увидеть мистера Эйсмана, когда он приедет. Потому что он всегда говорит про что-нибудь интересное, например, в последний раз, когда он был здесь, он подарил мне прелестный изумрудный браслет. А на следующей неделе день моего рождения: он умеет в торжественные дни делать очаровательные сюрпризы.

Я хотела сегодня позавтракать в Ритце с Дороти и, конечно, Куку испортил мне все дело: вчера я ему сказала, что не могу с ним сегодня позавтракать, потому что мой брат приехал по делам и у него свинка, так что я никак не могу оставить его одного. А теперь, если я поеду в Ритц, то обязательно напорюсь на Куку. Меня саму изумляет, какое у меня воображение, потому что, конечно, у меня нет никакого брата, а о свинке я никогда и не думала; нет ничего удивительного, что я могу писать.

В Ритце я хотела позавтракать потому, что сейчас там остановился мистер Чарли Чаплин, а я люблю возобновлять старые знакомства; я встретилась как-то раз с мистером Чаплином, когда мы снимались в одном и том же фильме в Голливуде, и я уверена, что он узнал бы меня. Мужчины всегда запоминают блондинок. Дело в том, что единственная карьера, подходящая для меня, кроме литературы – это карьера кинозвезды, и я очень хорошо продвигалась по этой части, когда мистер Эйсман заставил меня бросить кино, так как у него мать очень строгих религиозных убеждений.

Март 20

Мистер Эйсман приезжает завтра, чтобы успеть вовремя ко дню моего рождения. Мне пришло в голову, что хорошо бы хоть разок успеть развлечься до его приезда, и вот вчера вечером я пригласила к себе нескольких литераторов, потому что мистер Эйсман очень любит, чтобы у меня запросто бывали литераторы. Он находит особенно важным, чтобы всякая молодая девушка прежде всего стремилась стать более совершенной; он потому так мною и интересуется, что я всегда стараюсь стать лучше и лучше и даром времени тратить не люблю. Мистер Эйсман хочет, чтобы у меня было то, что французы называют «салон» – это когда по вечерам собираются разные гости, чтобы узнать что-то новое и познакомиться с нужными людьми. Поэтому я и пригласила всех умных людей, каких только могла припомнить. Я позвала одного профессора всяческих экономик из Колумбийского Университета, потом знаменитого издателя Нью-Йоркской газеты и еще одного джентльмена, знаменитого писателя, который пишет ужасно, ужасно знаменитые пьесы, все из жизни; его фамилию все знают, только я никак не могу ее запомнить, потому что мы все, его настоящие друзья, зовем его просто-напросто Сэм. А Сэм спросил, можно ли ему привести еще джентльмена, который пишет об Англии; я разрешила, и он его привел. Все они собрались вечером, по телефону я вызвала Глорию и Дороти, джентльмены явились со своим вином. Конечно, сегодня утром дом был вверх дном, и мы с Лулу работали, как проклятые, чтобы все вычистить и привести в порядок; но только как мы опять повесим люстру на место – бог его знает.

Март 22

Вот и прошел день моего рождения, и по правде сказать, прошел очень печально. По-моему, если джентльмен так обеспокоен образованием молодой девушки, как Гус Эйсман, то он сам должен стремиться к тому, чтобы у нее был самый лучший и самый крупный бриллиант в Нью-Йорке. Я была ужасно разочарована, когда он явился ко мне с каким-то пустячком, – прямо было не на что смотреть. Я ему, конечно, сказала, что это очень мило, но что у меня страшно болит голова и что мне лучше будет пролежать весь день со спущенными шторами, а завтра может быть я его приму.

Даже Лулу нашла, что бриллиантик очень уж мал и что на моем месте она поступила бы решительно; она считает, что старое правило верно: «Надо уметь бросать мужчин, пока вы еще красивы». Но в обед он опять приехал и привез очень красивый браслет с бриллиантами, действительно красивый. Так что я сразу выздоровела, и мы поехали обедать в «Колони» и потом в театр и оттуда ужинать в Трокадеро, как всегда, когда он в городе. Но я должна сказать, к его чести, что он понял, как он меня обидел. Он все время говорил про том, что дела очень плохи и что пуговичные фабрики полны большевиков, которые вносят смуту. Вообще мистер Эйсман чувствует, что страна на краю большевизма: это меня очень волнует. Я думаю, что если большевики придут, то в Америке есть только один человек, который может с ними справиться, это мистер Гриффит [Гриффит – известный американский кинорежиссёр]. Я забыть не могу, как он ставил «Нетерпимость». Это был последний фильм, в котором я играла, как раз перед тем как мистер Эйсман заставил меня отказаться от моей карьеры, а я играла одну из девушек, которые падают в обморок во время битвы, когда все мужчины падают с башни. Так вот, когда я увидела, как мистер Гриффит командовал всеми этими толпами в «Нетерпимости», я поняла, что он все может сделать, и я серьезно думаю, что американское правительство должно было бы призвать мистера Гриффита и сказать ему, чтобы он был готов все организовать на случай, если будет большевистское восстание.

Я забыла упомянуть, что английский джентльмен, который пишет романы, очень заинтересовался мною, как только узнал, что и я занимаюсь литературой. Он стал у меня бывать каждый день, и я два раза ездила с ним пить чай. И вот он к моему дню рождения прислал мне полное собрание сочинений писателя по фамилии мистер Конрад. У него все книги кажется о морских путешествиях, хотя я их только бегло проглядела. Я всегда любила читать про морские путешествия, с тех самых пор, как позировала мистеру Кристи для обложки к роману Мк – Грата, где описано путешествие по океану, и прямо скажу, что нигде так хорошо не выглядит хорошенькая девушка, как на борту парохода или яхты.

Английского писателя зовут Джеральд Лэмсон, как наверно знают все, кто читал его романы. Он еще прислал мне несколько своих романов, и все они – про пожилых английских джентльменов, которые живут в окрестностях Лондона и только и делают что катаются на велосипедах, что совсем не похоже на Америку. Я между прочим рассказала мистеру Лэмсону, что я записываю свои мысли, а он сказал, что он сразу, как только меня увидел, почувствовал, что во мне «что-то есть», и что, когда мы познакомимся поближе, он надеется, что я позволю ему прочесть мой дневник. Я про него даже рассказала мистеру Эйсману, и он был очень доволен, потому что мистер Лэмсон ужасно знаменит, и оказывается мистер Эйсман всегда читает его романы, когда ездит по железной дороге, а мистер Эйсман очень любит знакомиться с знаменитостями и приглашать их по субботам обедать в Ритц. Но, конечно, я не сказала ему, что немного влюбилась в мистера Лэмсона пусть мистер Эйсман думает, что у меня к нему только литературный интерес.

Март 30

Наконец-то мистер Эйсман уехал на экспрессе «Двадцатый век лимитед»; я должна сказать, что я порядком устала и очень рада, что немного могу отдохнуть. Я вовсе не прочь ложиться поздно, когда могу потанцевать; но мистер Эйсман не так-то хорошо танцует, и потому мы просто сидим, пьем шампанское и закусываем и, конечно, я не танцую ни с кем другим, когда я выезжаю с мистером Эйсманом. Но мистер Эйсман и Джерри, как мистер Лэмсон просил меня его называть, очень подружились, и мы провели несколько приятных вечеров втроем. А когда мистер Эйсман наконец уехал, мы с Джерри решили провести вечер вместе, и Джерри сказал, что я могу не надевать шикарного туалета, потому что Джерри любит во мне мою душу. Мне пришлось сказать Джерри, что если бы все мужчины были на него похожи, то мадам Франсес осталось бы только закрыть свой магазин и обанкротиться. Но Джерри не любит, когда молодые девушки пустые куклы, он любит, чтобы они подавали по вечерам туфли мужу и заставляли бы его забывать все, что он пережил. Перед тем как мистер Эйсман уехал в Чикаго, он сказал мне, что летом поедет в Париж по пуговичным делам, и, мне кажется, он намерен предложить мне поездку в Париж, потому что он говорит, что ничто так не полезно для образования как путешествие. И правда, Дороти прошлогодняя ее поездка за границу принесла огромную пользу, – я часами могла слушать ее рассказы про всевозможные интересные вещи: например, что в парижских каруселях вместо лошадей свинки, – но я еще не знаю, радоваться мне или нет, потому что, конечно, если я поеду в Париж, мне придется расстаться с Джерри, а мы с Джерри решили твердо не расставаться с этих пор навеки.

Март 31

Вчера вечером мы с Джерри обедали в каком-то странном месте, где мы ели бифштексы с жареным картофелем. Он хочет, чтобы я ела всегда «калорийную» пищу, как он выражается, о чем большинство мужчин никогда не думает. Потом мы взяли извозчика и долго катались в парке, потому что Джерри сказал, что для меня полезно быть на чистом воздухе. Как это приятно, когда кто-нибудь за тебя думает о таких вещах, о которых мужчины обыкновенно не думают. Джерри умеет вытянуть из человека все, что ему нужно, и я ему рассказала много такого, о чем даже не хочу писать в дневнике.

Когда он узнал, какова была моя жизнь, он даже загрустил, и у нас обоих были слезы на глазах; он сказал, что он не представлял себе, чтобы девушка могла так много пережить, как я, и выйти из всего этого не озлобленной, a такой нежной и милой. Джерри находит, что большинство мужчин скоты и вовсе не думают о том, что у женщин есть душа. Оказывается, у Джерри у самого куча неприятностей, и он даже жениться не может из-за своей жены. Они никогда не были друг в друга влюблены, но она была суфражистка и потребовала, чтобы он на ней женился, – что же ему оставалось делать?