Есть интеллигентные мужчины, есть настоящие бомжи, грязные и вонючие. Всех раздевают, метят ручкой и вталкивают в большую палату.

Пьяные, если не спят и в состоянии разговаривать, отвечают на вопросы, просят отпустить. Но их не слушают. Конвейер в работе. Милиционеры Сережа и Валера работают очень быстро и ловко. Один заполняет документацию, другой раздевает, метит и вталкивает.

Анестезиолог застыл в дверях, наблюдает романтическую картину.

– Электрику звонили?

– Звонили, полчаса назад.

– Что сказали?

– Сказали, вышел. Но…

– Что?

– Он первый день сегодня дежурит. Только что устроился на работу!

– И что?

– Он пошел через подвал.

– Трындец! Самоубийца! – анестезиолог сел к телефону. – Але! Дежурные диверсанты? Это из карательных органов звонят! Где электрик, уроды моральные!? Тут операцию как во время войны при свечах делают! Каким автоматом? – Анестезиолог прикрыл трубку ладонью, – Говорят надо автоматом щелкнуть. У вас есть автомат?

– У нас и пистолетов нет, – отозвался один из милиционеров. – Нам не положено, мы убиваем – взглядом!

– Шутники.

Из операционной доносится вопль пьяного больного.

Все замирают и прислушиваются.

– Что там?

– Что, что, шьют на ощупь по живому!

– Так темно же!

– Вы не цените мастера, с которым работаете, он же виртуоз! Ювелир! Он оперировать может вообще с завязанными глазами! – анестезиолога понесло как Остапа Бендера,

– В пальцах умелых мелькает игла

Ровная строчка на тело легла

Бегать от дела нам не годится —

Крепко пришита к щеке ягодица!

– Процитировал он. – Фонарем светят. Ой! Я же обещал мухой! Пойду! Вы это… разыщите электрика!

– Если подвалом пошел, раньше, чем чрез час не ждите.

– Пошлите спасательный отряд! Нужен электрик! Вы чего тут, с ума сошли все? Свечки зажгли, романтики хреновы!

Анестезиолог пошел снова в операционную.

Милиционеры уже ему в спину пояснили:

– Сейчас прием закончим, и будем разбираться. Сами видите – бурный поток!

Анестезиолог первым делом пристроился за спиной медсестры, внимательно осматривает операционное поле.

– Ну, что тут у нас?

– Доктор, не упирайтесь!

– Да мне нечем! Ручки-то вот они!

Хирург аккуратно зашивает раны, промывает перекисью, сушит. Алкаш шипит сквозь зубы. Он уже немного отрезвел. Луч фонаря дрожит на операционном поле.

– Держи ровнее! – командует хирург.

– У меня руки уже устали! – жалуется санитарка.

– Иди сюда, врач-вредитель! Бери! Держи!

Анестезиолог нехотя отлипает от сестры и перемещается за хирурга, принимает фонарь. Санитарка растворяется в темноте.

– Что там с электриком? – осведомляется хирург.

– Вышел полчаса назад.

– И где он? Тут через парк идти десять минут!

– Он пошел через подвал.

– Идиот!

– Так точно – идиот, вашвыскобродь! Он сегодня первый день дежурит.

Хирург выругался.

– Ты мне Швейка не изображай. Если б не твоя дурацкая инициатива! – хирург, перемещается к лицу алкаша. Обращается к медсестре, – давай тоненькую. Тут надо аккуратно работать. – Он вдруг приходит в ярость. – Сволочи! Дармоеды! Вы где?!

Его крик достигает приемного отделения, и в дверном проеме в тусклом свете коридорного освещения появляется фигура одного из милиционеров.

Анестезиолог направляет на него фонарь, как во время допроса.

– Где электрик!? – вопрошает хирург. – Немедленно разыщите этого забулдыгу!

– Мы уже звонили. Он вышел! И куда-то делся. – Оправдывается милиционер.

– Куда он мог деться? Ларьков нет поблизости! В конце концов, у вас там полная палата нетрезвых пролетариев, найдите боль-менее трезвого электрика и восстановите свет!

– Мы еще раз позвоним, – с сомнением на предложенную инициативу хирурга отозвался милиционер.

– Немедленно найдите электрика! – повторил хирург и добавил угрозу в голос. Но чем он мог угрожать конкретно, никто не знал.

Анестезиолог опустил фонарь, освещая лицо избитого пациента.

– Кто тебя так?

– Мелюзга! Сволочи! Спросили закурить, а потом денег потребовали. А получку нам задержали. Вчетвером били, гады!

– На что ж ты пил?

– Да, с друзьями хватанули по стаканчику у проходной.

– По стаканчику это немного.

– Так и я говорю, что нам с граненого? Только погреться. А они – к вам!

– Мальчишки?

– Какие мальчишки? Мусора, на луноходе… я ж на ногах, сам шел…

– Гады форменные.

Хирург перевел взгляд на больного.

– Харе трепаться. Держите свет, коллега, ибо вы больше ни на что не пригодны!

– Вот только дискриминировать не надо! – возмутился анестезиолог.

– Вот скажи, какая от тебя польза? – вопросил хирург. – Без света нас оставил? Чай не завариваешь, свет толком держать не можешь! И какая?

– От меня очень большая польза… – попытался возразить анестезиолог и глубоко задумался.

– Ну, какая? – не отставал хирург. – Нет, ты скажи!

Анестезиолог поманил санитарку.

– Я вот сейчас пойду и найду электрика. Вот какая польза! Не вернусь, пока не найду!

– Вы только обещаете, доктор. – Вставила свои «пять копеек» медсестра. – А у меня уже глаза устали в сумерках иголки заряжать.

– А если найду?

– Вот если найдете, тогда …

– Тогда что?

– Тогда светло будет.

– Ну, это не интересно. Пойдем ко мне чай пить?

– Просто чай? – медсестра равнодушно хмыкнула.

– А с чем ты хочешь? Есть коньяк!

– На работе я не пью.

– Конфетки есть.

– А какие?

– Эй! Голубки́, – хирург, наложил несколько стежков. – Вы не забыли, что тут операция под фонарем идет? Ты шел куда-то, не забыл?!

– Ассорти́ с помадкой, со сливочной. – Анестезиолог направился к выходу.

– Эти я люблю.

Окрыленный анестезиолог улетел в приемное отделение. Он ворвался в тот самый момент, когда милиционеры сводили дебет с кредитом. Сверяли документы и принятых «клиентов».

– Ровно тридцать! – отрапортовал один.

– Двадцать девять сопроводков! – заявил другой.

– Не может быть! Я точно считал, тридцать!

– А мешков с одеждой сколько?

Один из милиционеров принялся считать мешки в особой комнатке – хранилище.

– Тридцать!

– Сверяем!?

– Сверяем.

Они несколько минут вели перекличку и наконец, тот, что считал мешки, заявил:

– Вот! Под восемнадцатым номером – лишний!

В приемное выходит анестезиолог.

– Электрик приходил?

Милиционеры молчат. Анестезиолог поковырял оплывшую свечу, помял в пальцах воск.

– Хорошо тут у вас, как в церкви… Ну, где электрик?

– Мы его это…

– Чего?

– Оформили!

– Как оформили?

– Ну как, как? Так – раздели и на койку!

– Зачем? – анестезиолог не знал, смеяться или ругаться. – Вы охренели? Там операцию в темноте делают, а они электрика госпитализировали!

– Вот, неизвестный под номером восемнадцать.

– Как это неизвестный? Он что – без сознания?

– А я помню?

– Вынимайте его оттуда!

– Нельзя.

– Почему это нельзя? – анестезиолог уже разозлился.

– Они все ломанутся!

– Ну, хватит дурака валять! Вытаскивайте электрика!

– Под каким соусом?

– Как это, под каким? На операцию! – нашелся анестезиолог.

– А если не нужно? – усомнились милиционеры.

– Вы в больнице или где? Чтобы тут не нужно было – быть такого не может! Нет здоровых – есть не дообследованные!

Милиционер Валера откинул засов палаты, приоткрыл дверь.

– Номер восемнадцатый, иди сюда!

– Зачем это? – раздался голос.

– Узнаешь! На операцию!

– Не пойду! Вы тут все чокнутые! Отпустите меня!

Восемнадцатый осторожно, готовый отскочить, приблизился к двери и Валера, схватив его за руку, выдернул из палаты в приемное. Тут же захлопнул дверь. В палате поднялся гвалт.

– Ты – электрик?

– Я же вам говорил. Да я – электрик.

Мужчина был сизый, и от него явно несло старым водочным перегаром.

– Нам сказали, что ты подвалом идешь. А ты через дверь для «скорой» вошел. Вот мы тебя и приняли за своего.

– Я похож на идиота? – электрик обиженно одевался, – меня предупредили, что в подвал соваться можно только днем, когда народу много и кто-нибудь обязательно выведет!

– Если честно, немножечко похож, – сказал анестезиолог. – Включи скорее свет!

Электрик удалился в коридор. Раздался щелчок и вспыхнули лампы повсюду.

– Да сгинет тьма! Да будет свет! – воскликнул радостный анестезиолог и помчался в операционную, ловить медсестру, которая обещала… но ему преградил путь заштопаный алкаш из операционной в сопровождении хирурга. – Ба! Кого мы видим?! Какая вышивка! Рука мастера! Ювелир!

– Это у тебя рука мастера, – возразил хирург, – с одного тычка оставил отделение без света. Бейте его! Это он замыкание устроил!

Анестезиолог нырком уходит в коридор.

– А они электрика госпитализировали! – раздался оттуда его вредный голос.

Хирург сдает прооперированного алкаша.

– Забирайте и… – до него доходит услышанное. – Это правда?!

– Мы случайно! – смутились милиционеры. – Тут наплыв был, да еще при свечах… не видно, кто он – пьянь или электрик!? А видок у него самый что ни есть – нашенский.

Из коридора выходит злой электрик.

– Ну, вас всех в задницу! – гневно произносит он. – Тут хватают и раздевают, там обещают, что сейчас на органы располосуют! Идите вы все!!!…

Улетевший на крыльях любви в операционную анестезиолог, застал сестру и санитарку за уборкой и подготовкой стола к следующей операции.

– Пойдем! – ухватил он за талию сестричку.

– Куда? А если сейчас новый поступит? – сестра попыталась выкрутиться из захвата.

– Позовут. – Убежденно сказал анестезиолог, – без нас не начнут!

– Это ясно. – Ну, если только на пять минуток?

– А конфетки такие сладенькие! Такие вкусненькие! – анестезиолог «ковал железо»…

В ординаторской он поставил открытую коробку с «Ассорти» и налил по кружке чая, не забыв плеснуть в него коньяка. Он не заметил коварства в глазах медсестры. Та потянула одну конфетку и, надкусив, слизывала вытекающую помадку.

– Как я люблю такие… – произнесла она с наслаждением, – с гноем!

Анестезиолог поперхнулся и изменился в лице.

– С чем?

– С гноем, доктор, Ведь очень похоже… желто-зеленый, тягучий… и шоколад как капсула абсцесса, вскрываешь с хрустом и из нее так гной вытекает… точно такой же… только пахнет по-другому. Не гнилостно.

Доктор сдержал рвотный позыв.

– Можно еще одну? – сестра потянулась за второй.

Анестезиолог торопливо придвинул ей всю коробку.

– Конечно!

– Вы тоже ешьте! – сестра елейно улыбнулась, – я бы их назвала не «Ассорти», а «Абсцессные» или «Гнойные». Согласны? Можно еще на коробке написать «Флегмона!»

– Конечно, – с трудом поговорил доктор и жестом показал, что ему надо срочно выйти.

– Не стесняйтесь, доктор, блюйте здесь, прямо в раковину. – Медсестра глумилась, уже не скрывая своих намерений отомстить за все щупанья во время операции. – Мы же все свои… смелее!