ГЛАВА 5. РОДИТЕЛИ

Гарину повезло не только с дедом, но и с родителями. А могло не повезти? Увы, такое случается.

Мария Беккер после окончания художественной академии им. С.Г. Строганова, защитилась на кафедре истории искусств, получив степень кандидата искусствоведения. Докторскую диссертацию Мария Рудольфовна делать не торопилась, по причине замужества, но она охотно писала обзоры и статьи для других, менее искушенных и менее легких на перо «искусствоведов».

Посватался к ней молодой и очень перспективный адвокат Александр Георгиевич Гарин, как он сам себя представил: гроза нерадивых прокуроров. И пояснил, что в борьбе за справедливость, а то, что адвокату приходится защищать частенько настоящих негодяев, преступников, сомнений нет, главное это докопаться до истины и следовать букве закона. А тут есть один догмат на все времена: «закон суров – но это закон». А он един для всех граждан страны и для преступников и для служителей закона.

Мария и Александр сыграли свадьбу, по тем временам довольно богатую. Пригласив родных и друзей, гуляли два дня. Рудольф выделил необходимую сумму со стороны невесты, родственники жениха взяли на себя все заботы по организации торжеств. Молодых Рудольф прописал к себе.

Все обрадовались и начали ждать внуков.

Однако Судьба решила, что детей от этого брака быть не должно.

Дело в том, что резус отрицательная Маша вышла замуж за резус-положительного Александра. Они об этом не знали и не думали, пока им не открыл глаза врач-гинеколог, который именно резус-конфликтом между матерью и плодом объяснил невозможность выносить ребенка.

Александру порекомендовали обратиться в НИИ акушерства и гинекологии к молодой ученой Аиде, которая вроде бы нашла способ, как организму матери дать время выносить плод¹⁷ хотя бы до семи месяцев.

Маша прожила в отделении полгода, на сроке беременности после семи месяцев ей сделали кесарево сечение и сразу же провели заме́нное переливание крови родившемуся младенцу.

Только так и смог появиться на свет Георгий, уверенный, что произошло это не по воле Судьбы, а вопреки ей. Допустить же, что появление Аиды и ее разработок это тоже Судьба – он не хотел.

Все это время пребывания в институте акушерства, до самых родов, молодая мама писала очередную диссертацию на заказ.

Как потом шутили в семье, уровень гормонов знаний был у нее так высок, что наследнику достаточно было слушать, видеть и читать, чтобы информация сама застревала в его голове. Нянечка, приносившая Марии сына на кормление, видя тетради и книги, которыми обложилась молодая мама, приговаривала:

– Кесарёнок – должен быть умненький! Науку впитает с молоком матери!

Однако, при всех способностях вундеркиндом Жора не считался. Каждой способности приходил свой положенный срок, просто особого труда в развитии Георгию прилагать не приходилось. Что-то внутри притормаживало Гарина, когда он достигал некоего порога в освоении знаний. Интерес угасал и он находил, что-то другое, чему отдавался с прежним пылом.

К пяти годам он уже свободно разговаривал на английском с мамой и дедом, принуждая заодно и отца осваивать иностранный язык.

Читать он научился сам за пару месяцев, когда мама была очень занята, а дед и отец уехали каждый по своим делам. Получилось все как в стихотворении Валентина Берестова «Как хорошо уметь читать». Мама дала Жоре азбуку, объяснила, как звучат буквы, как из них складываются слова, а из слов – фразы.

– А дальше сам, сам. Мне некогда.

Как писать печатными буквами Жорику вообще никто не объяснил, он научился сам, оставив первую записку: «Мамаяпашолгулят» без пробелов.

Мария эту записку хранила в особой папке со всеми достижениями Жоры в виде рисунков, поделок.

Ему ничего не приходилось объяснять дважды. Память его подобно губке впитывала все, чего касались взгляд и слух. Что оказывалось непонятным и требовало объяснения, решалось дедом или родителями.

Вечный детский вопрос «откуда берутся дети» отпал мгновенно. Мария рассказала честно. Вырос Жора у нее в животе, достали, сделав операцию и даже показала небольшой шрам в той области, где обычно был след от резинки трусов.

Жорик одолел сказки Виталия Бианки, следом «Золотой ключик» Алексея Толстого и «Волшебник изумрудного города» Волкова. Он гулял во дворе с местными ребятами, гонял мячик и велик. Собирал из конструктора «Школьник» автомобили и трактора.

Каждый день и час жизни Гарина младшего были наполнены событиями и делами, то собирая грибы, ловя рыбу, читая книги, путешествуя с дедом по стране, стреляя и гоняя на мопеде.

Осведомленность Жоры во многих науках, конечно, в пределах возраста, не могла не вырываться из него фонтанами рассуждений, иногда по детски наивных, иногда весьма глубокомысленных.

Так он задался однажды вопросом: зачем люди на Земле, если без людей планете будет куда лучше? А не болезнь ли Земли – человечество?

Ответить на него никто не мог, сверстники крутили пальцем у виска, не отягощенные философскими знаниями взрослые предлагали не умничать, и «цитировали» на свой лад Владимира Маяковского: раз люди есть, значит это кому-нибудь нужно.

Эта мысль Жорику понравилась, но он сам себе задавал естественный для мальчишки вопрос:

– А зачем?

Дед на вопросы юного философа потрепал Жору по вихрам, сказал:

– Вырастешь, разберешься, но сейчас тебе никто на него не ответит. Лучшие умы человечества не могут на него ответить тысячелетия. Решили, что так нужно Создателю – Богу. Что мы его руки, инструмент.

–Дед, но ты же коммунист, знаешь, что Бога нет.

– Я не спорю с этим догматом, но вот что я тебе скажу, внук, чем больше я живу, тем сильнее уверен в обратном, но держу это при себе. Не всем нужно делиться с людьми, Жора. Особенно, тем, чего не можешь понять.

Чтобы сын не остался невежественным в мировой художественной культуре, мама решила, что Жорик с шести лет очень нуждается в персональном окультуривании. В его графике появились непременные ежемесячные посещения филармонии и музеев, а книг, посвященных искусству, в доме было более чем достаточно. В свободное мамино время они стали ходить по музеям и слушать классическую музыку в различных концертных залах. Балет и оперу Жора не понял, как мама ни старалась ему донести красоту этих видов музыкального искусства. Он сказал, что на шкале индивидуального восприятия искусства обе эти формы расположились по краям и ему не интересны. Впрочем как и поп-культура, как абстракционизм в изобразительном искусстве и еще кое-что, чему он не нашел сравнения.

Картины Сальватора Дали ему не то чтобы понравились, но вызывали интерес, стремление понять, что-то почувствовать. Он интуитивно ощутил – такие художники тоже ищут ответ на вопрос: А зачем мы все на Земле? И эти вопросы в виде рисунков задают другим людям. Может быть, кто-нибудь найдет ответ?

И все равно, по мнению мамы, остался бы Жорик малокультурным, драчливым автомобилистом, если бы она не предприняла еще одну попытку окультуривания уже в виде частных уроков пиления скрипки или многочасового извергания гамм из домашнего трофейного фортепьяно Blutner. Мама Мария умела играть весьма неплохо, но профессиональной пианисткой не стала. Вечерами она с удовольствием играла Шопена, Бетховена, Моцарта, Рахманинова, просто так, для себя.

Георгий требования мамы в отношении скрипки и фортепьяно отверг категорически. Это слишком громко и мучительно для окружающих.

Он подумал о людях, о соседях. Как бы ни были изолированы квартиры в сталинке, но такие звуки непременно разошлись бы по ближайшим этажам. Одно дело, когда через три этажа звучит «Лунная соната» или «К Элизе», и совсем другое – гаммы! Это могло свести с ума любого человека, не испытывающего благоговейного трепета к музыке.

Гитара! Вот всеми сверстниками уважаемый инструмент!

Повинуясь моде начала 70-х, наполненных музыкой «Битлз», «Дипёрпл», «Криденс» и других ВИА и групп, Георгий принес в дом шестиструнную самарской фабрики со струнами из лески, которую одолжил у школьного приятеля. Зная своих родителей, он сыграл на их высокохудожественных чувствах. Мама сказала:

– Фи! Шестиструнка – это вульгарно! Какая гадость!

Подчинившись требованию мамы, отец принес семиструнную гитару фирмы Hofner, предупредил, что гитара ровесница ХХ века и по слухам звучала еще в салонах балерины Матильды Кшесинской и Анны Шерер, услаждая сановных maitresse¹⁸, потому относиться к ней нужно крайне бережно.

Мама усомнилась, может быть, не стоит учиться на таком раритете? Но папа сказал – учиться на топоре можно только лесорубам, как на лопатах – землекопам! Хочет мальчик научиться играть на гитаре – то это должна быть Гитара!

Жора обучался быстро и хотя не мог понять, почему кому-то знания даются с трудом, но видел сверстников – тугодумов, понимал – да, это такая особенность, жалел их и никогда не относился высокомерно.

Он запоминал с первого раза, да, ему не требовалось зубрить и он имел красивый почерк, спасибо маме, он мог бы школу окончить на год или два раньше, а зачем?

Он такой, как все… не лучше и не хуже. Дед как-то сказал, что Жора не особенный, а совершенно нормальный, это лентяи и дебилы – больные люди, но презирать их нельзя, нужно относиться, как к необходимой части природы и общества. Да там тоже есть разные особи по своим возможностям. Одни умнее, другие глупее. Одни сильные и ловкие, другие медлительные и неуклюжие. Первыми умирают глупые и беспечные, осмотрительные, ловкие и сильные живут дольше других.

Главное помнить, что любые исключительные способности – это «оружие скрытого ношения» и не нужно их выпячивать.

Среди книг, которые как-то повлияли на Жору, он выделил «Три мушкетера» Александра Дюма. Разбирать прочитанное, анализировать, определять не просто отношение к героям, а еще и искать, почему это отношение возникло, Жору приучила мама. Так из всех героев книги ему понравились только два человека: Атос и Ришелье. От обоих он постарался взять лучшие качества: рассудительность, спокойствие, стремление к праведливости, честь и безжалостность к врагам личным и государства.

Общественное сознание прочно занимало главное место в его сердце. Он рос советским человеком с весьма достойным уровнем социальной ответственности, своевременно вступая в октябрята, пионеры и комсомол, причем, не за компанию с классом, а искренне и по убеждениям, что общественные интересы всегда выше и важнее личных, и слова песни: «Жила бы страна родная и нет других забот», не вызывали в нем ощущения дебилизма. Потому что так оно и было. Его страна – самое важное, что у него есть.

Периодически возвращаясь к вопросу, который возник где-то лет в семь, зачем люди на Земле? Он допустил несколько вещей: первое – нет ничего случайного, второе – есть в природе или во Вселенной некая разумная сила, которая принимает решения и создает все материальное, третье – люди являются результатом работы этой силы и последнее – эта сила не торопится объяснить людям смысл их создания. Как мы не думаем о том, чтобы объяснять своим клеткам – зачем они нам нужны? А если мы клетки какого-то огромного организма, то вполне можно допустить, что материки и населяющие их люди, организованные в сообщества – государства, это органы и ткани природного организма.

Все встало на свои места. Да вопросов меньше не стало, пожалуй, даже больше, но жить оказалось легче. Он понял, для чего людям нужна была религия и вера в Бога. Это избавляло от многих трудных вопросов. Понимать, что есть родители, видеть их, иметь возможность попросить о помощи, совет получить в трудной ситуации – это же нормально. Куда труднее осознавать себя сиротой и одиночкой. Он это понял, прочитав Диккенса: Дэвид Копперфильд и Оливер Твист, а также «Отверженных» Виктора Гюго. Невозможно сохранять душевное спокойствие, ощущая себя одиноким. Подтвердил это мнение и Достоевский «Униженными и оскорбленными» и «Идиотом».

Советское социалистическое государство – это дар человечеству, возможность понять цель развития общества, конечно, не то, что было вокруг, а то которого нужно достичь, в будущем, но уже становилось ясно, каким оно должно быть. Жора все, что делал, внутри себя, мысленно, посвящал интересам государства, искренне полагая, что чем лучше будет он сам, тем лучше будет и стране. А значит, если он может учиться на четыре и пять, значит, должен, а если может набить морду хулигану или подлецу, то должен это сделать обязательно, чтобы общество справедливости понимало – зло будет наказано, хотя бы так. И если у него есть слух, и он может освоить игру на гитаре, значит, он должен это сделать.

Учился играть он старательно, два раза в неделю посещая репетитора, а после уроков по часу – два посвящая свободное время тренировке пальцев. Гитарный перебор на прекрасном акустическом раритете никого из соседей не раздражал.

К окончанию школы он весьма неплохо исполнял русские романсы, кое-что из советской и зарубежной эстрады. Не кобенясь, он развлекал гостей, если родители просили, или играл в одиночестве для себя. Он заметил, что под музыку легче думать.

Вынужденно общаясь с разными воинственными личностями, Георгий, уже отработавший удар деда Руди, и не боявшийся вступить в драку, однажды, после уроков, забрел в школьный подвал, откуда вечерами доносились смачные шлепки и с полчаса наблюдал, как мальчишки и девчонки старших классов и солидные дядьки и тетки швыряют друг друга на кожаные маты, но при этом не плачут, не злятся и не ругаются, а смеются и что-то деловито обсуждают.

Он достоял до перерыва. Тренер, а Жора понял, что он тренер, потому что коренастый лысый дядька не швырял сам, а только показывал другим, как надо швяркнуть получше. Так Жорик узнал и о том, что самбо это не киношная борьба, а вполне себе надежный способ самообороны без оружия .