Ксения расстегнула молнию и опустила руку внутрь. Пальцы зажали предметы, которые на ощупь были похожи на паспорт и кошелёк. Когда девушка их достала, то убедилась в этом окончательно. Кошелек был небольшой, но, судя по материалу, стоил денег и был чем-то набит. Сняв кнопочную застежку, Ксения открыла кошелёк, и у неё глаза на лоб полезли. В кошельке лежало несколько банкнот иностранной валюты, которые при детальном рассмотрении оказались швейцарскими франками. Около трех тысяч. Сумма не астрономическая, но большая, а уж для Кирсановой… Странно, откуда у неё такие деньги? В голову моментально полезли разные плохие мысли, но Ксения их тут же прогнала. Положив на место кошелёк, девушка открыла паспорт. Паспорт был заграничный, ну то есть для заграничных поездок и оформлен на Кирсанову. Ксения, как заправский пограничник, стала перелистывать страницы и сразу же наткнулась на свежепроставленую французскую визу. На этом же развороте была прикреплена маленькая бумажка, на которой было написано: Montreux, route de Jaman, 18.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, пронеслось в голове Аваловой. Откуда у семнадцатилетней школьницы всё это? Дорогой кошелёк, конечно, мог подарить Антон Сиджан, но эти деньги, виза и швейцарский адрес, что это? Возможно, они туда с родителями хотели поехать. Ладно, сейчас узнаем.

– Макс, идите сюда, – позвала она, потом секунду подумала и добавила: – И родителей приведите.

Рауш явился незамедлительно. Его долговязая фигура была в проеме уже через секунд десять. Пока она здесь осматривала комнату, молодой оперативник беседовал с родителями, если, конечно, это можно было назвать беседой. Почему мы не придумываем слов для таких моментов? Беседовал, разговаривал. Разве можно разговаривать или беседовать с человеком об убитом его ребёнке?

Вслед за Раушем в комнату прошли родители. Они с ужасом глядели по сторонам, словно бы вместо комнаты дочери зияла черная дыра. Отец и мать, постаревшие и осунувшиеся, с пустыми равнодушными глазами, совсем не такие, как на фотографиях в альбоме. Это не физическое, поняла Ксения. Физическую боль можно перенести, любую самую тяжелую. Невозможно было перенести лишь душевную боль. Боль от потери частички себя. У девушки защемило сердце. Защемило от чувства собственного бессилия, от того, что она, придумывающая логические комбинации, не сможет вернуть этим людям их дочь. Она ушла. Ушла навсегда.

Авалова жестом поманила Рауша и продемонстрировала ему кошелек.

– Что вы об этом думаете? – спросила она.

Увидев содержимое, Макс удивленно присвистнул.

– Ничего себе содержимое для школьницы, – прокомментировал он.

Раздался тяжелый вздох.

– Вы что-то нашли? – испуганно спросила мать мертвым голосом. Было видно, что для неё важна любая информация. Ксения показала сумку и кошелек.

– Скажите, это вещи вашей дочери? – спросила девушка.

Мать не двинулась с места. Отец подошел ближе на шаг и, прищурив глаза, вгляделся в предметы.

– Да, – хрипло сказал он, – эту сумку мы дарили ей на Новый год, а вот кошелек… Я никогда не видел у неё подобного кошелька.

Ксения задумчиво дернула бровью.

– Возможно, у вас есть предположение, откуда он мог появиться? – спросила она. – Может быть, ей подарила его подруга или молодой человек?

Отец отрицательно замотал головой.

– Нет, – сказал он, – её бывший парень никогда ей ничего не дарил.

Ксения осторожно усмехнулась.

– Как же он тогда за ней ухаживал? – спросила девушка.

Отец пожал плечами.

– А как ухаживают современные парни, – заговорил он, – познакомился, понравилась и завертелось. У них сейчас это быстро. К тому же Катя никогда бы не приняла его подарков. Это ведь не на его деньги было бы.

Авалова сухо кивнула.

– Ясно, – сказала девушка, – а скажите, вы не собирались в ближайшее время за границу?

Отец мрачно посмотрел на неё.

– Послушайте, что за вопросы? – спросил он. – Причём здесь заграница? Что вы нашли в этом кошельке? –

Ксения вздохнула.

– В сумке вашей дочери мы обнаружили её загранпаспорт с проставленной французской визой, а ещё вот этот кошелёк с тремя тысячами швейцарских франков.

Мать закрыла рот рукой то ли от шока, то ли от ужаса.

– Что вы такое говорите? – проговорил отец. – Такие деньги, у нас их с роду не было. И ни в какую Францию мы не собирались. Франция! У нас младший сын только что в школу пошел. Нам его на что поднимать?

– Возможно, вы просто не знали, – предположила Ксения, – может быть, она собиралась поехать с Антоном?

– Да что вы! – сказала мать. – Катя никогда нас не обманывала. Скрывала что-нибудь, возможно. Но такое! Да мы бы сразу узнали! Мы с ней были очень близки.

Ксения кивнула.

– У неё были друзья или подруги, кроме школьных? – спросила она.

Отец с бледным лицом и потухшими глазами пробормотал:

– Насколько я знаю, нет, обычно после школы она сразу возвращалась домой. Сидела с братиком. У нас работа заканчивается поздно, и она забирала его из школы и ждала нас.

– Обычно? – переспросила Ксения.

– Она задерживалась, один или два раза, – проговорила мать, – один раз даже пришла утром, сказала, что была у Тани.

– А что такое? – спросил отец. – У вас какая-то другая информация?

– Судя по показаниям свидетелей, – вступил Рауш, – она покинула вечеринку и должна была с кем-то встретиться.

– С кем? – спросила мать.

– Мы не знаем, – сказала Ксения, – но, судя по всему, этот кто-то не из лицея.

Вновь отрицательный кивок.

– Вы знали, что она интересуется политикой? – спросил Рауш. – Нам это сказала её учительница.

Короткий кивок согласия от отца.

– Да, – сказал он, – все время с ней носилась. Ходила на разные акции и прочее. Я даже иногда бранил её за это, мол, тебе-то что, смотреть, как они, политиканы эти, все власть дербанят.

– И что она ответила вам?

Отец невесело усмехнулся:

– Сказала, что я ничего не понимаю и что молодежь должна решать судьбу страны.

Авалова дернула бровью. Она уже это слышала, недавно.

– Вы никогда не слышали от неё фамилию Левицкий или словосочетание «Лига честности»?

Ещё один отрицательный кивок.

В кармане Ксении завибрировал мобильник.

– Авалова.

– Вас беспокоит помощница Александра Верховского, – раздался женский голос в трубке, – моя фамилия Рыкова. Александру Владимировичу нужно с вами встретиться и обсудить кое-какие детали дела, которое вы ведете.

А мне-то как нужно с ним встретиться, ухмыльнулась про себя Ксения. Но Верховский позвонил первым, хотя его вроде бы ничего не связывало с этим делом. Мог дождаться звонка, значит, нервы оказались не такими крепкими, как говорят.

– Скажите где и когда, – сухо произнесла девушка, она могла бы промариновать их немного, но желания играться не было никакого. Девочку убили, и это трагедия, а над трагедиями Ксения никогда не иронизировала.

– Ресторан «Чайка» вас устроит? – спросила Александра. – В 14.00.

– Хорошо, я буду, – бесстрастно ответила Ксения.

– Что там? – спросила мать погибшей девушки.

– Это по работе, мне нужно ехать.

– Это связано с Катей? Обманывать их не стоило.

– Возможно, – сказала Ксения, – я встречаюсь с Александром Верховским, это спонсор лицея, где она училась.

– Он что-то знает? – спросила мать.

– Я пока не могу сказать, – честно призналась Авалова. Отец проводил их до двери.

– Скажите мне, только честно, – глухо произнес он, – Катя сильно страдала? Мне надо знать.

Ксения постаралась смотреть прямо в глаза.

– Нет, – сухо сказала она, – если это вас утешит, она умерла сразу, простите.

Авалова открыла дверь и хотела выйти, но в неё врезался светловолосый мальчик лет восьми.

– Андрюша, поздоровайся с тетей, – сказал отец, – она из милиции.

Мальчишка расплылся в улыбке.

– Привет, – весело сказал он, протягивая руку. Ксения села на корточки перед мальчиком.

– Как тебя зовут? – спросила она, пожимая руку мальчика.

– Меня зовут Андрюша, – серьезно сказал мальчик, – а тебя?

– А меня Ксюша.

– У меня одноклассницу тоже зовут Ксюша, – лицо мальчика помрачнело, – а вы найдете плохого дядю, который сделал Кате больно?

В этом вопросе удивительным образом смешались детская непосредственность и понимание произошедшего. Девушка осторожно вынула висевший под жилеткой пистолет из наплечной кобуры и сунула за пояс, а кобуру сняла с себя и протянула мальчику.

– Держи! – сказала она. – Найдем, обещаю тебе. Мальчишка просиял.

– Ух, ты, – воскликнул он, – настоящая!

– А то, – улыбнулась Ксения, – самая что ни на есть. Даже отец сумел выдавить из себя улыбку, глядя на радующегося сына.

– Скажи тёте спасибо, – произнес он.

– Спасибо, – звонко сказал мальчик, – я вырасту и тоже стану милиционером и буду ловить преступников, как ты. Ксения широко улыбнулась. Вот ради этого мальчика она должна найти того, кто это сделал, и она найдет, обязательно.

– Держите нас в курсе, – сказал отец перед тем, как закрыть дверь.

Ксения кивнула и вышла из квартиры.

Дверь со скрипом закрылась, но девушка не торопилась уходить, напарник нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Авалова, с полсекунды постояв, внезапно вытащила изъятый кошелёк и, проверив наличие в нём денег, сунула его в почтовый ящик, прибитый к входной двери квартиры.

Жалкое подношение, но что ещё она могла сделать.

На данный момент.

* * *

История становилась всё запутаннее, и Кристине Левоновой это не нравилось.

Ею же добытая информация о причастности Арсенюка и Тополевича к производству странного препарата вызывала только больше вопросов. Если оппозиционеры имеют столько средств (ведь прибыль от подобных предприятий достаточно велика), возникает вопрос, зачем ребятам из «Лиги» нужна вся эта катавасия со спонсорами? Денег много не бывает, это верно, тем более, когда речь идет о таких вещах, как избирательная кампания, но зачем идти на риск, если ты и так имеешь в кармане достаточно средств. Значит, прибыль от этого лекарства служила для других целей. Возникал вопрос, для каких. Вряд ли только для личного обогащения.

Дополнительную информацию об этом препарате она пока не узнавала, решила подождать, что ей скажет Ольга Касаткина. Журналистка сразу пошла на контакт и это немного смутило девушку. Она бы на месте этой Ольги так легко не доверилась бы незнакомому человеку.

Все эти мысли крутились в голове Левоновой, пока она подходила к ресторану «Калипсо», где у неё была назначена встреча. Кристине хватило нескольких секунд, чтобы понять, что та, с кем она собралась встречаться, – занята. Сквозь прозрачную витрину Левонова заметила журналистку в компании темноволосой молодой девушки лет двадцати шести – двадцати семи. Сидя друг напротив друга, они довольно оживленно беседовали и, судя по довольно сосредоточенным лицам, обсуждали что-то такое, что вряд ли укладывалось в обычный обеденный разговор.

Кристина замедлила шаг, остановилась перед входом в ресторан и зашла за выступ стены, так, чтобы её не мог ли видеть из помещения. Ждать пришлось недолго, минут через пятнадцать брюнетка незнакомка вышла из кафе и, накинув легкую кожаную куртку, нацелила свой шаг в направлении припаркованного компактного «Фольксвагена». Кристина изогнула голову, чтобы рассмотреть номер, и щелкнула автомобиль на свой смартфон. Через несколько секунд встроенный анализатор сообщил, что синий «polo» куплен 25 октября прошлого года в автосалоне по адресу Балтийский проспект, 49 и зарегистрирован на Эльмиру Альбертовну Сабурову. Коротко и ясно.

Кристина задумчиво закусила губу. Сегодня с утра ей звонила Покровская, она встречалась с тем начальником охранного агентства, о котором говорил Раевский. Добровольский назвал Наталье три фамилии тех бизнесменов, которых Тополевич хочет привлечь на свою сторону. Одна фамилия была Урусов, вторая Сабуров, а ещё сказал, что на этих бизнесменов могут влиять через дочерей. Возможно, что убийство в пансионате предупреждение Урусову? Возможно, это версия. А вот Сабурова… Интересно, что может связывать дочку крупного нефтяника с этой странной журналисткой? Кристина знала, что Сабурова тоже училась в Швейцарии, правда, несколько раньше остальных участников всего этого действа, но она могла знать и Левицкого, и Ольгу Касаткину. Что это? Встреча подруг или Сабурова как-то связана с расследованием, которое ведет Ольга? Может быть, Эльмира тоже знает об интересе «Лиги честности» к её отцу? Тогда Ольга, которая борется против Тополевича сотоварищи, может быть ей полезна, как и её расследование. Или сама Касаткина работает на Сабурова?

Вот сейчас и узнаем, заключила Кристина, протискиваясь в дверь ресторана. Обстановка внутри была милой и демократичной. Ольга Касаткина сидела там, где Левонова впервые увидела её, когда вошла ранее.

– Вы Ольга? – спросила Левонова и, получив утвердительный кивок, села напротив девушки.

– А вы, я так полагаю, Кристина? – последовал встречный вопрос. – Я вас несколько по-другому представляла.

– Вас что-то не устраивает? – ухмыльнулась Кристина.

Журналистка бросила в её сторону профессиональный оценивающий взгляд.

– Сохрани господь, – сказала девушка, – я же не на романтическое свидание пришла, только давайте без прелюдий к делу. Зачем я вам понадобилась? И договоримся – без ваших милицейских штучек. Итак?

– Ну прежде всего, я не из милиции, – коротко сказала Кристина, – вы же наверняка навели обо мне справки и думаю, что вы знаете, кто меня интересует: Арсенюк и Тополевич.

Ольга театрально хмыкнула.

– Шикарно, – заметила она, – и что вас заставляет думать, что я что-то о них знаю, что вам нужно?

Кристина улыбнулась. Девушка была неробкого десятка, значит, то, что она пишет, имеет под собой основания. Вопрос был только в том, по своей ли воле мадмуазель Касаткина писала те статьи, с которыми она ознакомилась, или её кто-то «попросил» об этом.

– Ну, скажем так, я внимательно изучила ваши публикации в интернете, – сказала Левонова, – и особенно сделала упор на то, что вы писали между строк, я же могу рассчитывать на правду с вашей стороны?

Ольга достала из сумки нераспечатанную пачку сигарет, разорвала целлофановую упаковку и взяла сигарету в зубы, бросив на собеседницу мрачный взгляд.

– А вы думаете, что вы единственная, кто читает между строк? – поинтересовалась журналистка. – Это умеют делать и те, кто много влиятельнее вас. В моих публикациях нет и десяти процентов того материала, которым я обладаю и которым я уже год как занимаюсь. Иначе я вряд ли сидела бы перед вами здесь, сейчас. – Стесняюсь спросить, но почему вы хотите узнать про этих людей у журналиста?

Кристина усмехнулась.

– Потому что в других инстанциях я ничего не получу, – сказала она, – думаю, вы это понимаете, кроме того вам же нужны люди, которым вы можете доверить информацию?

Ольга посмотрела на собеседницу весьма скептически. Если бы здесь была Ксения, то она, наверное, заметила бы, что давно привыкла видеть такие взгляды и у свидетелей, и у журналистов, и иногда даже у некоторых коллег.

– Убедили, – наконец сказала девушка, – только я всё скажу на словах. И пожалуйста, без диктофонов.

– Я запомню, – сказала Кристина, – скажите, пожалуйста, а откуда идея написать о лекарстве? И откуда информация о вреде препарата, который вы упоминаете?

Ольга достала из сумки зажигалку и закурила.

– Это началось год назад, – сказала она, – мне позвонила подруга, мы познакомились, когда я училась в Швейцарии. Она рассказала мне совершенно дикую историю…

Кранцберг; Август прошлого года…

Врубив кондиционер на полную мощность и расстегнув до того предела, который позволяли правила приличия и дресс-кода, белую льняную рубашку, Ольга, развалившись на кресле, вяло тыкала пальцем по клавишам ноутбука. Летний сезон в Кранцберге, особенно август месяц, был малопригоден для кропотливой интеллектуальной работы, которой она занималась. Больше всего на свете ей сейчас хотелось вырубить дурацкий компьютер и окунуться в море или в бассейн, ну, в общем, что-то такое, где есть холодная вода. Но до обеденного перерыва оставался ещё час, и поэтому мечты Ольги пока оставались мечтами.

Девушка, откровенно скучая, печатала статью о повышении налогов на землю. Она занималась этим уже целый день, и ничего бы не изменилось, если бы не звонок мобильного.

Покрутив головой и размяв ноющие шейные мышцы, девушка без всякого удовольствия поднесла смартфон к уху.

Услышав голос, уныние у неё прошло. Звонила ей сейчас её старая подруга Эльмира, они познакомились, когда Ольга училась в Швейцарии. Позже именно Ольга познакомила Эльмиру с её женихом – Альваро. В этом месяце у них должна была быть свадьба, и Ольга терпеливо ждала известий. Поэтому её первый вопрос был, конечно же, о свадьбе.

– Свадьбы не будет, – коротко сказала Эльмира, – Альваро погиб.

Минуты две Ольга сидела, как громом пораженная. Она только сейчас заметила, что голос подруги изменился. Не было прежнего задора и легкости.

– Как? – переспросила Ольга. – Когда?

– Неделю назад, – сказала Эльмира, – его сбили машиной, когда он переходил улицу. Мне нужно с тобой встретиться, у меня для тебя есть некоторая информация, которой я бы хотела с тобой поделиться. Это касается смерти Альваро.

Ольга посмотрела на старинные деревянные часы, висевшие на стене напротив неё. Они показывали без десяти два.

– Хорошо, – сказала она, – давай через пятнадцать минут в ресторане на набережной.

Они распрощались, и Ольга повесила трубку. Как же так? Почему? Что вообще случилось? Её вопросы оставались без ответа, потому что ответить было некому.

Она вышла из офиса в два. Путь до итальянского ресторанчика «La Plaza» не занял и пяти минут. Весь путь слова Эльмиры не выходили из головы. Припарковав машину, Ольга направилась в ресторан. Знакомый официант проводил её на террасу, откуда открывался вид на пляж, который был, по обыкновению, усеян людьми, и на стального цвета море.

Эльмира сидела за столиком у края террасы. На столике уже стоял бокал, в котором весело поблескивало на солнце красно-бурое вино. Эльмира смотрела вдаль. Лицо её, наполовину затененное деревянной крышей, было спокойно и бесстрастно, черные волосы, развеваясь на ветру, при свете солнца казались грозовой тучей.

– Спасибо, что пришла, – сказала Эльмира, – мне нужна твоя помощь, Оля, – ты же журналистка. И мне нужны, так сказать, твои таланты.

– Сделаю всё, что смогу, конечно, – сказала Ольга, – но что случилось? Это связано с Альваро?

– Да, – глухо ответила Эльмира, – ты ведь знаешь, что младшая сестра Альваро сильно больна?

Ольга кивнула.

– Так вот, – начала Эльмира, – год назад Марта сломала ногу, она с друзьями каталась на лыжах. Проходила на костылях в гипсе, как положено, а нога всё болит и болит. Альваро устроил сестру в одну частную клинику в Швейцарии, он ведь очень любил сестру, они росли без родителей. Марта всегда была смыслом его жизни. А клиника эта считалась одной из лучших в Швейцарии. Ну вот, и тамошние врачи порекомендовали некий новомодный препарат, который назывался «Греларозол». Ты знаешь, как я отношусь ко всяким подобным средствам, но Альваро не стал меня слушать.

– И оно не помогло? – уточняющее спросила Ольга.

– Да нет, помогло, – сказала Эльмира, – нога болеть перестала, но Марта не смогла от него избавиться. Она пила это лекарство всё больше и больше. Практически жила на таблетках. А однажды они пошли с классом в поход, а таблеток не оказалось. И всё: ломка, судороги. Потеряла сознание, еле откачали. Альваро устроил её к одному своему знакомому доктору, а сам попытался провести частное расследование, но неудачно. Он собрал кое-какие бумаги и хотел отнести их в полицию, но не успел. В тот день, когда он шел в комиссариат, его сбила машина. – Эльмира замолчала, снова повернув голову к морю.

– Когда я узнала об этом, – продолжила она спустя минуту, – я забрала Марту из клиники. Я не знала, куда я её дену, но мне повезло. Через своего знакомого ювелира, по фамилии Гааз, я спрятала девочку в одном католическом соборе.

Ольга за время своей журналисткой практики видела всякое, но такое…

– Стесняюсь спросить, – сказала она, четко подбирая слова, – эти документы у тебя?

– Я поэтому и пришла, – сказала Эльмира, – мне нужна правдивая и честная статья про это лекарство и людей, которые за ним стоят. Это единственный шанс снять лекарство с производства и прекратить травить людей…

Сейчас

Кристина допила кофе и некоторое время вертела чашку в руках, обдумывая историю, которую ей поведала Ольга.