Перечитал, да, в чем-то интересный роман. Очень сильно он меня задел при первом чтении. Неплохо сделано!
Ноосфера, «оранжевая революция», штурмовики, фашизм, ретро-песни. Нравятся мне романы Андрея Валентинова. Конечно, плодовитость автора и обращение его к множеству исторических эпох несколько пугает. Но знание вузовского курса истории и некий художественный минимум выдерживаются; для большинства славянских, и не только, «фантастов» уровень Шмалько – это нечто недостижимое. Для них это даже нельзя назвать идеалом, ибо к идеалам стремятся. Вторичная вторичность фантастики и фэнтэзи на русском языке – это, увы, реальность и в море дряни трудно найти что-нибудь стоящее. Переслегин (за это можно его похвалить) доказал, что фэнтези в своем большинстве бывает глупой. Ну, конечно, а кто ее пишет и ГДЕ. В стране чрезвычайно бедной: скудная история, скудный пейзаж – вместо исторической «пропитанности» одни ёлки. Да и культурный слой стремительно истощается. Казалось бы, жанр – фантазируй, не хочу. Но – не могут, проблемы с культуркой-с. Да, Валентинов выделается. История и археология сильно раздвигают границы серой и мерзкой постсоветской обыденности, да и пределы мечты и фантазии. У Валентинова огромная работоспособность, некоторая эрудиция, да и был талант фантаста, несомненно. Некоторые его книги просто шедеврики жанра альтернативной истории. Хороша «Ория», особенно первый роман, очень неплох «Серый коршун». Но и к современности автор обратился удачно. Прочел «Даймона» (М.Эксмо, 2006. Тир.6100 экз). Фантазия, конечно, богатая. Начинается с того, как с домашнего компьютера устанавливается связь с мозгом путешественника позапрошлого века, а заканчивается мировым и локальным катаклизмом с применением оружия Николы Теслы. К слову сказать, и «русский космизм», и теория «ноосферы» - штука довольно опасная, даже в своих абстрактно-философских вариантах. А уж на практике, с опытами над мозгом!. Эксперименты в немецких и японских концлагерях померкнут рядом с тем, что может быть при прорыве в «нейромир» и выведении люденов. Но все же не это было для нас особенно интересным. Признаться, о самостийной, некогда братской республике читать неприятно и только раздражаешься, а тут – в фантастическом преломлении – очень даже ничего. Не у сергеев же марковых узнавать про ситуацию ВУкраине (Заметим, «Оранжевая революция: украинская версия» - сборник вполне фантастических произведений. Ну, почти). Конечно, в «Даймоне» о посторанжевой Украине не буквально. «Ментальная интрига» вполне понятна: мечты очкарика о том, как сильные хлопцы будут расправляться со всякой сволочью – продажными ментами и политиками, предателями страны, правозащитниками-либералистами-перерастами, цыганами-наркоторговцами, педофилами, проституированными журналюгами и т.п. – и рефлексия интеллектуала о том, к чему это может привести. Что ж, отбросили стремление к «правовому государству» вместе с перестройкой, не захотели вникнуть в теорию переходов к демократии – придется познавать на практике тактику подполья и судьбу штурмовых отрядов – с неотвратимыми последствиями убийств и страха. Многовато призраков забродило вокруг: коммунизма, фашизма, садомазохизма… Самостийность – это, конечно, интересно. Молодые герои романа резко отвергают заключение европейца 19 века, о том, что они русские. Они – украинцы, пусть и русскоязычные. И это в Харькове – бывшей столице советской Украины. Провинциальная хохлушка Варя из романа, наивная и жадная, есть, кажется, некое олицетворение. От голодомора не пухла, но захотела золотые сережки и: «минет ему роблю на рабочем месте. А ты думаешь, як люди живут?». Потом стала шантажировать бывшего дружка, ну, совсем как Киев по ценами на газ торговался. Зря, это Варя-Украина, ой, зря… Между прочим, показательны рассуждения Профессора – ноосферного исследователя, уничтоженного в финале фашизоидными соратниками) о европейских соседях и «северном брате»: «Ненависть европейцев к собственному «истеблишменту» и заокеанским порядкам ничуть не меньше нашей. Так что именно мы должны ненавидеть? Пусть европейская цивилизация плоха, но есть ли что-нибудь лучше? Неужели Вам по душе страшная и гнусная «византийская модель» наших северных братьев?». Вот именно – и не возразишь. «Византийская модель» и обслуживающие ее «ромеи»-политтехнологи вызывает отвращение не только у нас, но и у соседей, хотя историческая Византия, простоявшая в жестоком окружении тысячу лет, оставившая богатейшее культурное наследство. – это все-таки другое. Но и выбора то, по большому счету, уже и не осталось, и все победы будут пирровыми. «Перефразируя Чаадаева, могу сказать: мы победим не благодаря нашим достоинствам, а из-за отсутствия таковых у противника. Победим – в этом я уверен. Но что дальше? Мы сходимся на неприятии навязанной нам «европейской» модели. Победители в Третьей мировой ввели на развалинах нашей страны свой «новый порядок», достойный лишь уничтожения. Но что взамен? Рискну вновь повториться: неужели Вам хочется жить в стране, похожей на братскую Россию? Ответов на эти вопросы у меня нет». Похоже, и не будет при существующей траектории исторических тупиков и дурной цикличности. Профессор, правда, заканчивает свое завещание словами: «Прошлое не должно становиться Будущим, навязывая ему и свою ненависть и свою любовь». Но ведь становится же, довлеет над нами, снова и снова «мертвый хватает живого». Удастся ли вырваться из этого круга братьям-хохлам? Сомнительная перспектива, ну, а для нас тем более… Настолько ли сильна ненависть к установившемуся режиму «Юль-Лолит», чтобы ради его уничтожения платить жизнью? … Зря только не оставил герой диски со старыми записями. Признаться, для такого любителя музыкальной ретрухи, как я, названия глав треками старинных композиций было одних их важных удовольствий при чтении. То-то на сайт SovMusic ринулся! Но действительные раритеты там (У Валентинова) встречались только вначале, а потом не то, чтобы ширпотреб, но веще довольно распространенные. Но и открытия были. Про песню «Встречай нас, Суоми-красавица» раньше не слушал, хотя дед воевал в тех снегах, отодвигая границу от Ленинграда.
Текст интересен тем, что в чем-то Валентинов предугадал-выразил нынешний разгул укронежити, обстрелы, убийства, террор и пр. Резкие хлопцы, садиствы и убийцы из правосеков лелеялись и взращивались; фашистские симпатии героев романа были неслучайны.