– Бронированный «Мерседес» твоего хозяина и сопровождавший его «Шеви Сабурбан», набитый охранниками, были расстреляны в сорока километрах от Москвы. В тот момент, когда машины съехали с Минского шоссе, дорогу перегородила груженая кирпичом фура. В автомобили Батыра выпустили заряды противотанковых гранатометов. Тех, кто остался в живых после взрывов, расстреляли. Убийц, разумеется, задержать не удалось. И свидетелей, само собой, нет. В то же самое время в Москве, в разных местах города, погибли двое ближайших друзей и помощников Батырова.

– Вы что ли постарались? – усмехнулся Сотник.

Он смотрел на фото, разглядывая лицо Батырова, залитое кровью. Хозяин в бежевой шерстяной куртке лежал на асфальте, широко расставив ноги. Ботинок слетел с левой ноги. Пулей вырвало часть нижней челюсти. Не меньше семи пуль попали в грудь и живот. Чуть поодаль в луже крови плавал человек с оторванной ногой, на заднем плане сгоревшая машина охраны. Сработано профессионально, Батыру и его людям не дали ни единого шанса.

– У Батыра было много врагов, – уклончиво ответил Лихно. – На зоне ты без его поддержки, без его денег, долго не проживешь. Здесь много воров старой закалки. Они не любят таких как ты: жестоких убийц, беспредельщиков. Кроме того, новым этапом сюда переводят некоего Могилевского по кличке Могила. И пяток людей из его бригады. Помнишь этого парня? У вас давние счеты. Как-нибудь поутру ты проснешься под шконкой со сломанной шеей. Или с отрезанной головой. Которую найдешь в тумбочке.

– Посмотрим еще, кто из нас проснется без головы, – Сотник выплюнул окурок и растоптал его башмаком. – Я или он.

– Сейчас оформят документы, – сказал долго хранивший молчание Куприн. – И мы заберем тебя с собой. Тюремная эпопея кончилась. Если будешь умным мальчиком, обратно уже не вернешься. Начнется человеческая жизнь, а не животное существование заключенного. Что ты думаешь по этому поводу? Ну, соскучился по свободе?

Фотографии выскользнули из рук Сотника и посыпались на бетонный пол.

* * *

Перекусив на кухне бутербродами, Сотник вернулся в комнату, сел в кресло напротив телевизора. Капитан Куприн тоже сидел в кресле, читал газету, напевая под нос мелодию известной песенки. Наконец он закончил музыкальные упражнения, кому-то позвонил по телефону, сказал «да», «нет» и дал отбой. Положил газету на журнальный столик.

– Почитай, интересно, – сказал капитан.

Сотник ответил, что газет даже в колонии не читал. А если и читал, то верил им не больше, чем некоему Двоскину. У этого парня из их отряда совсем съехала крыша. Он вообразил себя радиоприемником и без умолку болтал про конец света, про газ, которым якобы травят зэков. Однажды ночью Двоскин, свалив в темном углу тряпье и подушку, набитую прелой соломой, пытался поджечь барак. Воры решили, что надо принимать какие-то меры, иначе быть большому пожару. Через два дня Двоскин умер в медсанчасти от множественных ножевых ранений.

Вот уже третье утро Сотник просыпался на диване в чужой квартире, пропахшей свежей краской, обойным клеем и какой-то химией. Он разглядывал потолок и рисунок обоев и не мог поверить своему счастью. Он выходил на балкон, с высоты девятого этажа открывался чудный вид на дальнее поле и лес, еще утопающие в снегу. Было холодно, северный ветер бросал в лицо мокрые снежинки. Но Игорь не уходил в комнату, стоял и смотрел на этот лес, на дорогу, которая ведет к Москве.

Два дня назад, по пути из колонии, они не доехали до столицы всего три десятка километров. Остановились возле незнакомого дома, поднялись на девятый этаж. Полковник Лихно открыл дверь своим ключом, впустил Сотника в просторную прихожую. Ясно, что квартира служебная, никто тут не живет, а контрразведчики используют хату по своему усмотрению. Так началась вольная жизнь бывшего заключенного, жизнь, к которой, как оказалось, за день не привыкнешь. Тут нужно хоть какое-то время, неделя, а то и месяц.

Сотник смотрел на экран телевизора и думал, что сейчас он запросто может уйти из квартиры, якобы за сигаретами. Можно поймать такси и добраться до Москвы. К вечеру его карманы будут набиты наличностью. Он погуляет на всю катушку, а потом надолго заляжет на дно. И всплывет, когда о его существовании забудут контрразведчики и менты. Вынырнет где-нибудь на Кипре, поменяет документы и снова исчезнет. На свободе у него еще остались добрые знакомые, значит… Ничего это не значит, – поправил себя Сотник. О его существовании никто и никогда не забудет. Ну, до тех пор, пока он еще дышит. И до Кипра он живым не доберется.

Еще в следственном кабинете на зоне чекисты показали фотографии единственного близкого родственника, самого дорогого человека на свете: младшей сестры Марии, которая живет в Пензе. Работает в строительном тресте экономистом, не отказывается ни от какой подработки, потому что с деньгами всегда туго. Одна воспитывает пятилетнего сына. Отец мальчишки, бывало, крепко выпивал. И откинул копыта, когда позапрошлой зимой в тридцатиградусный мороз уснул под забором своей любовницы, известной на весь горд шлюхи. Полковник сказал, что Марии сейчас нелегко живется. Но о ней и ребенке позаботятся, за ними присмотрят. Сестре на первое время деньжат подкинут, помогут найти другую работу, где зарплата выше и перспектив больше.

Полковник сразу сделал важную оговорку. Конечно, все эти благотворные перемены произойдут, если Сотник будет правильно себя вести. Лихно не расшифровал, что значит «правильно себя вести», решив, что это без слов понятно. Если же Игорь станет вести себя «неправильно», то его во всех отношениях положительная работящая сестра может без вины пострадать. Вот, говорят, недавно в Перми трамвай зарезал женщину. Тоже положительную и работящую, между прочим, мать троих детей. Прискорбный случай. Хулиганы вытолкнули ее на рельсы, прямо перед вагоном. Да, чего только в жизни не случается, какие только мерзости не происходят… И хулиганов развелось столько, хоть из ружья отстреливай. Но патронов на всех не хватит.

Полковник закончил образный монолог и уставился на собеседника, будто ждал какого-то ответа или обещания хорошо себя вести. Сотник сопел в две дырочки и сжимал кулаки. В другое время он бы за эти слова вытряхнул из Лихно его поганую грязную душу. А заодно перегрыз горло капитану, чистенькому мальчику, с прекрасными васильковыми глазами. Но сейчас другой расклад, не Сотник банкует.

* * *

Около полудня входная дверь распахнулась, появился полковник Лихно, на воротнике пальто еще не растаяли снежинки. Он коротко поздоровался и отправился на кухню. Стало слышно, как на плите тонко посвистывает чайник. Капитан Куприн разгадывал кроссворд, изредка поглядывал на Сотника своими васильковыми глазами и чему-то печально улыбался.

Напившись чаю, Лихно вошел в комнату, сделал протестующий жест, когда Сотник попытался встать. Николай Макарович включил верхний свет, скинул пиджак, но не повесил его на стул. А положил рядом с собой на диван, по правую руку. Под тканью шелковой подкладки угадываются очертания пистолетной рукоятки. Интересно, сколько секунд требуется полковнику, чтобы вытащить ствол и выстрелить в человека с близкого расстояния? Две-три секунды? Или больше? Размышляя над этим пустым вопросом, Сотник поскреб затылок ногтями. Ответ не имеет значения. И пистолет не потребуется, и кровью полковник не испачкается. Он держит ствол под рукой по старой привычке, выработанной годами. Он знает, что Сотник согласен на любую работу, которую ему предложат. Самую грязную, самую опасную работу.

Как правило, Лихно начинал разговор издалека, медленно приближался к сути дела, словно круги нарезал. Но тут изменил привычке.

– Вы, Игорь, пару раз спрашивали: что нам нужно, – он глянул на Сотника из-под насупленных бровей и отвел взгляд. – Настало время объясниться. Сначала короткое отступление. Люди из нашей организации стараются не засвечиваться попусту. Конспирация – не пустое слово. Поэтому разного рода операции, ответственные, но не требующие специальной подготовки или какого-то особого оборудования, мы иногда поручаем сторонним лицам. В данном случае нам нужен человек с криминальным опытом и определенными навыками. Как вы догадываетесь: у нас большой выбор кандидатов. Но мы решили, что для этого дела вы подходите лучше других.

Лихно кивнул капитану и тот выложил на журнальный столик несколько фотографий миловидной женщины с каштановыми волосами до плеч, красивым прямым носом и голубыми глазами. Сотник присвистнул: симпатичная. Лихно сказал, что имя дамочки Джейн Майси, гражданка США, в настоящее время находится в Москве в командировке. Она сотрудница консалтинговой фирмы, носитель ценной информации. Женщина знает много чего такого, что хотели бы знать чекисты.

Задача Сотника организовать ее похищение. Чуть позже он перевезет даму в надежное место, неподалеку от Москвы. Там она под присмотром Сотника проведет несколько дней. За это время улягутся страсти, милиция получит передышку и поймет, что задержать преступников по горячим следам не удалось. Значит, надо ждать вестей от похитителей. По ментовским убеждениям, людей, а иностранцев в первую очередь, похищают, чтобы тянуть деньги с их родственников. Ну, пусть так и думают. Тем временем Сотник переправит прекрасную даму в Турцию, а затем в Сирию. Маршрут следования, документы, оружие… Все эти вопросы продуманы и решены.

– Что вы сделаете с женщиной?

– Не задавай лишних вопросов, – Лихно усмехнулся. – Это пахнет идиотизмом.

– И все-таки?

– Ну, если ты настаиваешь… Она проснется, скажем, где-нибудь в Дамаске или в Стамбуле. А лучше в Москве. На лавочке в метро. Откроет глаза и не сможет вспомнить ничего из того, что произошло с ней за последний месяц. Как отрезало. Ни одного события, ни одного имени. Ничего. Только темный пустой колодец забытья. Ей сделают укол, после которого наступает амнезия. Человек не помнит, что происходило с ним в течении последнего месяца. Вскоре она вернется к нормальной жизни, уедет в свою Америку.

Сотник кивнул головой. Он решил, что полковник умеет врать просто и убедительно. Но ведь этому он учился всю жизнь. И практика наверняка богатая.

Лихно помолчал минуту и сказал, что одному Сотнику будет трудно провернуть все дело, поэтому в помощь он может взять двух парней. Лихно кивнул капитану, тот выложил на стол фотографии мужчин.

– Вот несколько человек, которых мы держим на примете, – Лихно покашлял в кулак. – Можно сказать, кадровый резерв. Люди с опытом. Вот этот тип, например, восемнадцать раз похищал детей богатых бизнесменов. И всегда получал выкуп. Очень фартовый. Его продали сообщники. Но взять его ментам не удалось. Ушел, как вода сквозь пальцы. Сейчас после двух пластических операций он словно заново родился. И готов взяться за дело. Рекомендую.

Сотник молча кивнул.

– И вот еще, взгляните. Весьма достойный кандидат. Отличный водитель, владеет всеми видами оружия, – Лихно показал пальцем на фотографию мужчины с круглым лицом и тонкими усиками. – Последний раз осужден восемь лет назад за похищение жены и ребенка богатого иностранца. На суде ему хотели пришить еще двойное убийство, совершенное с особой жестокостью. Но доказательства у следствия были неубедительными. В результате всего четыре года колонии. Освобожден досрочно. Сейчас бедняга сидит на мели. Будет рад нашему предложению. Или вот еще…

– Не надо, – Сотник взял кусок бумаги, написал на нем пару строк. – Вот люди, с которыми я буду работать. С одним парнем Сергеем Клячкиным, вором, по кличке Сапог, случайно познакомился на восточном базаре, в Бухаре. Второй Кургузов Павел Павлович, для своих просто Палыч. Он сидел со мной на одной зоне. Вышел на волю год назад. Найти этих людей для вас труда не составит. Они ни от кого не прячутся.

– Но мои люди – профессионалы…

– Квалификация тут не имеет значения, – ответил Сотник. – Нужны люди, на которых можно положиться. Палыч и Сапог в долгу предо мной. И они будут работать не хуже профессионалов.

– Можно поинтересоваться, что за долг?

– Жизнь, – Сотник взял зубочистку и стал ковыряться во рту. – Каждый их них обязан мне жизнью. Я имею право взыскать долг в любое время.

Лихно удивленно хмыкнул.

– И что, они… отдадут?

– Может быть, среди людей, с которыми вы общаетесь, принято не платить долги. Я этого не знаю. Те люди, с которыми я имею дело, долги возвращают. Это святое. Впрочем, долг можно и простить. Но это уже не мне решать.

Лихно сгреб фотографии в портфель.

– Что ж, в принципе я не возражаю. Завтра ты получишь загранпаспорт. И банковскую карточку. На счете некоторая сумма. Немного. Это на личные расходы. По окончании дела ты и твои помощники смогут остаться в Сирии. Или выехать в другую страну. В Россию возвращаться по понятным причинам пока нельзя. Как только передадите женщину мне или одному из моих людей, получите на руки новые паспорта и наличные. Не обещаю золотых гор. Но денег каждому хватит на полтора года сносной жизни в Европе.

Лихно поднялся, надел пиджак. И, уже попрощавшись, сказал, что все детали будущей операции они обсудят уже завтра. Но в другом месте, на съемной московской квартире. Сотник получит все, что нужно для работы: средства связи, оружие, деньги и транспорт. У него будет дней десять, чтобы присмотреться к этой американке, изучить маршруты поездок по Москве. И решить, в каком месте и в какое время удобнее всего действовать.