Глава 3

В понедельник дела навалились на Девяткина, как горная лавина. И погребли под собой. С утра на служебной машине он приехал к городской больнице, куда с травмой головы и переломом правого предплечья поместили американку. Главный врач травматологического отделения профессор Валерий Задонский, статный седовласый мужчина, усадил посетителя на стул и даже разрешил курить.

Глянув на Девяткина внимательно, сделал для себя какой-то важный вывод, покачал головой, а потом стал протирать безупречно чистые стекла очков фланелевой тряпочкой. Покончив с этим делом, сказал, что больная по-прежнему в реанимации. Ее состояние он оценивает как удовлетворительное. Но до сих пор держится высокая температура, а чем это вызвано – не совсем понятно. Если температура спадет, милиционеры смогут поговорить с пациенткой, скажем, через неделю. И только в присутствии переводчика и секретаря американского посольства. Конечно, Джейн прекрасно говорит по-русски, переводчик тут без надобности. Но на соблюдении всех процедур настаивают американцы. Беседа будет не слишком продолжительной. Ну, так и быть, доктор на это дело выделит десять минут.

– Сюда звонили из американского консульства, – Задонский загибал длинные пальцы. – Из московского представительства «Хьюз и Голдсмит». Все рвутся в реанимационную палату. А у меня язык распух объяснять простые вещи. В реанимацию вход разрешен только персоналу. По специальным пропускам.

– На каждое правило есть исключение, – вставил Девяткин.

– Не сейчас. Мне того хватает, что у реанимационного отделения днем и ночью дежурят вооруженные автоматами милиционеры. И это продолжается третьи сутки. Больные жалуются.

– У больных проблемы с законом?

– У них слабое сердце. И нервы расшатаны.

Врач гордо вскинул подбородок, снял очки и, кажется, снова собрался их протереть, давая понять, что разговор подошел к концу. И милиционеру пора выметаться. Когда профессор закончил манипуляции с очками, то обнаружил, что Девяткин сидит на прежнем месте.

– Валерий Иванович, дорогой мой человек, я майор уголовного розыска, – Девяткин постарался улыбнуться. – И мне рассказы про высокую температуру и пропуска для персонала – это плюнуть и растереть. У меня два трупа, молодые люди. Они погибли, потому что пытались помешать бандитам затащить в машину эту дамочку. Ваша пациентка цела, она легко отделалась. И будет, надеюсь, жить долго и счастливо. Сейчас она – главный свидетель. И пока я не получу ответы на свои вопросы, отсюда не уйду.

– Вы уйдете отсюда прямо сейчас и не получив ответов, – усмехнулся врач. – Здесь порядки устанавливаю я. И только я. До встречи.

Прения кончились, когда Девяткин снял трубку телефона и пригрозил вызвать группу силовой поддержки.

– Ведь не сам же я с вами драться буду, – сказал он.

Через несколько минут он стоял возле кровати, на которой лежала женщина неопределенных лет и наружности. Бинтами обмотана голова и большая часть лица, гипс на правой руке, простыня закрывает пострадавшую по самую шею. Женщина сжала потрескавшиеся серые губы, приоткрыла один глаз, посмотрела на посетителя и сделала вид, будто спит.

– Ты кто такая, красавица? – Девяткин придвинул стул и сел.

– А ты мент что ли?

– Хоть бы и так. Убойный отдел, МУР. Говорить можешь?

– Через слово, – женщина растянула в улыбке серые губы. – Спрашивай, чего молчишь.

* * *

Через полчаса Девяткин знал, что женщину зовут Ольгой, ей двадцать девять лет. Род занятий – эскорт услуги. Она сопровождала богатых клиентов в рестораны или на деловые встречи, а в конце вечера, если спутник не слишком напивался, не отказывалась разделить с ним постель. Неделю назад через сайт фирмы, где размещены фотографии всех девочек, сделал заказ новый клиент. Ничего особенного не требовалось: сходить в центр международной торговли на выставку, а затем поужинать с ним в ресторане «Украина». Приятный мужчина лет сорока, высокий, спортивного типа. Прикинут по фирме, воспитан, умеет поддержать разговор и понравиться женщине.

В начале прошлой недели они побывали на той выставке, много болтали. Затем Леонид, так мужчина представился, пригласил ее в один французский бутик. Он выбрал замшевые полусапожки, красный шарфик из искусственного шелка и кожаную куртку. Сказал, что это презент, сущие пустяки, потом что настоящие подарки впереди. И попросил, чтобы на все последующие встречи, Ольга надевала именно эту куртку, сапожки и красный шарфик. Удивляться нечему, у клиентов возникают куда более странные, даже извращенные желания. На вопрос: почему он выбрал именно Ольгу, Леонид ответил в том смысле, что она похожа на одну давнюю подругу. Отношения с той женщиной чуть не переросли в большую любовь, которая на всю жизнь, но… Не сложилось.

– Врал, конечно, – сказала Ольга. – Но я с вопросами не приставала.

В прошлую пятницу Леонид попросил, чтобы в три часа дня она подъехала к кинотеатру «Ударник». На этот раз он не пользовался такси, приехал на своей машине. Он усадил ее на переднее сидение, сказал, что сегодня намечается романтический ужин в одном приличном ресторане. Но сначала, они завернут в магазин модной мужской одежды. Костюм себе Леонид так и не подобрал, угостил Ольгу легким обедом и кофе.

– Некоторое время спустя я почувствовала, что со мной что-то происходит, – сказала женщина. – Я впала в состояние, когда мышцы тела словно деревенеют, не слушаются тебя, а человеческие голоса доносятся откуда-то издалека. И слышно их плохо.

Ольга хотела спросить своего галантного кавалера: какую заразу он подмешал в кофе, но не смогла языком пошевелить. Просто растеклась по сидению, как растаявшее желе. Она помнила, что машина долго колесила по городу, заднее сидение заняли какие-то люди. Когда она пришла в себя и открыла глаза, на город опускались первые сумерки. Машина стояла в каком-то дворе, дверца была распахнута. Ольгу кто-то хлопал ладонью по щеке, слышалась матерная брань и смех.

Она открыла глаза, сквозь туман увидела незнакомое мужское лицо. Она сидела все в той же машине, а тот незнакомый тип пытался прямо из бутылки влить ей в горло какое-то отвратительное пойло. Дешевое вино, пахнувшее пробкой и жженым сахаром. Ольга закрыла рот, вино полилось на куртку, на сидение. Мужчина ударил ее кулаком в лицо. Спустя время она почувствовала, как кто-то мокрой тряпкой вытирает с подбородка запекшуюся кровь. И снова она провалилась в космическую пустоту, где нет ни людей, ни света, ни звуков. Пришла в себя только в больнице. Позвала врача, но медсестра сказала, что разговаривать ей нельзя, чтобы не тратить попусту силы.

Девяткин успел задать один вопрос, но ответа не получил. Ольга заснула. А врач, сидевший на стуле у окна, сказал шепотом:

– Вот вам и американка…

* * *

В коридоре Главного управления внутренних дел в ожидании допроса Инга Костина провела около полутора часов. Наконец ее пригласили в кабинет. Женщина, усевшись за стол для посетителей, вгляделась в мрачную физиономию Девяткина и со злорадством думала, что сейчас испортит настроение этому тупому и бездушному менту. К работе с людьми майор непригоден, ему бы в деревне граблями махать, а не протоколы писать. Она не ответила на первый вопрос, а просто бросила на стол пропуск и сказала.

– Потрудитесь сделать отметку. И поставить печать. Иначе меня не выпускают из вашего здания.

– К чему так торопиться? – удивился Девяткин.

– Отвечать на вопросы без адвоката я не стану. А мой адвокат вернется из отпуска через месяц. Это первое. Теперь второе. Я поговорила с мужем о том безобразном инциденте, когда меня задержали на остановке. Чуть руки не крутили. Заставили отчитываться перед милиционером, словно какую-то преступницу. Мой муж сегодня же отправит депутатский запрос вашему начальству. Это касательно безобразного поведения милиционеров. И вашего поведения прежде всего.

– У меня мало времени, – ответил Девяткин. – Вы свидетель тяжкого преступления. Отвечать на мои вопросы – ваш гражданский долг. Показания не будут использованы против вас…

– Я не стану отвечать ни на какие вопросы, – женщина презрительно усмехнулась. – Я дождусь возвращения своего адвоката с Сейшельских островов. И только потом появлюсь на Петровке. Вместе с ним. Кстати, к тому времени лично вас здесь уже не будет. Вы, Юрий Иванович, покинете это здание без погон майора и без выходного пособия. Конечно, без работы вы не останетесь. Молодой, полный сил мужчина должен приносить пользу обществу. Рабочие руки стране нужны.

– Вы так думаете? – Девяткин был озадачен монологом свидетеля. Поэтому ответил первое, что пришло в голову. – Вы уверены, что стране нужны именно мои руки?

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – кивнула Костина. – И даже готова помочь в трудоустройстве. Неподалеку от нас идет строительство многоэтажного гаража. Мы с мужем там купили бокс на четыре машины. Поэтому я в курсе всех дел. Так вот, на стройке нужен вахтер. Стоять на воротах и проверять пропуска рабочих. И транспорт тоже. Хорошие условия. Работа на свежем воздухе. Бесплатный обед и проезд в автобусе. Могу похлопотать, если вы заинтересовались. А? Вижу, что заинтересовались…

Девяткин перекладывал из руки в руку карандаш и кивал головой, словно фарфоровый болванчик. Трудно было понять, о чем он думает в этот момент. Возможно, он думал, что работа на свежем воздухе действительно пойдет на пользу здоровью. И бесплатное питание – это большое удобство. Возможно, его мысли текли совсем в ином русле, но сказал он следующее:

– Я вас внимательно выслушал. Теперь ваша очередь. Мой помощник старший лейтенант Лебедев и я в эти выходные не подышали свежим воздухом. Мы провели время в архиве информационного центра ГУВД. Бесплатными обедами нас не кормили. И на автобусе не катали. Но мы не без пользы ухлопали два дня. В частности, кое-что выяснили касательно вашей персоны. Так, мелочи… Но, как говорится, курочка по зернышку клюет.

– И что же наклевала ваша курочка?

Костина, стараясь не выдать заинтересованности, закинула ногу на ногу так, чтобы в поле зрения следователя попали ее точеные колени. И та часть ног, что выше колен, схваченная тонкими чулочками. Девяткин отвел взгляд в темный угол кабинета. И, больше не обращая внимания на телодвижения свидетеля, коротко изложил свою историю.

Муж Инги Борисовны, уважаемый человек, Феликс Костин перестал заниматься бизнесом с тех пор, как стал депутатом Государственной думы. Ну, известно, что закон запрещает депутатам заниматься коммерцией. Он передал бизнес в доверительное управление старому другу, некоему Сергею Покрасу. А бизнес немаленький: несколько продуктовых магазинов, склады и много чего другого. Костин доверял Покрасу, как-никак вместе начинали и все такое прочее. Но червь точил душу депутата. Он знал, что за Покрасом водились темные дела. Этот приятель дважды отбывал срок за хищение собственности в особо крупном размере. Да и сейчас, кажется, болтается на приколе у ментов.

Короче, Костин решил, что и за близким другом нужен присмотр. Проверять финансово-хозяйственную деятельность торгового дома взялась супруга Инга, в прошлом бухгалтер. Ей в помощь наняли несколько специалистов. Поначалу были выявлены какие-то нарушения. Но Инга Борисовна решила ничего не сообщать мужу, чтобы его попусту не волновать. Так все и шло, так и катилось.

Но в бизнес стали вмешиваться чувства. Обычные человеческие чувства, возникшие между женщиной и мужчиной. А это не шутка. Это бомба замедленного действия. Легкое увлечение переродилось в связь, которая тянется… Девяткин посмотрел на потолок и беззвучно зашевелил губами. Словно подсчитывал, какое время тянется та любовная связь. Но не сосчитал до конца, сбился…

– Вы эти сказки травите своей жене, – Костина попудрила носик и посмотрела на свое отражение в крохотном зеркальце. – Любому дураку с большими грязными ушами. Который любит слушать сплетни.

Девяткин не заметил этих слов.

– В пятницу я удивился. Такая породистая дама. Супруга депутата, которого по телеку часто показывают, будто он артист. И вдруг вы – одна. На темной улице. Но потом все склеилось. Выяснилось, что в доме через улицу проживает тот самый Покрас. Вы не ждали автобуса на остановке. Вы вышли из такси и дожидались зеленого сигнала светофора, чтобы перейти дорогу. Тут началась заваруха в кондитерской, вы поспешно отошли в сторону.

– У меня ничего не было с этим Покрасом. Он мужлан, бывший уголовник. Я сто раз говорила супругу, чтобы он этого деятеля выпер с работы. Давайте закончим на этом.

– Дослушайте, осталось немного, – пообещал Девяткин. – Сотрудники управления по борьбе с экономическими преступлениями приглядывали за Покрасом. Наружное наблюдение, выборочное прослушивание телефонных разговоров. Его подозревали… Впрочем, это тайна следствия. Но оперативная информация не подтвердилась, на Покрасе не висело ничего серьезного. Короче, в тюрьму сели другие люди. А вот записи телефонных разговоров остались. Наверняка они заинтересуют вашего мужа. По глазам вижу, что заинтересуют.

– Господи, какая грязь, – Костина привстала, одернула юбку. – Какая мерзость. Слушать разговоры личного характера. Я вас прошу…