Читать книгу «Пропавшая в Москве» онлайн полностью📖 — Андрея Троицкого — MyBook.

Глава 2

Некоторое время назад

Начальник колонии строгого режима подполковник Яков Горобец снял трубку телефона внутренней связи и приказал доставить в подвальный следственный кабинет заключенного Сотникова. Дожидаясь, когда выполнят приказ, он поднялся из-за стола и встал у окна.

– Мы спешим.

Это подал голос прибывший из Москвы полковник ФСБ Николай Лихно, и постучал ногтем по стеклу наручных часов. Внешность полковника непримечательная. Высокий сухопарый человек с вытянутым лицом, заметной сединой и высокими лобными залысинами. В серых глазах застыла грусть.

– Поторопить нельзя? А то смеркается уже.

– Никак нет, – ответил Горобец. – Послали нарочного. Минут через двадцать Сотников будет здесь, но не раньше. Его отряд в дальнем конце зоны. Почти через всю территорию надо бегом бежать.

Лихно вытащил новую сигарету. Другой товарищ из Москвы капитан ФСБ Игорь Куприн поднес начальнику огоньку и сказал бодрым голосом:

– Ничего, обратно быстро доедем. Ночью дорога свободна.

Куприн полез в портфель, вытащил дорожный атлас и от нечего делать долго водил пальцем по бумаге. Что-то вычисляя, он беззвучно шевелил губами. Этот малый был полной противоположностью своего начальника. Крепко сбитый, с широкими плечами и фигурой спортсмена, на вид лет тридцать с небольшим. Приятное лицо, ровные зубы, яркие васильковые глаза.

На памяти Горобца офицеры контрразведки появлялись в колонии только дважды. Один раз, когда сюда по ошибке прислали с этапом настоящего предателя родины, осужденного за шпионаж в пользу одной из западных стран. Вскоре того шпиона забрали и увезли неизвестно куда. И вот сегодня второй случай. Природное любопытство терзало душу Горобца, на языке вертелись разные вопросы. Но спрашивать московских офицеров, на кой черт им понадобился Сотников, неэтично. Тем более начальник колонии уже читал документы, согласно которым Сотников нужен в Москве для проверки и закрепления на месте обстоятельств убийства некой гражданки Шмаковой. Как явствует из бумаг, уборщицы из закусочной «Вечерние огни», бездетной вдовы, пятидесяти восьми лет от роду.

Кого подозревают в убийстве? И каковы его мотивы? Неприязненные отношения, ревность… Об этом в документах ни слова. Главное, какое отношение к этому происшествию имеет заключенный номер четыреста семь? О том что именно Сотник, крутой парень, по слухам заваливший четырех известных московских гангстеров, имевший связи в высоких кругах преступного мира, грохнул какую-то жалкую уборщицу из закусочной… Нет, об этом и речи быть не могло. Вот если бы он в припадке ревности задушил королеву красоты, с которой делил постель. Ну, в такое еще можно поверить. Пусть с трудом, но можно.

И, тем не менее, в документах упоминалась лишь Шмакова. Бумаги были заверены в областной прокуратуре и Главном управлении исполнения наказаний. Согласно распоряжению заместителя начальника ГУИН, Сотников поступает в полное распоряжение контрразведчиков. Чекисты за него отвечают и вернут заключенного в колонию по окончании следственных действий. Все вроде понятно. И все же… Но какое отношение гражданка Шмакова имеет к государственной безопасности страны? Эта уборщица, она что, шпионка? Или любовница шпиона? А Сотников ее…

– Это Шмакова, она кто? – сорвалось с губ помимо воли. – Не родственница Сотнику будет?

– Позвольте оставить вопрос без ответа, – мрачно покачал головой Лихно. – Все материалы по этому делу засекречены.

– Понимаю, понимаю, – вздохнул Горобец.

Он снова отвернулся к окну. Перед зданием административного корпуса – плац, похожий на футбольное поле. Здесь проходит утренняя и вечерняя перекличка заключенных. Горобец поправил сам себя: пожалуй, плац, побольше футбольного поля. Зона здесь немаленькая, на четыре с половиной тысячи заключенных. Зековскую братию, одетую в черные бушлаты и фуфайки, дважды в день, и в холод и в жару, строят на плацу для переклички, – места едва хватает. Если смотреть из окна на массу людей, освещенную прожекторами, на душе без всякой причины становится тревожно и муторно.

– Как у него по линии поведения? – спросил Лихно. – Замечания есть?

– Он злостный нарушитель режима, – ответил Горобец. – Человек, который не встал и не встанет на путь исправления. На работы не выходит. За что не раз сидел в карцере и штрафном изоляторе. Числятся на нем и другие подвиги.

Горобец подумал, что не стоит рассказывать московским гостям о том, что неделю назад Сотник ударил контролера табуретом. Это мелочи. И о том, что арматурным прутом сломал товарищу по отряду обе руки, – тоже не надо. Чего доброго подумают, что начальство плохо ведет воспитательную работу среди зеков. Да и за свой проступок Сотник неделю отсидел в холодном кандее.

– Здесь, в колонии, за ним ничего серьезного не числится, – подвел итог Горобец. – По неофициальной информации он убийца, хотя осужден не по мокрой статье. А у нас убийцы никогда не были в авторитете. Среди воровского контингента он вроде белой вороны. Сам Сотник в душе презирает блатных, их обычаев и традиций не принимает. Потому что сам не из воров. За глаза называет их синяками и алкашами. Он даже по фене не ботает.

Он замолчал и подумал, что в столовой заканчивается ужин. Сегодня дают щи из сушеной крапивы и перловки, второе блюдо – мятая картошка или макароны с просроченным сроком годности. Но после тяжелой работы на строительстве моста через речку, где заняты зэки, и эта несъедобная дрянь в горло проскакивает только так, с присвистом. Еще Горобец подумал, как это часто с ним бывало в минуты меланхолии, что офицеры ФСБ и убийца Сотников скоро укатят в Москву. Промчатся через весь город по ночным проспектам к известному комплексу зданий на Лубянке, а он останется здесь. Станет глядеть на все тот же плац, зэков, марширующих по грязи, гнилые бараки. И еще трубу котельной, пускающую в небо зловонный дым. От тоски хоть на стенку лезь, даже водка не помогает.

Зазвонил телефон внутренней связи. Горобец схватил трубку:

– Можно спускаться, – выпалил он. – Сотников доставлен.

* * *

Когда лязгнул засов, дверь следственного кабинета открылась, на пороге возник высокий мужчина лет сорока, одетый в черные штаны и такую же черную робу, на груди которой пришит белый прямоугольник с номером. На коленях черных штанов тот же номер четыреста семь, вытравленный известью. Заключенный сорвал с головы шапку с козырьком, вытянулся в струнку, замер. Уставившись в дальний угол кабинета, гаркнул:

– Заключенный Сотников, номер четыреста семь, девятый отряд, осужден по статьям…

– Отставить, – махнул рукой Лихно. – Присаживайся.

Лихно занял место за письменным столом, привинченным к полу. Раскрыл пачку сигарет и закурил. Капитан устроился возле стены на стуле. Над дверью горела лампа, забранная в решетку, этот свет отражался в васильковых глазах Куприна.

– Я вас представлял немного другим, – сказал капитан. – Ну, поплотнее. Вы не больны?

– Здоров. Но на здешних харчах веса не нагуляешь, гражданин начальник, – ответил Сотников.

– Да, да… Понимаю.

Сотников елозил на табурете, удивляясь, с чего бы это капитан так вежлив и любезен, и на кой черт нужны эти реверансы. Они не в институте изящных манер. Они в следственном кабинете, где многое напоминает о вчерашнем допросе, точнее истязаниях, одного бедолаги. Вся вина которого в том, что он не успел снять шапку при приближении контролера, как того требуют правила внутреннего распорядка. Пол в темном углу в пятнах запекшийся крови, и бурые подтеки на стенах еще не смыли.

Лихно показал пальцем на пачку дорогих сигарет:

– Кури.

Пристрастившийся в тюрьме к табаку, Сотников вытащил сигарету, опасаясь какого-то подвоха. Вот сейчас старший встанет и съездит кулаком по морде. Или тот, что помоложе, зайдет сзади, накинет на шею обрывок бельевой веревки. Сведет концы. И с такой силой рванет на себя, что Сотников не усидит на месте. Плюнув кровью, полетит на бетонный пол…

– Спасибо за угощение, гражданин начальник, – Сотников держался наготове. Ему не впервой терпеть побои, карцер. Он взял сигарету, тут щелкнула зажигалка, – это Куприн дал огоньку.

– Как тут в колонии, не обижают? – спросил капитан. – Письма от сестры не задерживают?

– Не жалуюсь. Работает почта.

Сотников с тоской смотрел на оконце под потолком. И думал, что разговаривает не с ментами, это стало ясно с первого же слова, с первого взгляда. У Сотника хороший вкус, он за версту видит дорогие фирменные шмотки, чует запах французского одеколона. Он прожил жизнь в столице, рядом с людьми, у которых денег больше, чем грязи под ногами. Сотников бывал в Европе. И кое-что на своем веку успел посмотреть.

Впрочем, одеколонный запах и прочая ерунда к делу отношения не имеет. Сотник определял цену человека по двум критериям. Сразу смотрел, какие часы на руке, и какие туфли на ногах. Менты в глаза не видели настоящих швейцарских часов. И не могли себе позволить пары шикарных итальянских ботинок. Да и костюмы этих парней – не на барахолке куплены.

Полковник Лихно, словно угадав мысли Сотника, представился по имени и отчеству. И добавил, что служит он в контрразведке в звании полковника. Лишнего времени на разговоры сейчас нет. Поэтому беседа, а это именно беседа, а не допрос с протоколом, будет проходить быстро, в телеграфном стиле. Он перелистал дело Сотникова, лежавшее на столе, и сказал:

– Ты служил в десанте. После демобилизации вернулся домой, устроился в частное охранное агентство. Проработал там около двух лет. Однажды во время ужина в ресторане повздорил с товарищем по работе. После этой ссоры твой напарник месяц отдыхал в больнице. Из сыщиков тебя турнули, спасибо под суд не отдали. Ты устроился могильщиком на кладбище. Познакомился с парнями из атлетического клуба «Феникс». Собственно, с этого знакомства начинается твоя криминальная карьера. Давно это было…

– Давно, – кивнул Сотник. – Иногда кажется, что и не со мной.

Он раздавил окурок в пепельнице, привинченной к столу, и подумал, что фээсбэшник шпарит без бумажки, на память помнит биографию. Лихно продолжал бесцветным тихим голосом. Он сказал, что почти всю свою сознательную жизнь Игорь прожил за бандитским авторитетом по имени Леонид Батыров, он же Батыр. В молодые годы Батыр был обычным бандитом, который утюжил торговцев, обкладывал данью магазины и рестораны. Он должен был погибнуть в бандитских разборках, как большинство крутых парней того времени. Но остался жив. Мало того, он бросил мелочовку и взялся за доходный бизнес. Точнее, занялся силовым захватом предприятий или торговых фирм, приносивших хороший доход. Хозяева этих лавочек умирали насильственной смертью, а Батыр богател.

– Понравилась ему, например, посредническая компания по торговле нефтепродуктами «Оникс-плюс». Вскоре генерального директора, некоего Корзина выбросили из окна собственного кабинета. С семнадцатого этажа. А? Каково ему? Наверное, высоко падать?

– Кто высоко забирается, тому и падать больно, – усмехнулся Сотник.

– Заместителя Корзина изрешетили из автомата. После чего председатель правления компании уступил бизнес Батырову по смехотворно низкой цене. Или вот история. Батыров положил взгляд на страховую компанию «Лидер» Это семейный бизнес, акции не торговались на бирже. Договориться по-хорошему не удалось. Короче, что случилось с этой семьей, и какой смертью умер владелец банка, его жена и взрослый сын, ты знаешь лучше моего.

– Мне это дело не пришьете, – отозвался Сотник. И подумал, что чекисты – твари. От них жди только подлянки. – Оно слишком старое и тухлое, это дело.

– Мы не шьем дела, – коротко ответил Лихно и продолжил.

Все силовые акции по устранению конкурентов проходили под руководством и при участии Сотникова, которой стал правой рукой Батырова. Хозяин тяготел к банковскому делу. Со временем он превратился из бандита в уважаемого бизнесмена, отстирал кровавые деньги, накупил недвижимости в России и за границей. Но, если возникали проблемы, по-прежнему решал их старыми недипломатическими методами. Городских, муниципальных чиновников или ментов Барыр покупал пачками и коробками. Как овощи на оптовом рынке. Поэтому все сходило с рук.

За хозяином и у Сотника жизнь текла, как ручеек по гладким камушкам. Уголовные дела против него в общей сложности были пять раз, но ни одно из них не дошло до суда. Стараниями адвокатов все были развалены на стадии следствия. Неизвестно куда исчезали потерпевшие. Свидетели теряли память. Доказательная база превращалась в пыль. Наконец стараниями следственного комитета Внутренних дел, Сотника все же определили на зону. Удалось доказать всего один эпизод его криминальной биографии. Судьи переквалифицировали статью: вместо заказного убийства Игорь получил срок за нанесение телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего. Шесть лет, из которых три уже позади.

– Хозяин помнил о тебе, – бесцветным голосом продолжал Лихно. – В тюрьме не было проблем с деньгами. Насколько я знаю, уже здесь, на зоне, в бараке личных свиданий тебе устраивали встречи с проститутками из Москвы. Но пару дней назад лафа кончилась. Вот полюбуйся.

Лихно положил на стол большой плотный конверт. И пока Сотник разглядывал фотографии, продолжал: