– Тоже мне, в форме, ты своё пузо видел? Спортом бы занялся лучше, – огрызнулся я, отворачиваясь от гоблина, смирившись со словесным поражением.

– Не-не-не, когда спортом занимаюсь, да, то сразу потею, отдышка появляется и сердце бьётся сильно-сильно так, ага, – тихо заговорил он у меня за спиной. – Это явно аллергия, да. А аллергия – это дело опасное.

Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться перед тем, как закрыть за собой дверь. Блин, Затрик Сорок Второй, он, конечно, иногда выбешивает до белого каления. Только порой как сказанёт, что со смеху можно помереть. Хорошо всё же, что я его встретил.

Знаешь, что самое странное во всей этой сцене драматического кружка клоунов? Ты это, извилистый, без оскорблений давай, но прежде чем ударишься в спорную полемику, ответь – что? А то заинтриговал уж. Шпартко ни слова не сказал, он вообще с тобой без надобности не разговаривает больше. А ведь и правда… Ну, это будет проблемой будущего меня. Сейчас же нас ждёт и жаждет прекрасная девушка на белых простынях. Ясненько, всё как обычно.

Хорошенько размякнув в горячей ванне, я понял, у кого Затрик стащил аромомасло, но меня это не волновало. Я покинул этот блаженный рай лишь для того, чтобы раствориться в ещё большем море удовольствий, страстных объятий и поцелуев Вилги.

Уже в конце я лежал и, тяжело дыша, гладил по волосам белокурую девушку, что устроилась у меня на груди.

– Как же мне этого не хватало… – выговорил я тихо мысли вслух, глядя на неё.

– Ммм… мне тоже, Сахарок, – жеманно произнесла собеседница, прижимаясь ко мне сильнее. – Должность официантки, конечно, неплоха, но мужской ласки порой очень не хватает.

– Хм… Вил, а ты окончательно сменила свою профессию? – осторожно спросил я всё же.

– Наверное… быть проституткой, знаешь ли, не предел моего мечтания, не все клиенты так хороши, как ты, – она потянулась, чтобы поцеловать меня в губы, я не сопротивлялся.

– Ты это всем мужчинам говоришь?

– Возможно, – лукаво улыбнулась девушка. – Выпить хочешь?

– Ещё спрашиваешь, – усмехнулся я. – Конечно.

Вилга встала с кровати и, подняв руки, потянулась всем телом, чтобы я мог в полумраке комнаты полюбоваться изгибами её изящного тела, на которые мягко ложился отсвет одинокой свечи. После чего с кошачьей грацией направилась к столу, где стояла бутылка с джином. Я же, устроившись на подушках поудобнее, жадно пожирал её нагое тело своим взглядом.

– Вилга, а как ты стала проституткой?

–Всё как обычно, банально и прозаично. Мечтательная девочка, что ничего не умеет, но с прекрасным телом, получает поддых от суровой реальности, и вот я здесь, – сухо ответила девушка, залпом осушив только что наполненный стакан.

– Ты врёшь, я чувствую и знаю. Мне тут ранее намекнули, что это я склонил тебя на этот путь.

– Так и есть, – спокойно произнесла Вилга, разливая джин по стаканам. – Ты со своими сладкими речами украл мою девственность, и для многих я стала шлюхой. Потом же заразил мечтами о лучшей жизни, – собеседница повернулась и, держа напитки в руках, медленно направилась обратно к постели. – Эта надежда отравляла меня день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, когда я ждала тебя. Маленькая глупая девочка, что мечтала о вечной любви и бесконечных приключениях в бессмертии. Вилга подала мне алкоголь и продолжила свой рассказ. – После смерти матери я поняла, что мне нечем платить за комнату и еду, а я, как уже и говорила, ничего не умела. Один пьянчуга великодушно зажал меня как-то раз в углу и изнасиловал за три серебряника. Она подняла стакан к лицу, скрывая нервную усмешку. – Мне было больно, страшно и противно, я словно умерла тогда. Но зато в конце, захлёбываясь слезами, я поняла, что мир полон ублюдков. Ублюдков с деньгами, что жаждут нежного тела. За тебя!

Вил стукнула свой стакан о мой и, подняв его повыше, вновь опрокинула алкоголь в себя полностью.

– Извини, – только и смог выговорить я и, подражая собеседнице, осушил свою дозу яда.

– За что? – с усмешкой спросила у меня девушка, забирая пустой стакан, и вновь направилась к столу, чтобы наполнить его.

– За то, что поломал тебе жизнь, – признал я наконец.

– Нет, я была не приспособлена к этой жизни. Ты же дал мне навыки для выживания, можно так сказать, – вновь спокойным голосом заговорила собеседница. – Я родилась очень красивой для простолюдинки, и мать растила меня сахарной куколкой. Чтобы выдать замуж за торговца или, если повезёт, за чиновника, у кого размер кошелька будет соразмерен с размером его брюха.

Она замолчала, держа бутылку в руках, видимо, погрузившись мыслями в своё прошлое детство. Я не смел её отвлекать, лежал и созерцал её в полутьме, в ожидании.

– Но я стала проституткой вместо образцовой жены, что каждый год выталкивает из себя наследника, и, честно говоря, быть проституткой мне более по нраву.

Вилга вновь со всем своим изяществом, покачивая бёдрами, вернулась и подала мне стакан с выпивкой, попутно залезая под одеяло.

– По нраву, но теперь ты официантка, – подытожил я, делая небольшой глоток.

– Мне двадцать девять, Сахарок, и с каждым годом, в отличие от тебя, я увядаю, – произнесла девушка, вновь пряча нервную улыбку за стаканом. – Да, ещё лет десять я могу об этом и не думать, но что потом? – собеседница сделала глоток, я же предпочёл не отвечать, решив, что вопрос риторический. – А тут такая возможность подвернулась.

– Генри? Он на сколько тебя младше, на десять, двенадцать лет?

– Любви все возрасты покорны, – Вилга щелкнула меня по носу краешком своего стакана и вновь пригубила его содержимое. – Малыш Генри с детства бегает за мной хвостом. Называет меня своим ангелочком, – кисло улыбнулась девушка.

– Вил, и что, вот так вот, без любви? Всё как по сценарию матери?

Осушив остатки алкоголя, я поставил его на пол, попутно зацепив сигарету, чтобы закурить.

– А что ещё мне остаётся? Не все готовы к приключениям и неизвестности в дороге, – выговорила она, повысив голос. – В этом городе родилась, здесь и умру, но не это самое страшное, —собеседница посмотрела на меня, и её глаза блестели, но она не дала слезам пролиться. – Самое ужасное – быть одинокой, когда вокруг полно людей.

Вилга вновь залпом допила джин, но на этот раз она поморщилась, возможно, даже сдержала рвотный порыв. Прильнув всем телом ко мне, белокурая девушка дала волю рукам.

–Ну что, додымишь и ещё разок?

Да, деточка явно наклюкалась. Это точно извилистый. Главное чтобы не стошнило. Слушай, ты так часто и долго молчишь вроде в последнее время, и мне это нравится, дружище. Продолжай в том же духе.

– Вил, подожди, у меня для тебя кое-что есть, – произнёс я, туша окурок в стакане.

Поднявшись с постели, я нашёл свои штаны и достал из кармана тряпичный свёрток. Положив его перед ней, замер в ожидании. Девушка с интересом и осторожно принялась разворачивать ткань. Раскрыв сворованное ранее мною колье из ювелирной лавки. У неё приоткрылся рот от изумления, и она посмотрела на меня своими большими глазами, не веря в то, что происходит.

– Ты… ты серьёзно? – произнесла бывшая проститутка заплетающимся языком.

–Понимаю, что это не вернёт тебе загубленную жизнь, но позволит начать новую, – произнёс я и, взяв со стола бутылку, хлебнул джина из горла. – Но прости, сразу предупреждаю, колье ворованное из ювелирной в Хенд-Херрене. Так что аккуратнее продавай.

– И вновь ты даёшь мне инструмент для выживания, – улыбнулась Вилга, возвращая в голос жеманные нотки.

Белокурая девушка отложила колье на край кровати и повернулась ко мне в чертовски соблазнительной позе, что вновь пробудило во мне всё моё мужское начало.

– Иди скорее сюда, мой Сахарочек, – поманила она меня пальчиком к себе.

Сделав очередной глоток, я отставил джин на стол и вновь нырнул в сладостную негу страстной близости с Вил.

Эта ночь с ней стёрла на краткий миг все мои тревоги и переживания, все плохие мысли растворились в жарких объятьях девушки. Более не существовало никого, только я, она и наша страсть, более ничего. Весь мир для меня был бел, как простыни, на которых мы предавались жарким чувствам. А уже к утру ко мне пришло блаженное упоение сна без кошмаров.

Если ночь разговоров с Евой была для меня моральным спасением и возможностью излить душу, чтобы облегчить тяжкий груз за спиной, то ночь с Вилгой была полноценной передышкой, что дала мне возможность просто скинуть с плеч этот груз и забыть о нём. Хоть на какой-то миг растаять в сладострастном удовольствии физической близости без какой-то подоплёки.

– Правда? Прямо голые?! – громко воскликнула Афелия. – Прямо на свиньях?

– Да, всё именно так, – произнесла Вилга, но таким простым и заботливым голосом, что я даже не сразу её узнал.

Я пошевелился в постели и попытался натянуть на себя одеяло, но через несколько секунд резко принял сидячее положение. Приятно забытая похмельная боль отдалась в голове, но не слишком сильно, позволяя мне проигнорировать её. Осмотревшись, я заметил сидящую на стуле перед кроватью Афелию и Вил рядом с ней. Белокурая девица, что скрасила мне эту ночь, большим гребешком расчёсывала белёсые волосы девочки, что находилась под моей защитой. И, судя по всему, выдавала ей постыдные истории из моего прошлого.

– С добрым утром, точнее днём, Сахарок, – произнесла девушка.

– С добрым днём, – весело повторила за ней Афи.

– Вил, блин, я тут вообще-то голый, – с укором произнёс я.

– Ммм… Я уже всё рассмотрела и давно, сладкий, – вернула на краткий миг свою жеманность в голос собеседница. – Афелия же слепая и не видит ничего, или ты просто стесняешься находиться с ней в одной комнате в таком виде.

– Мда… С добрым днём, – упал я обратно на подушки, решив не спорить.

– А мне тут тётя Вилга рассказала, как вы с Бруно на свиньях катались, – всё тем же задорным голосом оповестила меня Афелия.

От блин, нашла, что выложить. И не говори, извилистый.

Бруно был старшим братом Лобо, как-то раз мы с ним так набрались алкоголя, что решили устроить родео на свиньях, что жили на заднем дворе трактира. Не помню, почему нам надо было сделать это именно нагишом. Ополоумевшие от этого хрюшки снесли хлипкую ограду и вломились в таверну. Я, как оказалось, был плохим ковбоем, свалился со своего скакуна в районе кухни. Бруно же влетел в общую залу и зажёг там уже основательно.

– Было дело, – только и ответил я девочке, нащупывая свои штаны на полу. – Вил, а вы чего тут-то сидите?

– Над Шпартко сейчас жрец молитвы возносит, поэтому я забрала Афелию сюда, чтоб не мешала, – начала пояснять белокурая девушка. – Гоблин, как помощник, с нашей кухаркой на рынок ушёл.

– Ясненько, – кивнул я, одеваясь под одеялом. – Слушай, а ты можешь Афи подстричь покороче. Ну примерно, как у тебя, только с длинной чёлкой, чтобы глаза прикрывать?

– Да, в принципе без проблем, – улыбнулась она.

– А я красивой буду? – спросила сразу же Афелия.

– Ты будешь не просто красивой, а изумительной, – уже привычным жеманным голосом произнесла бывшая проститутка.

– Вот и чудно, – уже расплылся я в довольной улыбке.

– Я тебе обед внизу отложила, – произнесла Вилга, отходя от девочки. – Так что свали уже, Сахарочек, нам тут, девочкам, одним нужно пошептаться.

Девушка принялась копаться в шкафчике с различными женскими приблудами для красоты. Я же, полюбовавшись ещё немного её изгибами тела, вышел из комнаты. Потирая заспанное лицо, спустился вниз, чтобы перехватить чего-нибудь в желудок. Хоть и не было желания.

– Генри, доброго денечка, – поприветствовал я сына Лобо. – Вил сказала, мне тут пожевать чего завалялось.

– Ага, – раздражённо ответил он и плюхнул передо мной тарелку, на которой покоился уже холодный, но чертовски маслянистый рулет с ветчиной, и добавил к нему большую кружку холодного чая.

– Слушай, мы с тобой уяснили ещё вчера, что я тебе не нравлюсь, как и ты мне теперь, и всё такое, – залился раздражением уже я в ответ. – Давай день продержимся, да ночь простоим в нейтральных отношениях. Там мы уже уйдём, и моя прекрасная небритая рожа перестанет действовать тебе на нервы.

– Жрец не справился, – мрачно произнёс он, перебирая что-то руками за стойкой.

– Печально, – поник я, не зная, как подступится к еде.

– Ты тут гость, пока отец жив, но как только… Выметайся сразу.

– Парниша, не кичись, а то перья из хвоста повыпадают, – холодным тоном пригрозил я ему. – Слишком мал и слаб, чтобы вякать.

Я спокойно взял рулет и принялся его пережёвывать, запивая чаем, под прожигающим взглядом Генри. Честно говоря, он настолько мне надоел, что я решил его просто игнорировать по возможности. Ну и вежливости от меня он теперь навряд ли дождётся.

Ух прям злой и страшный дядя вампир. Ты сам-то не забудь свой хвост петушиный сложить. Мозг, я бы раньше обиделся, но по ходу я нашёл способ, как с тобой бороться. И как же? Так я тебе и сказал. Хочу только поправить тебя, не петушиный, а павлиний.

– И держись подальше от Вилги, – произнёс мне сын трактирщика напоследок, собираясь выйти на кухню.

– Пока ты мечтал о ней, сжимая член в руке перед сном, я её трахал в соседней комнате, – язвительно бросил я ему в спину, не в силах сдержаться.

– Ублюдок! – ожидаемо разъярился влюблённый юноша и бросился на меня.

Быстрым движением руки я схватил его за голову и приложил об стойку, заодно придавив к ней.

– Правильно, дебил, уничтожь репутацию заведения отца, – процедил я ему.

Генри несколько раз дёрнулся, вроде даже пытался дотянуться до ножа на стойке, но потом остыл. Видимо, смысл моих слов дошёл наконец до него, поскольку наша мини-потасовка привлекла много взглядов. Я, как и он, осмотрел постояльцев, после чего отпустил парня и махнул рукой знакомому вышибале, что всё в порядке. Сынок Лобо же лишь недовольно стёр с лица крошки от моего рулета и, фыркнув, удалился.

– Щенок, блин, – буркнул я всё же вслед, залпом допивая чай.

Вот последней фразой ты весь грозный пафос разбил вдребезги. Согласен, мозговитый, как-то глупо прозвучало.

Остаток дня прошёл незаметно, да и скучно. Я дошёл до кухарки, когда они с Затриком Сорок Вторым вернулись, и договорился с ней о провианте для нашего путешествия. Благо болтливый гоблин расположил её к себе гораздо лучше, чем я за последние десять лет, которые её знаю. В принципе, меня это не волновало, главное, что она согласилась нам помочь. Потом я вышел в город, дабы проветрить голову и докупить по мелочи полезных вещей.

Так непривычно было идти в одиночестве по знакомым улочкам, посещать те же самые лавки. Раньше меня здесь практически всегда сопровождала Теа, как хвостик шла рядом и выслушивала мои дуратские шутки. Она была неотделимой частью меня, а теперь её всё же отделили. Теперь я тут один хожу… И сейчас она даже не ждёт меня в таверне, отдыхая там или настраивая инструмент, или ещё как готовясь к вечернему выступлению. Осознав это, я посмотрел на два печёных яблока в сахаре, что купил пяток минут назад. Теаромона очень их любила… А я не очень. Отдав сладости пробегавшим мимо детишкам, я пошёл дальше. Обойдя три лавки зельеваров, я всё же нашёл фляжку крови себе и целебной мази на будущее. Да и так пару микстур прихватил полезных, мало ли сгодятся. Когда же вечер полностью вступил в свои права, я развернулся и направился обратно в трактир Лобо.

Идя с тяжёлой головой от грустных мыслей, маневрируя в этой пёстрой и разномастной толпе незнакомых мне существ, я невольно вспомнил Санминор. Точнее толпу безликих мертвецов, что преследует меня в кошмарах. Только Асир был полон «людей», он кишел жизнью, и я, как унылый мертвец, шаркал в одиночестве посреди толпы. Сейчас смысл ранее сказанных Вилгой слов доходил до меня более отчётливо. Я был в толпе, но был одинок. Теаромона заменила мне весь этот мир, она была моим миром, а я не осознавал этого из-за своей глупости.