…и в путь желанный
понес дружину
морской дорогой
конь пеногрудый
с попутным ветром.
«Беовульф»
У них оставалось очень мало времени для того, чтобы починить корабль и попытаться уйти от погони, в которой никто из спасшихся пиратов не сомневался. Шторм скоро закончится, и преследователи вновь примутся за дело. Войдут в лагуну… почему бы и нет? В спокойную воду это очень даже просто сделать. Значит, надобно перекрыть им вход… а как? Артиллерия еще не изобретена. Поставить по краям узкого пролива лучников? И что? Враги просто укроются от обстрела за повешенными вдоль бортов щитами. Нет, это не выход, нужно было срочно придумать что-то другой, что-то такое, необычное, что давало бы возможность спастись – ведь, по сути, незадачливые пираты Орестуса Тибальда получили лишь временную передышку. Да, именно так – временную.
Хотя шторм вполне мог затянуться, ведь стоял уже октябрь, месяц, так сказать «сомнительного мореплавания». Если верить Ингульфу – а не верить ему у Саши не было оснований, – таким вот образом характеризовали этот сезон римляне… никогда, впрочем, не являвшиеся хорошими мореходами. Все их морские победы это обычный абордажный бой – мощь легионов, а не судов.
Выставив охранение у пролива, люди Тибальда развели на берегу костер и, набрав из ручья воды, варили в котелке вяленое мясо. По небу бежали низкие сизо-голубоватые тучи, иногда хлеставшие дождем, довольно, кстати, теплым, Александр – так был даже рад подобному душу. Стоял, подставив тугим струям лицо, словно старался смыть с себя кровь… чужую кровь… кровь врагов.
– Я говорю, у этих трусов римлян сезон мореплавания уже закончился, – подошедший Ингульф уселся рядом на камень.
Хоть один родной человек… Александр уже воспринимал парнишку словно младшего братца.
– Римляне только и плавают от восхода Плеяд до восхода Арктура, – к удивлению Саши, «братец Ингульф» показывал недюжинные для варвара знания в области навигации. – То есть с конца мая и до середины сентября, – потянувшись, уточнил парень. – С середины ноября по середину марта они вообще стараются не выходить в море, ну а в остальное время – как когда.
– Значит, вскорости мы останемся без добычи! – ухмыльнулся Саша. – Уж по крайней мере до марта месяца некого будет грабить!
– Как это некого? – подросток удивленно моргнул. – А прибрежные города?!
– Города?!
– Ну, ладно, ладно, так и быть – селения.
– А много ль добычи можно взять в нищих рыбацких деревнях? – Саша нахмурился: не очень-то ему улыбалось грабить и убивать ни в чем не повинных людей. А ведь к тому все и шло, похоже.
– Добычи мало, – согласно кивнул Ингульф. – Но там можно взять рабов!
Рабов… Вот и поговори с ним! И этот – еще из самых лучших. Прямой, добрый и честный парень. Только варвар. Вандал – одно слово.
Четыреста тридцать восьмой год, однако!
Саша уже убедился в верности своих подозрений – проверил дату, спросив сразу у нескольких. Детинушка Видибальд ответить затруднился, а вот Эрлоин назвал дату сразу, не раздумывая – именно четыреста тридцать восемь лет и прошло с момента рождения Иисуса Христа.
– Гляди-ко! – удивился Александр. – Ты прямо этот… вундеркинд, во!
– Просто я собирался принять монашество, – потупив глаза, скромно признался парень.
– Монашество?! А что не принял? Из монастыря выгнали?
– Выгнали, – моргнув, Эрлоин неожиданно улыбнулся. – А я всего-навсего выбил зубы одному монаху… много из себя строил. А когда уходил, поджег монастырь…
– Поджег монастырь?!
– Ну, чтоб помнили, чтоб знали… Ух, как лихо горело!
Разговаривать с подобным святотатцем Александру что-то враз расхотелось. Ему вообще сейчас разговаривать не хотелось. Ни с кем, даже с Ингульфом. Хотелось просто побыть одному, подумать. О жизни подумать, о том, как выжить, чем заняться в этом жутком молодом мире! Ведь не в разбойники же идти, право слово!
А что тогда?
Наверное, прав был старик антиквар Альфред Бади – ушел себе в монастырь, и никаких забот. И крыша над головой, и пища, в том числе – и духовная. Черт! Вот же никак не надо было расставаться с антикваром! Все же – единственный человек оттуда… оттуда… оттуда… Черт побери, ну и бред!
В какой же монастырь подался старик? А черт его, не вспомнить. Может, Ингульф знает?
– На юг они пошли, те монахи, – «младшенький братец» задумчиво взъерошил затылок. – Может, в Нумидию, может, дальше, в пустыню, а может – и в Триполитанию.
Обязательно, обязательно отыскать месье Бади! Впрочем… на кой хрен? Старик трусоват, занудлив. Пусть себе сидит в своем монастыре, молится.
– Что будем делать, вождь? – собравшись с мыслями, Александр подошел к Тибальду.
Хевдинг сидел у костра среди соратников, задумчиво потягивая еще остававшееся вино.
Эрлоин посмотрел на небо:
– Шторм продлится всю ночь… а вот, что будет утром, не знает никто. Может быть, будет ясно… и тогда…
– У нас есть одна ночь! – поправив съехавший с плеча плащ, изодранный и кровавый, предводитель разбойников неожиданно улыбнулся. – Целая ночь! Так что же вы сидите? За работу! Вперед! Надо починить корабль, а дальше… Рус, Ингульф, Эрлоин! Пройдитесь-ка по бережку, осмотритесь.
– Сделаем, вождь! – встрепенувшись, хором отозвались все трое.
Глотнули на ход ноги вина и ушли в дождь.
Серая мгла, быстро темнеющее небо окутывали весь островок туманными мглистыми сумерками, хотя до вечера вообще-то было еще далеко. Дождь то кончался, то вновь припускал с новой силой, однако голубых лоскутков в небе постепенно становилось все больше. Тибальд оказался прав – у загнанных в ловушку пиратов имелась только одна ночь, что еще раз подтвердил проворно забравшийся на вершину высокой скалы Ингульф. Осмотрелся, склонился вниз, крикнул:
– Они там! Корабли Хильперика стоят с подветренной стороны.
Ну, конечно, куда же им еще деться? В шторм-то им не подойти к берегу, а вот утром… утром будет видно.
Посланцы хевдинга обследовали весь остров довольно быстро – не таким уж он был и большим – управились часа за полтора. Скалы, галечный пляж, лагуна, небольшая рощица раскидистой средиземноморской сосны, орешник. На скалах имелось множество птичьих гнезд, в ручье должна была водиться рыба, так что, если пришлось здесь задержаться надолго, пиратам никак не грозила бы голодная смерть. Если б пришлось задержаться… Кто б только позволил?! Уязвленный Хильперик наверняка не собирался так просто сдаваться.
Когда разведчики вернулись, уже стемнело, и в небе зажглись огоньки… нет, не в небе, на скалах, в кустах… слишком яркие, слишком низко, чтобы быть звездами… Светлячки!
– Светлячки… – негромко произнес Александр. – Светлячки… Вот что, парни, на корабле найдутся корзины или мешки?
– Да найдутся.
– Тогда наловите их… ну, вот этих самых, светящихся…
– Но…
– А с Тибальдом я сейчас поговорю.
Услыхав предложенный недавно освобожденным пленником план, Орестус Тибальд сначала расхохотался, а потом призадумался. Подозвав какого-то высокого воина, поинтересовался, как долго затянется ремонт судна, и, получив ответ, удовлетворенно кивнул. Ремонтники уже зажгли факелы и теперь деловито стучали топорами. Двое ныряльщиков заводили под дно концы крепких канатов, стягивая треснувший ют. Хоть так… выйти бы… уйти бы… а уж потом можно будет и отремонтироваться как следует.
– Кто пойдет? – поджав губы, негромко поинтересовался хевдинг. – Опасное дело: камни скользкие, а волны бушуют…
– Я пойду, – быстро кивнул Александр.
– И я! – Ингульф встал рядом.
Рыжий Эрлоин улыбнулся:
– И я, пожалуй, тоже. Клянусь Иисусом Христом и Тором – это дело как раз по мне!
– Тогда да поможет вам Иисус… и все наши древние боги!
Вся троица вернулась уже ближе к ночи, мокрые, усталые, но довольные, а самое главное – с чувством исполненного долга. Снова пошел дождь, но сквозь прорехи черных бархатных облаков там и сям уже проблескивали желтые холодные звезды.
Что и говорить – погода благоприятствовала задуманному.
Поднявшись на корабль, хевдинг взмахнул рукой с зажатой в ней плетенкою, наполненной светлячками. Гребцы взялись за весла, ориентируя темп гребли по этим световым значкам… Александр взялся за румпель… или как здесь назывался длинный, упирающийся в рулевое весло, рычаг… Тибальд стоял рядом, у мачты, а Ингульф пристроился на носу, до боли в глазах вглядываясь в ночную темень.
«Золотой Бык» крался по лагуне мягко и осторожно, как волк, крадущийся к овечьей отаре. Казалось, весла едва касались воды, и судно скользило по волнам, словно гигантский жук-плавунец.
– Влево!
Светлячки в левой руке хевдинга плавно качнулись, и корабль, быстро сработав веслами и рулем, изящно обогнул скалу… на вершине которой, в плетеной корзине, горели точно такие же светляки! Светлячками были помечены все, представляющие опасность, камни! В этом и заключалась безумная идея Саши… и она срабатывала!
Неслышно вынырнув из лагуны, никем не замеченный «Золотой Бык» взял курс в открытое море. А как только небо очистилось от туч, повернул на юг, к Африке.
Ветер постепенно стихал, волны делались все меньше и меньше, на судне подняли оба паруса – квадратный, главный – велум, и треугольный акатий. Корабль резко прибавил хода, но гребцы не отходили от весел, готовые в любой момент исполнить приказ кормчего… Александра.
Небо на востоке светлело, голубело, рыжело – скоро, уже совсем скоро, должно было показаться солнце. Вот показалось! Ударило по глазам сверкающим шаром, зажгло мерцающей бирюзой волны, отразилось в шлемах и металлических накладках щитов.
– Ушли! – подойдя к Саше, усмехнулся Тибальд. – А ты приносишь нам счастье, Рус!
…корабль стоит,
причаленный к берегу,
широкогрудый,
на тяжком якоре.
«Беовульф»
Город вставал из воды чудесным голубовато-зеленовато-белым садом. Мощные зубчатые стены, холм с базиликой и цитаделью, красные крыши домов, мраморные колоннады храмов. И порт. И сотни кораблей – от совсем уж мелких челнов до огромных грузовых зерновозов, водоизмещением в триста тысяч тонн. Южное косматое солнце пылало над городом сверкающим шаром. И гул разноязыкой толпы был слышен даже здесь, у причала.
– Гиппон! – с улыбкой произнес Тибальд. – Гиппон Регий! Город короля Гейзериха… столица… Пока столица. Пока не взят Карфаген!
– Он будет взят, я уверен! – ухмыльнулся в рыжие усы Эрлоин. – А в Гиппоне нам некого опасаться… разве только таких же, как мы!
– Что ж, – хевдинг повел плечом. – В трюмах еще осталось немного серебра… а это что значит, парни?
– Это значит – надо сегодня же прокутить все в портовых тавернах! – радостно осклабился здоровяк Видибальд. – Все, до последней монеты! Иначе не видать нам удачи.
– Верно, есть такая примета, – расхохотался Ингульф.
– Все-то ты знаешь,
Пираты Тибальда гулеванили в портовых тавернах Гиппона три дня, после чего хевдинг сказал – баста! Хватит пить, пора и заняться делом.
– Сезон мореплавания кончается, – собрав опухших от пьянства соратников в одной из харчевен, на всякий случай напомнил Тибальд. – А у нас пока только один корабль, который скоро не сможет вместить всех наших людей. Эрлоин, ты говорил о каких-то лихих парнях?
– Да-да, – приосанился парень. – Все мои родичи. И хоть сейчас готовы влиться в наши ряды. Только свистни!
– Вот видите? А вы пустились в загул! – мягко укорил хевдинг.
Детинушка Видибальд хохотнул:
– Да не на что особо гулять-то, вождь! Разве что немного расслабиться после всего.
– Некогда и расслабляться, – предводитель шайки нахмурился, поправив на голове серебряный обруч, сдерживающий буйную шевелюру. – Надо искать купцов! И как можно быстрее. Эрлоин, Видибальд, Герульф!
– Да, вождь?
– Пойдете сегодня в порт. Оденетесь в лохмотья, найметесь грузчиками… то есть попытаетесь наняться, думаю, там уже и без вас все схвачено, – хевдинг задумчиво погладил бороду. – Походите там от корабля к кораблю, вызнайте – кто, когда и куда отправляется, какой груз, сколько на борту воинов, ну, все, как обычно. Эрлоин – старший. Да-да! Именно Эрлоин! Слишком уж тонкое дело. Вот, если б надо было набить кому-нибудь морду, я бы полностью доверил это дело тебе, Видибальд! Так… – пиратский вождь хлебнул из кубка вина и, утерев рукавом туники усы, продолжил: – Теперь вы… Винегар и все остальные – займитесь наконец кораблем! Все, кроме тебя, Рус. Я заметил – ты умеешь пить, не пьянея – похвальное качество.
– Просто напитки не те! – Александр ухмыльнулся. – Какое-то кислое винишко – тьфу!
– Поэтому ты и продолжишь пьянствовать… на ту толику серебра, что еще осталось.
– А что, у нас еще что-то осталось? – с надеждой в голосе спросил Видибальд. – Клянусь Тором и всеми древними богами, неплохо было бы…
– У тебя, любезнейший мой, своя задача! – в голосе хевдинга зазвучал металл. – И от того, как ты ее выполнишь, зависит всё. Понимаешь?
– Да понимаю, – детинушка смущенно потупился. – И все ж… может, от меня было бы больше толку в напарниках у Руса?
– Ага, – скептически ухмыльнулся Тибальд. – Чтоб вы на пару уничтожили все запасы вина в этом городишке. Нет уж…
– И все же мне нужен напарник, – твердо заявил Александр. – И желательно – малопьющий. Ингульф как раз подойдет.
– Хорошо, – хевдинг согласно кивнул. – Бери парня. Начнете с «Пегой лошади» – это самая большая таверна в порту, вы ее уже знаете.
– Таверна… – Саша поскреб заросший затылок и задал вождю вовсе уж неожиданный на первый взгляд вопрос: – А есть в Гиппоне термы?
– Термы? – пираты озадаченно переглянулись. – Ты что же это, дружище, решил предаться разврату по примеру старых римских патрициев?
– Я просто решил, что именно там, в термах, и можно встретить богатых судовладельцев, а не какую-нибудь шушеру из портовых таверн. Ведь среди купцов много римлян, а ты сам говорил, вождь, что в королевстве Гейзериха их не очень-то жалуют. И что же римлянам делать в тавернах – ждать, когда кто-нибудь из вандалов или аланов начистит им морды?
– Да, – согласился хевдинг. – Я давно приметил – ты очень неглупый человек, Александр, хоть, наверное, и эллин.
Саша недовольно поджал губы:
– Сколько раз уже говорить – русский я! Рус!
– А имя у тебя – эллинское! Александр – так звали их знаменитого царя, когда-то завоевавшего полмира.
– О, ученейший вождь наш! – не выдержав, ухмыльнулся здоровяк Видибальд. – Все-то ты знаешь.
Эрлоин хохотнул:
– Ну, про Александра Македонца всякий знает. Разве что, кроме тебя, дубинушка ты наша заскорузлая. Ну-ну, не обижайся, дружище!
– Ладно, – добродушно усмехнувшись, детина поднялся, с шумом задвинув скамью. – Ну? Так мы пошли, что ли?
– Удачи, – махнув рукой, хевдинг снова повернулся к Саше. – А про термы спросите-ка лучше у служки.
– И то верно, – Ингульф тотчас же подозвал пробегавшего мимо кабатчика. – Эй, любезнейший. Не скажешь ли, где в городе термы?
– На виа Сатурналий… ну, так когда-то звалась эта улица. Сейчас там, на площади – базилика Святого Петра. Но и термы остались, хотя епископ уж сколько раз грозился закрыть сие гнездо порока… – Круглое, лоснящееся от жира и пота лицо кабатчика озарилось лукаво-похотливой улыбкой. – Что, господа мои, решили попробовать старых римских развлечений?
– Помыться просто решили – вот что! – Александр допил остатки вина и, посмотрев на Тибальда, протянул руку. – Прошу выдать серебришка на баню.
– Много не дам, – достав из объемистого кошеля разномастные монеты, хевдинг высыпал их на стол и старательно отсчитал небольшую кучку. – Хватит с вас и десяти денариев.
– А на одежду? – Саша вскинул глаза. – Не можем же мы пойти в термы… в термы! в этаких лохмотьях!
– Ничего, – ухмыльнулся хевдинг. – Там все равно все голые ходят.
Термы напарники отыскали сразу – не пришлось долго расспрашивать. Дошли до базилики Святого Петра, а там дорогу показал первый же встреченный на паперти нищий. Правда, заглянул в глаза с этакой надеждой – подайте, мол, милостыни… Не подали. Денег и у самих, считай, не было. Даже в церковь не зашли, хотя возможность такая имелось – оба вовсе не являлись такими уж ревностными христианами: Саша иногда даже считал себя агностиком, а Ингульф был наполовину язычником. Какая тут церковь? Вот в термы сходить – совсем другое дело! И не для разврата, как, вне всяких сомнений, подумали и трактирщик и нищий, и даже не столько ради дела – просто Саше уж очень хотелось помыться! Когда в последний раз в бане-то был? У-у-у-у… Нет, конечно, в море купался… но это ж разве мытье? А так, чтоб на полке, да с веником… В термах, конечно, веников тоже нет, но хоть парная имеется. Хорошо Ингульфу – привык ходить грязным, раз в год в речку бултыхнется – и то за счастье.
– Говорят, там, в термах, очень много падших женщин, – на ходу фантазировал варвар. – Наверное, есть и молоденькие.
О! И этот туда же. Тоже еще – похотливец. В церкву вот, небось, не зашел.
– Не забывай, парень – мы с тобой не по девкам идем, и не купаться – а дело делать, – резко охолонул приятеля Саша.
– Но ведь одно другому не помешает, верно?
Африканский город Гиппон Регий (некоторые произносили – Иппон), будущая Бизерта, родина знаменитого философа Аврелия Августина, к этому времени, правда, уже лет восемь, как почившего в бозе, в центре своем имел вид типичного позднеримского поселения с широкими, сходящимися под прямыми углами, улицами, акведуком, цистернами для воды, шикарными общественными зданиями с тенистыми портиками, увы, ныне быстро приходившими в полный упадок, за неимением «общества», точнее – ввиду его распада. Суровые базилики, большей частью превращенные в церкви, а иные – и выстроенные специально для этой церкви, сильно контрастировали с остатками былой римской роскоши – теми же колоннадами портиков, еще оставшимися кое-где статуями, амфитеатром. Гладиаторские бои там, конечно же, давно уже не проводились, в лучшем случае – просто бега, состязания колесниц.
На бывшей виа Сатурналий, кроме базилики Святого Петра, располагалось еще множество церквей и даже, как пояснил все тот же нищий, один монастырь – Святого Луки, – как и все восточные монастыри отличавшийся чрезмерной строгостью жизни послушников и монахов. Собственно говоря, западных монастырей – в Европе – еще и не было, первый будет основан через несколько десятков лет в Монтекассино святым Бенедиктом.
О проекте
О подписке