Заранее всё просчитав и спланировав, подполковник Колесников загрузил в свой старенький москвич канистры и курсировал, выжимая из машины все силы, от колонки с водой до просчитанных точек на маршруте, где его не могли увидеть проверяющие. Вылезая из кустов с громкими ободрениями вперемешку с матюками, главный Еврей поливал всех из канистр водой, стараясь не оставить никого пропущенным. И уже готовые умереть воскресали. В этот момент главному Еврею неподдельно радовались даже те, кто готов был вцепиться в глотку на тренировках. Казалось, вода кипела на касках и автоматах.

Вторую часть дистанции прошли в полузабытьи. Бежавшие впереди сержанты всё больше беспокоились о слабых звеньях. То и дело оглядываясь, Андрюха обнаруживал своё отделение изнеможённым, но без намёка на сдачу, и с волнением наблюдал, как наиболее выносливые взяли двумя ремнями и тащили почти бесчувственного Юрку Ящинского, который к тому же нарушил запрет и позавтракал, выдав это тем, что его вырвало на середине дистанции. Но Юрка смог продержаться, и третья группа, как и весь курс, дошла до финиша без потерь.

Победа была одержана. И даже без скорой помощи. Больше всех был в восторге подполковник Колесников. Казалось, ещё немного – и старый еврей кинется в индейский пляс вокруг своего выжившего курса, воспевая хвалебные еврейские песни индейским богам. И его счастье было неподдельным. А может, у других просто не было ни малейших сил выражать своё.

Интересных тем прибавилось на четвёртом курсе. Жаждой создавать и способностью возгораться идеями обладали несколько человек, встреченных Андрюхой в жизни. К сожалению, редко у кого этот дар сочетался с наличием соответствующего уровня упёртости, усердия и способности долгие годы в упорнейшем труде и без сна «рыть рогом землю», разгребая рутину, которой утяжелено любое, хоть и безумно грандиозное, дело. А ещё «пробивать стены головой», разгадывая головоломки и находя решения в безвыходных ситуациях, держа при этом мозг во вскипячённом состоянии на уровне одержимости и срывов. Приводило это к трагическим результатам. Необычайно горько было терять людей, зажёгших тебя интереснейшими вещами, но не способных на самореализацию. Терять полностью. Кто-то уходил из жизни, пытаясь утопить сжигающее изнутри пламя идей в алкоголе. Для кого-то заканчивалось инфарктами и шунтированием.

Витька Макагонов обладал способностью находить идеи и возгораться ими. Именно Витька каким-то образом очутился на кафедре другого факультета и попал в область тяготения наиболее неординарного преподавателя, продвигающего самые перспективные и интересные темы. Майора Сидоренко не все в коллективе воспринимали без раздрожения. Вероятно, за его способность притягивать в темы курсантов, зажигать идеями и гореть вместе с ними. Естественно, такая популярность некоторых “цепляла”. Но Валентин Иванович, казалось, к таким неприятностям был абсолютно равнодушен, сносил всё молча, без оправданий и ответных выпадов.

Витька долго пытался перетащить Андрюху к Сидоренко. Но тот упирался, проявляя преданность первой кафедре, полковнику Кондратьеву и теме, которой уже с год занимался. В конце концов Витьке понемногу удалось загрузить информацию о теме в Андрюхину голову. И в благоприятной среде, помимо воли, стали зарождаться идеи, как всё можно было бы реализовать. В конце концов Андрюха загорелся. Потом Витьке удалось притащить его к Валентину Ивановичу. Понеслись дискуссии и обсуждения планов и путей реализации. В конце встречи Андрюха озвучил основную проблему – он должен поговорить с Кондратьевым, и от его решения будет зависеть переход на другую кафедру. Сидоренко согласился безусловно. На том и порешили.

Как не хотелось идти с данным разговором к Кондратьеву, Андрюха долго не затягивал. При всём уже имеющемся уважении к текущему научному руководителю полковник Кондратьев сумел удивить. Он попросил кратко рассказать о новой теме, и в процессе изложения Андрюха замечал скрываемые огоньки азарта и заинтересованность. Решение было без промедлений и всяческих намёков на претензии. «Без сомнений! С моей стороны никаких “против”. Тема очень интересная и перспективная. Не думай ни о чём и занимайся своими идеями», – таков был ответ. В итоге дипломный проект принимала комиссия, в которой присутствовали два бесконечно уважаемых Андрюхой преподавателя: Кондратьев и Сидоренко.

Тема станет круто украшать выписку из диплома: «Разработка алгоритмов обработки информации оптического блока подсистемы астрономической коррекции перспективной системы управления межконтинентальных баллистических ракет». Тема перестала быть секретной в первом десятилетии нулевых. А позже все характеристики ракеты «Серпа» SS-25, или 15Ж58 по внутренней аббревиатуре, станут доступны в Интернете. Тогда же всё закрывалось наглухо, а сам термин «астрокоррекция» не допускалось произносить. Для восприятия темы необходимо иметь хотя бы базовые знания в баллистике и регламентах боевых режимов межконтинентальных мобильных ракетных комплексов. Сейчас всё открыто и находится в интернете, хотя некоторые ТТХ остаются искажены или завуалированы.

Всё это совпало с вводом в эксплуатацию ЭВМ ЕС-1036 на первой кафедре. Машинное время распределялось за неделю и было на вес золота. Для Андрюхи оно стало фобией – реальной зависимостью. Он даже задвигал увольнения, если они совпадали с выделением машинного времени, приводя в ступор такой дикостью однокурсников. Машина работала со сбоями и часто зависала. Находящиеся у мониторов счастливые обладатели её времени шутили: «Кто там сегодня педали крутит? Почему цепь так часто соскакивает?»

Не имея возможности поинтересоваться, насколько далеко ушло человечество в области работы с данными, Андрюха ринулся в бой с намерением написать всё самому. Он даже не подозревал о сложностях алгоритмов сортировки и общепринятых их стандартах, которые помогли бы сэкономить уйму времени. Но именно тогда Андрюха осознал, что программирование есть наиболее эффективный путь удовлетворения врождённых отклонений в виде непрерывной и неутолимой жажды что-то создавать и наслаждаться, хоть промежуточными, но «плодами дел своих».

В краевой библиотеке раздобыл «Каталог ярких звёзд Йельской Обсерватории» с актуальностью 60-х годов и соответствующей точностью координат. На то время в каталоге было около двух тысяч звёзд. Загнал его в отдельный файл, как входные данные, и погрузился в написание кода создания рабочего каталога астрокоррекции путём перебора всех сочетаний звёзд с угловым расстоянием меньше определённой величины. Максимальную угловую величину должен был выдать Витька Макагонов, исходя из характеристик разрабатываемого им оптического блока. Идеей астрокоррекции была реализация возможности захвата оптическим блоком любых трёх звёзд из каталога, идентификации по угловым величинам, привязки к их координатам и коррекции траектории в конце активного участка и на этапе разведения. Это должно было обеспечить не только повышение точности стрельбы, но и резкое сокращения времени предпусковой подготовки.

Мозг кипел. И всё это на ЕС-1036 и на PL-1 в отведённые полчаса в день. Больше потом приходилось рисовать и чертить на бумаге. В конце концов Андрюхе удалось написать реальную программу генерации каталога из трёх угловых величин из исходного каталога и программу их идентификации с возможностью заменять в будущем алгоритмы поиска и сортировки. Именно эти листинги и были в основе дипломного проекта.

Валентин Иванович публиковал в соответствующих закрытых изданиях научные труды, соавторами которых были Андрюха и Витька. А иногда ездил и на закрытые научные конференции. Витька с Андрюхой с энтузиазмом работали над подготовкой материалов. Иногда ошалевший от неожиданности дежурный по училищу, после обнаружения в два ночи включённого в одной из аудитории главного учебного корпуса света, находил в ней полусонных Витьку и Андрюху, ползающих по огромным плакатам с рейсфедерами в зубах. Нужно было успеть подготовить к утру материалы доклада майора Сидоренко на конференции в Ростове. Всё было до жути интересно, и будущее сияло. В итоге в соответствующий НИИ поехали те, кому билеты были заказаны свыше. Продолжали ли они там труды Нагирадзе или просто служили – неизвестно.

Дискотеки на четвёртом курсе прекратились. Энтузиазм у продвигающих эту тему пропал. Многие из активных женились и ночевали дома. С увольнениями особых проблем не было, потому и «на свободу» уже тянуло не так сильно. Посмотреть телик после отбоя оставшимся в общаге редко кто мешал. Шли времена Перестройки, и начинались годы программы «Взгляд». В советский эфир стал пробиваться и запрещаемый Бабковым Запад. Именно в этом телике на курсе и увидел Андрюха ролик, который будет считать лучшим из лучших всю жизнь. Мортен Харкет превращался в орла, затем в акулу и во льва. «Hunting high and low» – супершедевр от A-Ha.

В личном плане никем не загорался. Были кандидатки, готовые всей душой стать спутницами, но ответного огня не зажигали. И ничего, кроме вины и неловкости, из этого не получалось. Лишний раз почувствовать себя придурком было уже не такой большой проблемой, но вот горечь от осознания, что не проявились ответные чувства, напрягала. Утешало только то, что, по убеждению Андрюхи, они просто не понимали, от какого идиота их отвела судьба. На нестандартные же, сложно завязанные истории тянуло – как муху на мёд. Если уж ляжет душа к кому, то возникает минимум четырёхугольник. Но, даже заведомо зная никакой исход истории, было в кайф пообщаться и дать волю чувствам. Так и получилось с Ольгой – лаборанткой со второй кафедры. В целом было прикольно, и вспоминать интересно. Небольшое место в душе у Андрюхи для неё нашлось, и он надеялся, что всё там распуталось и сложилось как надо.

Из учебных дисциплин оставались в основном прикладные. Было интересно. Но впереди ещё ждали и явления в стиле научного коммунизма. И задвинуть вариантов не предоставлялось, так как по нему предстоял госэкзамен. В голове подобная хрень у Андрюхи никак не могла зацепиться и осесть в памяти.

Страна находилась в непонятном состоянии остывания былых идей и в ожидании грандиозных новых. «Гроза Американского Империализма» оставались далеко от всего этого. Решаемых повседневных задач хватало. Но ещё и находили время погонять в футбол перед ужином, кто не свалил в увольнение. Иногда происходили стычки с недолюбливавшими курсантов адыгейцами. Те даже иногда подкарауливали возвращающихся из увала поодиночке. После чего остатки курса могли сорваться через забор в поисках врага. Но, как правило, враг успевал исчезнуть.

Нелёгкий учебный год подходил к концу. И перед самым отпуском намечались две грандиозные свадьбы в одном кабаке. Женились сразу Левик и Шикунов. Народ был отпущен в отпуск. Андрюха за какие-то очередные залёты этого права оказался лишён. Саныч даже не хотел отпускать его на свадьбу. Активисты поднажали, и Бабков выписал увольнительную. Но сделал он это зря. Уж больно грандиозным был размах мероприятия, и сочетался он с тяжёлым Андрюхиным настроением. Означать это могло только одно – после перебора с алкоголем он стал буйным. В этот раз чужих полковников искать не было надобности. Еле стоявший на ногах Андрюха рвался выяснять отношения с Бабковым. Его держали все дружно, он вырывался и грохнулся. Подняв глаза, находясь в горизонтальном положении, Андрюха увидел одну из самых страшных картин в своей жизни, которая впоследствии внесёт свой положительный вклад в дело превращения в активного борца с алкоголем и абсолютного трезвенника. Перед ним стоял Дед. Алексей Алексеевич Кадочников на дух не переносил даже запаха спиртного. Дискредитация состоялась полная. Врезавшийся в память взгляд Деда возникнет в мозгу в процессе завтрашнего пробуждения, и это будет тяжелее, чем быть раздавленным падающим небом. Пока же принятая доза не могла быть обезврежена ничем в природе. Андрюха вроде добрался до Саныча и наорал на него сполна. Хорошо, что держали.

Бабков был первым, кого увидел Андрюха наутро, открыв глаза в своей комнате в общаге. Саныч смотрел, ухмыляясь, и, убедившись, что тот возвращается в реальность, приказал чесать в канцелярию на разговор, как только будет в состоянии. О чём шёл разговор в канцелярии, Андрюха не помнил. Действительность была тяжела. Помнил только, что после продолжения отсыпания обнаружил перед носом отпускные документы.

Пятая шпала на шевроне укрепила статус до пятикурсника. Почти офицеры. Непонятная пустота в душе после резкого завершения эпопеи с проверкой по физо и нелёгкого учебного года, и когда вдруг все разбежались, вносила некоторую тревогу и обеспокоенность. Но адаптация в отпуске – дело пары дней. Не сравнить с возвращением. Именно этот период будет видеть Андрюха ещё не один десяток лет в тревожных снах. Когда казалось, что моральные силы иссякли, а впереди остаётся целый год. И непонятно вообще, что потом. А ещё, даже в 55 будет сниться кошмар, в котором по каким-то неведомым причинам он второй раз попал учиться на курс к Бабкову, и настал День Сурка.

Последний летний курсантский отпуск не предвещал грандиозных событий. Встреча с одноклассниками, разгулы по различным поводам. Куролесили обычно втроём. Доходило до смутных воспоминаний о нахождении в гостях у цыган на Полпинке, к которым почему-то ездили на такси. Но всё очень туманно. Времена были не очень богатые, в том числе и для любителей расслабиться алкоголем и пивом. Пробиться в ресторан удавалось, отстояв очередь, но к тому времени пиво в нём могло и закончиться. В один день так и получилось. В «Центральный» ресторан прорвались, но смогли застать только по паре бутылок. Явно было мало. Одноклассник Серёга стал докапываться до официантки, будучи уверенным, что всегда где-то есть заначка. Та отпиралась. Андрюха не любил пустословить и предпочитал дело. И больше – оригинальные пути решения проблем.

В мозгу довольно быстро сработало, что пытать официантку не имеет смысла, а просто нужно выявить возможные места заначки и просканировать их. В углу сектора ответственности стояли штабеля с пустыми ящиками. Вероятно, с подсобками была проблема, а может, для сокращения беготни всё выделенное на сектор пиво складировалось поодаль от столиков. Андрюха зажёг зажигалку и стал обследовать штабеля пустых ящиков. И вот оно – кто ищет, тот всегда найдёт! Самый нижний ящик в одном из штабелей оказался полным. Подозвали официантку и нешумно поставили на вид. Та, искренне удивляясь, продала пол этого ящика Андрюхе с Серёгой. Естественно, те были уверены, что нашли именно заначку. Но Светка так и будет всю жизнь отпираться, став через год Андрюхиной женой.

В тот вечер всё не закончилось мирно. С пивом и прочим был перебор, переросший в драку на площади у ресторана. Отведя немного душу кулаками и получив также незначительно в ответ, Серёга с Андрюхой попёрлись провожать Светку, у которой всё это происходило на глазах, и которая ещё пыталась разнимать. Уставший Серёга уехал домой на такси, а Андрюха, проболтав с будущей женой до двух ночи у её подъезда, попёрся 10 км домой по ночному городу. Отпуск опять подходил к концу. Удалось ещё пару раз прогуляться после Светкиной работы. Потом Андрюха ещё и в форме припёрся по дороге из комендатуры, где снимался с учёта. Дальше намечался год переписки.

С необычным настроением и ощущениями вступили в пятый курс. Впереди полгода учёбы, потом войсковая стажировка и подготовка к диплому и госам. Ожидалось относительное спокойствие и интересные мероприятия. Но, с другой стороны, это был ещё целый год. Никто не отменял статус курсанта, наряды, порядок в общаге и всё, что связано с нахождением внутри училища. А если начинать задумываться “что потом”, то тревоги на душе резко прибавлялось. И через привычность неспокойного бытия пробивалась состарившаяся, но не потерявшая напористость мысль: “неужели это всё на всю жизнь?“

Занимались в основном тем, что касалось специальности и перспективного «Тополя». В рамках заключённого РСМД стоящий на вооружении «Пионер» подлежал снятию с БД. Часть учебной программы ещё основывалась на данном мобильном комплексе, но к 89-му учебные «Тополя» начали поступать в училища. Практические занятия проходили на новой современной базе, которая непрерывно наращивалась. За 4 года училище прошло огромный путь развития. Достраивались учебные корпуса «пентагона», в центре которого, как пятое здание, и планировалось разместить пусковые. Суперсовременные аудитории уже не были в диковинку, а вот техника и придавала масштаб и солидность всего проекта под названием КВВКИУРВСН.

Для Андрюхи Занятия перетекали в фанатичное развитие идее астрокоррекции и уже часы за дисплеем ЕС-1036 в вечернее время. Всё было очень интересно и увлекательно. По крайней мере для него, Витьки Макагонова и множества других курсантов, способных оценить возможные перспективы и не обращать внимания на вероятность этих перспектив реализации. Да и какая разница, куда удастся распределиться, – всё и так жутко интересно. Хотя не совсем всё. Это ещё был СССР. Существовала КПСС. А значит, и такие дисциплины, как «История КПСС», «Политэкономия капитализма», «Политэкономия социализма» и «Научный коммунизм.

Развлекух в виде тактической подготовки уже не было. А приятно вспоминались выезды на стрельбище в Горячем Ключе в прошлые годы. Да и просто «игра в войнуху» в полях за Кубанью. Современный пейнтбол, может быть, и круче, но не столь громко. На калашниковы прикручивали компенсаторы для стрельбы очередями холостыми, забивали рожки и выдвигались в поле. Делились на две группы, докладывалась боевая обстановка, ставились задачи – и понеслась пальба. Было очень весело. Впечатление не мог испортить даже последующий месяц чистки оружия, да потеря слуха на несколько часов после того, как поджидавший врага в одной из воронок вместе с Андрюхай Кеша в азарте разрядил очередь вплотную к его уху.

Время фактически последнего учебного полугодия и последней сессии, хоть и не спешило лететь, но всё-таки прошло. Последний курсантский отпуск. Брянск, зима, поездки в троллейбусе со Светкой по каким-то гулянкам, прочие обрывки воспоминаний об уходящем трудном и ярком этапе жизни. Вот и всё. В курсантской форме домой бабковцы уже не заявятся.

После возвращения из отпуска занятия фактически уже не намечались. Пара недель подготовки к войсковой стажировке – и опять в поезд. В этот раз не в южные регионы. И не осенью. Стоял февраль, и наполовину кубанский курс направлялся на север Урала – под Нижний Тагил. Дивизия в числе первых получила «Тополя». Пара дней пути традиционно прошла в расслаблении. Кофе в те времена в СССР был в дефиците, и за два дня Андрюха с остальными ценителями выпил подаренную Светкой жестяную банку советского. Сон совсем не пропадал, но валяться на полке не получалось. За окнами поползли пейзажи уже не предгорий Кавказа, а зимнего Урала. Небольшая прогулка в радиусе пары километров от Свердловского вокзала – и опять в поезд на север.

Нижний Тагил встретил 27-градусным морозом и сплошными облаками морозного смога, которым местные заводы плотно заполняли всё небо, не давая солнцу ни единого шанса пробиться через них даже в отсутствие облаков. Согреться в шинелях для краснодарцев было большой проблемой. Местные же, как ни в чём не бывало, уплетали на этом морозе мороженое. В Тагиле ждали относительно долго. Сумели пройти центр вдоль и поперёк, а потом традиционной компанией любителей бань, а именно с Ефимом, нашли нужное заведение для оттяга. Наряду с мороженым активно шла торговля разливным пивом, которое наливали в целлофановые пакеты и несли в тепло с максимальной скоростью, не давая пиву времени замёрзнуть. Баня понравилось, и первое дело при посещении нового города было сделано. Тагил перестал быть чужим и, казалось, и нахлынувших курсантов уже не остерегался.