– А чего тут уметь. Пулемет он и в Африке пулемет, – выступил вперед один мужик из ополчения, и присев рядом, ловко и умело передернул затвор.

– Вход твой, – кратко обрисовал я его задачу.

На что тот лишь уверенно кивнул, уже выбирая позицию наметанным взглядом. После чего я внес свои предложения по проведению операции. Не получив другой реакции, креме как молчаливый кивок каждого, я закончил доукомплектовывать магазин автомата, прищелкнул на место, и устремился вверх по лестнице.

Радовало одно. Оказавшись на самой лестнице, отчетливо прослушивалось, что захват верхних этажей в самом разгаре, поскольку преимущественно оттуда доносились звуки стрельбы и надрывание глоток на лающем языке. Значит, и на втором этаже не намного больше противников, чем было не первом. Стоявший на межэтажной площадке нескладный паренек, при дележке оказавшийся в моей команде, увидев, что мы двинулись вверх по лестнице, не став дожидаться общей группы, устремился вперед.

Впрочем, делая это настолько естественно, в своей настороженно-опасливой манере передвигаться, что поневоле получил кликуху Фара, как и рыжий, сам напросившийся в мою команду, для меня уже стал Костром. Просто мне так легче запомнить, вот значит и им придется привыкать.

На лестничную площадку входили по утвердительному кивку Фары, уже выяснившего местоположение ближайшего противника. Потому нечему было удивляться, что когда мы ворвались в коридор, первым выстрелил он. В левом коридоре, который предстояло атаковать нашей группе, меж рядов пленников медленно оседал боевик. На входе бросив взгляд вправо, я увидел, что в той половине противника не видно, видимо, мародерствовали все, и скорей всего находились в разных комнатах.

Ну, это уже проблема Доктора, у меня своих забот хватало. Двигаясь вслед за Фарой, я тщательно прислушивался, надеясь выяснить местоположение противника. Прогремевшие позади автоматные очереди заставили меня невольно поморщиться. Но следом что-то звякнуло в одной из комнат впереди, и мое лицо немедленно прояснилось.

Видимо не просчитал Фара, что кто-то может решить выяснить что происходит. Потому его очередь безнадежно запоздала относительно моей, стоило в проходе показаться фигуре ваххабита. Однако в комнату первым заскочил Костер, воспользовавшись нашей заминкой со стрельбой. Его очередь прозвучала, когда я только увидел боевика, находившегося в комнате. Несложно догадаться, что это были его последние мгновения. В дальнем конце правой половины коридора раздалось еще пара автоматных очередей, после чего все стихло.

Вокруг уже происходил оживленный раздел оружия, а непонятно откуда взявшиеся добровольцы освобождали пленников. Направившись к лестничной клетке, вскоре я увидел там и Доктора с его командой. В двух словах я предложил на выбор брать третий этаж, рискуя спалиться, и вести бой с ожидавшим тебя противником, либо брать оба оставшихся этажа разом. Сам я предпочел последний вариант, на том основании, что в узком проходе много народу и не нужно, а стволов у нас теперь хватает.

Действовать предложил в прежнем составе, только атакуя четвертый этаж, в то время как получившие стволы сейчас, захватят третий. Наши группы тоже оказались усилены, да и почти сразу начали подтягиваться освобожденные, вступавшие в ополчение. Ножи и кинжалы переходили к ним от тех, кому посчастливилось обзавестись огнестрельным оружием. И именно большей части обладателей холодного оружия предстояло участвовать вместе с нами в захвате четвертого этажа. Стрельба вроде стихла, но основная масса боевиков продолжала находиться там. А для молниеносного захвата и зачистки этого уровня требовалось больше народу.

Не мешкая, я дал команду на выход. Фара уже извелся, привычно поджидая нас на межэтажной площадке. Потому мимо третьего этажа прошли под одобрительный кивок Фары, уже разведавшего обстановку. Но и к четвертому этажу он умудрился сохранить лидерство, и когда я достиг входа, уже высматривал первого противника.

На этаже царил полный хаос. В плотных слоях пороховой гари, тяжелым маревом повисших на всем протяжении коридора, мелькали смутно различимые фигуры боевиков. На наше появление, похоже, никто не обратил ровным счетом никакого внимания. И даже Фара не стал стрелять первым, ожидая, пока другие выберут цели. А дальше я на автомате выполнял самим же собой поставленную задачу. Продвигаясь вперед со всей возможной скоростью, нанести противнику наиболее ощутимый урон, после чего оставшихся за спиной живых боевиков добивала группа поддержки.

По крайней мере, подобная тактика являлась наиболее скоротечной, соответственно и реакция противника подчас безнадежно запаздывала. Хотя, конечно, пострелять нам пришлось. Ухудшая и без того критическое состояние атмосферы этажа, наверно каждый из нас выпустил по магазину патронов. Крутясь, как заведенные, стреляя на автомате, порой раньше, чем успеваешь сообразить, мы неожиданно достигли конца коридора. Зачистив последние комнаты, мы никак не могли до конца поверить случившемуся.

Бросившись помогать следовавшей за нами группе, мы почти сразу убедились, что это совершенно излишне, скорее они сами готовы помочь. Кругом находилось неожиданно много вооруженных ополченцев, словно только и желавших, чтоб в кого-нибудь пострелять.

– Займитесь пленными, – бросив напоследок ничем не занятой массе народа, я направился к центру коридора.

На этот раз Доктор оказался там первым, возможно, потому что с его стороны коридора противника оказалось меньше.

– Ты бы умылся, а то если раньше просто страшно смотреть было, то теперь вообще на зомби стал похож, – встретил Доктор необычно хмуро.

Наконец ко мне пришло понимание, почему народ реагирует на меня столь неоднозначно. Запекшаяся кровь первого убитого мною боевика по-прежнему покрывала почти все лицо, а теперь, подсохнув, начала шелушиться, от чего я и сам ощущал легкий зуд.

– Да я бы и в баньку сходить не отказался, – ответил я, без паузы добавив: – Что, есть потери.

– Двое ранены, но не тяжело, да и у тебя, я гляжу, раненые есть, – ответил Доктор.

– Сам понимаешь, это не самый худший вариант из того, чем все могло закончиться, – заключил я.

Подняв с пола полотенце, я остановил торопившуюся мимо девушку с бутылкой воды. Привычно встретив ее испуганный взгляд, я намочил угол полотенца водой, после чего отдал бутылку девице. Время неуклонно уходило, а потому кивнув Доктору и уже ставшим привычным для нас ближнему окружению, оттирая мокрым полотенцем присохшую кровь, направился на первый этаж.

Во время спуска вниз, нас встречала атмосфера дисциплины и организованности. На каждом лестничном марше следовали доклады о ситуации на этаже, а мы оставляли краткие инструкции. Это ни в коем случае не выходить на балконы, особенно с внутренней стороны. Да и в сами комнаты с той стороны тоже лучше не входить. Потому пока добрались до первого этажа, имелась возможность и подумать, и отвлечься, и снова подумать.

Даже учитывая степень понимания, насколько бесперспективным делом мы здесь занимаемся, смысла в наших трепыханьях ноль, разве что умрем в бою, а не с перерезанной глоткой. Взять один корпус для ваххабитов не составит особого труда, а в мои планы входило пожить чуточку подольше. Потому и действовать начал сразу, как только мы закончили спуск, потому как время сейчас работало против нас.

Войдя в комнату, где завалил двоих Бабочкой, начав стаскивать с моджахеда не замаранный кровью пиджак, я посвятил всех в суть своего плана. Однако по одним только моим первоначальным действиям многие сами сообразили, что скоро наименее запачканные вещи боевиков станут жутким дефицитом, и решили времени зря не терять. Я планировал проникнуть в противоположный корпус под видом боевиков, преодолев внутреннюю площадку, контролируемую пулеметчиком.

По растерянному взгляду Доктора многое становилось понятно без слов. Маскарадного костюма такого размера в этом корпусе точно не найти, не говоря уже о том, что подобными габаритами никто из напавших на нас боевиков не обладал. Но я поспешил успокоить его, потому что и для него имелась работа.

Ведь основной целью являлся главный корпус, и именно ему предстоит подготовить нападение в том направлении. Причем, как совместными силами, так и действуя самостоятельно, если у нас что-либо пойдет не так. Главным его козырем являлась дверь с торца корпуса, расположенная точно напротив служебного входа в главное здание. Не забыв наказать, чтобы вскрывали ее аккуратно, в то время как кто-то следил за пулеметчиком. Скривившись, как от зубной боли, Доктор без слов показал, какого он мнения обо всех этих поучениях. Но после того как я предложил еще поискать проход со стороны забора, несколько порасправил лицо.

Впрочем, по-прежнему хмуро наблюдая за нашими приготовленьями. Я переоделся первый, и теперь придирчиво давал распоряженья тем, кому удалось обзавестись бандитским нарядом в приличном состоянии. Повезло, конечно, самым шустрым, что и являлось главным критерием при отборе. Все равно желающих оказалось больше, чем я планировал взять на эту операцию.

Однако ряженые могли пригодиться и Доктору, что я незамедлительно ему и озвучил. Искра понимания, какие перспективы открывает такая идея, сразу зажгла в его глазах знакомый охотничий азарт. А то обиделся он. Как дети малые, чес слово, сами себя занять не могут. Как будто у меня своих забот хватает.

Приготовленья к операции шли полным ходом. Непонятно откуда набежавшие девахи заштопывали рваные края одежды прямо на бойцах, ничуть не смущаясь своих перепачканных кровью пальцев. А потом еще и пятна крови оттирать умудрялись. Поймав одну такую добровольную помощницу, я сделал ей персональный заказ. Восемь белых ленточек, сантиметра по два шириной, и примерно полметра длиной. Проникнувшись важностью заданья, девушка умчалась выполнять, а я, влекомый чувством, что что-то пропустил в комнате с убитыми боевиками, двинулся туда.

Теперь на мне был одет не только пиджак и шаровары моджахеда, но и разгрузка, которую добыл для меня Костер. Стоило войти в комнату, как они сами попались мне на глаза. Сияя невинно-чистой белизной, эти предметы изначально несли зло, и подобный диссонанс не мог оставить равнодушным. Взяв весь неистраченный пучок вязок, я привесил их на разгрузку так, чтобы их мог видеть пулеметчик.

Теперь появлялась причина, почему мы направлялись в другой корпус. Мои действия не остались незамеченными, и вскоре некоторые из бойцов добавили к своему наряду подобный элемент. Я только посоветовал собирать пучки объемней, вешая тем, кто пойдет со стороны пулеметчика. Тем временем подоспела деваха с ленточками, нарезанными, судя по попадавшимся стразам, из ее футболки. Обернув Фаре ленту два раза выше локтевого сгиба, я завязал концы неприметным узлом без хвостиков, и отошел оценить результат. Получилось неброско – лента частично скрывалась в нависавшей над ней складке, порой скорее угадываясь. Пока я любовался, все ленты уже разобрали, и Костер любезно завязал одну из них мне.

И как только я убедился, что все готовы и заняли свои места, возглавляя забег, рванул первым. В то, что пулеметчик купится на наш спектакль, я был уверен на все сто, да и видеть нас он мог только сбоку. А вот к охраннику у входа в корпус напротив, мы будем приближаться точно лицом. Особо рязанские физиономии замотали в арафатки, но взглянув перед выходом в зеркало, я решил лица вообще не закрывать, хоть и пойду первым.

Кровь с лица я не смыл, а скорей размазал, очистив в основном пространство вокруг глаз. Остальное оказалось размыто в какой-то замысловатый камуфляж, в результате чего рассмотреть мое лицо становилось практически невозможно. А желая усилить психологический эффект, я даже очки надевать не стал. Решив попытаться загипнотизировать охранника, как кролика. Пока сплоченной кучей, мы дружно бежали к мостику, нас мог видеть только пулеметчик, с которым, похоже, проблем не возникало.

Вот только, видимо, страдая от безделья, он поднял руку, с назидательно выставленным указательным пальцем, после чего хрипло и вполне предсказуемо проорал: “Аллах Акбар”. К подобному повороту мы были готовы, и уже взбегая на мостик, я и еще несколько бойцов, повторив его жест, недружно проорали в ответ нечто подобное. Тем не менее, нашего заводилу такой ответ вполне устроил, и он остался нести службу дальше, предпочитая не вникать в то, что его не касается.

Уж не знаю, насколько мне удалось загипнотизировать охранника взглядом исподлобья, поскольку голову я слегка наклонил, якобы от тяжелой нагрузки, однако, до последнего момента он так ничего не понял. Свою горячо любимую Бабочку я уже отследил и вернул себе, поэтому вытащил ее из кармана, и приготовился развернуть. Ну а со стороны пулеметчика было не разглядеть, куда девался охранник, когда он скрылся в образовавшейся давке на входе. А меж тем он оказался буквально занесен вместе с нами, пойманный за печень на лезвие моей Бабочки. После чего я окончательно угомонил его, добавив еще пару раз уже в тамбуре на входе.

Завертевшийся дальше круговорот событий описать было трудно. Стремительные взятия этажей чередовались вынужденными паузами, пока мы рекрутировали новых бойцов под добытые в бою автоматы. Брали, понятно, только желающих, остальные оставались освобождать пленников.

Вот и сейчас, овладев вторым этажом, не желая пренебрегать проверенной тактикой, мы готовились к атаке на оставшиеся два одновременно. Пользуясь моментом, я инструктировал ополченцев с первого этажа, и подтянувшихся со второго, когда сверху раздались голоса. Вернее, сначала насторожился Фара, а потом по доносящемуся топоту и возбужденным голосам стало понятно, что сверху кто-то спускается. Шли с четвертого, и вполне могли свернуть на третий. Фара оттянулся с площадки, чтобы не отсвечивать. Но поняв, что на третий этаж боевики не пошли, продолжив спуск, своей спевшейся троицей мы начали подниматься им навстречу.

Пересеклись мы, как и предполагали – на межэтажной площадке, но стараясь не показывать лиц, якобы попытались пройти мимо. Не важно, что в спускавшейся троице нас не устроило – заподозрили, или сочли невеждами. Мы просто не стали разбираться, а одновременно атаковали их на ножах, сделав все быстро и тихо. Все шло к тому, что сейчас боевики могут повалить всей толпой, а значит, времени ждать не оставалось. Поэтому, не тратя времени зря, мы всей своей разношерстной бандой рванули в атаку.

Половина отделилась на третьем этаже, но давая нам время достигнуть четвертого, пока не входили, имея возможность осторожно оглядеть проход. На четвертый входили как всегда ходом, поэтому стрельбу открыли почти одновременно. Действуя как бездушный автомат, я вновь выполнял привычную задачу, зная, что от ее неукоснительного выполнения зависит не только моя, но и чужие жизни.

Основной сложностью захвата этажей служило то, что двигаться там приходилось только по прямой, и желательно ближе к середине, чтобы не подставлять сидевших у стен пленников под шальную пулю. Вот только в захвате этого корпуса я испытал истинное удовольствие от преимущества действий в наряде боевиков, что дало нам дополнительную фору при прохождении четвертого этажа. Часто противник до последнего момента не успевал понять, что происходит, и где вообще находится враг. А если и находились настолько сообразительные экземпляры, то ненадолго, и редко кто из них вообще успевал открыть ответный огонь.

Но именно на этом штурме, мы понесли первые невосполнимые потери. Ворвавшихся в комнату двоих добровольцев с первого этажа, одной очередью положил отползший туда раненый боевик. Одному прошило грудь, и он умер почти сразу, в случае со вторым обошлось ранением в плечо. Впрочем, раненых и без того хватало, причем в основном из необстрелянных новичков. Но досталось и одному из нашей команды ряженых, что и не удивительно, ведь нам пришлось действовать на самом острие атаки.

Меняя на ходу старые магазины на полные, пока не объявились другие претенденты на трофеи, первым делом я вновь устремился к выходу. При этом, на каждом этаже приходилось ненадолго тормознуться, давая краткие инструкции. Хотя на первом этаже нас встретила атмосфера организованности, позволив сразу приступить к подготовке очередного этапа моего плана.

Сначала требовалось выяснить, как обстоят дела с дверью в торце корпуса, выходившей на главное здание. Как и следовало ожидать, она оставалась заперта. Но в соответствии с моим планом оставляя большую часть бойцов именно там, я был уверен, что к нужному моменту она будет открыта. Пытаться обойти здание сзади я не решился, так как этот участок просматривается из окон соседнего отеля. Поэтому и действовать им придется только после того, как мы обезвредим пулеметчика на террасе.

В то время как мы втроем пошли с главного хода, беря не столько наглостью, сколько спекулируя на остатках сочувствия и сострадания. Подхватив долговязого Фару под руки, словно раненого, мы с Костром с демонстративной натугой, как можно более спешно производили эвакуацию. Опустив голову, словно прилагая максимум усилий, искоса я неотрывно следил за пулеметчиком. Тот, похоже, ничего не подозревая, лишь провожал нашу группу сочувствующим взглядом, постепенно смещаясь нам навстречу в сторону лестницы.

Фара, в обязанности которого входило исполнить роль тяжелораненого, безбожно нам подыгрывал, уж очень часто для практически бессознательного тела выполняя рефлекторные шаги. Но только я хотел внутренне рассердиться за подобное легкомыслие, как увидел такое палево, от наглости которого даже возмутиться не смог. Пользуясь тем, что наблюдавший за нами пулеметчик отвернулся от первого корпуса, из двери с торца в сторону служебного входа одна за другой промелькнуло несколько фигур.

Ну а если учесть, что аферу с тяжелораненым я придумал уже во втором корпусе, значит, Доктор все понял, и уже начал действия по захвату главного здания. Единственное, что мы обговаривали, так это необходимость захватить его не то чтобы без стрельбы, а без внешних проявлений, стараясь не привлекать внимания с улицы. Какой бы не стоял кругом бардак, но вид туриста, стрелявшего в моджахеда без внимания не оставят, это точно.

Видимо даже имитация усилий может реально утомить, а потому выйдя к основанию лестницы, мы с Костром выглядели порядком измотанными даже для самого строгого взгляда. Потому и устроенная нами в начале подъема заминка с общим падением выглядела достаточно правдоподобно, чтобы измаявшийся от безделья пулеметчик “повелся” и кинулся помогать. Сложно описать, какое в тот момент я испытал облегчение, впрочем, не теряя времени, скользнув рукой в карман пиджака за Бабочкой.