– Влад! – На этот раз уже даже и рявкнул Егор. – Еще один подобный и не, в принципе, «пируэт» и вместо картины – в камин полетишь ты! А после, и пеплом уже, и в ванную – если «так» хочешь! Они и так уже, ты верно подметил, всего натерпелись и настрадались, чтобы еще и твое утопление «на-живо» созерцать! Я не говорю уж – про лицо и… тело. А там – и «душу»… В целом: созерцать тебя!

– Стоп!.. Что значит: вместо картины? – Испугался, но и скорее больше удивился и забеспокоился, чем… Влад. – Эй!.. «Она» – моя!

– Да?!.. – Злорадно изумился-осведомился блондин. – Ну что ж… Готов пожертвовать ей? А после – и узнать, что такое, значит быть «мясом с дымком» и с прожаркой «с кровью»?

– Эстет… чертов. Ладно!.. – Согласился рыжий, но и с явным, при этом, нежеланием, от того еще и цедя продолжение сквозь зубы. – Я «просто» ее держу, без сопротивлений и домогательств, чисто – чтобы не убежала… Не трожь – картину!

– Вот и первые звоночки пошли… в «нашу студию»! – Поджал губы Влад и еще тряхнул головой, «возвращаясь» уже точно к Софии. – А я, между прочим, еще пока «третья сторона… вопроса», могу я и просто услышать обе точки зрения?.. Чтобы, как Гудвин, уже после, мозги у вас обоих же забрать, а сердца вернуть? Один думает – не придумает! – И глянул со злостью в стену, будто мог чрез нее спуститься в гостиную и увидеть Егора, после чего перевел взгляд на брюнетку. – Вторая думает – и тоже никак не придумает! И оба – отдельно: все, блин-малина, никак не встретятся и… не почувствуют! И ладно уж там – друг друга… А? А?!.. – Продолжил сетовать в никуда он, одновременно всем и под нос, но и на деле – в голос и почти крик, чтобы точно дошло. – А чувствовать – кто будет? Владик?.. Ощущать – тоже он?! Чувствовать и эмоционировать – туда же?!

– Неплохо ты так «Пушкина» подсидел! – Все так же крутилась в его руках София, понимая, что захват крепкий, но не оставляя попыток выбраться до последнего-победного.

– А ты и не стихи пишешь, чтобы я его и всуе не поминал… – Хмыкнул тот и дернулся под ней, затем – ее на себе и прижал к себе сильнее. – Прекращай, а, крутиться!

– Действительно, поблагодарим «Владика», что он свое – цитировать не стал! – Закатила глаза она, все равно продолжая брыкаться и толкаться: как телом, так и душой. – Прямо… с барского плеча, а! Ну, еще – и не Егора… Пусть я и знаю о соглашении – за неприкосновенность территории… Но как насчет: неприкосновенности имущества и друг друга?.. В данном же все случае и разрезе – авторских прав! Он-и тебе уж точно в дверь не постучат… И не войдут! А вынесут ее, влетев, снеся, предварительно, ту и… с петель!

– Думаешь, теперь он будет впрягаться – за все и всех, вся, но и кроме тебя? – Недовольно поджал губы рыжий и сжал ее еще крепче и сильнее в своих объятиях, обращая их почти уже даже и в захват. – Меняя тебя – на… что-либо и-ли кого-либо?! Точнее, сначала на кого-либо, а после и… на что-либо; типа, «по порядку». Так, что ли?!

– А ты – психолог? Семейный?!.. Ничего не думаю и не знаю! – Брыкнулась, и на этот раз уже точно, в последний раз София, окончательно устав, и оставила попытки выбраться… Но – не оставила попыток жить!.. Ведь и продолжи она подобное, а он и стягивать ее так же дальше – задушил бы просто. – Ничего… не хочу. Давай, помолчим?

– А давай: без «давай»? – Нашелся почти тут же парень и ослабил-таки хватку, восстанавливая теперь дыхание вместе с ней: будто и сам – боролся и брыкался. Хотя и на деле – так оно и было: она ж – от него, душевно, а он – от нее, телесно. – У меня сроки, вот-вот, «загорят-ся», в буквальном смысле! Deadline – дикий!.. Да. А все благодаря… твоему же все и благоверному.., опять же, чтоб у него и уши-то горели… так же! «Братская любовь», блин! – Фыркнул Влад, почти уж и до конца ослабив путы и так же расслабившись и сам, хоть и продолжая держать ее при себе, пусть и теперь уже по-настоящему и не скорее, а и точно обнимая. – Я не знаю, что ты чувствуешь и что ощущаешь… Что думаешь!.. Я бы мог залезть в твою голову – и узнать это, обойдя и обойдясь этим… да-к еще и вполне… – София рявкнула, но продолжила лежать спокойно, выжидая дальнейшего. – Но кому от этого – лучше будет и станет, правда?! Пра-виль-но: никому! А мне ж – еще и станется… И да. Не могу даже и представить, да и не хочу, если честно, что может ощущать… – и он закусил нижнюю губу, сжав веки, обдумывая следующую формулировку, – …кто-либо и что-либо, оказавшись в такой ситуации. Да. И как бы это еще и иронично ни звучало, опять и… снова, «между двух огней»! Будто бы: и доделывая-то… за сестренкой. – София, вновь противореча, но и все так же без слов, дернулась, заставляя его раскрыть глаза и… воззриться на нее – строго и почти угрожающе. – Ти-хо! Но… Я могу сказать точно, что… Что бы ты там, в головушке-то и своей, по итогу всего, ни надумала… И как бы ни накрутила себя… всячески! Он. Видит в тебе. Тебя. В Софии – видит Софию, прикинь!.. И никакую там: не Тен, Анну и..; кто она там… еще?! Более того… – Тут уже он даже сник до шепота, устав и сам, хоть и по-своему же, «повышать голос», начав почти, банально, хрипеть-сипеть, срываясь чуть ли и не на каждом слове, при этом так же почти и погружаясь своей нижней частью лица в ее темные прядки на макушке. – Даже я Анну – не видел. В тебе – не видел!.. А по стене, в тот раз, таскал – ее, да. И бесспорно! Все-таки… Ты – не такая уж и плохая. Не такая – стерва и… стервозная же. – Девушка промычала, хоть и обидчиво, все при том, надув губы, но и тут же получая по ним – с ее и его же рук. – Ну а кто вот знал, что у нее с потерей памяти – еще и раздвоение личности и имени… прибудет? Ни-кто! Тен – вела себя не Анной, являясь ей… Опять же, па-мять… Но а кто уж и знает, что там было… на самом деле? Да и могло же быть, на самом деле?!.. Томясь в тебе и… на маленьком огне, там, что угодно… могло забродить и «бродануть». Тем более: в такой смеси… сущностей. Да-к и имея еще – две тьмы и… две тату! – И он отвел ее левую руку в сторону, взглянув на небольшое покрасненение бледной кожи и легкий черный контур… бывшего черного рисунка на предплечье, «торчащие» и еще видимые, но и уже чуть меньше, почти и заживающие под рукавом рубашки. – На одном и том же месте!.. Как? Она могла стать – светлой?! То есть… Минус на минус, как и… тьма на тьму?! Будучи демоном и… являться, явиться им же, претворенная же тобой… «такой» вот! Да и как ты, черт возьми, эту розу вообще из себя извлекла?!

– Она могла бы – ею… стать. – Усмехнулась София, отвечая сразу и на весь же его «поток», как обычно, начавшийся за здравие и закончившийся… за упокой: что он знать не хотел, но решил, чтобы помочь и что он у-знать хотел, да и решил-ся, чтоб не помочь. – То есть… Если бы Розу и Андрея не «перебили», я снова не сдала бы ее отцу и… вам! Она бы довела начатое – до конца. А дальше… – брюнетка глубоко вздохнула и сжала его руки своими, настраиваясь на нужный и сильный волевой лад. – Как она и говорила, рассказала же сама… Дождалась бы роспуска розы у меня, обретения «оболочки» и… ее объективности, живости и натуральности. Для души, как… сосуд. Тогда бы – изъяла ее и сама. Тату бы – «перетекла» в нее… – София кивнула на свою же левую руку, более не прерываясь и не акцентируя, зная и видя, что Влад понимает: о чем она; да-к еще и что он сам увидел это, буквально же, почти и только что. – Вместе со всей силой и энергией… Со всей тьмой. И моей, в том числе… С «демоном». Остался бы – только ангел, как тело и… оболочка. «Новый сосуд»! В который она бы и поместила – последнюю душу, проткнув ею же, «розой», сердце. Подавила бы – меня и… все! – Девушка поджала губы и забрала воздух носом, с легким хрипом и почти всхлипом, стоном. – По факту, все то время, что этот рисунок рос и «образовывался» – в нем не было значимости и значения: как желания отказать мне в лечении, как и в каком-то доносе на нее из-за… палева. Как не было и в помощи – к прикрытию!.. Она не прятала под ним побои, как мне казалось… – и горько усмехнулась, покачав отрицательно головой: признавая свою очередную веру и такое же доверие – не тем и не в тех, не тому. – Она делала их – в отместку: за «свою дочь»; и к своей же «дочери» – ими и шла. Как… по желтым кирпичам; только черным. Это – не было и «напоминалкой»: о ее власти и-ли силе, могуществе и мощи! Это – была «карта перерождения» и, лишь одновременно, завоевания. По… хорошему… – И София прервалась, исправившись и тут же облизнув сухие губы. – Точнее, не очень плохому. «Малое зло», да? Если бы она не объединила две карты – в одну… Это – была бы та же самая роза, но и которая бы просто выросла и… раскрылась… «там». Зацепив и… «ранив» запахом одних; и добив семенами – других. Нашлись бы и те, у кого черная роза – совпала бы «просто» с каким-то из триггеров, ранее не открытых и не найденных. Возможных… Да и… любых! И если не ввела бы этим самым в сон, то и точно же в какой-то коматоз и-ли гипноз, подчинение же все и Розе… Хм. Вполне! А там – многого-то уже и не надо… – горько и печально, даже как-то и обреченно-вымученно усмехнулась она. – Одного моего отца, да и Андрея, может быть, хватило бы, чтобы развязать войну – там… Да и перекинуть ее, в конце концов, сюда, совместить и… посмешать всех! «Большее же зло» – было в двойном ударе. Переселение душ и… реинкарнация, как начало начал… всего, в лозу!.. В тату, как скопище энергий жертв и… сил хищника. Как и в случае с первым – они бы копились и скапливались… до того момента, пока ни была бы найдена пред-последняя. И уже не как с первым – это подтолкнуло бы последнюю, ради которой все и зачиналось, затевалось… К перерождению. И возрождению из… мертвых! – Огласила она и фыркнула – от своей же пафосности… в метафорах. – Первой и последней, с конца, получается, была… моя сестра. После – добавились и остальные. А там – уже и обычная-не-обычная «лестница в небо», ведь еще и с необычным подтекстом: «Привет, папа! Я рада вернуться домой… И мне неважно, что ты этому не рад. Ведь это уже – и не твой дом вовсе… тоже!». – И ей ведь даже «кривить» голосом не пришлось, так как голоса у близняшек были схожи, но она сделала над собой усилие и… огрубила его, чтобы и «здесь» не быть ей: а Анне и до последнего-победного – не быть и не бывать Софией. – А там… Есть ли и разница? Кто чего хотел, на самом деле… И кто кого бы подсидел, по итогу-то?! Война с Советом. Война миров… И пошло… поехало! – Развела руками сама София, держа себя в них и держась тут же за него же. – Сколько жертв… еще есть, а сколько и уже было? А сколько бы – осталось и остались ли, если бы Анна вдруг не проявилась во мне? И я бы ее не отделила… раньше? Роза бы претворила – свой план. Весь… в этот уже раз. Первый… и последний! Иронично… – и брюнетка поджала губы, сразу же и закусив их. – Под Анну! И все!.. Не снимала бы «тату». Дождалась бы кульминации и выхода розы! А там… Смотри выше и припоминай раньше.

Девушка бы могла сказать и еще что-то или послушать, что на это ответит, когда бы и ответил бы и сам Влад, но тут на всю квартиру, а может, даже и дом раздался такой треск, чего-то и впрямь большого или маленького, но и все же ведь с такой силой, будто и то же самое все «большое» да и чуть ли ни сама квартира – по швам трещинами пошла. По стенам и потолку, полу… А может, треск и вовсе – кого-то!.. Снаружи и… внутри.

– Ты… слышал? – Дернулась, чтобы сесть, София, но была возвращена обратно.

– Говорю же: Deadline – жесткий!.. На секунды… просто! – Ответил, но и не на вопрос ей Влад, прислушиваясь параллельно, как и девушка. После чего крикнул, но и уже самому, тому парню: – Егор, если ты решил ее сломать – ладно! Легче будет… в переноске, но не смей без меня ее сжигать! – И вернулся к Софии, услышав по ту сторону образовавшуюся тишину и молчание в ответ. – Решили, понимаешь ли тут, избавиться от картины. «Тупость», да, но прия-я-ятная!.. Душу отпускаем… Чтоб развернулась… и не свернулась. Как и вы – волосы!.. Чтобы после срезать, «затемнить» их и… начать новую жизнь. – Хмыкнул он, закатив глаза. – Та же… тема. Прошлое – в прошлом и… все такое.

– А вдруг, нет? – Не унималась брюнетка. – Не разрушать же – квартиру!.. Егор?!

Тут же – послышался и еле уловимый шорох, буквально взметнувшийся с первого этажа… на второй. И так же, как и не неожиданно появился, он и затих… на последнем. И лишь спустя мгновение – раздался одиночный, но, и в то же время громкий, то ли от образовавшейся резко тишины и такого же повисшего молчания в квартире, то ли и в принципе от сильного приложения руки к дереву, а то ли и от всего вместе, стук в дверь.

– Влад… – шепнула ему она, как-то и впрямь неожиданно сникнув в голосе: даже для себя, тем более – для него самого. – Пожалуйста!..

– Ну… Так всегда!.. Начинаю я, а заканчивает – он. – С напускной обидчивостью ответил он и все же махнул своей левой рукой в сторону замка на двери, который тут же и скрипнул, открываясь. Однако!.. Дерево его «земле» тоже неплохо так… подыгрывает.

София же лишь глянула на него снизу вверх и из-под бровей, мол: Ты еще и закрылся, зараза такая!.. И когда только успел? На что уже и сам рыжий только усмехнулся ей и пожал плечами, отмахиваясь, в стиле: Хотела же – сбежать!.. Вот я и перестраховался – по всем фронтам: пока ты «любовалась» комнатой.

– М-хм… – Толкнул блондин дверь внутрь правой ногой и хмуро осмотрел открывшуюся ему, наконец, картину: «Двое: Кассио и… Дездемона». – Это еще если учесть, что и все-то, как раз таки, до наоборот. Конечно, опять же, если и верить, что ты и, правда, «не любил», а лишь только «делал вид» и… все же «мне назло»! – И показал в воздухе кавычки, презрительно фыркнув. – Да-к и я же еще, изначально, не отбивал ее у тебя, чтобы забрать… себе. Тогда: да! Я – прав, а ты – нет. И начинаю всегда я, а заканчиваешь – ты. Причем, как с тобой, так и со мной: то есть с собой, решая все и… сам!

Брюнетка тут же прищурилась и подняла свой темно-карий взгляд на Влада. Тот, почувствовав же ее «жаждущий правды и борьбы настрой», с какими-то еле слышимыми отголосками диалога с Александром, проникающими в него ментально, закатил глаза:

– Чтобы тебе ни сказал Ксан – это не значит, что это правда, во-первых. В последней инстанции, во-вторых… – Отсек сразу и все «ее» не грубо, но и довольно-таки строго он. – И что ему, вовсе, можно верить – в разрезе нас и знания же всего и всех, вся и обо всем, о нас, в-третьих. Он – живет долго, но знает ли и себя на отлично? Не факт! Как и то, что знает себя – чуть лучше, чем нас. Так же. А может, даже и… хуже.

– Ты уводишь следы – еще покруче моего… – негодовала София. – Путаешь их, застилаешь туманом и… «дымом». Любя и не «любя» – одновременно! Зачем?..

– Я начинал и начал – раньше тебя, красавица! – Злорадно усмехнулся Влад. – В некоторых вещах – я спец, не спорю!.. Но и в отношении «этого»… – тут он осекся и сменил хитрость на… «милость», в понимании Софии: хоть и всего-то – приоткрыл завесу тайны, не открывая совсем. Но и все же – совсем немного, да, но и шаг-то, не «назад», был сделан. – Никто не застрахован – от смены настроения и чувств, от смены эмоций и… ощущений! Как и от порчи настоящего и… истинного: под слоем пыли; от каких-то старых-не-добрых баталий. Вроде и… вот нас… с Егором. – Сделал отметку и акцент он, привнеся тут же и немного стали в голос. – Где это уже на манер – генетического кода. Что я «должен» солить ему – под что-то… или кого–то. Подсаливать… его «сладкую жизнь»! И я – заменял одно на другое: в той приоритетности и пропорции, в которой считал и по-считал же все для себя и него нужным, на тот же все и момент времени. Ну а когда обернулся и оборачивался… – Влад горестно хмыкнул и тяжко выдохнул. – Да… Понимал, что и все-то проебал и, главное, разъебал. И как бы… Продолжал, отступать-то было уже некуда – за спиной Москва и… «приехали»! – Шутка не подействовала ни на кого: ведь и ни то, что не вызвала смех, а натянула и уплотнила, зарядила отрицательно атмосферу еще больше. – А хуже всего в этом то, что я и сам-то себя обманываю, «разуверую» и заставляю думать так, что… Так оно – и задумывалось! Так – и планировалось. Ничего, на самом-то деле, и не испорчено! Хотя, на деле, испорчено – все! И… Я не «настолько» увожу следы, сколько «не» зарываюсь в себя… – поправил и исправил ее формулировку парень, сдержанно фыркнув. – И не разбираюсь: а чего я, на самом деле, этим всем хотел-добивался и каким местом я расставлял приоритеты?.. За-дом! – Сам же спросил и сам же ответил, не оставляя ни шанса на «риторику», как и на вступление потерявшейся и прямо-таки даже уже и потерянной Софии, что и дышать-то «как» забыла, поглощенная и вся превращенная «в слух». – Ну и как водится, поз-дно… Ты можешь ловить меня… в любом из моментов – и я каждый раз буду отвечать по-разному. Не потому, что я так хочу и мне так, действительно, хочется! А потому, что с каждым человеком – я разный. И каждому могу открыться: в меру своей испорченности и извращенности, понятливости. В первую очередь, себя – для него и них!.. Знакомо?

– Но избавляться от нее – начал я, а закончил – ты! – «Вернулся» к Егору Влад и девушке тут же «пришлось» отвернуться: вспомнила, да, что и уже – не «одни». Сразу же и напарываясь, и за это, на внимательный и изучающий, сначала их, а после и ее одну, иссиня-черный взгляд блондина. И да, «разговор» их был недолгим, но и что в понятии ее – недолго? А его? Тем более, когда «ты» не участвуешь в нем, а видишь все со стороны и… Видишь, а не слушаешь и слышишь!.. София стушевалась и закусила нижнюю губу. – Все – индивидуально и субъективно. С какой стороны посмотреть и… под каким углом взглянуть, брат! На вкус и цвет – а и все близняшки