Когда по приказу южных владык их военные корабли начали в Синем океане захват беженцев для сдачи пришельцам, поток спасающихся повернул на север и запад – дальний юг вообще не предлагал известных земель. Высаживающиеся на сушу переселенцы, а для них – чем раньше пристать к любой безопасной земле, тем лучше, начинали осваиваться. И что это означает для состоятельных-то людей? Хорошо, если прихвачена с собой прислуга, охрана – хоть примитивно, но можно обустроиться, найти подножный корм. А если нет? Вот – торговец одеждой, не бедный, жена – светская барыня, пятеро детей мал-мала меньше. Что он делает в рыбацкой деревне – крупных портовых городов, таких, как на юге, тут нет. Снимает хижину или угол в таковой – это если повезёт! Платит некоторое время за крышу, еду… А дальше что – деньги и драгоценности не вечны, поставщиков одежды не видать, чтобы лавочку открыть. Своими руками с наличием рук супруги – только товар лицом показать, да деньги пересчитать – всё! В прошлой жизни этого хватало, но она канула неведомо куда, та жизнь.

Сколько таких? Тысячи три общим числом к берегам Степного царства явилось. Намного меньше проследовали северней – в Лесное. Кто они для местных жителей? Пострадавшие – это не обсуждалось. Пусть не бедные, но беженцы, которым по всем канонам и традициям следовало помочь. Помочь, но уж никоим разом не сажать себе на шею. Чего очень хотелось многим прибывшим – именно сесть кому-то на шею! Образ жизни такой был, менять его что за повод – вынужденное переселение? И тут есть, на ком разместить телеса. Так они думали. Местные не поверили – на первое время и разместим, даже кормить будем, так здоровые же люди, либо работайте, как все – по способностям, либо платите – по возможностям, либо…

Первый вариант устроил мало кого – в основном охрану и прислугу, второй не устроил никого, вот третий – заманчиво! У него был один недостаток – никто не знал, что это такое. В конце концов, степняки сами, опасаясь беспорядков и оберегая свои шеи, придумали. Они предложили беженцам переправить их караванами в западные земли, где располагались государства с более привычным для переселенцев образом жизни. Никто не собирался наживаться на беде: оплата требовалась только для корма животным и на питание караванщиков – излишней благотворительностью тут тоже никто не был обременён.

За зиму и весну перед проявлением щедрости пришельцев, лесной и степной берега от бездельников освободились полностью.

И что означал для Лесного царства факт резких перемен на юге? Легкомысленных не было, поводов к размышлениям – хоть отбавляй. Главный, традиционный, которому верили безоговорочно – голос звёзд. Они продолжали единодушно, включая Олегов Коготь Рыси, предупреждать об опасности. Причём – растущей опасности! Не забывали упомянуть и о призрачной защите. И неожиданная «доброта» пришельцев настораживала: захватили и продолжают захватывать огромные территории Геренты – кто знает, на чём остановятся, и остановятся ли вообще. Дело-то не только в настоящем времени. Правнукам желать подневольной жизни не будешь. И оставленные «купола изменений» тоже не очень соответствуют мирным намерениям – такие резервные точки для организации будущих атак…

В подобные мысли были погружены, в основном, хранители – остальным забот повседневных хватало. А в традиционную летнюю ночь перед наблюдением «красного камня», звёзды вместе с привычной вестью об угрозе, предупредили о возможном необычном происшествии у камня. Безобидном, правда, но… Кто к необычному относится сразу с полным доверием?

Как всегда, Камень был оцеплен хранителями, в отдалении скрывались зрители, охочие до исследований «подарков». В жутком зрелище каменно-небесного скандала тоже ничего непривычного не наблюдалось. Страшно, но – как всегда. Сегодня важно, что обнаружится в итоге.

Уже каменные волны стали затухать, когда с коротким гулом лопнувшей толстой струны в середине камня возник матово-белый шар размером с человеческую голову. Он не коснулся поверхности – завис над ней метрах в двух. Хранители насторожились, проверили установленную защиту, а Валер – ещё и атакующие схемы, только ключ активировать оставалось. Шар повисел с минуту, не шевелясь и безмолвно, затем начал пульсировать оттенками красного цвета, послышалось низкое гудение. Камень застыл вовсе, небо очистилось – это уже на рассвете было. Небесный «подарок» окутался светлым сиянием, которое вмиг охватило территорию вокруг – радиусом никак не меньше полкилометра. Два-три мгновения, и сияние пропало. Красные блики исчезли, через минуту шар окрасился зелёным, приземлился, и как-то сразу рядом с ним возникла фигура человека!

В туманном свете утра сложно разглядеть подробности, но то, что это вполне обычный человек – несомненно! Будто кто из своих погулять вышел. Пришелец осмотрелся вокруг, взглянул в небо, опустившись на корточки, потрогал Камень, поднял одной рукой лежавший рядом походный мешок, закинул лямку на плечо, взял в другую руку шар и пошёл в сторону леса на восход. Всё это – не спеша, спокойно, будто дома. И спрыгнув с Камня, продолжал вести себя также. Уже находившимся совсем неподалёку хранителям и Олегу в том числе можно было рассмотреть чужака во всех подробностях. Кстати Олег отметил, что находящиеся по окрестности любопытные люди начали неслышный подход поближе.

Молодой простоволосый парень, высокий, коротко постриженный, чуть широковатое загорелое лицо. Одежда… Непривычная взгляду, естественно, но и ничего уж сверх странного: куртка, штаны – пятнистые, коричнево-зелёно-жёлтые, высокие чёрные башмаки. На поясе – пара кинжалов, за плечами видны две рукояти мечей, на шее висит на ремне непонятный предмет, вроде изогнутой фигурной… не пойми какой штуковины – скорей всего, тоже оружие.

Парень отыскал в десятке метров от Камня толстое бревно, сел, вздохнул полной грудью, провёл ладонями по лицу, словно умываясь, и… улыбнулся во весь рот. Достал из мешка знакомую всем курительную трубку, повертел в руках, взглянул на лес и убрал её опять. Вынул плоскую зелёную фляжку, в отвинченную крышку плеснул, отпил. Запахло ароматным настоем – отнюдь не вином, как ожидалось. Похоже было на запах темнеющих при жарке зёрен, что порой попадали с юга. Нечасто их привозили, поэтому не было к ним привычки, но запах нравился.

Посидев еще несколько минут, парень поднялся, поправил ремень и сделал неожиданное: подняв руки открытыми ладонями вперёд, он что-то начал говорить на никому неизвестном языке. Завершил словами с вопросительной интонацией. Народ затаил дыхание – неужели чужак чувствует их присутствие? Странно – защита ведь стоит. Человек чуть задумался, потом хлопнув себя в грудь, отчетливо произнёс: «Егор!». А дальше… Он стал указывать пальцем на каждого хранителя, будто видел и сквозь магическую защиту, стволы деревьев и валуны, и маскировка никак ему не мешала. Снова улыбаясь, показал пустые ладони и снова присел в явном ожидании реакции встречающих.

Хранители решились – а чего ждать-то ещё? Приглашают к разговору, к тому же им и представились – невежливо в прятки играть.

Вот так обыденно, как обычная находка на Камне, вошёл в жизнь Лесного царства Егор из неведомого мира.

Этот найдёныш вызывал у местных жителей – особенно поначалу, и особенно у хранителей двоякое чувство. Потому что вписался в окружающую его жизнь с первых же дней, как будто тут и родился. Что весьма настораживало. Он умел делать всё! Кроме, как разговаривать на местном языке, но научился этому поразительно быстро – уже через неделю никто бы и не усомнился в его принадлежности к лесному народу. А когда переоделся в подобающую охотнику одежду: повседневную и рабочую? Будто срисовал правила поведения в отношениях между людьми разного возраста, пола, профессии, вплоть до жестов, мимики и походки. Прибывавшие часто с севера, с островов и из степи по делам люди… Кстати, главным делом для себя сейчас они считали посмотреть на это выжившее чудо – слухи ведь быстро дошли, учитывая наличие переговорников. Так они не очень и верили, что это не подстава, не царская шутка рода Куницы – нашли, мол, подходящую личность, выстроили ему отдельный дом, отыскали для него непривычное оружие – пришелец тоже нашёлся!

Вот способности его и умения удивляли окружающих. Вообще Егор по натуре и жизни был человеком шибко прагматичным. «Во многих знаниях – многие печали» – это про него. В прошлом. Знать, что нужно для достижения поставленной цели, и не более. Лишнее может помешать и отвлечь, так он считал, так и поступал. Его поражала всеядность Алексея, например, или новых знакомых – Виктора со Светланой. Тем – только давай, давай… и ещё больше давай! «Вот к чему, – убеждал он их. – Зачем мне вся эта музыка, кулинарные изыски, знание как делается порох и пенициллин – зачем? Ценна сейчас неограниченная способность защищаться и нападать, распознавать яды, лечиться, нужно уметь подковать лошадь, изготовить временное жилище из подручных материалов, одежонку из них же, найти, чего бы съесть… Главное, нужное брать у Палыча – умение пользоваться энергией! А вы – музыка! Я – прагматик!».

Однако этой оторве Светке как-то удалось заставить упрямца поменять свою непоколебимую позицию.

– Ты, гад такой, не прагматик, а лентяй! – гневно сверкала она очами. – Ленивый лентяй! Настоящий прагматик не ты, а тот, кто для достижения своей цели стремится приспособить всё! Ты понимаешь, всё, что его окружает, новые знания, которые он способен усвоить… А не отметать то, что ты считаешь ненужным! Заметь, что во всех твоих доводах незримо и неслышно присутствует ключевое слово «Мне! Для себя! Одеться, лечиться, пожрать… Робинзон нашёлся!»

В общем, глядя на друзей и тяжко вздыхая, Егор брал всё. И только тут, на Геренте, понял, насколько была права Светлана. Теперь для него не было неизвестных занятий – что и удивляло аборигенов. Плотницкие, столярные работы, уход за животными, неслышное передвижение в лесу, охотничьи навыки, шитьё, стирка, приготовление еды… – может, в других местах что-то ещё экзотическое потребуется, а тут его хватало. Специфические же умения, основанные на владении энергией, оказались востребованными более всего. Кое-что он оставлял в тайне, к примеру, свою защиту, знание многих языков, «скрытый рюкзак», огнестрел – до крайней необходимости, но главное – источник силы – объяснил. Важен тут же приказал эту информацию засекретить среди ограниченного круга хранителей. И правильно сделал – такие знания, может, в северных землях безвредны, а в других странах – кто знает, во что выльется сознательное использование энергии Геренты…

На первой же официальной встрече с четырнадцатью хранителями родов Лесного царства и Важеном, само собой, прозвучал к Егору вполне естественный вопрос: кто он такой, откуда и насколько случайно здесь объявился – такой вполне здоровый и вовсе не растерянный, а наоборот, будто готовый к здешним условиям? Словно нарочно сюда стремился. Не мудрствуя лукаво, Егор объяснил, что многое в его ответах является не его секретом, потому предлагает считать, что память о прошлом его подвела из-за этого каменно-небесного буйства, но есть надежда, что постепенно вернётся. Вот о том, что существует множество миров, кроме Геренты, хранители и сами знают: откуда-то подарки на камне появлялись? Тут Егор готов многое рассказать… кому интересно. А здесь – как-то шибко любопытно узнать, кто это развлекается на юге под куполом? Пока – узнать. Предупреждённые Когтем Рыси о возможной помощи хранители вздохнули с некоторым облегчением, и неудобные вопросы более не появлялись – помощь была обещана? Вот её начало, какие к этому началу вопросы – пусть действует, как считает нужным. Необходима ему будет какая-то помощь – получит без разговоров.

Жизнь в этом мире Егор решил начать с более или менее подробного знакомства с северным народом – всеми царствами. Месяца за три он побывал везде – задерживаться нигде не собирался, просто нужна начальная информация, подкреплённая личным общением и беседами с населением, в чём ему усердно помогали проводники: хранитель Шер и пятнадцатилетний вундеркинд Олег. Присматриваясь к ним, Егор всё более убеждался, что они нужны будут и в южных странствиях. Более того, он решил, что Олег вполне может стать его настоящим учеником, помощником, последователем и преемником, если потребуется. Потому этого парня нужно учить всему, что знает сам, индивидуально, даже приоткрывая и некоторые тайны – постепенно, само собой. Неуёмная любознательность, способность впитывать новое, как безразмерная губка, упорство в приобретении неизвестных умений с проверкой всего на себе самом… Много таких найдётся? «К Светке бы тебя! – злорадно усмехался про себя Егор. – Ты бы ей показал, что такое прагматик, бегала бы как от огня!» А ещё соратником может стать хранитель Шер – тот самый скептик, полностью овладевший своим мастерством, как он и окружающие считали, и желающий его передать достойному. Один таковой уже был – Олег, но им обоим у Егора можно было тоже много чего взять, вот, к примеру, использование энергии не через разум, а тем же разумом, напрямую через узел – это как? В чём подвох? Что удобней и надежней, и зачем вообще?

Такие вопросы являлись хранителю если не ежечасно, то ежедневно – точно. Поэтому, узнав о планах Егора, Шер решил не отставать и начал готовить себе временную замену в роду.

Стало быть, Егор вжился в местный быт, стал вполне своим – чуть не членом рода уже. И немало интересовался странами западными, чем доставал Валера и Сильвию. Причём, он, в отличие от местных, знал, о чём спрашивать – от политической системы разных государств до способов производства, денежных отношений и взаимоотношений сословных; от религий, представлений о загробной жизни до великосветского этикета и песенной культуры…

Кстати, об этой культуре.

– Сильвия! – обратился он как-то вечерком к целительнице. – А можешь ты взаимообразно обучить меня игре на этой балалайке?

Они расположились на веранде дома Егора. Тёплый вечер позднего лета, горячие отвары лесных трав и ягод, хорошая компания – как-то всё настраивало на лирический лад. Семья Важена, парочка соседей, Шер, кто-то ещё из знакомых – простая беседа обо всём подряд, да баллады о любви в исполнении Сильвии… «Зараза ты, Светлана! Заставила кое-чему научиться – пусть без практики, но куда теперь девать знания-то и тягу к музыке прям неодолимую?»

– Во-первых, не какая-то там ваша бабалайка, а нормальная кивара, неуч ты заморский! – нарочно надула губки Сильвия. – Во-вторых, для этого время нужно, не считая некоторых способностей – а где у тебя то и другое? И что значит, «взаимообразно»? Не хочу я мечами махать, как ненормальная. Молотом и топором – тоже, своих забот хватает…

– Могу, например, научить людей лечить… – невинно заявил Егор.

– Че-го? – возмущенно вскинулась Сильвия. – Ме-ня?

– Да уж, Егор, – вступилась Клавея. – Вроде ни вина, ни медовухи нынче не было. Куда это тебя занесло на чужую ниву? Сильвия, как тебе известно, сама тут нас учила!

– Ха! – небрежно отмахнулся Егор, не обращая внимания на возмущение женской половины. – Учила она! Способы доисторических магов, а также травниц и знахарей! Да ладно, не сверкайте прекрасными очами, прикалываюсь. Сильвия, а если я тебе докажу, что ты не всему учила, а только тому, что сама умеешь, научишь… на балалайке-то?

– Демон ты, Егор! Прикалывается он… чуть сердце не выпрыгнуло! Будто видел, как мы лечим, глянул один раз! Ладно, разозлил: если, действительно, что-то новое преподнесёшь, помучаюсь еще и с балба… Тьфу! Давай, говори!

– Да я коротко. Тут ведь как, в лесу? И одного раза посмотреть хватило, между прочим. Сначала – травы, сборы, отвары, настои, микстуры, мази, компрессы, наговоры… Руками ещё… Явилася Сильвия – внутренний осмотр, направление лечебной крови к больному месту, помощь силы целительницы-магини.. Я что-нибудь не так говорю, или упустил чего?

– Да так, так, – кивнула Клавея. – Как всё просто, оказывается! А что ещё-то?

– А ещё – смотреть нужно, – Егор взял со стола маленький кинжальчик для чистки фруктов. – Придвиньтесь поближе ко мне, дамы!

Егор протёр нож, погрел в пламени свечи, закатал рукав и воткнул лезвие себе в предплечье сантиметра на два. Никто из окружающих и не вздрогнул даже – подумаешь, невидаль! У Калины, разве, чуть глаза расширились.

– Смотрим своим целительским взором в меня! Только не на руку и не в желудок – туда ведь ничего лечебного не попало. Смотрим меж лопаток, туда, где сила. Смотрим, значит, смотрим, и видим, что узел начинает пульсировать и тянуть свет к раненому месту. Видим? Теперь, когда лучик очень быстро достиг цели, вдруг обнаруживаем, что вокруг ранки пошло собственное свечение. Вынимаю посторонний предмет, добавляю энергии из узла. Теперь быстро открываем нормальные глаза – рука абсолютно чиста и здорова, сколько времени прошло?

Женщины вертели руку Егора своими, смотрели и снаружи и изнутри – фокуса не было. Случилось нечто досель неведомое – что, действительно, не предусматривалось процедурами Сильвии – ничья посторонняя энергия в лечении не участвовала, никаких отваров и наговоров не случилось. Но непонятное при желании понять можно, и у первой это получилось у Калины – девушка была абсолютно незашоренной.

– Видимо, – она крепко держала Егора за излеченную руку, уткнув указательный палец в место бывшей раны, – тот свет, что вился вокруг ранки. На это явление мы же как-то не обращали внимания, так? Он принял силу из узла и сам вылечил повреждение. Так, Егор?

– Умница ты, Калина, что тут ещё скажешь. Именно так и есть – разбужена энергия самого организма, здесь – вокруг больного места. Каждая частичка тела обладает огромной памятью – она помнит, какой была в здоровом виде сама и окружающие её соседки, да и не только соседки: даже пятка знает форму ушей и наоборот. И может излечить рану собственной энергией, в принципе на этом же основана регенерация. Только зачастую приходится этот процесс подталкивать – человек ведь не ящерица, у которой регенерация хвоста начинается сама по себе. Так что там с балалайкой, Сильвия?

– Да иди ты… с музыкой! – нервно отозвалась магиня. – Вот пристал, как банный лист к одному месту! Завтра начнём – сейчас кого бы раненого найти…

Сильвия с кинжальчиком в руке задумчиво уставилась на мужа. Валер втянул голову в плечи и, будто краб, бочком начал двигаться к выходу.

– Не двигаться! – грозно приказала жена. – В паука превращу, и тот паук быстро помчится… за вином! Я права? – обратилась она к присутствующим.

Обещание своё Сильвия сдержала: кивару Егор осваивал настолько быстро, что учительница ужасалась – по её убеждениям и опыту, для того нужно было быть наследственным во многих поколениях менестрелем или актёром элитных театров. Пусть самоучкой, но это при наличии огромного таланта. К тому же Егор вносил в устоявшиеся традиции странную музыку под названием «песни» и сам их сочинял на темы той же любви, леса, моря, неба… вообще, демон знает, на какие темы. И пел песни своей далёкой и непонятной родины. А ещё не менее восхитительным для девушки было то, что вместе с Егором учился и Олег – этому-то вообще всё было по нутру. Медленней у него дело шло, но ведь – шло! И звучала порой по вечерам над городком Куницы веселая, грустная, смешная и печальная музыка, собирая вокруг дома Егора кучки и толпы непривычного к таким развлечениям народа…