Населены те земли людьми, кои зовут себя монгольцами. Заняты они скотоводством, земледелием, в прибрежных местах подле реки – рыболовством, на просторах степей – охотой, а в далёком прошлом – набегами на соседние страны и государства. Властвует над всеми и всех держит в крепком кулаке некий хан Чингиз, по велению свыше решивший завоевать весь мир. Да, надо сказать, что, внимательно, но осторожно осматривая просторы степи и её население, я обнаружил их волшебника, именующего себя главным шаманом всего света и тьмы Мардуком. С ним я и решил поговорить в первую очередь, представ перед его очами в сиянии полной луны. Узрев моё появление, он пал ниц на кошму, тут же приказал служанкам поставить перед нами плов и кумыс – такой приятный напиток от кобыл. Бодрящий тело и душу. Так вот, кумыс, лунная дорожка на водной глади, перекличка фазанов, стрепетов и цикад в ночной тиши, служанки с раскосыми глазами… – Мерлин задумался, оторвавшись от повествования, но вернулся к нему, волшебник всё-таки! – О чём это я? Мардук, тот шаман, и поведал их историю, не в силах что-либо утаить. Во многих набегах хан Чингиз завоевал и взял под свою справедливую саблю обширные земли на запад от своих родных степей. И на север. Двигаться же к югу ему мешали непроходимые горы и пустыни. Кстати, сэры, монгольцы искренне считают, что земля наша плоская, как… как коровья лепёшка!

– А какая же она? – удивился сэр Кеннет.

– Кто? Лепёшка? – не понял Мерлин.

– Лепёшку я видел несколько раз. Земля какая, по-твоему?

– Шар земля, шар! Круглая она, как моя голова, только без бороды и шляпы! – возмутился Мерлин. – Но нам ныне не до глубоко научных споров и дискуссий, я от них у шамана устал. Продолжу, с вашего дозволения, будто оно мне нужно…

После острый и ненасытный взгляд хана обратился к востоку – разные слухи ходили о богатейших тех землях. И подошла тьма ханских воинов к широкому проливу, за которым лежит островное, как и наше, государство Ниппон, где, по убеждениям монгольцев, восходит из океана солнце. И приказал хан изготовить многие сотни челнов, чтобы преодолеть пролив и взять для него богатства Ниппона. И выполнили воины приказ хана, построили они огромный флот и направились через пролив, забыв на время про своих коней, женщин и кумыс. Только не одолели и половину пути, как злобные ниппонцы призвали своего повелителя ветров Камикадзе, сообщили о грозящей якобы опасности и бедствиях, кои ждут Ниппон. Конечно, разбуженный не вовремя повелитель озлился, послал монгольцам навстречу шторм, бурю и ураган. И ещё – невиданную мною цунами. Разметало по бушующим водам весь флот Чингиза и прибило малые остатки его к собственному берегу. Безмерная печаль воцарилась над степями.

А сразу вслед за этим славным поражением окутались границы степей непроходимым туманом. В точности, как и у нас, только сильно раньше. Многие годы рыщут монгольцы по степям, ищут выхода из неволи, но нет его, и шаман тут бессилен. Приказал хан Чингиз поставить стражу вдоль всех границ, чтобы не пропустить чудесного явления проходов, если таковое случится. И не пропустили воины мимо зорких глаз своих того разлома, что появился в нашу сторону. Но, увидев воды канала, решили, что это снова пролив, за которым Ниппон. Потому, не заметив, что в эту сторону солнце заходит, недолго думая, отправили сюда воинов, желая нас благородно пограбить и сделать приятный сюрприз своему хану.

И долгое время ещё мы с великим шаманом говорили и спорили о том, что бы могли означать все эти туманные события и преграды. Ругались и пили кумыс. Потом опять ругались и дрались, даже служанкам приходилось нас разнимать. В одном сошлись наши мнения, в конце концов: во всех сходных наших бедах виновны небеса! Какой бы формы не была земля, небеса над нами одинаковы, они и допустили такое непотребство или сами его устроили неведомо, за какие грехи.

– Как-то расплывчато это звучит, неубедительно, – усомнился сэр король Артур. – Небеса – это что, по сути? Солнце, луна, бесчисленные звёзды – какое им всем дело до нас, а?

– Об этом можно только лишь гадать, сэр, – смиренно отвечал Мерлин. – Однако и винить более некого. Солнцу, луне, звёздам Господь наш приказал не только освещать жизнетворным светом наш мир, но и наблюдать за ним. А грехи наши порой – тайна от нас самих. Незаметные для нас мелкие прегрешения, кои накапливаются и вызывают праведный гнев небесный. Сами помните, что в священном писании говорится о великом потопе. Но уверяю вас, сэры, разобраться с этой загадкой мне вполне по силам, со своей башни увижу я выход. Меня вот только что озарило одно совпадение: по давнему велению сэра Артура, когда он получил в приданое этот Круглый Стол, здесь для принятия важных решений не может присутствовать менее двенадцати славных рыцарей. Почему на короля снизошло такое озарение, знает лишь он сам. Или догадывается. Но ведь над нами в небесах – двенадцать созвездий Зодиака! Совпадение ли это, как я только что подумал, или некий знак, суть которого никого до меня не интересовала. Итак, сэр Артур, мне потребуется седмица, чтобы представить вам верный путь из туманного заключения.

Так завершил волшебник Мерлин свой правдивый от слова до слова рассказ, глубоко задумался и исчез тихим облачком, забыв поставить на место своё кресло. Оно так и парило в воздухе до следующего сбора рыцарей.

Через уговорённую седмицу волшебник указал сэрам рыцарям спасительный путь, который поверг всех в тягостное недоумение. После того, конечно, как они уразумели, о чём, собственно, речь. Он много и невнятно говорил о невидимой связи душ людских и неба, о встречах бестелесных сущностей, оставивших землю, в астралах, о невежестве тех, кто неспособен преодолеть страх перед неземным волшебством, о возможности поиска себе подобных вне сферы бытия… Пока не сообщил прямо и недвусмысленно, что возврат к привычному месту королевства на земле возможен лишь при поиске сего места в небесных просторах!

– Да, сэры, да! – сверкая глазами и теребя бороду, вещал Мерлин. – Я упустил в красноречии своём один знаменательный факт, доказывающий возможность духовной связи разных сущностей, где бы они не пребывали: мы с шаманом монгольцев Мардуком можем общаться друг с другом, откуда заблагорассудится. На любом расстоянии. Я бы сказал, мысленно общаться, но это нечто иное, почти материальное. Это открытое мною свойство разума настоящих волшебников, которое позволяет нам не только говорить, но и перемещаться друг к другу. И это… необъяснимо! Вызвать сюда шамана?

– Нет, Мерлин, угомонись, – урезонил сэр Артур. – Нам и от одного волшебника сплошные беспокойства. Лучше объясни понятными всем словами, что нужно делать. Тебе, мне, всем нам – как поступать после твоих не особо известных научных выражений?

– А я разве не сказал о том? – искренне удивился Мерлин. – О том, что кому-то из сэров рыцарей должно отправиться на поиски нашего старого доброго мира? В нём, где-то неизвестно где, ныне нет уж королевства Англия – оно здесь, и ему тут крайне неуютно. Нет, не рыцарь пойдёт в рискованный поиск, а двое – так будет надёжней. Я приготовлю необходимый ритуал и атрибуты, с помощью коих сэры призовут нас на наше законное место в мироздании. Если, конечно, сумеют его отыскать. Но знаю, сэры рыцари готовы совершить и не столь необычные подвиги. И они их совершат во славу королевства и в честь своих прекрасных дам! Может быть, попутно они смогут обнаружить ту сущность, что виновна в происшедшем, но не это главное. Хотя… Ведь виновник может и тут жить, среди нас или где-то в тумане. Или за туманом. Так что я настоятельно советую организовать его поиски. Могу и сам возглавить это дело. Да что могу – я обязан этим заняться!

– И… – растерялся обычно невозмутимый король. Что уж говорить об ошарашенных рыцарях. – Куда и как они пойдут? Кто из нас будут эти двое, и не надёжней ли отправить больше, может даже, всех?

– Пойдут они к Близнецам, под созвездием коих сейчас живём. Именно двое, потому как близнецов может быть и больше, но меньше двух не бывает, а больше бывает, но крайне редко. Как это произойдёт – увидите сами, когда они уйдут отсюда. А кто именно будет удостоен такой чести и будущей славы – это вам решать, можно прямо сейчас. Не советовал бы уходить сэру королю Артуру, у него здесь много забот и дел, которые могут делаться лишь при его личном наличии в делах.

Долго думали и решали сэры рыцари, кому из них достанется честь вернуть королевство куда положено. Все до единого скромно желали сим подвигом заслужить себе бессмертную славу и доказывали друг другу, Мерлину и королю, что именно они способны преодолеть неизвестный путь в небесах и отыскать подобающее для Англии место. Сэр Пелеас даже и побить пытался сэра Ланселота, но устыдился порыва своего и предложил было провести турнир. Однако воспротивился Мерлин, потому как турнир, как ни крути, а развлечение. А ныне не до забав, в которых кто-то может по дурости погибнуть. Наконец королю это надоело, ему же уходить в небеса не дозволено, и он приказал принести пару голубей – на кого те сядут, тот и избран судьбой. Голубей доставили в скором времени, и сэр Артур самолично выпустил их из клетки, прежде попросив Мерлина отвернуться и не подглядывать, то есть не указывать умным птицам, на какого рыцаря сесть. Перепуганные необычным заданием голуби принялись выписывать круги над столом, избегая горящих факелов. А рыцари весьма оживились, предвкушая скорое решение споров: переглядывались, стучали перстами и кулаками по столу и своим латам, звенели мечами и соблазнительными резкими жестами призывали к себе птиц, тем самым мешая им выбрать самых достойных. Опять же сэр Артур тихо прикрикнул на соратников, призывая тех к неподвижности. Лишь тогда летучий жребий смог успешно выделить сэров Ланселота и Пелеаса, чему те стали безмерно и безмолвно радоваться, чуть от того не придушив обоих голубей. Но ограничилось одним выдранным хвостом.

Три дня и три ночи волшебник Мерлин обучал избранных Провидением сэров, как им себя вести и что говорить в тех местах, где они непременно окажутся, и как пользоваться серебряными шарами, которые он им приготовил на самые разные случаи. Сферы эти в обычном состоянии не были видны, появлялись на ладонях правых рук при необходимости и призыву владельцев. На прощание с супругами, семьями и с кем попало он отвёл им всего один день и ночь, чем леди Мэйбл и Фрэнсис были крайне угнетены, что и выражалось в их нелестных отзывах о способностях и дурости волшебника Мерлина. Впрочем, он давно знал женские хитрости и не обращал на доносы придворных дам никакого внимания. Правда, он заодно заслужил гнев и даже ненависть со стороны королевы Гвиневеры, ведь в неведомые дали уходил её самый верный поклонник, который в честь своей королевы совершил много подвигов. И ходили даже слухи, что они с сэром Ланселотом неоднократно тайно встречались наедине, чтобы отчитаться о свершённых рыцарем победах и благосклонно принять отчёты, но о чём только не говорят досужие придворные интриганки и интриганы. Зависть, зависть… Ещё ночь потребовалась для достойного прощания с остающимися раздосадованными неудачей рыцарями Круглого Стола в присутствии всех имеющихся на тот час леди.

Вот и настало время великого действа. Камелот, в котором о предстоящем подвиге известно каждому конюху и пажу, каждой служанке и фаворитке, застыл в напряжённом ожидании внеочередного чуда Мерлина. Приглашённый для благословения героев архиепископ Кентерберийский отказался от церемонии категорически, поясняя своё поведение тем, что, мол, Мерлин впал в смертный грех – в гордыню, считая себя чуть ли не повелителем небес, над которыми властен лишь Господь наш. И пора, мол, греховоднику Мерлину на очистительный костёр, чтобы попытаться спасти душу. И даже одного костра мало будет – гореть ему вечно при греховной жизни и после неё! Распалился ужасно обычно смиренный архиепископ. Только Мерлин явную клевету и советы по поводу костра игнорировал, занимаясь неотложным делом. Он сообщил всем сэрам – а в ритуале участвовали лишь посвящённые рыцари Круглого Стола – что уходящим на подвиг Ланселоту и Пелеасу, как и ему самому, неведомо, в каком созвездии они отыщут искомое: нужное место может оказаться и в Близнецах, а может и так случиться, что им придётся пройти тернистый путь по всему поясу до Тельца. Что никого из остающихся нимало не смутило. Насторожило иное. Мерлин, оказывается, приготовил ещё один не зависящий от него сюрприз, о котором прежде нарочно молчал.

Как скромно поведал Мерлин, существует непреложный волшебный закон сохранения того, что есть в мире – от пылинки до всей земли. То есть, разъяснил он, если в одном месте что-то убывает, то столько же должно появиться в другом месте. Иначе нарушится равновесие видимого и невидимого мира, и всё сущее провалится в тартары или ещё куда-нибудь. Следовательно, когда от Круглого Стола уйдут в неведомое сэры рыцари, то из того неведомого сюда могут переместиться неведомо кто и сколько, но такой же массой – может, толпа муравьёв, может, одна корова. Вполне вероятно, что масса та будет такой же живой и разумной, как и указанные сэры. А может, и не будет, поскольку разум равновесию не подвластен. К чему всем остальным следует быть готовыми духовно и телесно. И не поддаваться, в случае чего, недостойным для рыцарей порывам: бросаться, например, с копьями и мечами на непонятные явления или смело от них убегать.

Не очень уж Мерлин и обрадовал присутствующих сэров, но отказываться от затеянного поздно, просто посмотрели все на волшебника весьма укоризненно, а у некоторых вырвались даже выражения, которые недавно использовали леди Мэйбл и Фрэнсис. Но мечи в руки взяли, а сам Мерлин ухватил за навершие свой знаменитый посох и устремил ждущий и требовательный взгляд на напряжённых, бледных, спокойных и готовых ко всему двух рыцарей.

Нужно заметить, что волшебник на сей раз настолько трепетно отнёсся к ритуалу, что буквально обнюхал и обшарил с помощью чародейства все закоулки зала и ярко осветил недоступные для факелов уголки. Пытавшимся снова помешать действу Фее Марго и Ниневе не удалось сюда проникнуть даже и под покровом невидимости от Владычицы Озера.

– Соедините свои сферы! – прогремел под сводами зала торжественный голос Мерлина.

После чего волшебник поднял посох и коснулся им двух серебряных шаров в руках сэров Пелеаса и Ланселота. Вверх к куполу ударила ослепительная бесшумная молния, уносящая к великому подвигу избранников судьбы… Кресла ушедших в небеса рыцарей оставались пустыми очень недолго – через один удар сердца в них обнаружились два человека в странной пятнистой одежде, такого же цвета головных уборах, отдалённо напоминающих шлемы, только из плотной ткани. Грудь прикрывали тёмно-зелёные жилеты, в многочисленных карманах которых видны совсем непонятные плоские предметы, а также ножи в ножнах. На ремнях висели странно изогнутые металлические не очень длинные приборы, которые в неразличимый момент оказались в руках незнакомцев.

– Но эти люди по весу намного меньше, чем сэры Пелеас и Ланселот в латах! – первое, что пришло на ум сэру Мэтью, а он, как известно, мысли в голове долго держать не способен. – Или они не из плоти, а из золота, например?

– А у них вот огромные мешки на спинах, – указал сэр Джейсон, сидящий рядом с гостями. – И кто они такие? Они нас понимают?