– Илья, ну какого чёрта ты хочешь от меня услышать? – я страдальчески поднял руки над головой. – Что мы попали в другой мир? Хорошо, попали. Доволен? Блин, да хрен его знает, какие порядки в этом самом долбаном Лисичанске? Ну и, в натуре, не факт, что здесь кого-то хоронили последние полтораста лет. Можно подумать, это – самый важный вопрос, который нас должен волновать. Давай ещё про политику поговорим! Надо думать, как выбираться.

– И чего бы пожрать, – эхом откликнулся Павел, – и попить. Пивка бы сейчас, холодненького…

– Воды хотя бы, – поддакнул Витя, – а перекусить и я бы не отказался.

Поскольку никто не торопился поддержать парочку голодающих, разговор на эту тему очень быстро заглох. Тем не менее я ощутил давешнее чувство опустошённости, только на этот раз гораздо сильнее. Это не было голодом или жаждой в привычном понимании. Скорее и то, и другое плюс некие сексуальные вожделения, помноженные на страх очутиться в непроглядном мраке. Пока я пытался сообразить, чего же мне конкретно хочется, ощущение пропало, как и не бывало.

За это время мы успели забраться в область кладбища, заросшую склепами и гигантскими погребальными комплексами. Целые здания, пригодные для проживания, угрюмо возвышались за оградами, и лишь отсутствие окон намекало на предназначение построек. Тёмные фигуры с крыльями следили за каждым нашим шагом слепыми мёртвыми глазами, и, честно говоря, в этот момент я был готов согласиться с Ильёй. Ощущение некоей параллельной реальности становилось невыносимым. В определённом смысле так оно и было: мы угодили в чужой мир – вселенную мёртвых, терпеливо ожидающих пополнения.

Витёк совсем загрустил и старательно разглядывал камни под ногами, игнорируя окружающее. Натаха и Ольга, наоборот, оживились, скооперировались, и теперь дружно восхищались архитектурой некрополиса, вворачивая в свою беседу абсолютно непроизносимые и трудно запоминаемые термины. Паша только изумлённо вертел головой, силясь понять, о чём же таком только что рассказывала его подруга.

– Похоже, ты был прав, – сказал Илья, подбрасывая на ладони свой медальон, – погост этот, как пить дать, старый. У нас я такие фиговины видел только на старом кладбище. Ну – том, которое уже лет двадцать как закрыто.

– Очень интересная тема. Вот только я совсем не поклонник этих вещей, как некоторые, – я мотнул головой в сторону увлечённых девчонок, – да и на гота вроде не похож. Придумай другую тему для обсуждения, пока меня мурашки не затоптали.

Илья помолчал, потом сунул руки в карманы и негромко, но твёрдо спросил:

– Что у тебя с Ольгой?

– О-хо-хо, умеешь ты выбирать приятные вещи для разговора. Ничего у меня с Ольгой. Это у неё – со мной, а у меня что-то с Мариной. А вот уже у Марины – ничего со мной. Ясно?

Илья не удержался и хихикнул:

– Силён ты чётко излагать свои мысли. Ну, точно как задницу почесать правой рукой через левое плечо, – он посерьёзнел. – Может, всё-таки отойдёшь в сторону и позволишь нам самим разобраться? Я думаю, у нас должно получиться.

Я попытался спокойно обдумать его слова. Конечно, разумное зерно в них присутствовало, и где-то он был прав. Но какое право имеет кто-то указывать мне, что я должен делать? Почему я вообще должен кого-то слушать? Ведь это – неправильно! Пытаясь удержать разгорающийся внутри огонь, я вцепился в медальон и процедил сквозь зубы:

– Поверь, я не нуждаюсь в посторонних советах. Не сумел сам – дай дорогу другим.

Слабый голос внутри пискнул: дескать, ещё минуту назад я собирался сказать совсем другое, но ревущее пламя ярости тотчас пожрало ничтожный писк.

Илья недовольно покосился на меня, и вдруг в одно мгновение его физиономия обратилась маской бешеного животного, одержимого жаждой крови. Вцепившись в медальон, он прохрипел:

– А я тебе и не советую! Или ты убираешься к чёртовой матери, или я сам тебя уберу! Понял?!

И я ему врезал.

Ударил так, словно собирался убить. Удар оказался неожиданно сильным не только для Илюхи, отлетевшего на несколько метров, но и для меня самого. Взглянув на поверженного товарища, который неуклюже барахтался в облаке пыли, я ошеломлённо уставился на сжатый кулак, силясь понять, как же такое могло произойти. Потом повернулся и встретил взгляды спутников. Разные они были.

Паша выглядел испуганным, Витька – изумлённым, а девочки… Девочки с интересом следили за происходящим. У Гали на загорелой физиономии вовсю светилось ожидание.

– Я! Тебя! Убью!

Илья уже успел встать на четвереньки и, сплёвывая кровью, исподлобья сверкал жёлтыми (жёлтыми?!) глазами. Стоило ему выплюнуть последнее слово, давешняя ярость вновь накрыла меня неудержимой волной. Несколько мгновений я вообще ничего не видел и не соображал, что делаю.

Когда багровый туман несколько рассеялся, я обнаружил себя лупящим Илью головой о ближайшее надгробие. Камень трещал и разлетался мелкими осколками, а товарищ яростно шипел, пытаясь сомкнуть пальцы на моём горле.

Кто-то вцепился в спину и попытался оттащить назад. Даже не поворачиваясь, я дёрнул плечом, и неизвестный перестал донимать меня всякими глупостями. Илья последний раз царапнул ногтями по коже шеи и обмяк. Глаза его помутнели, а на губах начали лопаться алые пузырьки.

– Всё! – прохрипел он. – Больше не надо… Я больше не буду. Пусти…

Я встряхнул его, словно какую-то куклу, и отшвырнул в сторону от треснувшей плиты.

– Не смей мне указывать! – рявкнул я и поднялся на ноги. – В следующий раз – убью!

Слова, вылетающие изо рта, казались какими-то чужими, словно кто-то, сидящий внутри, выкрикивал эти угрозы, используя меня как рупор. Странное ощущение, надо сказать. Казалось – должно быть неприятно, но мне почему-то понравилось.

Мягкие ароматные губы коснулись моего уха, и я медленно обернулся, встретившись взглядом с ухмыляющейся Ольгой. Рядом замерла Галя, и в её глазах… Восхищение? Вожделение?

– Мой лев, – прошептала Оля, – здорово ты его поставил на место.

– Как это было возбуждающе! – почти простонала Галя. – Никогда раньше не замечала, насколько это может быть красиво.

Мимо прошествовала Наталья, мимоходом мазнув взглядом, полным интереса. Склонившись над Ильёй, девушка помогла принять ему сидячее положение, и начала негромко, но строго выговаривать. Понурив голову, товарищ послушно кивал, вытирая окровавленную губу тыльной стороной ладони. При этом вид у него был крайне виноватый.

Я оглянулся на странный шум и обнаружил Пашу, пытающегося привести в чувство Витю, напоминающего боксёра после нокаута. Похоже, именно он пытался оттащить меня от Ильи. Мой тычок отбросил его метров на пять назад и, судя по пыльной одежде, нехило прокатил по земле. С горем пополам его привели в чувство, и Витя, пошатываясь, поднялся на ноги. Измятая физиономия отражала откровенное изумление и ничего больше. У Паши к удивлению примешивался искренний ужас. Чёрт, похоже, пугалом являлся ваш покорный слуга. Очаровательно!

Пришло время понять, какая херь происходит. За каким-то дьяволом я едва не прикончил своего лучшего друга. Причём из-за девушки, совсем мне не нужной (не нужной? – хихикнул голос внутри меня). Но самое жуткое: я ощущал себя полностью правым. То есть умом я ещё понимал всю глупость и несправедливость собственных поступков, но чувства противоречили этому, подтверждая полное право вышибить дух из любого, кто осмелится мне возразить. Чертовщина, одним словом.

Подошёл Илья, за спиной которого тенью маячила Наталья и, потирая затылок, негромко проворчал:

– Ты, это, извини, – он протянул руку, – похоже, я слегка погорячился. Ляпнул, не подумавши. Мир?

– С кем не бывает, – я пожал протянутую ладонь и улыбнулся. – Сам, бывает, как завернёшь, аж стыдно становится.

Случайно я поймал взгляд Вити, который собирался что-то сказать, да так и замер с открытым ртом. Глаза у него были огромные, точно плошки.

В целях профилактики грядущих недоразумений Наталья ухватила Илью в охапку и, взяв под руку, повела вперёд. Оля и Галя повторили аналогичный фокус, но со мной. Теперь я получил возможность наслаждаться своего рода стерео. С одной стороны динамик вещал о том, как это здорово, когда парни лупят друг друга о землю, да и вообще пытаются выбить дух из противника. С другой стороны передачи были определённо спокойнее, и с явным эротическим оттенком.

Сзади медленно плелись Паша и Витя, горячо обсуждая произошедшее. Они старались говорить вполголоса, сдерживая чувства. Но даже сквозь свою увлекательную программу я слышал каждое слово. Паша тихо сетовал на поведение всех нас, точно слетевших с катушек, и даже Ната, с его слов, вела себя как неродная. Витёк оказался более категоричен и резок.

– Слушай, это же охренеть можно! – бормотал он сквозь плотно сжатые зубы. – Этот его лупит башкой о камень, никто из девчонок даже не пытается помешать, а Галька так та вообще в полном экстазе. А ты, кстати, чего мне не помогал?

– Прости, на меня как ступор нашёл. Думал, он его сейчас прикончит. Куски камня так в стороны и летели!

– Вот-вот. Камень треснул, а Илюхиной башке – хоть бы что! А этот, – похоже, Витя здорово на меня разозлился, если по имени перестал величать, – совсем обезумел. Да и силищи в нём откуда и взялось, мать бы его так! Меня как лошадь копытом лягнула!

– Да, летел ты будь здоров!

– Так смотри, а хрень-то продолжается. Илюху отлупцевали, а он ещё и прощения просит! И девчонки, смотри, считают всё это правильным.

– Так может, Илья гадость какую сказал? Ты сам слышал, как он объяснял: ляпнул, дескать, не подумавши. Да и чего особо заводиться? Драка закончилась, все помирились.

– Да я понять хочу, что происходит! – почти прокричал Витька и, судя по отдаляющемуся голосу, остановился. – С ними всеми какое-то дерьмо произошло после прибытия сюда. Может, место подействовало, а может – эти чёртовы медальоны. Ты же сам посмотри: они их постоянно ощупывают!

Эх, похоже, у Вити совсем крышу снесло. Плетёт всякую фигню. Это надо же: медальоны на нас действуют! Ухмыльнувшись, я провёл пальцем по физиономии льва и насторожился: Ната и её спутник остановились у огромного чёрного монолита, напряжённо заглядывая за тёмную шершавую колонну.

– Место назначения, – спокойно пояснила девушка в ответ на мой вопросительный взгляд и указала пальцем, – но это больше похоже на обычный дом, чем на сторожку смотрителя.

Так оно и было. Мы собрались вместе, рассматривая большой приземистый дом с соломенной (именно так!) крышей и узкими оконцами в ослепительно белых стенах. Домик прятался за плетёной из веток оградой, и вообще выглядел как типичная иллюстрация к произведениям Гоголя или Шевченко. Стало быть, нас занесло не так уж далеко от родных пенат. И это хорошо.

– Все пойдём? – поинтересовался Илья и почему-то покосился в мою сторону.

– Дом на отшибе, – медленно сказала Наташа, – и других рядом не видать. Стало быть, радостный хозяин, увидев нашу ораву, может от переизбытка чувств и из ружья угостить.

– Правильно, – согласился я, – пойду один. Подождите здесь. Дело-то простое: узнаю дорогу и попрошу телефон позвонить. Может, получится вызвать такси.

– Я – с тобой, – внезапно вызвалась Галька и клещом вцепилась в мою руку, – не спорь. Парень с девушкой выглядит безопаснее, чем в одиночку.

– Хорошо, – я не стал возражать, – пошли.

Краем глаза я заметил, как Паша наклонился к уху Витька и начал оживлённо размахивать руками, видимо, живописуя рассказ. Опять какие-то секреты. Ладно, это сейчас не главное. Получив ироничный поцелуй от Ольги, напряжённый взгляд от Ильи и ободряющий кивок от Наты, я направился к домику, буксируя маленький, но очень цепкий прицеп.

Приближаясь к воротам, я отметил несколько вещей: двор казался большим, но весьма запущенным, словно хозяину было некогда (или неохота) заниматься хозяйством; гараж не наблюдался, и это на корню убивало надежду на скорую доставку в город; на соломенной крыше присутствовала труба – и только, никаких признаков антенн. Впрочем, мобильную связь никто не отменял. Около ограды чернели две огромные, небрежно сколоченные будки, похоже, для собак. Самих четвероногих стражей я не наблюдал и, хм, меня это почему-то совсем не беспокоило.

Неожиданно чертёнок, висевший на моей правой руке, сорвался с насеста и, отворив скрипнувшую калитку, влетел во двор. Я и рта не успел открыть, а девушка уже стояла около дома и барабанила в ставни окна.

– Хозяин! – кричала она. – Выходи!

Кто-то глухо заворчал в одной из будок, и я тотчас ворвался во двор. Собачье жильё содрогнулось, словно кто-то большой и тяжёлый ударился о заднюю стену своего домика. Рычание мгновенно прекратилось. Галька обернулась, подмигнула мне и продолжила мелкое хулиганство.

Внезапно, покосившаяся, сбитая из неровных нешлифованных досок дверь распахнулась, выпустив на порог низкорослого плешивого мужчину с окладистой бородой. Неопрятная спутанная растительность неуклюже прикрывала огурцеподобный живот. Одет хозяин был в какую-то коричневую хламиду, напоминающую старый халат, подвязанный жёлтой верёвкой чуть ниже талии. Ну, или того места, где она должна находиться.

Галька легко отпрыгнула назад, не выказывая ни малейшего признака испуга. А ведь мужик корчил злобно-угрожающую гримасу и прятал за спиной какую-то палку. Я сделал несколько шагов вперёд и прикрыл девушку плечом. Страха не было. Совсем. Этот нереально водевильный бородач казался смешным, и не более.

– Чонада, – прожевал и выплюнул мужичок, – ктотаки.

Странно он как-то произносил слова. Вроде бы и понятно, но голос звучал приглушённо, будто из-за плотного покрывала, причём половина слов терялась в грязной бороде, а остатки сливались в одно сплошное – неразборчивое. Впрочем, разобрать смысл можно и так.

– Чонада, – повторил хозяин и покосился на собачью будку, не торопясь отходить от двери. На его морщинистом лице отразилось недоумение, пополам со странной обидой, – чомолчишь.

– Добрый день, – вежливо сказал я, – нам надо бы как-то связаться с городом. Лисичанск, если не ошибаюсь?

– Лисьчанск, – подтвердил бородач и сделал шаг вперёд, продолжая коситься в сторону будок. – Связачо?

– Телефон у вас есть? – поинтересовался я. – Мы бы такси вызвали.

В руке у хозяина оказалась не палка – топор. И теперь он прижимал его к груди, недоумённо разглядывая нас, с Галей.

– Нету, – выпалил он наконец, – связьнет, ничонет. Вонпшёл.

М-да. Не очень гостеприимно. Сплошной облом. Да и подумать: на что мы надеялись? Какое-то заброшенное кладбище на отшибе от местного Мухосранска, и одинокий дом. Человек, поселившийся в подобной глуши, вряд ли станет искать общества других. Были у меня такие знакомые, с радостью уезжавшие за город на дачу, пропадая там месяцами. Люди преимущественно немолодые, так и этому кадру меньше полтинника не выпишешь.

– Спроси, далеко до этого самого Лисичанска? – прошипела за спиной Галя, яростно щипая меня за бока. – Говор у него – оборжаться!

– До Лисичанска-то далеко? – устало поинтересовался я, уже и не надеясь на обнадёживающий ответ. И – да, предчувствия не обманули.

– Дозавтраобедук, – прочвакал бородатый лесоруб и любовно погладил топорище, – идитеидите.

– Клёво! – хрюкнула Галя. – А ночевать-то где? В поле? Офигеть можно! Да уж, совсем не так весело, как мне казалось.

– А у вас можно остановиться? – спросил я, пытаясь вспомнить, сколько бумажек завалялось в моём кошельке. – Мы заплатим, вы не думайте.

– ВдоваСлезеньподорогетам, – выплюнул хозяин, переминаясь с ноги на ногу. – Местанет!

Послышалось тихое «цок, цок», и мужичок умолк, поворачивая голову. Из-за угла выбрело натуральное чудовище. Вероятно, именно таких монстров продавал Гашековский Швейк: собака оказалась настолько же уродлива, насколько и велика. Поджарое коричневое тело, покрытое разноцветными пятнами, с одной стороны заканчивалось длинным голым хвостом, ползущим в пыли, а с другой – натуральной головой крокодила, лишённой всяких признаков шеи. Уши частично потерялись: видимо, их кто-то пытался сжевать, но передумал на полдороге. В общем, увидев такое, мог запросто уписаться и питбуль.

На физиономии гостеприимного хозяина появилось довольное выражение, и он стукнул обухом топора о ладонь. Похоже, долгожданное подкрепление прибыло. Только вот чего он испугался? Парня с девушкой? Бред.

И тут произошло нечто непонятное: собака открыла было пасть, собираясь гавкнуть, закрыла её и начала быстро пятиться назад, забросив крысиный хвост под пузо. Тихое цоканье сменилось скрежетом когтей, и за углом послышался удаляющийся лай, напоминающий далёкие раскаты грома.

Стукнуло. Топор, упавший на крыльцо перед закрытой дверью. Изнутри бешено лязгнул задвигаемый засов, и знакомый голос визгливо прокричал:

– Убирайтесьвон! Стрельнубу! Отсюдавонстрельнубу!

– Что это было? – по лицу Галчонка плыла растерянная улыбка. – Он чего, совсем крышу потерял?

– Не знаю, – задумчиво сказал я и потянул за собой. – Однако угрожает стрелять. Вообще-то не верится, будто, имея ружьё, он бы выперся к нам с топором, но проверять не будем. Идём.

Покидали двор мы несколько быстрее, и я постоянно ощущал давление чужого и недружелюбного взгляда на своей беззащитной спине. Наверное, моя спутница ощущала нечто похожее, иначе зачем всё время оглядывалась, сводя брови к переносице.

Сидящая в будке животина прибрехнула было, но тут же заткнулась, громыхая чем-то металлическим. Её товарка продолжала разрываться от лая где-то за домом, причём явно не просто так. Возможно, из-за этого пятнистое чудовище и не стало размениваться на нас, посчитав ниже своего достоинства. Да и вообще, близость такого количества покойников способна свести с ума не только человека, но и его подопечных. Недаром рассказывают о сходстве собак и их хозяев. Посему, тут присутствовали целых три психопата: один – двуногий и два – четвероногих.

– Дураки какие-то, – озвучила Галя мои мысли, – только огорчили. Это ж сколько ещё ноги бить?

– Это ерунда, – махнул я рукой, – надо думать, где будем ночевать.

– Только не здесь! – ужаснулась девушка. – Хоть в чистом поле, только не на кладбище.

От группы, которая осталась нас ждать, почему-то откололся и пропал значительный кусок. Кто остался? Наташа с Ильёй оживлённо спорили, тыкая пальцами в косо стоящую плиту, верхушку которой оседлал чёрный ангел с отбитым носом. Ольга сидела на некоем подобии каменной лавки, медленно враставшей в рыхлый грунт и, казалось, дремала, откинувшись на спинку. Кого нет? Ну, естественно! Паши с Витей нигде не видно. Не знаю, почему, но мне вдруг вспомнился лай за домом. Возможно, здесь имелась определённая связь.

– И где эти два кадра? – спросил я. – Украли пришельцы? Или пошли по-большому?

Ольга хихикнула, не открывая глаз, а Натаха только плечами пожала.

– Пашка сказал, типа нашёл какую-то шнягу, – пояснил Илья, – звал и меня, но я не захотел оставлять девочек одних в таком месте. Как там у вас дела?

– Хреново, – буркнул я и вкратце передал все обстоятельства нашего общения с аборигеном. Понятное дело, никто не обрадовался, но, к моей радости, и духом никто не пал. Позитивный настрой – половина дела. Жаль, в сердечных делах этот принцип не действует. Воспоминание о том, сколько раз моё хорошее настроение билось о неприступный камень Маришкиного равнодушия, кольнуло сердце. Правда, не так, как раньше. Словно у иглы сломался кончик. Я выздоравливаю? Давно пора.

Внезапный топот за спиной прервал мои терапевтические рассуждения и возвестил о воссоединении с пропавшими членами нашей группы. Наташка громко прыснула, а Илюхины брови устремились к заоблачным вершинам. Стоит посмотреть.

Действительно, стоило. Пропавшая парочка выглядела, по меньшей мере, забавно. Похоже, обоих неслабо выкачали в пыли, тщательно разорвали штаны и отпустили похвастаться. Кроме того, Паша старательно и умело косплеил Деда Мороза, вцепившись обеими руками в полупустой мешок ярко-красного цвета. На лицах обоих оборванцев расцветали широкие улыбки.

– Жрачка! – выдохнул Павел и потряс своей добычей. – Много!

– Совершенно отбился от рук и одичал, – хихикнула его подруга, – способен изъясняться лишь короткими простейшими словами. Вероятно, очень скоро сможет только рычать и производить несложные движения верхними конечностями. Горе моё, где тебя носило?