Есть такие мгновения, которые останавливают время и мысли. Все происходящее кажется сном, туманной реальностью. Просто стоишь и любуешься красками солнца, разливающимися по небу, рябью воды, которая отражает все, что живет на земле. Чувствуешь, как тебя обнимает ветер, а в ответ ты готов обнять мир. Лицо невольно расплывается в улыбке, аморфные мысли складываются в фразу: «Теперь и умереть не жалко». Но даже после таких слов, что колокольным звоном раздаются в голове, жизнь продолжается. Мгновения наполняют энергией, и порой только благодаря этому получается продираться сквозь серые заросли будней и идти вперед.

Аня изо всех сил пыталась напитаться силой, которая пронизывала все на этом острове. Но грудную клетку сжимали прутья страха и желания. Этот корсет появился из-за молчания едва знакомого человека и не позволял в полную силу вдохнуть солоноватый воздух и светлую простоту беспечного мира. Все краски моря и неба, пение птиц и волн, ароматы морской соли и вечернего костра не приносили полноценной радости, покоя и счастья.

Аня несколько раз в день металась в домик — проверить свой беленький телефон. Вдруг там есть весточка от желанного мужчины? Через два дня тишины она дождалась: на экране высветился знакомый номер, и буквы в сообщении соединились в привычное: «Привет, красивая!» Все вокруг заиграло цветами и красками. ОН про нее помнит. ОН о ней думает. ОН по ней скучает.

В Катиной голове мыслей не было. Она наслаждалась той свободой, которую дарят лишь осколки океана. Иногда мягкими волнами на сердце накатывала грусть; где-то в глубине души Катя знала, что прощается с морем. На горизонте жизни маячили неизведанные берега.

Через несколько дней Катя вернулась в город. Вместо нее к Ане на остров приехал Леня: улыбаясь, он сошел с катера и приветственно замахал. Его руки — красивые, мощные, но изящные — такие бывают у боксеров. Леня часто лез в драку, задействуя кулаки, и почти всегда выходил сухим из воды. Сойдя с трапа, он обнял свою женщину. Аня старалась не смотреть в его голубые влажные глаза, которые при определенном освещении сверкали, как сапфиры. Черт! Как она любила эти огромные красивые глаза! Сейчас смотреть в них было пыткой.

Как только Леня сказал «привет», Аню передернуло. Она внезапно поняла, как сильно ей не нравится его гнусавый и писклявый голос. Как же она хотела услышать сейчас бархатное «привет, красивая» от Алексея. И еще лучше — чтобы эти двое мужчин поменялись местами. Леня остался бы где-то там, в городе (не важно, где именно, она не хотела знать), а Алексей держал бы ее в своих объятиях.

На отдыхе Леня шутил, ухаживал, старался предугадать желания Ани. Но от всего этого ей было только тошно. И страшно. Она ждала, что в любую минуту он припомнит переписку и устроит очередной грандиозный скандал. Этого не случилось, Леня вел себя как обычно. Почти не вылезал из воды, нырял за уловом и жарил его потом на костре. Доставая только что приготовленные яства и угощая ими Аню, он улыбался так, словно это было их первое свидание.

В эти летние дни Леня верил, что в его жизни ничего не поменялось. Хотел верить. Он изо всех сил старался стереть из памяти события, которые столкнули его с реальностью присутствия другого мужчины в мире его женщины. В его мире. Аня тоже старалась делать вид, что ничего не было, но у нее получалось хуже. Мешал страх, что Леня вот-вот вспомнит все и еще раз влепит ей по лицу. А еще — желание целовать другого.

* * *

Когда Катя прогуливалась по улицам родного города, у нее щемило в груди. Она вдыхала полной грудью влажный воздух с привкусом соли, замечая звеневшую в сердце, как как лед в опустевшем бокале, тоску, и думала, что после поездки, скорее всего, не вернется. Останется в Москве. От этих мыслей накрывало легкой эйфорией и ностальгией одновременно.

Как это сложно — уезжать! Еще сложнее — оставаться там, откуда уезжают любящие и любимые. Катя остановилась посреди улицы: среди гула машин, плача чаек и городского шума. Крик души заглушал весь этот гомон.

Казалось, если она не поделится чувствами с миром, внутри что-то взорвется. Открыв профиль, Катя написала всего две строки. После публикации посыпались сообщения — друзья накинулись, пытаясь узнать, о ком речь. Почему они не в курсе? Юлечка написала длинное сообщение: «Я думаю про тебя, а не о тебе; ни о какой любви не может быть и речи». Что конкретно это значит, Катя так и не поняла.

Но больше всех «порадовал» Дмитрий: «Мы же говорили с тобой об этом, давай не будем спешить! Нам хорошо вместе, и это прекрасно! Зачем ты забегаешь вперед?»

Через несколько минут Дима позвонил: «Ты где? Я подъеду». Вскоре он вышел из машины с охапкой летних цветов. Просил прощения за свои монологи, буквально клялся, что готов к серьезным отношениям, но совершенно не хочет трагедий. Говорил много, без остановки, размахивая руками и повышая голос, когда упоминал, как сильно не хочет свадьбу и совместный быт. Среди этих пламенных речей он так ни разу и не спросил, чего же хотела Катя. Свадьба точно не входила в ее планы, ей было неловко, что начинающийся роман придется прервать поездкой, но он все понял по-своему. Это был последний разговор. Катя чмокнула его в щеку, стерла с нее помаду и вслух произнесла тугое и вязкое «прощай». Дима сел в машину и уехал. Больше они не виделись.

На следующий день, пока Катя сидела в самолете, который разбегался по серому полотну, в офисе на крутящемся стуле сидела Аня, поглядывая на закрытый ящик стола с маленьким белым телефоном внутри.

Нелепые пари о том, кто кого получит, стали историей. Историей, которая только начиналась. Историей, где нет победителей, где дама по имени Любовь путает карты, заставляет делать глупости и отчаянно пытается спорить с дамой по имени Смерть. Как часто бывает, долгие истории начинаются нелепо, заканчиваются трагично, проходят невероятно, но в конечном счете забываются. Для того, чтобы сберечь силы для новой влюбленности.

Катя смотрела в иллюминатор на удаляющуюся Землю и мысленно прощалась с тем, кому были посвящены строки — с родным городом.

Я люблю тебя, я люблю тебя, раздирая грудную клетку,

Прорычу, что есть мочи голоса, — не раздавят меня километры.