Крылатая видела, как женщина в широких, явно же ночных одеждах, вбежала по иззастенной лестнице вверх, в коридор, и, изогнувшись, вытянувшись, дотянулась кончиками пальцев до поднятой руки варлорда, следующего с товарищами по потолку. Коснувшись друг друга, любовники улыбнулись, и женщина так же скоро спустилась и скрылась в следующем проёме стены, спрыгнув в него.

Какой-то перевёртыш-недоросток, убегая от преследующего его приятеля-сверстника, быстро перескакивал с одной стены на другую и, ловко петляя по лестницам, мосткам и коридорам, успевал кланяться вышестоящим, и, несмотря на нарушение правил хождения, его никто не торопился ловить и наказывать.

И всё же каменный зал после многослойной паутины коридорных лестниц показался Берилл просторным и упорядоченным до полного совершенства. Однозначным и истинным, с какой стороны не посмотри. Внизу, там, где полагалось ходить маленьким детям и гостям, на огромные расстояния вглубь и вправо, утопая во тьме, оставались заметными всюду только хорошей формы округлые арки и призматические колонны, их поддерживающие и их венчающие, без особенных украшений, из светло-серого пористого камня. Наверху, там, где гуляли другие перевёртыши, действительно стоял каменный лес с гранитными стволами высотой с дворец Сильверстоунов в Деферране, ветвями, кроной из песчаника, гипса, глины и извести. Гранитные корни обвивали верхний ряд колонн с арками, поставленных на арки нижнего ряда. И, вглядываясь достаточно долго, чтобы начать верить глазам, Берилл увидела, что такие же каменные гиганты были высечены растущими из стен и из потолка.

Но здесь, внизу, слабое освещение не сразу открыло для Берилл ещё одно чудо. Сначала она даже подумала, что видит нечто, вырезанное из полудрагоценного камня, но постепенно поняла, что перед ней – живое растение. Это был высокий белый цветок. Белый от толстого красноватого основания голого ровного стебля и до многочисленных кончиков лепестков-чешуек. Корни его скрылись в древесной трухе, собранной в амфороподобный горшок.

– Откуда это чудо? – спросила Берилл у сопровождающего.

– Принц Акшен нашёл его в одной из пещер и вырастил. У него есть много залов с разными вариантами этого цветка и помесями его с наземными растениями. Но это – наш первоцветок.

– Я с нетерпением жду знакомства с принцем.

Маркиз как-то уж очень тяжело вздохнул и, сделав несколько шагов вперёд, обернулся:

– Я не хотел бы допустить недоразумения или позволить ему развиться. Принц любит меня за честность. Потому скажу: Акшен-до Накхана – истинное имя хозяина этих пределов. Но у него есть прозвище, данное ему людьми. Под этим прозвищем вы и знаете принца. Они называют его "Колин Хант". Простите, если разочаровал вас.

– Значит, тот герцог, о котором вы мне говорили, не поможет мне выбраться, если назначен самим Хантом?

– Ни в коем случае. Но, я повторюсь, Грэм особенный. В его силах сделать очень многое.

– Что же… с нетерпением жду знакомства с герцогом, – она постаралась выделить последнее слово. – Но, если разрешите, я останусь здесь. Сколько лет этому цветку?

– Шесть. Думаю, принц начал его поиски с того дня, когда понял, в чём суть вашего увлечения.

– И скоро нашёл.

– Ему повезло. Нам всем повезло. Грэм, по долгу учтивости, поддерживал беседу с одним древним шипастым и тот поведал о виденном когда-то цветке. Тогда мы все отправились на поиски. До этого белого красавца мы находили и другие растения, но они никогда не росли на такой глубине.

– То есть были и другие цветы, растущие без солнечного света?

– Да, несколько разновидностей. Но уникальность шитраки в том, что его удовлетворяют здешние температура, излучения, поле и газовый состав. Более того, возможно он мог бы жить, не нуждаясь в питании от разлагающейся древесины. Как, кстати, вы себя чувствуете?

– Я хочу посмотреть на другие цветы.

– О, в них ничего особенного. Все бледные, почти белые. Их всего четыре группы: первые – похожие на веточки, растут только рядом с соленосными водами или возле соляных шахт; вторые – сетью покрывают места сброса золы, сажи и прочего шлака, вам там небезопасно; третьи – растения-паразиты, врастающие в корни поверхностных деревьев снизу; четвёртые – сланцевые… знаете, они не похожи на цветы. Скорее, на наполненные водой шары.

– Всё равно. Я хочу взглянуть. Отведите меня туда.

– Это ни к чему, ведь вам принесут образцы – только скажите.

– Нет, я должна увидеть их естественную среду обитания.

– Понимаю, но для вас, крылатой, сложно будет не получить отравление от испарений в среде.

– Вы уверены?

– Полностью.

– Тогда расскажите мне всё, не упустите ни детали. Я ведь даже не знаю, что такое сланцы… сланец… как правильно?

Маркиз произвёл впечатление перевёртыша, много знающего почти обо всём, но поверхностно. Глубокими его знания показались Берилл лишь в отношении одного предмета – состава и свойств породы, слагающей земную твердь. Но это и не удивительно, коль перевёртыш и живёт в шахтах.

– Впрочем, думаю, вам можно побывать вблизи от соляных шахт или войти в одну из старых. В любом случае – не смертельно.

И Ханви повёл гостью выше и дальше. Путешествие показало Берилл, что она голодна и устала, но она не сказала об этом ни слова, потому как задержек перед встречей с редкостью допускать не хотела.

Однако на подходе к соляным выработкам им попался какой-то инуэдо из тех вояк, избегающих опознавательных знаков, что часто бывают на поверхности, в поисках женщин и крылоскола, а так же стычек с крылатыми:

– Герцог Грэм ищет вас, Он очень сердит. Требует вернуть иниату немедленно.

– Почему? – спросил Ханви без капли удивления. – Я действую по утверждённому протоколу.

– Судите сами: с двух сторон приказ сохранять секретность.

– От кого, приятель? От кого мы скрываем её? От леди Диаран?

– Нет. От самого Акшен-до. То есть, скрываем её пропажу. И… ваше с ней общение тоже, прошу прощения за откровенность.

– Вот теперь я полностью запутался.

– Надеюсь, Грэм даст вам разъяснения после возвращения иниаты.

– Что же, – Ханви повернул Берилл к себе лицом и с извиняющейся улыбкой предложил: – Не лучше ли нам с вами поскорее разобраться с вашим положением здесь, а уж затем продолжать исследование?

Берилл нехотя кивнула. После такого долгого пути к подземному чуду ей хотелось только одного – увидеть его. Но если Грэм может стать ключом, который выпустит её из подземелий Ханта, то она им воспользуется. А уже потом, на поверхности, спокойно займётся исследованием… впрочем… брат никогда не видел практической значимости её хобби… он не поддержит её и не наймёт поисковиков.

Всю дорогу до выделенных ей апартаментов, Берилл планировала то, как именно сможет заняться изучением подземных растений без помощи Колина Ханта. Но… скорее всего ничего не получится без его помощи. Разве что стоит попытаться договориться с Грэмом или Ханви о сохранении секретности, как в этом случае с её исчезновением.

Грэм ждал пропавшую и её сопровождающего, прислонившись к косяку двери в стене-решете, скрестив руки на груди. Он, вынужденный ждать, был хмур и насторожен, но умерил показательность эмоций, когда Берилл приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки, и оба прошли внутрь покоев.

– Разрешите принести извинения, – по придворному поклонился ей герцог, – за все треволнения сегодняшнего дня. Виноват принц Хант, это без сомнения, но я не должен был задерживаться, даже если полагал, что поспешив, застану бурную любовную сцену.

– Ни о какой любви с моей стороны нет речи – вы должны принять это во внимание.

Возникла пауза, во время которой Ханви поклонился, не отрывая ярко заблестевших глаз от герцога, и вышел через оставшуюся открытой дверь на небольшую площадку, заканчивающуюся лестницей, серпантином вьющейся от верха до низа ярко освещённого коридора вертикального направления.

– Маркиз сказал мне, что вы способны если не вытащить меня отсюда, то помочь другим способом, и равноценно, – говорила Берилл, но засмотрелась на лицо Грэма и не смогла продолжить.

Красивый. Женщина в жизни не видела ни одного подобного лица. Красота крылатых часто сочетается с мягкостью черт, матовостью лиц и своеобразной дымкой, укутывающей всех, подобных Берилл, тогда как стоящий напротив, отличался, и сильно, точёностью каждой линии. Идеально прямой нос, ровно очерченный пятиугольник лица, горизонтально идущие от переносицы к вискам брови, длинные ресницы и полный контраст между бледным, почти белым лицом и чёрными волосами. Даже то, как именно лежали его волосы, волнообразно и при этом очень чётко, гладко, подстриженные куда короче, чем это было модно – всё это лишний раз подчёркивало индивидуальность герцога. Ярко мужественный, но в лице что-то выдавало необычную мягкость. Снисходительность, пожалуй.

Большие, удлинённые светлые глаза и выдающийся нижний полукруг рта более всего обращали на себя внимание. Моргана, жена племянника, как-то кому-то говорила, что у перевёртышей ужасно твёрдые, непластичные губы и потому их улыбки и поцелуи скучны, мало притягательны. Вот герцога Грэма Моргана явно не видела. Возможно ли, что губы его такие мягкие, какими кажутся?

– Я смогу понять вас, если расскажете мне как можно больше, – нарушил молчание Грэм. – И зовите меня Шон. Мои покои далеко, но я в полном вашем распоряжении и каждый мой шаг будет подчинён вашему желанию, пока вы здесь.

– На самом деле я просто хочу выбраться отсюда.

– Сделаю всё, что смогу, но вы должны дать мне кое-что.

– Что же это? Не думаю, что герцогу империи нужны деньги.

– Я говорю не о плате. О вас.