Ученик доктора

Детхар раскинулся на побережье Десшерианского моря и разительно отличался от серого приземистого Сотлистона: широкие, шумные улицы, большие, мощённые брусчаткой площади с фонтанами, дома из жёлтого и красного камня с покатыми черепичными крышами. Здания были все сплошь похожи на общежитие сотлистонской медицинской академии: массивные, с нарядными фасадами. То ли из-за мягкого климата, то ли из-за близости моря люди тоже отличались от столичных: улицы полнились яркими нарядами, весёлой болтовнёй и взрывами смеха. Вечером на площадях гуляли отдыхающие, музыканты пели и играли прямо возле фонтанов, и прохожие в благодарность бросали к их ногам монеты. Из узких боковых улочек в свет фонарей, словно пёстрые бабочки, то и дело выпархивали женщины, одетые и причёсанные с лёгкой манящей небрежностью. В Детхаре одиноких вечерних «жертв» куртизанки заманивали в свои объятия прямо на улице. В Сотлистоне за такое поведение и они, и их клиенты давно бы оказались в тюрьме, попадись они жандармам. Здешний губернатор не имел ничего против таких развлечений, и куртизанки охотно кокетничали с патрульными, невинно хлопая кукольными ресницами.

Весь первый день Блад бродил по городу, глазея по сторонам, а когда проголодался, найти обед оказалось не так просто: цены во всех лавках Детхара были значительно выше столичных. Тех денег, которые он успел скопить, хватит не дольше, чем на неделю, и то если сильно экономить. Придётся как можно быстрее найти способ зарабатывать.

К ночи похолодало. В поисках ночлега Блад добрёл до воздушных пристаней: высоких металлических конструкций, собранных из толстых прутьев. Наверх каждой вело несметное количество ступеней, которые заканчивались просторной площадкой с деревянным настилом и козырьком, защищавшим от дождей. К пристаням подходили небольшие пассажирские дирижабли, работники вокзала притягивали их за анкерные верёвки и надёжно закрепляли, чтобы пассажиры смогли высадиться или, наоборот, занять свои места. Внизу, под пристанями, располагалось большое одноэтажное здание: билетные кассы и зал ожидания. В последний пускали только по билетам на дирижабль, но Блад ухитрился проскочить мимо охранника, и эту ночь ему посчастливилось провести в тепле.

На следующее утро начались поиски заработка. Устроиться в Детхаре оказалось сложно: везде, даже на самые мелкие и грязные работы, просили документы, которых у него не было. Нанимать странного, явно приезжего подростка без бумаг никто не спешил.

– Вдруг ты беглый преступник, – предположил один из нанимателей, – а мне потом отвечать! Слышно же, говор у тебя резкий, не местный. Не, пацан, так дело не пойдёт. Принеси мне хоть какой документ, тогда и поговорим.

На третий день безрезультатных поисков работы Шентэл решился последовать примеру уличных артистов. Для начала выбрал не самую запруженную народом площадь, достал из заплечного мешка колоду карт и принялся показывать фокусы, которым научил его Мардуарру. Через несколько минут вокруг него собралась кучка народа, не скупящегося на смех, аплодисменты и на звонкие монетки. Он проработал часа четыре за вечер, устал, но денег выручил, как за неделю в конюшнях Нормана. Довольный таким неожиданным успехом, Блад вновь отправился ночевать на вокзал.

За представлениями на площадях и набережных Детхара прошла неделя. Ночи Шентэл по-прежнему проводил в зале ожидания. Он заметил, что в определённые часы народу там в разы меньше из-за редких ночных рейсов дирижаблей, и охранник на посту поклёвывает носом. Тогда-то удобнее всего проскользнуть внутрь, чтобы вздремнуть на лавке в самом тёмном углу зала, подложив под голову заплечный мешок. Всё шло пока вполне неплохо, но Блад не оставлял мечты о медакадемии, а для этого ему нужны были документы, учитель и деньги. Много денег, потому что учёба в академии – удовольствие не из дешёвых.

Погрузившись в размышления о том, как бы ему выправить документы, Блад возвращался после очередного позднего представления на набережной. Главные улицы Детхара не пустели даже ночью, а на боковых узких улочках, которыми он шёл, в этот час не было ни души. Однако в очередном переулке за его спиной вдруг послышались шаги. Шентэл не стал оглядываться, понадеявшись, что это просто ночной прохожий. Но, судя по шагам, число идущих за ним прибывало, словно из каждой подворотни к ним добавлялась ещё одна пара ног. Сомнений не осталось: Блада преследовали, и неспроста. Он остановился и развернулся. На расстоянии нескольких шагов замерла кучка разнокалиберных мальчишек, человек семь или восемь, лет от двенадцати до семнадцати на вид.

– Что вам надо? – спросил Шентэл.

– Долю. – Вперёд выступил самый старший из них: крепкий пацан в коротком расстёгнутом полушубке с чужого плеча, мех на котором вытерся, наверное, ещё при предыдущем хозяине.

– Какую долю?

– Три четверти от того, что ты заработал!

– Чего-о-о?! С какой это радости?

– Это наш город, – с угрозой произнёс парень, – ты работаешь на наших улицах. Знаешь, что делают те, кто работает на чужой территории? Платят аренду! А знаешь, что делают с теми, кто платить не хочет?

– Бьют мор-р-рду! – картаво пискнул из-за спин остальных самый младший, постукивая себя кулаком в ладонь, будто самый опытный здесь мордоизбиватель.

– Так что давай, отсыпь деньжат, и разбежимся добром. На следующей неделе сам принесёшь.

– Да пошёл ты, горжерет литотомический! – плюнул Шентэл и пустился наутёк: в драке против семерых ему не потянуть.

– Чё ты сказал?! – на миг опешил главарь, пытаясь разобрать незнакомое выражение. – Стой, гниль паскудная! – крикнул он в спину Бладу, и вся ватага ринулась за ним.

Шентэл петлял подворотнями. В темноте узких улочек на окраине города он быстро заблудился и теперь бежал наугад, надеясь, что на пути ему подвернётся подходящее укрытие. Но мальчишки позади не отставали, бранясь и улюлюкая ему в спину. Завернув в очередной проулок, Блад упёрся в высокий кирпичный забор, плотно примыкающий к стенам домов. Бежать было некуда. Тогда он разбежался и подпрыгнул, ухватился за край забора, заскрёб ботинками по старому крошащемуся кирпичу, пытаясь взобраться выше. Не успел. Настигшая беглеца стая мальчишек вцепилась в него, словно собачья свора, стащила вниз, повалив наземь, облепила со всех сторон. На Блада посыпались удары сапог и кулаков с железными кастетами, он извивался на земле, пытаясь от них увернуться, но мальчишек было слишком много. Чьи-то цепкие, как у мартышки, пальцы уже резали лямки его заплечного мешка и потрошили карманы, кто-то тащил с его лягающихся ног ботинки – единственный хороший предмет одежды. Мальчишки продолжали плясать вокруг своей жертвы дикий, полный яростных визгов танец, пока над их головами не засветилось чьё-то окно.

– А ну, пошли прочь, мракобесы! – раздался сверху зычный мужской голос, следом щёлкнул затвор ружья.

Этого звука оказалось достаточно, чтобы банда дружно бросилась из подворотни, оставив на земле избитого до полубеспамятства Блада в одном ботинке и куртке с оторванным рукавом.

Через пару минут открылась дверь чёрного входа и в подворотню вышел, поплотнее запахивая тёплый халат, статный седой мужчина. Он присел на корточки над пострадавшим, неодобрительно цокнул языком. На границе льющегося из окна на землю жёлтого света заметил рваный мешок, рассыпанную колоду карт и толстую книгу. Подошёл ближе, поднял увесистый том «Естественных наук». На первой странице книги стояла чернильная печать библиотеки медицинской академии Сотлистона. Седой вернулся к избитому мальчишке и с любопытством посмотрел на него.

– И кто ты, интересно, такой, молодой человек? – задумчиво пробормотал он.

***

Шентэл очнулся в маленькой чистой комнатке, полулёжа в кресле с высокой старинной спинкой. Босые ноги покалывал жёсткий ворс плешивого ковра, ноздри щекотал резкий запах чего-то больничного, напомнившего об Арни и его чемоданчике с врачебными причиндалами. Но, несмотря на запах, комната больше походила на библиотеку: все стены от пола до потолка занимали книги. Они покоились в шкафах тёмного дерева, стопками лежали на массивном письменном столе, табурете, стоявшем подле него, подоконнике и даже на полу. Столько книг сразу Винтерсблад не видел никогда! Он хотел подойти и рассмотреть их поближе, но тут за его спиной скрипнула дверь, впуская в комнату подтянутого седовласого мужчину.

– Полегчало? – Незнакомец был строг лицом, но голубые глаза смотрели спокойно и по-доброму. – Я дал тебе кое-что, чтобы унять боль, и обработал ссадины. Возможны тошнота и головокружение, так что не делай резких движений. Тебе повезло: пара мелких шрамов и сотрясение. До свадьбы заживёт.

– Вы доктор?

Тот кивнул, усаживаясь напротив Блада на табурет, стопку книг с которого пришлось снять на пол.

– У меня своя практика. Этажом ниже – приёмный кабинет. Ты там уже побывал, но, думаю, не помнишь, – усмехнулся он.

Его голос, густой, как сироп от кашля, и речь – тягучая и неспешная, успокаивали. Весь его вид, от благородной седины до добротных домашних туфель, выглядывающих из-под длинного тёплого халата, производил впечатление основательности и порядка, вызывал доверие.

– За что они тебя? Украл что-то? – В его тоне не слышалось осуждения, – лишь доброе сочувствие, но Шентэла всё равно задело такое предположение.

– Не позволил им украсть у меня, – буркнул он.

Доктор тихо и сдержанно рассмеялся, не разжимая губ, почесал длинным худым пальцем кончик носа.

– И всё-таки у них получилось, – мягко заметил он, – я прав?

Шентэл насупился ещё больше: конечно, эти ублюдки забрали все его деньги! И вещи.

– Но вот это, – доктор взял из стопки на полу верхнюю книгу, – удалось спасти. Откуда она у тебя?

Блад узнал свои «Естественные науки», и на душе чуть потеплело.

– Подарок.

– И ты её читаешь?

– Да. Третий раз.

– М-м, – с одобрительным удивлением протянул доктор. Он закинул ногу на ногу, открыл томик и пролистал несколько страниц. – И тебе нравится?

– Отдайте, пожалуйста, сэр! – Блад протянул руку за книгой.

Доктор закрыл томик, но выполнять просьбу не спешил.

– Я отдам. Просто хочу полюбопытствовать: ты хоть что-то понял из того, что прочитал?

Шентэл угрюмо глянул из-под спадающих на глаза светлых прядей и скрестил руки на груди, не собираясь отвечать. Доктор тоже молчал, настойчиво и доброжелательно на него глядя. Затянувшаяся пауза и этот немигающий взгляд начинали нервировать.

– Чего вы от меня хотите, сэр? Я благодарен вам за помощь. Верните мне, пожалуйста, мою книгу и позвольте уйти. Где мои ботинки?

– Один из них – у тех, что тебя поколотили. Там же и рукав твоей куртки, – невозмутимо ответил доктор. – Второй ботинок стоит под креслом. – Казалось, замешательство Блада доставило ему удовольствие. – Уверен, что хочешь уйти прямо сейчас?

Он явно что-то от него хотел, и Шентэл предпочёл бы не знать, что именно, а просто сбежать обратно на улицу, но не в одном же башмаке.

– Давай так, – доктор отложил книгу обратно в стопку, – я буду угадывать, а ты меня поправишь, если ошибусь. В Детхаре ты совсем недавно. Судя по говору, ты откуда-то с северо-запада, верно? Ты не похож на беглого преступника, скорее ты – сирота. Пытаешься перезимовать поближе к морю, где потеплее. Или попал сюда случайно. Ты читаешь книгу, рекомендованную для студентов медицинской академии, и читаешь не от скуки. Думаю, ты хочешь стать врачом, не так ли?

– Допустим.

– Что ж, тогда, будь я тобой, я бы не по улицам шатался, а постарался бы получить место в городском приюте, чтобы закончить школу, найти хорошую работу, что позволит накопить на обучение, а уж потом поступил бы в медакадемию.

Блад усмехнулся.

– Простите, сэр, но вы, видимо, не встречали никого из приютских. А если бы поговорили хоть с одним из них, то знали бы, что обучение там ограничивается письмом и чтением, а большую часть дня воспитанники работают на благо приюта. После семнадцати лет их выставят вон без гроша в кармане, и ни о какой хорошей работе, ни о какой дальнейшей учёбе и речи быть не может. Дерьмо бы пристроиться убирать или улицы мести – уже хорошо.

Доктор невозмутимо кивнул:

– Но и одной-единственной книги, пусть даже прочитанной трижды, тоже недостаточно. Тебе нужен учитель. И заработок, чтобы скопить на обучение.

– Я знаю, сэр.

– А мне, на твоё счастье, нужен помощник.

***

Уговор был прост: Шентэл до семнадцати лет помогает доктору Уайтхезену, выполнят все его поручения, всю грязную работу и по дому, и в кабинете, а тот подготовит его к поступлению в академию и будет платить за его обучение. Если из Блада выйдет хороший врач, то не имеющий наследников Уайтхезен оставит ему свою практику с условием, что тот будет содержать его в старости. Так Шентэл стал помощником доктора Уайтхезена, который безжалостно нагружал его делами и всевозможными поручениями, учёбой и заданиями для самостоятельной работы. Шентэл оказался толковым учеником, и вскоре доктор позволил ему присутствовать на некоторых приёмах, научил делать перевязки, промывать и штопать мелкие раны, лечить несварение и инфлюэнцию. Он выправил ему документы, по которым Шентэл Винтерсблад четырнадцати лет от роду являлся доктору Уайтхезену двоюродным племянником по отцовской линии.

– Никогда не лги по-крупному, – сказал доктор, когда в один из вечеров они обсуждали версии своего родства, – однажды ты запутаешься: невозможно упомнить все детали. Если нужно соврать, просто измени какие-то мелочи. Что-то добавь, о чём-то умолчи. В таких случаях лучше недоговаривать, чтобы твои собеседники сами сделали нужные тебе выводы, понимаешь? Тогда тебя и во лжи-то будет не уличить.