Глава 10

Ангелина

Общежитие – ужасная вещь.

– Что с тобой? – сказала Ася.

Мы сидели в комнате, каждая на своей кровати. Потолочный свет выключили, оставили гирлянду и пару настольных ламп, которые вопреки названию стояли на тумбочках. За одной стеной орала музыка, за второй – соседи, а за дверью не переставали шаркать ногами. Я так и не привыкла к кучи посторонних звуков в общежитии. Дома у меня была собственная комната. И хоть я не сидела там целыми днями в полном одиночестве, сейчас бы дорого заплатила за такую возможность.

– Соседи задрали, – ответила я.

– О-о-о, – протянула Ася. – Это они сегодня еще не очень громко. Тебе стоит хотя бы три пятницы в общаге пережить, чтобы понять, о чем я…

Ася спасалась от шума наушниками. Если они не закрывали ее уши, то просто висели на шее, как стетоскоп у врачей.

У меня с наушниками не складывалось. Я перепробовала кучу разных моделей – и вкладыши, и гигантские на пол головы, и пластиковые, и резиновые. Но из-за всех через двадцать минут у меня начинала болеть голова, будто я надела тугой ободок для волос.

Я отложила тетрадку и растянулась на кровати, заложив руки за голову. Потолок в общежитии был не очень красивым, поэтому я решила, что лучше понаблюдаю за Асей. Она была полностью поглощена своим ноутбуком. Если бы не внешние шумы, то комната заполнилась размеренным стуком по клавишам.

– Когда мы переедем? – сказала я, обращаясь скорее к небесам, чем к Асе.

– Вот как выиграешь в лотерее – сразу звони, подыщем вариантик.

Я отвернулась от Аси. Во мне осталось слишком мало сил, чтобы возражать и ругаться и поэтому я просто прикрыла глаза.

Вообще мы еще раньше договаривались с Асей, что снимем квартиру, когда я закончу первый семестр. Свыкнусь с новыми обстоятельствами, войду в ритм и после нового года подыщу себе работу. Ася уже выполняла какие-то проекты, которые находила на сайтах для фрилансеров. Я бы могла начать какую-никакую практику. Мы в складчину снимем квартирку, благо в Тайневе вариантов много, и заживем… Но до этого еще надо многое пройти.

– Давай соседку заведем, – вдруг сказала Ася.

– Зачем?

В нашей комнате стояла незанятая кровать. Вообще в общежитии селили по три человека. Но когда я сюда переезжала, Ася так слезно просила заведующих оставить мне одно из освободившихся местечек в ее комнате, что они перестраховались (или просто ошиблись) и оставили целых две кровати.

– Будем требовать с нее деньги и таким образом быстрее накопим на квартиру.

Хотя Ася явно шутила, ее план был не таким уж плохим. Я начала представлять наше безбедное будущее в собственном особняке, которое, разумеется, мы сможем себе позволить, всего лишь заведя соседку. Но тут пискнул чей-то телефон и мои фантазии испуганно упорхнули.

Мне не хотелось открывать глаза и уж тем более вставать с кровати, поэтому я понадеялась, что телефон Асин. Когда я почти о нем позабыла, снова раздался звук входящего сообщения.

– Твой, – сказала Ася и я нехотя поднялась.

Телефон оказался в сумке. Я вернулась на кровать вместе с ним и разблокировала экран.

Сообщение было от Лени, чему я почти не удивилась. Время, которое я не проводила с Мариной, меня развлекал Леня. Я этому не сопротивлялась, даже наоборот. В его навязчивом дружелюбии и едва ощутимом легкомыслии я обнаружила какую-то прелесть. К тому же у меня больше не было времени, чтобы искать глазами Макса, который игнорировал свои студенческие обязанности. Он не ходил на пары и даже ни разу не попадался мне на улице. Так что с того дня, как мы повздорили, я больше его не видела. Но это даже хорошо. Так легче выполнять наш договор – никаких разговоров.

Л: привет

Л: готова к контрольной?

Надо же, какой заботливый!

А: ты напрашиваешься на комплимент о своей предусмотрительности?

Л: нет. И так очевидно, что я крайне предусмотрителен.

Вдруг за стеной, хотя казалось, что прямо над ухом, раздался громкий вскрик, а потом полился смех. Я захныкала. Еще чуть-чуть и разрыдаюсь из-за этих дурацких соседей.

– Что там? – оживилась Ася. – Надоедливые женихи?

– Можно и так сказать. – сказала я, отчего Ася стащила один наушник. – Но вообще соседи! Я так больше не могу!

Ася сделала вид, что последних слов не было.

– Бубновый или трефовый?

Я посмотрела на сестру. Она сверлила меня прищуренными глазами. Я знала, что ей жутко любопытно, поэтому смягчилась и ответила:

– Бубновый, наверное.

– У-у-у, – протянула Ася. – Жажду подробностей.

– Жажди, – сказала я. – К твоему несчастью, никаких подробностей нет.

Огонек в глазах Аси погас, и она вернулась к ноутбуку. Щелкнув клавишами буквально пару раз, не поворачивая головы, Ася сказала:

– Вечно ты мне ничего не говоришь.

– Ты мне тоже ничего не рассказываешь.

– Так мне нечего рассказывать.

– Аналогичная ситуация, – сказала я и Ася умолкла.

Мой телефон снова пискнул, от чего Ася якобы случайно громко втянула воздух, приняв глубоко оскорбленный вид.

Л: что делаешь?

А: пойду, наверное, пройдусь.

Вставать не хотелось, но и находиться в комнате тоже было не очень комфортно. Соседи решили еще и музыку подрубить и теперь она создавала стереоэффект, а Ася наполняла комнату атмосферой неприязни, будто хотела меня ею выкурить.

Единственный способ избежать все это – покинуть здание.

Л: не стоит

Через мгновение последнее сообщение Лени пропало и вместо него появилось другое.

Л: удачи.

Что это было? Я нахмурилась. Сообщения больше не приходили, так что я решила списать это на галлюцинации.

Бросив телефон на кровать, я расчесала волосы и обулась. Я расстреляла глазами кофту с рукавами, но решила ее не брать. Вечер, вроде, теплый. Да и я не собираюсь торчать на улице полночи.

– Далеко? – спросила Ася, когда я уже потянулась к ручке входной двери.

– Нет. Подышу немного свежим воздухом. А то задыхаюсь тут, в атмосфере твоего осуждения.

– Во-первых, не осуждения, а неодобрения. А во-вторых, ты никуда ночью не пойдешь.

– Да, мама. – Сказала я, но от двери не отошла.

– Я серьезно, Геля. На улицу тебе сейчас нельзя.

Ася говорила очень серьезным тоном, но меня это только позабавило.

– Я не собираюсь уходить далеко. Просто посижу немного на улице.

– Геля, я…

Дослушивать Асю я не стала. Пусть привыкает, что на некоторые вещи у меня есть собственное мнение. К тому же данный вопрос был таким мелким, что спорить о нем было просто глупо.

Я вышла за дверь и, спустившись на первый этаж, покинула здание.

Час был поздний. Сумерки успели не только сгуститься, но и уступить место ночи. Благо, у входа в общагу светили два высоких, мощных фонаря. Их яркости хватало, чтобы выудить из тьмы всю центральную часть фасада общежития. А с освещением углов здания справлялись окна, которые забыли задернуть шторами.

Общежитие находилось почти в центре города. И хотя весь Тайнев был по размеру, как центральные улицы в больших городах, здесь, возле моего нового дома, ощущалась цивилизация. Ну, лавочки стояли, фонари… А еще мусорники, которые даже иногда опорожняли. Несмотря на «цивилизацию», я слышала песенки сверчков, прячущихся в высокой неопрятной траве. Эти мелодии заставляли меня вспоминать лето и деревню. Я тяжко вздохнула, вспомнив, что до лета еще очень много дней – сотни, хотя по ощущениям – тысячи.

Спустившись с крыльца, я немного постояла под фонарем. Возле лампы крутились миллионы мошек. Их было так много, что исходящий свет немного подрагивал. Будто далекая звездочка, которая подмигнет тебе, если смотреть достаточно долго.

Я размышляла, стоит ли вернуться за кофтой. Но приняла ряд неверных решений: кофту не взяла и завернула за угол здания.

За общежитием было гораздо темнее. Свет из окон почти не лился. Не светила даже луна – ее заполонили высокие деревья. Они покачивались, подчиняясь ветру, и шелест их листьев будил во мне дурацкий детский страх.

Я присела на одно из благ цивилизации, то есть на широкую трех, а то и четырехместную лавочку. Засуетилась в поисках телефона, но вспомнила, что оставила его в комнате.

– Блин, – вырвалось у меня в ночную тишину.

Без телефона я ощутила себя почти голой, но решила за ним не возвращаться. А то совсем зависимая, получается, от гаджетов стала.

Я посмотрела на верхушки деревьев, которые пригнулись от настойчивости ветра. Шелест листьев вдруг показался мне тревожным. А когда я вернула свое внимание на лавочку, то оказалось, что сижу на ней больше не одна.

У другого края лавочки находился кто-то. Судя по телосложению – мужчина. Червячок беспокойства вдруг закопошился внутри меня легко, как в гнилом яблоке, но я тут же решила, что это напрасное волнение. Скорее всего, этот незнакомец – мой сосед по общежитию. Он, как и я, утомился шумами и вышел на улицу, чтобы побыть немного сам на сам. На его месте я бы выбрала другую, не занятую лавочку. Но то место, где сидела я, было во дворике самым уютным. Наверное, именно этим и руководствовался незнакомец… А чем еще?

Я исподтишка глянула на него. Темнота скрывала почти все его лицо, а те участки, куда украдкой забрался свет, не давали мне выявить ни одной отличительной черты. Сначала я подумала, что это ровесник Аси. Потом на долю секунды мне показалось, что он гораздо старше, но я выкинула эту мысль и незнакомец в моем воображении остался студентом.

Через пол минуты я услышала щелчок зажигалки и по воздуху полился настырный запах табака. Просто студент, который вышел на перекур. Ничего необычного.

На вопрос, почему я до сих пор не ушла, хотя очень хотела это сделать, у меня ответа не было. Сначала показалось, что невежливо подрываться, когда к тебе только подсели. Тот самый червячок, гнездящийся внутри меня, был очень недоволен этой мыслью.

Возможно, это человек хотел завести разговор, спросить который час… Но, блин, я все равно не смогу ответить на этот вопрос! Так что можно валить!

Когда мои ноги уже напряглись, чтобы встать, но сама я еще не оторвалась от лавочки, незнакомец все-таки заговорил.

– Добрый вечер.

Голос у него оказался тяжелым, немного хриплым, но в целом приятным.

– Здрасьте.

Мой собственный голос показался мне чужим – высоким и писклявым. Я побоялась, что это выдало мой настрой, но незнакомец не обратил на него внимания.

– Как зовут?

– Ангелина.

Представилась я уже гораздо ровней. Но тем не менее можно было легко догадаться, что этот разговор не шибко меня радует.

– А вас?

Незнакомец проигнорировал вопрос. Тревожный звоночек номер один. Мне показалось, что я имею дело с мошенником. Но этому человеку явно нужны были от меня не деньги.

Я снова посмотрела на незнакомца. Он вроде стал сидеть ближе ко мне, но я могла поклясться, что не видела, как он двигается. Лицо его все также оставалось в тени. Одну половину скрывал капюшон, вторую – темнота.

– Ангелина, Ангелина… – произнес он тихо, но нараспев. – Сегодня тебе крупно не повезло.

Я стала анализировать свой день, но потом на меня обрушилось ужасающее осознание того, что день еще не закончился, а значит мне еще только может не повезти. Я сглотнула, а потом выдала с горькой усмешкой:

– Да вся неделька, знаете ли, была такая себе.

Незнакомец усмехнулся. Я этого не видела, скорее почувствовала.

– Одна здесь?

Я кивнула. Незнакомец не переспрашивал, а значит видел мой кивок, как я ощутила его улыбку. Он явно к чему-то клонил, но мысли шевелились в моей голове вяло, и я не смогла заметить подвох.

Красной лампочкой в голове мигнуло то, что без телефона я не могу подать сигналов тревоги. Не позвонить, ни написать. Хотя что-то мне подсказывало, что окажись в моих руках телефон – незнакомец заставил бы меня тут же с ним расстаться.

Этот человек непростительно долго курил сигарету. Я почему-то надеялась, что, когда она потухнет, я все-таки смогу собраться с силами и уйти. Но оранжевый огонек то и дело вспыхивал в темноте и с каждым разом мне становилось все более жутко.

Еще с полминуты мы молчали, а потом я резко поднялась, чтобы мысль об отступлении не успела возникнуть в моей голове.

– Ладно, я пойду, – сказала я и сделала пару шагов в сторону общежития.

Но тут я остановилась. Не по доброй воле, конечно. Молодой человек схватил меня за руку, и я замерла, не стремясь даже вдохнуть. Глаза сами собой зажмурились, зубы прикусили щеку с внутренней стороны. А когда я все-таки раскрыла глаза, то наконец-то смогла рассмотреть собеседника.

Он был невероятно бледен. И лицо, и ладонь, сжимающая мой локоть, и даже его губы были практически белыми, неестественно белыми. Невероятный контраст с цветом лица делали черные брови. Казалось, он их выщипывал и укладывал – настолько резко выделялись они на полупрозрачной коже. Острые скулы и темные волосы, поддернутые легкой волной, довершили образ. Но самое главное – его глаза. Они будто светились в темноте. То ли золотистым, то ли пламенным алым – не разобрать.

Этот парень был красив. Его красота привлекала, но как огонек свечи манит мотылька.

Я стояла и смотрела на незнакомца, а он даже не наклонялся в мою сторону, хотя продолжал стискивать мою руку.

– Издашь хоть звук – сделаю все, чтобы ты дольше мучилась. Будешь молчать – обещаю быть ласковым.

Задолго до того, как я осознала смысл его слов, незнакомец метнул ко мне вторую руку. Мою ладонь прожгла вспышка боли. Буквально. И она все не прекращалась.

Парень прижигал мою руку кончиком сигареты. Затем сигарета погасла. Боль нет.

Я пыталась отдернуть руку, пыталась вывернуться из твердой хватки. Но у меня не получалось. Незнакомец держал мой локоть крепко и уверенно. Он с расслабленной улыбкой наблюдал за тем, как меняется мое лицо.

Когда сил терпеть больше не оставалось, из моей груди вырвался звук, похожий на щенячий скулеж или на скрип колес нагруженной телеги.

– Что ж, ты сама выбрала… – произнес незнакомец.

Теперь его голос не казался мне приятным. Честно говоря, он вселял в меня ужас. Он и темнота, где нас никто не видел и где меня никто не мог услышать.

– Присаживайся, – сказал парень.

Я села, и он наконец-то оторвал потухшую сигарету от моей руки. Уязвленный кружочек противного темно-бордового цвета отвратительно жгло. Я подула на ранку, но это совсем не помогло. На глаза навернулись слезы, но я не решалась поднимать руки, чтобы промокнуть их.

Тем временем незнакомец одной рукой сжимал мою ладонь, а второй обвил левую щеку, приподняв большим пальцем подбородок. Он словно хотел рассмотреть что-то на моей шее, хотя в такой тьме едва ли можно было различить даже собственные руки.

Меня трясло. От ужаса ли, от беспомощности, от чужого прикосновения или от холода – не понятно. Но здраво мыслить и сопротивляться я не могла.

Наверное, сознание отключило меня от реальности на какое-то время. Потому что я уже почти ничего не чувствовала, не хотела чувствовать. Но тут вдруг отвратительное ощущение вернуло меня в реальный мир. Язык незнакомца проложил на моей шее широкую склизкую дорожку.

Я едва не заверещала, но сдержалась. Лишь слезы полились из глаз. Я старалась не всхлипывать, хотя было до невозможности противно. Слишком сильно пугало выражение этого парня о том, что он сделает все, чтобы я подольше мучилась. Я уже мучилась. Что еще он может?

Вдруг я почувствовала его руку на своем бедре. Слишком высоко. Юбка не задралось, он скользнул прямо под нее. Причем прикосновение было отнюдь не нежное. Он сжал кожу, впился в нее ногтями, пока большой палец описывал дуги от внутренней поверхности бедра к внешней.

Мокрые от слез щеки холодил ветер. Шея втянулась в плечи, хотя я понимала, что это ее не защитит. Я вжалась в лавочку.

Вдруг незнакомец оторвал руку от моей ноги и на целое восхитительное мгновение я подумала, что он уже наигрался и отпустит меня. Но парень тут же прижал ладонь к моей груди над тем местом, где билось сердце. Он прислушался, немного склонив голову.

– Успокойся! – вдруг сказал он, почти шепотом, но из-за окутавшей нас тишины, слово прозвучало будто крик. Оно было даже громче, чем стук моего сердца. – Не люблю, когда жертвы так напуганы…

Жертвы? Я громко всхлипнула. На мгновение стало почти не страшно. Я будто смирилась с тем, что сейчас со мной произойдет что-то плохое, что-то очень плохое. Но когда снова почувствовала его пальцы на коже, отвращение и страх накатили с новой силой.

Теперь прикосновения этого человека к моей шее были больше похожи на поцелуи: аккуратные и нежные. Но кое-где я все-таки ощущала влажную шероховатость языка. Я раскрыла глаза. Так как незнакомец продолжал задирать мой подбородок холодными белыми пальцами, я не видела, что происходит около моей шее.

Но вдруг я заметила странный блеск. Клыки. Или у меня галлюцинации?

Слезы покатились с новой силой. Зато сердце, казалось, вот-вот перестанет стучать и я навсегда успокоюсь. Все, как он и хотел.

Клыки странного человека с бледной кожей и холодными прикосновениями сверкнули около моей шеи.