Глава 9

Ангелина

Несмотря на то, что приближалась пора контрольных, настроение с каждым днем становилось все хуже. Я не верила, что у депрессий есть сезонность, но, похоже, мне пришлось столкнуться с той самой осенней хандрой.

Погода испортилась. Один серый день наступал на другой еще более хмурый. Казалось, даже солнце потускнело, будто его постирали в одной машинке с черными футболками. Темные разводы грозовых туч бороздили небо и то и дело накрапывал мерзкий, мелкий дождь.

Зато по учебе все налаживалось. К некоторым преподам я уже нащупала подход, другие были посекретнее, но у меня оставались еще почти три месяца, чтобы раскусить их.

Прозвучит странно, но контрольные я люблю. Это то время, когда забываешь обо всем и концентрируешься на выполнении. Оно пролетает как одна секунда, ведь мозг занят, он жужжит, как перегретый компьютер, внутри него скрипят маленькие шестеренки. Именно в этот момент ты понимаешь, что все, что ты учил наконец-то тебе пригодится. Может, в реальной жизни все это не пригодиться. Но во время контрольной знать ответы на все вопросы – настоящее блаженство.

Однако, еще большее блаженство – успешно сжульничать.

В один дождливый день, когда сентябрь еще не перевалил за середину, но осень полностью вступила в права, наши с Леней отношения поднялись на новый уровень. Сделали скачок с вежливого дружелюбия на совместное участие в заговоре.

Леня нагнал меня на лестнице. (Снова лестница! Это буквально мое слабое место!)

– Есть предложение, – шепнул он.

Я вздрогнула от неожиданности и почти успела разозлиться, как Леня перехватил мой взгляд и хитренько улыбнулся. По одной это улыбке я поняла, что предложение стоит того, чтобы его выслушать.

– Ну?

– Можно выкрасть ответы по «основам психотерапии».

Я остановилась и заглянула в его глаза. Издевается?

Леня хоть и улыбался, довольно, как кот, который случайно нашел нычку с кормом, но вид внушал самый серьезный.

– Во-первых, как ты узнал о них? Во-вторых, как ты собираешься это сделать?

– Не «ты», а «мы», – поправил он, проигнорировав первый вопрос.

– С какого перепуга в этой чудо-затее участвую и я?

– С того самого, как ты чуть в обморок не свалилась, когда я напомнил тебе о несуществующей контрольной.

Я нахмурилась и продолжила подъем по лестнице. Пусть догоняет, если хочет.

Он догнал.

– Тогда я понял, – продолжил Леня, – что только ты и я со всего потока… ну, по крайней мере, группы, печемся об оценках.

Неужели это так по мне заметно? Я не хочу производить впечатление девочки, которая «печется об оценках»! Я хочу быть хрупкой дамочкой!

– Так что? – сказал Леня. – Сегодня пойдем или завтра? Нужно поскорее, контрольная на следующей неделе.

Хотя официальное звание психолога мы еще не получили, Леня уже решил, что пора использовать всякие приемчики на практике. Он дал мне выбор, но без того варианта, который ему не выгоден. Сказал: «идем сегодня или завтра?», а не «идем или нет?».

Совесть заставила меня поколебаться, но этот благородный порыв прошел уже через три секунды.

– Пошли, – сказала я. – Раньше начнем, раньше закончим.

Путь предстоял недолгий – кабинет кафедры находился на том же этаже, на котором мы сейчас стояли. Так что, завернув за угол, мы очутились около нужной двери.

Коридор был ужасающе пуст. Я глянула на часы – еще только половина восьмого. В такое время в корпусе находятся только охранник, вахтерша и парочка треснутых на голову студентов. Сегодня честь быть последними досталась нам с Леней. Зачем я вообще так рано прихожу на пары? Ася, скорее всего, сейчас только проснулась. Но ей можно опаздывать, она же четверокурсница.

Леня по-джентельменски пропустил меня вперед и потому именно мне досталось сомнительное удовольствие начать приводить наш план в действие. Я подергала за ручку двери кафедры, сначала осторожно, затем резво.

– Закрыто, – прошептала я, разворачиваясь. – Пошли отсюда…

– Стоять, – сказал Леня тоже шепотом.

Он схватил меня за плечо, позвенел мне над ухом связкой ключей и произнес:

– У меня все схвачено.

Я выхватила ключи и открыла дверь, еле сдерживая себя, чтобы не перекривить это его «у меня все схвачено… я такой крутой…»

Внутри никого не было. Ожидаемо. Но мы все равно не расслаблялись, пока на осмотрели весь кабинет и не заглянули за шкаф.

– Стой на стреме, а я поищу файл, – сказал Леня.

Он уже включал компьютер, который не внушал доверия. Время сделало его похожим на микроволновку, которая едва ли может хранить какие-то ответы в каких-то файлах.

– Почему я на стреме? – возмутилась я.

– Может, тогда попробуешь поискать файл с ответами?

Я поджала губы и не стала спорить. Что-то мне подсказывало – едва я прикоснусь к этой микроволновке, как она взорвется и я умру, а на моей могиле напишут: «она просто искала ответы…». Хотя звучит неплохо.

Я вышла из кабинета. Затем вспомнила, что забыла на столе сумочку, и решила за ней вернуться. Вдруг придется убегать, а я там свою сумку оставила с надписью на бирке «Ангелина, вернуть по адресу …». Наш план провалится, если всплывут имена.

– Сумочку забыла, – пискнула я, вернувшись в кабинет.

Леня сверлил глазами микроволновку, которая все не желала загружаться. На мои слова он лишь покачал головой. М-да, подельник из меня не очень.

Я забрала «сумочку», которая, я уверенна, весила не меньше того микроволнового компьютера и заняла свой пост.

Леня возился непростительно долго. Первая пара должна была начаться через одиннадцать минут, когда на лестнице послышался цокот каблуков. Это меня испугало, потому что студенты, которых мы не интересовали, как правило, ходили в кроссовках. А настойчивый звук каблуков может сопровождать только преподавателей, которым как раз таки есть дело до того, что мы забыли на кафедре.

Хотя по шее пробежала орда мурашек, я не спешила сдавать позиции. Может, это не к нам.

К сожалению, на ступенях показалась наша куратор, которая была еще и замом заведующего кафедрой по научной работе. Она, как и всегда, прижимала к груди необъятную стопку листов бумаги. Я не понимала, как эта женщина может носить такие стопки и не уронить ни одного листика? Если б она была персонажем мультфильма, то за ней пририсовывали шлейф из белых листов бумаги, будто цветочный след за феями.

Пока куратор не успела поднять глаз, я бросилась на кафедру.

– Ситуация хелп, ситуация сос! – заорала я шепотом. – Приближается Мария Сергеевна!

– Секунду…

Леня орудовал мышкой с такой серьезной миной, будто был студентом-программистом. Для пущего сходства не хватало только очков и прыщей.

– Ты прикалываешься?! Пошли отсюда! – не унималась я.

Мы учимся здесь меньше трех недели, а значит быть пойманными – это смертный приговор для нашей репутации. Вряд ли после такого «зачетка будет работать на нас».

Каблуки Марии Сергеевны звучали уже не с лестницы, а с деревянного пола этажа. Я не кинулась в бегство сразу же, потому что, наверное, воображала себя лучшим другом Лени. А бросать друзей в беде – не хорошо. Однако сейчас я очень жалела, что прислушалась к совести.

Леня наконец-то выдернул флешку и щелкнул кнопку выключения компьютера. Но было слишком поздно. Я уже чувствовало плотное облако духов Марии Сергеевны. Это был цветочный аромат с нотками убийственного неодобрения.

– Знаешь, что делали солистки на сцене, после тех слов в песне? – вдруг спросил Леня, когда цокот каблучков зазвучал за дверью.

– Чего? – сказала я, больше не силясь быть тихой. – Какие солистки? Какая песня?

Через мгновение до меня дошло, что он имел в виду фразу, с которой я покинула свой пост наблюдателя. Кровь отхлынула от лица, когда я поняла, о чем речь.

– Только не говори, что…

Леня ничего и не сказал. Он просто схватил меня за плечи, притянул к себе и (о боже!) поцеловал прямо в губы. Причем ровно за секунду до того, как дверь распахнулась и на кафедру зашла Мария Сергеевна.

От увиденного, или от того, как резко она остановилась, несколько листиков все-таки слетели со стопки. Сделав пару пируэтов, они коснулись пола с тихим шелестом, который был хорошо слышен в повисшей тишине.

– Ребята! – сказала она абсолютно не злым, а притворно-негодующим голосом. – Ну что это такое? Вы чем тут занимаетесь?

Я наконец-то осознала, что произошло и поспешила отпрянуть. Теперь кровь, наоборот, прилила к моему лицу. Даже большим объемом, чем требуется для здорового румянца. Пока я, немного пошатываясь от шока, приходила в себя, Леня взял дело в свои руки.

– Извините, Мария Сергеевна, мы больше так не будем… в смысле не здесь.

Я приложила руки к щекам и ощутила, что они пылают адским огнем. Какой кошмар! Уж лучше быть пойманной за воровством ответов, чем за поцелуем.

– Я понимаю, дело молодое, – сказала Мария Сергеевна голосом взрослой, знающей женщины. – Но в следующий раз выберете себя место поукромнее.

Следующий раз?!

– Еще раз извините! – продолжал Леня так же бодро. – Мы думали, укромнее чем здесь – не будет нигде!

В отличии от меня его лицо даже не порозовело. Оно светилось невинной бледностью Белоснежки.

Я не смогла пошевелиться, даже когда Леня взял меня за руку и потащил к выходу. В какой-то момент ему все-таки удалось заставить меня сдвинуться. Я поплелась следом, отчаянно не желая столкнуться взглядом с Марией Сергеевной.

Приближаясь к дверному проходу, я все-таки подняла голову по неведомому зову и попала прямо на лицо куратора. Она заговорщицки мне улыбнулась и почти незаметно кивнула. От абсурдности ситуации я едва не разрыдалась. Но когда дверь за нами закрылась, грусть мигом преобразовалась в злость.

– Ты нормальный?! – сказала я. – Как ты мог вообще?

Я уже замахнулась «сумочкой», чтобы стукнуть Леню по спине. Он, почувствовав угрозу, развернулся и вовремя отскочил. Меня по инерции понесло за сумкой и я, чтобы не упасть, сделала неуклюжий шаг.

Проходящие мимо студенты с интересом смотрели на нас и на каждого я глянула своим фирменным «не подходи, убьет!» взглядом. А затем повернулась к Лене.

Этот негодяй проказливо улыбался и, разведя руки, невинно поинтересовался:

– Что мог? Спасти твою задницу?

– Интересно от чего и каким образом?!

Я притянула сумку к себе, но решила больше не махаться ею. Сил осталось немного, особенно моральных, и я решила сублимировать их в злость.

Леня достал флешку и помахал ею у меня перед носом. Хотелось прихлопнуть ее, как назойливого комара, а заодно и самого Леню.

– Ответы у нас, подозрения отведены…

– Целовать значит отводить подозрения? Вот как теперь это называется? – крикнула я, отчего новая порция студентов-зрителей принялась разглядывать нас.

– А что такое? – сказал Леня. – Тебе не понравилось?

– Вообще-то нет!

Вообще-то это была неправда. Но говорить мужчинам все хорошее, что ты о них думаешь, не стоит. А то разленятся и перестанут стараться.

Леня усмехнулась, заложил руки в карманы, и направился к лестнице. Я помчала следом.

– Флешку отдай, – грозно сказала я над самым его ухом, протягивая ладонь.

– Ну, только если желаешь повторить то, что было в кабинете…

– Ну уж нет!

– Тогда жди, как-нибудь отправлю. Напомнишь мне.

Леня ускорил шаг, а я замерла. Я, конечно, еще не психолог, но задатки манипулятора у этого парня наблюдаю.

– О чем напомнишь? – раздалось сзади и я резко обернулась, чтобы придушить любопытного.

Но это была Марина.

– Что с тобой? – спросила она, разглядев мои пылающие щеки и стиснутые губы.