Глава 1

Ангелина

Макс мне понравился сразу.

Во-первых, он красив. При чем не общепринятой красотой, как актер кино или старший брату лучшей подруги. Нет. Макс высокий, но не крепкий, скорее ловкий, чем сильный. Мне нравятся его каштановые волосы, незнакомые с расческой. Мне нравятся его глаза: большие, зеленые, надежные, как крепости изумрудного города.

Во-вторых, Макс не общителен, чего нельзя сказать про меня. Но противоположности притягиваются, не так ли? Он никогда бы не заговорил со мной, если бы я его не заставила.

А в-третьих, он обращал на меня ровно ноль процентов своего внимания. Но не будем о грустном.

В первый день нашей совместной учебы я топала к корпусу университета, предвкушая новый прекрасный этап жизни. Я не думала, что встречу там парня. Знаете ли вы такой факультет психологии, на котором много мальчишек? И я не знаю (хотя с радостью поступила туда). Если целью моей учебы было бы найти жениха, то я предпочла бы техническую специальность.

Но я с твердым намерением и глупой наивностью любого первокурсника, поступала в университет исключительно чтобы учиться.

В это прекрасное утро сентябрьское солнышко золотило все, чего касалось. Оно дарило тепло и яркий свет, который ощущался даже сквозь закрытые веки. Ася наврала мне, когда сказала, что город, где мы теперь живем, – самый мрачный из всех, в которых я когда-либо побываю.

Тайнев.

О нем бродит уйма слухов, но ни один я подтвердить не могу. Пока. Я, вообще, впечатлительная девочка – поздним вечером могу спутать тень дерева с вампиром. Но здравый разум еще при мне. Так что я смогу осознать, что это тень, а не сверхъестественное существо. Может, сделаю это не сразу, но сделаю. За Асю не ручаюсь. Она старше меня на четыре года, но мистики страшится так же, как я. Например, сегодня сказала мне, чтобы я вернулась в общагу до заката. Во-первых, странно это говорить человеку, который выходит из дома в семь утра. Во-вторых… до заката? А что потом?

Корпуса университета торчали как пеньки на полянке. Наверное, они располагались в каком-то порядке, но я пока не понимала в каком именно. Из сайта университета я изучила только свой корпус, высокий, как остальные, с прозрачными глазами-окнами. Издали казалось, что он порос мхом.

Каждый корпус был выкрашен в свой цвет. Краски поблекли со временем, но различать корпуса все еще было легко, как, верно, в день их открытия. Математики – красные, врачи – синие, англичане – желтые и так далее. Корпус темно-зеленого цвета включал несколько направлений. В том числе психологию.

Когда я подошла к университету, на небольшой площади перед лестницей уже столпился народ. Я взглянула на наручные часы. До моего первого звонка оставалось около двадцати минут.

Я улыбнулась и по щербатому камню пешеходной тропинки зашагала ко входу. Шпильки проваливались в трещины асфальта, но я не обращала на это внимание. Насколько это было возможно. То и дело заваливаясь, я насильно держала улыбку на лице. Ну разве можно не улыбаться в этот чудесный день?

Заглянув в расписание, что делала уже миллион раз, я в миллион первый раз глянула номер аудитории, в которой пройдет моя первая пара.

К аудитории я подошла только минут через семь, потому что заблудилась. Ну а что? Здесь пятьсот этажей… чуть меньше, конечно, но заблудиться можно и на одном. Чтобы скрыть нервозность, я уверенно ступила на порог, рассматривая своих одногруппников. Одни девочки.

Но тут мой взгляд зацепился за темно-коричневую шевелюру. Ее обладатель сидел в одиночестве в дальнем конце аудитории. Макс.

Конечно, в то время я еще не знала, как его зовут. В моем распоряжении был только внешний образ. Прыгающие по лицу солнечные зайчики, из-за которых он прикрывал глаза с длинными ресницами. Густые пряди цвета горького шоколада плавились, ниспадали на лоб. Белая футболка неглубоким вырезом открывала крепкую шею.

– Вы заходите?

Я обернулась и увидела высокую женщину в узкой коричневой юбке. Из-под толстых стекол ее очков на меня выжидающе смотрели два прищуренных глаза.

– Да, конечно… извините.

Я бросилась к ближайшей парте. Только разложив на столе тетрадки и ручки, я увидела, что она занята.

На втором стульчике сидела хмурая девушка с волосами, заплетенным в толстую косу. Пара прядей у лица выбились, но девушка еще не успела их заправить за уши. Она разглядывала что-то у себя на животе, выпятив нижнюю губу. Я почувствовала, что она чем-то жутко недовольна. Вряд ли моим появлением, потому что, кажется, она меня так и не заметила. Но лучше уточнить, чтобы не переселяться на другую парту в середине занятия.

– Привет, – шепнула я. – Можно с тобой сидеть?

– Облилась, – сказала она.

Когда девушка посмотрела на меня, я поняла, что она скорее грустит, чем злится.

– Или что ты спрашивала?

– Можно сесть?

– Да… конечно.

Я кивнула и отвела взгляд, но тут же снова посмотрела на одногруппницу. Она снова разглядывала живот. Мне сделалось интересно, и я тоже опустила взгляд.

На подоле ее белой рубашки расползлось уродливое коричневое пятно. Наверное, кофе. И, наверное, именно из-за пятна девушка так грустит.

– Завяжи узел, – шепнула я, пока преподавательница говорила вступительную речь.

– Что?

Сперва мне показалось, будто это «что» равняется «какого черта?». Но когда девушка поймала мой взгляд, я поняла, что это обычное «что», которое произносят, когда не расслышали собеседника.

– Расстегни несколько нижних пуговиц, завяжи узел и тогда пятно не будет так бросаться в глаза.

Девушка ничего не ответила – просто похлопала глазами. Я подумала, что, наверное, зря вмешалась. Не мое это дело. Но потом увидела, что девушка стала расстегивать нижние пуговицы.

Закончив с узлом, она выпрямила спину, натянула подол рубашки, который теперь укоротился. Пятно и вправду перестало быть заметным. Она почти скрылось в узле, где стало казаться тенью, игрой света.

Девушка улыбнулась, затем глянула на меня. Наши взгляды тут же пересеклись, ведь я все это время смотрела на нее, бесстыдно пропуская речь преподавательницы.

– Спасибо! – шепнула она.

Я улыбнулась и кивнула в ответ.

– Как тебя зовут? – спросила девушка.

– Ангелина, – сказала я.

– А я Марина.

Мы зачем-то пожали друг другу руки под партой, словно заключали какую-то сделку. Но обе при этом улыбались, так что, если это вправду была сделка, то вряд ли плохая.

От начала лекции, которая оказалась жутко скучной с первой секундочки, прошло не более пяти минут, как на мой телефон пришло уведомление. Я встрепенулась, будто очнувшись от легкой дремоты.

Осмотрев класс, я обнаружила, что все молчат. Не понятно почему. То ли одногруппники оказались усердными учениками и внимали слова учителя, то ли нежные солнечные лучики, сочившиеся из высоких окон, погрузили всех в полудрему.

Я посмотрела на преподавательницу. Она громко рассказывала что-то, то и дело поворачиваясь к доске. Воспользовалась тем, что преподавательница повернулась спиной, я опустила телефон под парту и открыла сообщение.

Это оказалось приглашением в беседу одногруппников. Я перешла в список участников и стала изучать его с единой целью.

– Как думаешь, кто из них, Макс или Леня, самый красивый мальчик на планете Земля? – шепотом спросила я.

Марина посмотрела на меня странным взглядом.

– Кто?

Я кивнула в дальнюю сторону аудитории, от чего Марина нахмурилась сильнее.

– На пять часов!

Марина посмотрела ровно туда, куда надо. Даже не знаю, почему я вдруг решила обсудить с ней этот вопрос. Просто мне сразу показалось, что человеку с такими волосами можно доверять. Но на секундочку засомневалась, когда Марина разглядывала брюнета слишком долго.

– Что-то я не наблюдаю здесь самого красивого мальчика на планете Земля, – сказала Марина.

Я вздохнула.

– Вкуса у тебя нет.

Марину эта реплика развеселила, и она перевела взгляд на преподавательницу. Уже через полминуты улыбка слезла с ее губ – Марина забыла о моей вопросе.

А я забыть о нем не могла. Все оборачивалась на последнюю парту третьего ряда, надеясь, что делаю это не слишком заметно.

– Шея еще не болит? – шепнула Марина, даже не глядя на меня.

Я надула губы и перестала расстреливать глазами того брюнета. Вообще-то, это хорошо, что у нас с Мариной разные вкусы на парней.

Когда преподавательница стала надиктовывать какие-то бессвязные предложения, я поставила в уголке листка тетради дату и принялась записывать все сказанное, не желая упустить хоть одно слово. Вдруг на экзамене попадется.

Пара была по русскому языку. Несмотря на то, что мы уже учили его одиннадцать лет в школе, преподавательница первые двадцать минут говорила про важность изучения этой дисциплины. Ее звали Ирина Сергеевна. Она постоянно хмурилась, но не зло, а так, будто что-то ее беспокоит.

До конца пары оставалось не так много времени, когда моя кисть уже отваливалась от руки вместе с шариковой ручкой. Если дело пойдет так же на следующих парах, то мне нужно научиться писать левой рукой, чтобы не переутомлять правую. А еще придется просить у кого-то ручку – моя наверняка скоро закончится. Надеюсь, у Марины найдется…

– Кто-то хочет выйти к доске?

Я встрепенулась, и моя рука сама собой потянулась вверх. Вопрос, на который придется отвечать, я не услышала, но вряд ли в первый день занятий нас завалят каким-то тяжелым заданием?

К тому же глупо не отвечать на первые вопросы преподавателей. Я объясню.

Для того, чтобы облегчить учебную жизнь, я вывела свод правил заучек-отличников. Он включает следующие пункты.

1. Не пить (вредно для мозга).

2. Не курить (см. пункт 1).

3. Не отвлекаться от учебы на личную жизнь (с этим проблем пока не было).

4. Отвечать на первые вопросы учителей (потому что первые вопросы – самые легкие, а балов за них ставят, как за все).

5. Садиться на третью парту среднего ряда (здесь обзор учитель тебя почти не замечает, но в то же время ты на виду, если захочешь отвечать).

Никто кроме меня руку не тянул. Стало неловко, но правила еще никогда меня не подводили, так что я не расстраивалась.

– Так, хорошо, – сказала Ирина Сергеевна. – Выходите…

Голос у нее был мягкий и приветливый, что не подходило выражению лица. Я поднялась и, оправив юбку, двинулась к доске, будто по подиуму, хотя остальные на меня глядели, словно я шла на эшафот.

– Ваша фамилия?

Я назвалась и повернулась лицом к доске. Взяв огрызок мела, я с улыбкой покрутила его в пальцах, на которых появились пыльные следы. Давно уже я не стояла вот так, ожидая, что скажет учитель. Соскучилась по этому ощущению.

– Кто-то еще хочет?

Ирина Сергеевна вглядывалась в лица ребят, но никто не оказался таким же смелым, как я. Или отчаянным.

– Хорошо, тогда я выберу сама, – Ирина Сергеевна опустила взгляд на листочек со списком потока. – Давайте мальчика, чтобы не было скучно… Вы… Да, вы. Выходите.

Очень скоро рядом встал тот самый брюнет. До последнего я была уверена, что вызовут второго, волосы которого были даже светлее, чем мои.

Парень кивнул мне со скорбной улыбкой на лице. Я лишь ошарашенно смотрела на него, но, когда он кивнул, я резко повернулась к доске. Да блин! Надо было тоже улыбнуться!..

– Разделите доску на две части. Я буду диктовать слова. Первое пишите вы, – Ирина Сергеевна показала на меня, – а второе вы, – теперь преподавательница обратилась к парню. – И так далее. Все понятно?

Мы кивнули и одновременно бросились делить доску. Наши ладони соприкоснулись и от неожиданности я выронила свой кусочек мела. Мой коллега ни секунду не колебался, прежде чем поднять мел и протянуть его мне.

– Спасибо, – пискнула я высоким голосом.

Парень ничего не ответил, так как Ирина Сергеевна начала диктовку.

Все слова я записывала быстро, не сомневаясь в правильности. А коллега больше крутил пальцами мелок, чем писал. Он явно не понимал, что происходит. Тогда я зачем-то шепнула:

– Там две «н».

– Где? – одними губами произнес парень.

Я отчетливо его слышала, хотя он не наклонился в мою сторону, даже взгляд не бросил. Видно, привык жульничать и теперь делает это мастерски.

– Третье сверху, – прошептала я.