Глава 3

В какой момент я задремала, сидя у стены, не знаю. Но разбудил меня резкий скрип двери. Я подскочила и непонимающе завертела головой. Точно, я же не дома… Увидела Дарвена, стоящего на пороге и рассматривающего меня… оценивающе, что ли?

– Послушайте, – я решила брать быка за рога, – я…

– Не сотрясай воздух, – оборвал меня работорговец. – Меня не интересует, сколько мне может отвалить твой отец. Потому что получу намного больше, чем он сможет мне предложить.

Я непонимающе замерла. Что он имеет в виду?!

– Говорю тебе сейчас и прямо, чтобы к послезавтра у тебя закончилась истерика и ты смирилась со своей участью, – равнодушно продолжил Дарвен. – Через два дня мы ожидаем корабль из Феолварта. На нем ты уплывешь к любителю вот таких миленьких рыжих девочек. Сразу предупреждаю – мужик богат и влиятелен. Будешь умницей – ни в чем отказа знать не будешь. Нет… – он развел руками, – твои проблемы.

И, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.

А я так и осталась стоять с открытым ртом. Раздавленная и опустошенная.

Феолварт. Второй и последний континент нашего мира. Государство, с которым поддерживаются минимальные связи из-за еще живой памяти о Последней войне^[5]. Мир, где правят некроманты, прорицатели и маги иллюзий.

Да мои артефакты там бесполезны! Просто силы не хватит перенести меня через океан!

Я почувствовала, как в горле собирается ком, а к глазам подступают слезы. Мне хотелось кричать, рыдать, громить все! Но… смысл?!

Без сил я сползла на пол и, закрыв лицо руками, заплакала. Горько, но тихо.

Святые шестеренки, в голове не укладывается… Меня продадут. Игрушкой. И никто меня не найдет! Даже мысли никому не придет, что я могу быть на Феолварте!

Несмотря на мои попытки обуздать нервы, истерика набирала обороты, и в конце концов я все-таки заревела в голос. И, обхватив себя за плечи, принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Что же делать?! А что я могу… Ничего! Даже побиться головой об стенку до срабатывания артефакта не получится… Никогда бы не подумала, что моя неспособность нанести себе намеренный вред станет такой проблемой!

Я была так зациклена на своем горе, что не сразу поняла – снаружи что-то происходит. До меня доносились резкие звуки и ругань. Все еще всхлипывая, я, тем не менее, постаралась взять себя в руки. Может, это помощь?.. Впрочем, о чем это я… Кто мне здесь может помочь?!

Истерика чуть не пошла по второму кругу, когда прямо перед дверью в мою темницу раздался резкий мужской голос:

– Плевать. Где Дарвен? Я хочу его видеть немедленно!

– Но господин очень занят… – блеющий голосок второго мужчины был едва слышным.

Я подобралась к тому краю клетки, что ближе к двери, и замерла, пытаясь понять, что происходит.

– Ты мне перечишь? – холодное изумление в голосе словно обсыпало меня кристалликами льда. А ведь это не мне было сказано!

– Простите, но я…

– Все в порядке, Морвер, это желанный гость, – от доброжелательного голоса Дарвена меня чуть не вывернуло.

С-с-скотина! Если я когда-нибудь выберусь из этой передряги, ты свое получишь! Отомщу!

– Что угодно такому выдающемуся господину от скромного дельца? – медоточиво спросил Дарвен.

Ответ заставил меня оцепенеть.

– Девушку. Рыжую.

Меня?! Что-то мне не хочется встречаться с обладателем этого голоса. Вряд ли он спасать меня пришел…

– Ох, какая досада! – с огорчением воскликнул Дарвен. – На сегодня нет ни одной рыжей…

– Не мели чепухи, – оборвал его незнакомец. – Я видел, как ее сюда привели.

Я почти не дышала, не понимая, во что это все мне выльется.

– А, вы об этой… – моментально сдулся работорговец, а затем сожалеюще добавил: – С прискорбием вынужден вас огорчить. Она уже продана.

– Ты мне отказываешь? – обманчиво мягким голосом спросил тот.

Дарвен запнулся, а затем быстро забормотал что-то, но я так и не расслышала что. Зато звук удара я расслышала вполне.

– П-п-прошу прощения, – просипел работорговец. – Конечно, я отдам вам ее.

– Показывай, – скомандовал незнакомец.

Я вскочила и забилась в самый угол. Мне было страшно! Сердце стучало где-то в горле, а коленки так и норовили подогнуться.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел недовольный Дарвен, прикрывающий левый глаз ладонью.

– Вот она, – махнул рукой в мою сторону работорговец.

– Вижу, – кивнул мужчина, половину лица которого, до глаз, закрывала маска.

Он внимательно посмотрел на меня и потер скрытый тканью подбородок длинными пальцами.

На костяшках я расширившимися от шока глазами увидела некромантские татуировки! И почувствовала… что сейчас позорным образом свалюсь в первый в своей жизни обморок. Или завизжу. Или выкину еще нечто подобное. Но в данном случае меня можно понять!

Чтоб мне никогда ни одного механизма не собрать! Форендай Гертвиш! Предатель-некромант, убивший полтора года назад короля и королеву! И он пришел… за мной?! А-а-а! Зачем ему я?! Влиять на родителей? На бабушку?!

– Я ее забираю, – отрывисто кивнул некромант и швырнул в руки работорговцу мешочек с золотом.

Дарвен поймал, а затем отпер клетку.

– Да пожалуйста… – буркнул он, отойдя в сторону.

Я еще сильнее забилась в угол, желая слиться со стенкой. Впрочем, Гертвишу, кажется, плевать было на такие досадные мелочи. Он рывком вытащил меня из клетки, а затем… мы оказались в лесу. В ночном лесу, что давало робкую надежду – мой дом недалеко. И если я сейчас сбегу…

– Сядь, идиотка, – устало выдохнул некромант и, опустившись на землю, с силой помассировал виски. – Впрочем, если ты предпочитаешь отправиться не в свою постель, а в пасть местному зверью – вперед.

Зверья я не боялась. Но кусок фразы про «отправиться в свою постель» я не могла пропустить. Наверное, мы с Марком все же дальние родственники, потому что меня обуяло любопытство, щедро приправленное азартом. И вместо того, чтобы сбежать, я села и, как приличная девочка, сложила руки на коленках. Ну а потом все же решилась задать очевидный вопрос:

– А почему вы…

– Это может подождать? – Он недовольно на меня глянул. – Я полдня носился по всему материку по своим делам, а потом еще и тобой заниматься пришлось. Так что мне надо хотя бы пять минут отдыха.

Я заткнулась.

Затаившаяся было паника опять начала поднимать голову. Нашептывать, что я в опасности. Что нельзя верить словам этого некроманта о возвращении домой. Что он – подлый и двуличный тип, предавший тех, кто верил ему безоговорочно. Кто дал ему так много. А потому надо задавить надежду на то, что он вернет меня родным, и все-таки смываться отсюда.

Смысла в этих мыслях не было, потому я решительно от них отгородилась и, чтобы чем-то заняться, принялась рассматривать легендарного некроманта. Легендарного во всех смыслах.

Так получилось, что до предательства я много слышала об этом маге. Марк буквально фанател от него, пытался ему подражать и всегда во всем ставил в пример. Короче, знатно достал меня в свое время. Впрочем, тем горше оказалось разочарование. Друг рвал и метал, ритуально сжег все заметки, которые собирал о кумире, и покромсал на мелкие кусочки портрет, который висел над его кроватью. А потом просто перестал упоминать о Гертвише, словно такого никогда и не было.

Но я не о том.

Сейчас, сидя в ночном лесу и благодаря так и не снятому заклинанию кошачьего зрения пристально рассматривая некроманта, я вспоминала все, что о нем знала. Пыталась понять, чего мне ожидать…

Я воскресила в памяти тот день, когда Марк притащил меня в свою комнату, чтобы показать портрет кумира. Нам тогда было лет по шестнадцать, кажется. И пока друг распинался, рассказывая, какой Форендай молодец, я держала в руках картину размером с альбомный лист и внимательно рассматривала нарисованного на ней серьезного мужчину лет двадцати пяти. Прямые черные волосы, по-южному смуглая кожа и темные карие глаза намекали на его родство с приморскими кортинцами^[6]. Резкие черты лица, волевой подбородок и прямой нос почти кричали о благородной крови, которая текла в его жилах. Кто знает, может, действительно Форендай Гертвиш был не только воспитанником покойного графа Кайндорфа, который решил помочь способному парнишке? Ведь, как я уже говорила, два дара у простолюдинов встречаются крайне редко. А уж чтобы сильный некромант был достаточно сильным портальщиком…

Карьера Гертвиша была стремительна. Лучший выпускник Университета Ульгрейм, любимец преподавателей и студентов. Должность при дворе. Личное расположение королевской четы. Ему верили как никому. Моя ба, которая когда-то проиграла в карты ректору Ульгрейма и теперь вела спецкурс портальной магии, считала Форендая своим лучшим учеником. И всегда отзывалась о нем с восхищением. Честный. Открытый. Упорный. Твердо идущий к цели. И это мнение, казалось, разделяли все, кто с ним сталкивался. А уж когда случился знаменитый срыв некромантской древней печати на заброшенном столичном кладбище!.. Даже маленькие дети знали, что Орвис не захлестнули толпы нежити только потому, что Гертвиш встал на ее пути. Не он один, если быть придирчивой, но тем не менее… Его вклад был больше, чем у остальных некромантов, да и пострадал он – больше. Говорят, ему покорежило половину лица. Да так, что даже с помощью магии восстанавливать надо было несколько лет. С тех пор он и начал носить вот эту маску, которая оставляет открытыми только глаза и лоб.

Сложили картинку? А теперь представьте всеобщий шок, когда в один далеко не прекрасный день этот национальный герой убил короля и королеву во время утренней аудиенции. Стражи, ворвавшись в малый приемный кабинет, увидели только два трупа и некроманта, который на их глазах исчез порталом. Души королевской четы были выпиты, на шеях – следы зубов, причем явно не человеческих и с остаточным фоном некромагии.

После такого проклинали некроманта старательно, на все лады. Даже бабуля как-то сетовала в разговоре с родителями, что не рассмотрела в нем ту червоточину, которая привела к вот такому печальному результату.

И вот теперь я здесь, в ночном лесу, наедине с мужчиной, который считается в моей стране врагом Содружества номер один.

Я пристально рассматривала его, сравнивала с тем портретом и подмечала изменения, произошедшие за это время. Это было не так просто из-за маски, которую он так и не снял, хотя уже три года прошло. Интересно, почему? Лицо так и не восстановилось? Или что-то другое? Но все равно было заметно, что этот вариант некроманта – старше. Да и… другой. Неуловимо, но другой. Меж бровей пролегла вертикальная морщина. В волосах, едва закрывавших уши, мелькали серебристые нити.

– Что ты так на меня смотришь, bella^[7]?