– Работайте спокойно, – сказала она Кларе и повела носом. Да, конечно, парфюма многовато. Надо будет шепнуть об этом девушке с глазу на глаз в курилке; Ника, в отличие от Голубевой, не любила устраивать публичные аутодафе в стиле "я начальник, ты дурак". Но "дешевыми" или "бабкиными" их никак не назовешь. "Ого, "Органза", и, судя по всему, настоящие… Кларе такие не по карману; видимо, кто-то подарил! Да-а… Голубева прокололась, элитные духи обозвала устаревшей дешевкой! Сказать ей, сколько "Органза" стоит, пожалуй, у Голубки и аппетит пропадет!"…

Будучи женой Морского, Ника быстро научилась разбираться в марках престижной косметики, парфюмерии и одежды. И "фо па" "замши" от души ее позабавило.

Алиса и Карина мрачно поглядывали на нее из-за своего стола в отдалении, и Ника поняла, что они с нетерпением ждут ее отпуска, чтобы безо всяких "адвокатов" разобраться с неугодными. А Игорь Вадимович едва ли станет пресекать действия своей новой заместительницы. Еще и статью Никину завернул, поставив на ее место голубевский панегирик. "Не вхожу ли я в "список Голубевой на выбивание"? Если да, то сочувствую ей. Это тот самый случай, когда асфальтовый каток со всей дури налетает на булыгу… Об меня уже многие зубы обломали, еще до того, как я стала женой Морского. На Новоминских болотах было пострашнее, и в выборгском проулке около "железки" – тоже, но ничего, выбралась. Но вот как быть с людьми, которых она замучает за мой отпуск? Как защитить их? Я насчитала как минимум троих…"

Вариант "попросить помощи у мужа" Ника даже не рассматривала. Да, Виктор решил бы проблему за пару минут и один-два телефонных звонка. Но ей не хотелось приплетать мужа к своим рабочим проблемам, подтверждая ядовитые намеки Голубевой "принцесса гневается" и "а кто у нас муж".

Надеяться, что ситуация, пущенная на самотек, нормализуется сама собой, тоже не стоит. Алиса не сворачивает с намеченного пути, и отъезд Орловой, единственной, кто перед ней не тушуется, только воодушевит воинственную даму.

И что же делать? Впервые их слаженный и спаянный коллектив оказался под угрозой раскола и распада. А Нике этого не хотелось. Чтобы появлялись враждующие лагеря, любимчики и изгои… Это только мешает работе. И снижение рейтинга издания, которого так боится Игорь Вадимович, может гораздо скорее произойти в раздираемом распрями коллективе…

– Верони-иии-ика! – загорелый, улыбающийся Наум Гершвин вошел в ее кабинет, широко раскинув руки. – Хватай краба!

Один из самых успешных адвокатов Петербурга и Ленобласти, рослый осанистый брюнет со стильной проседью и холеными усиками, был давним другом Вероники. Началось их знакомство с бурной дискуссии в студии модного ток-шоу, куда они были приглашены, как почетные эксперты. Потом адвокат попытался приударить за острой на язык журналисткой. Потом их отношения перешли в дружеские. Наум не раз помогал Веронике в ее расследованиях. Не раз они вместе оказывались в опасности, из которой выручали друг друга в поисках истины и справедливости…

– Это ты в Воркуте так загорел? – изумилась Ника.

Наум проводил отпуск на севере Коми, где живет его университетский друг, бизнесмен Сергей Ошкоков. Сестра Сергея, Иовилла, популярный кинопродюсер, сейчас работает в Воркуте над фильмом. Иовилла решила, что фильм, действие которого происходит в Воркуте и поселках на Кольце, должен там же и сниматься, без всяких павильонов, декораций и цифровых технологий. Ио предпочитала "правдивые" фильмы. "Я не обманываю зрителя, – говорила она, – и зритель мне за это благодарен". И это правда. Фильмы Иовиллы, Инессы Шеллер, неизменно пользовались успехом и приносили немалые доходы и как минимум одну-две награды на кинофестивалях. В прошлом году Ника и Наум выручили Сергея, когда его бизнес оказался под ударом, и предприниматель не мог понять, что за таинственный недруг у него появился. Они спасли Сергея Трофимовича от разорения и обвинения в убийстве, и Ошкоков на прощание сказал Нике: "Я ваш должник. Мы, хасова ("тундровые люди" – пер. с ненецкого – прим. автора), поступки помним".

– Ты же знаешь, что и там бывает очень даже жарко, – жизнерадостно отозвался Наум, плюхаясь в гостевое кресло, – я приехал как раз когда стаивал последний снег, а солнце уже рассверкалось вовсю! Конечно, было прохладно, но… Ты посмотри! – он сдернул темные очки, и Ника прыснула от смеха:

– Ты похож на коалу, Наум!

– Без очков там никак. То ветер слезу вышибает, то солнце слепит так, что реально в крота превращаешься. А от очков вон какие отметины остались!.. Местные поведали мне историю о том, как одна женщина решила позагорать летом не то на берегу реки, не то около ущелья Сапсан, и дело закончилось солнечными ожогами и воспалением легких. Воркута – город молодой, даже, так сказать, юный, и, как всякая барышня-подросток, непредсказуема!

Вероника включила чайник, достала пачку кофе, вазочку с печеньем и конфетами и чашки. Наум довольно потер руки:

– О, это дельно! Я только что с поезда, прямо с вокзала к тебе закатился, справедливо полагая, что ты опять засидишься в редакции. После двух суток в купе слегка прибалдел. Кофе мне как раз необходим. В прошлый раз ездил в Воркуту на машине, но убедился, что на поезде все-таки гораздо лучше.

– А зачем ты гонял туда машину?

– Лавры Поехавшей из одноименного фильма покоя не давали… Громоздиться на велос, прихватив вместо собачки своего мэйна, я не рискнул. Ехал наперегонки с поездом. Так вот, поезд выиграл гонку! Так что в этот раз я доверился железной дороге.

– С котом ездил? – спросила Ника, хорошо зная крутой и капризный нрав домашнего любимца Наума, исполинского мэйн-куна Адальберта.

– Нет… Доверил его Тане. Она по старой дружбе никогда не отказывается помочь отцу своих детей…

С бывшей женой Татьяной Наум сохранил после развода дружеские отношения. И во время его поездок Таня никогда не отказывалась взять на передержку вальяжного красавца Адальберта.

– Он бы мне задал жару в дороге, – пояснил Наум. – А при Тане Берт выпендриваться стесняется… Ну, а ты как к отпуску готовишься? Уже на чемоданах?

– На чемоданах и на душе неспокойно, – Ника поставила на стол две дымящиеся чашки. – Тут такая ситуация… Ты вовремя пришел. Я как раз думала, с кем бы посоветоваться.

– Все ясно, – выслушав ее рассказ, сдвинул брови Наум. – Есть такая профессия – "чистильщики". Их нанимают на временную работу в организации, где назрела необходимость сокращения штатов… Ты говоришь, эту мадам Синичкину взяли на время декретного отпуска настоящей заместительницы редактора?..

– Голубеву, а не Синичкину… Да, верно.

– И она целенаправленно докапывается до отдельных людей?

– Она всех "строит", но Клару и еще двоих – особенно.

– Понял… Ко мне недавно обращались люди из другой организации – их тоже "забуллили" и подвели под заявление "по собственному" накануне сокращения. То есть, "чистильщик" выбирает, так сказать, "слабое звено", людей, без которых можно обойтись, или не имеющих "крыши", и планомерно выжимает их с работы. А потом и прикопаться не к чему: сами написали заявление…

Наум задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Клара и остальные двое – вовсе не "слабое звено", – возразила Ника, – они хорошие профессионалы и дело свое знают. Другое дело – что они не всегда могут за себя постоять перед вышестоящими, и поэтому их проще всего зашугать.

– Вот что, – решил Гершвин, – езжай в отпуск спокойно. А меня, кстати, твой главный как раз пригласил в качестве гуэст-эксперта в рубрику "Советы юриста", так что я в этот месяц часто буду здесь бывать. Присмотрюсь к вашей госпоже Щегловой… Скворцовой?

– ГОЛУБЕВОЙ.

– Ну, да, Голубевой… Может, это от нее пострадавшие ко мне в прошлый раз обращались. Тогда я сделать ничего не смог. А сейчас – посмотрим, кто кого! – воинственно сдвинул густые брови адвокат. – "Будет буря, мы поспорим и померяемся с ней", – тихонько пропел он.

*

Складывая дорожную сумку, Вероника напевала "Владивосток-2000". К вечеру пятницы настроение у нее улучшилось. Приближалась долгожданная поездка в Карелию, на остров, который в прошлом году понравился ей с первого взгляда. Вероника и Виктор побывали на Койонсаари в рамках экскурсии "Места силы Карелии", провели там несколько часов и были заворожены красотой скал, густых тонких елей и ладожской синевы.

Заметив на берегу пару палаточных городков, Ника решила, что неплохо было бы провести здесь отпуск – в тишине, на природе, и практически в уединении от внешнего мира. Остров соединялся с материком узкой полоской переправы; на нем далеко не всегда и везде был доступен сигнал связи. Но отдых там не был "диким", городки имели свою инфраструктуру, за безопасностью отдыхающих следили; имелись магазинчики и кафе, а при палатках были оборудованы все удобства и имелись медпункт, спасательная станция и прокат инвентаря и водного транспорта для прогулок по озеру.

В августе Вероника должна была вернуться – на свадьбу Лили, своей давней подруги. Лиля Дольская и популярный писатель-фантаст Аристарх Кораблев после более чем десяти лет знакомства в мае наконец-то подали заявление в загс, и недавно Вероника получила красиво оформленное приглашение на регистрацию брака – на Английской набережной.

Кораблев неоднократно приезжал в Мариенбург, снимая там дачу, проводил встречи с читателями в библиотеке, подписывал книги, но ни для кого не было секретом, что куда больше, чем тихая идиллическая красота дачного поселка и аплодисменты поклонников его манят в гатчинский пригород серые глаза библиотекаря Дольской.

Аристарх писал серию рассказов наподобие "Марсианских хроник" Рэя Брэдбери – только его герои осваивали Плутон, самую дальнюю планету Солнечной системы, с недавних пор вообще низведенную до ранга "карликовой". Приключения колонизаторов, прошедших курс генно-модификационных процедур для выживания в жестких условиях Плутона пользовались популярностью у любителей отечественной фантастики, имя Кораблева было на слуху. Новость о предстоящей свадьбе модного автора стала одной из самых обсуждаемых в светской хронике текущего лета. Аристарх на радостях решил устроить помпезное торжество – регистрация на Английской набережной, венчание в Казанском соборе, банкет в "Англетере" – Кораблев был приглашен в позапрошлом году на свадьбу Морского и Вероники и старался не отстать от олигарха. Коллеги-писатели заикнулись было, что куда свежее и креативнее было бы устроить бракосочетание в джинсах, но Кораблев презрительно освистал это: "Некоторые пишущие дамы сейчас вовсю пиарят такие свадьбы, прямо от умиления всхлипывают, описывая невест в джинсах, но я не баран, чтобы всему подчиняться! В стиле кэжуал пусть брачуется молодняк, который еще не заработал на свадебные наряды или просто любит ниспровергать устои потому, что ему нравится сам процесс тотального отрицания неважно чего, а я уже из детских штанишек вырос и хочу, чтобы моя свадьба была настоящей свадьбой, торжеством, а не регистрацией акта гражданского состояния! Наспех забежать в джинсах, черкнуть закорючку в амбарной книге и скушать по бургеру в "Кинге" – это как-то буднично, нет ощущения праздника, события. В джинсах можно и в ЖЭК перед работой забежать, расписаться за капремонт канализации… Нет, я за модой не гоняюсь. Тем более за такой!"

Ника уже выбирала костюм для Лилиной свадьбы и присматривала подарок для молодоженов.

Да, Лиля и Аристарх долго шли к этому решению – дольше, чем Вероника с Морским. И можно понять, почему Аристарх на радостях собирается закатить пышное торжество – он уже и не чаял, что когда-нибудь Лиля ответит на его предложение "да".

– Последняя из могикан отправляется в брачный полет, – шутила их подруга Тася, открывшая "свадебный сезон" несколько лет назад. Прожив более десяти лет в разводе, Таисия на отдыхе в Синеозерске познакомилась с обаятельным Дмитрием Яниным… Полтора года назад вышла замуж Ника. Теперь настал черед Лили.

"Куда вы все, туда и я, – шутила Дольская.

"Один я, как парус одинокий, пока держусь!" – зубоскалил Наум Гершвин. "Да ладно, – хлопнула его по плечу Тася, – вечно рядом с вами еще какой-нибудь парус маячит! Не успеем привыкнуть, как он уже меняется!" "Пользуюсь, так сказать, успехом у прекрасного пола", – гордился адвокат. "И очень активно пользуешься", – усмехнулась Ника. "Ходок еще тот", – припечатала прямолинейная в силу профессии Тася, надзирательница женского СИЗО. "Нет в тебе романтики, Таисия", – сокрушался Гершвин. "Уж извиняйте. Этого не держим, не завезли!"

*

Выехать предстояло ранним утром – автобус отправлялся в 07.00 с автовокзала в Мурино, и выйти из дома нужно было в половине шестого, чтобы не опоздать к посадке. Ехать предстояло несколько часов, а Веронике хотелось прибыть на остров хотя бы к обеду, чтобы уже в первый день насладиться красотами Карелии.

Будильник требовательным звоном ворвался в ее сон, где Ника снова бродила по осенней Ялте в поисках таинственной женщины-синоби. Во сне она как раз настигла незнакомку и коснулась рукой ее плеча, та начала оборачиваться… и тут зазвонил будильник.

"Ни разу не удалось досмотреть этот сон до конца, – отчаянно зевая, Ника засуетилась по квартире: привести себя в порядок, одеться, выпить кофе, кинуть на сковородку картофель-фри быстрого приготовления и нагетсы, заварить крепкий кофе… – Сколько раз он мне снился за эти месяцы, и всякий раз я просыпаюсь, коснувшись ее плеча!".

Утро было тихое и солнечное. На небе – ни облачка. Термометр за окном радовал взгляд цифрой "+ 21", и Ника убрала приготовленную с вечера ветровку в сумку. Наконец-то настоящее лето пришло в Петербург и вступило в свои права. И Гисметео обещал в ближайшие две недели в Карелии лишь один дождь, а остальные дни – "ясно, без осадков", со стабильными + 23, + 25 градусов. Идеальная погода для отдыха на природе.

Город еще спал, когда Ника вышла из парадной. Такая тишина в районе петербургских новостроек неподалеку от КАД была редким и необычным явлением. Когда Ника шла к метро, у нее появилась иллюзия полного одиночества во всем городе.

Метро только что открылось. "Первая пассажирка", – сказала кассирша напарнице, когда Ника прошла терминал и ступила на эскалатор.

В Мурино Вероника приехала за 15 минут до отправления автобуса и еще успела выкурить сигарету и выпить двойной эспрессо из автомата. Все кофейни были еще закрыты, а Ника еще в метро, несмотря на выпитый дома кофе, пару раз начинала клевать носом в вагоне. Подъем в четыре часа утра был непростым испытанием даже для привычной ко всему спецкора Орловой.

Потихоньку собирались пассажиры с ее автобуса, многие – с чемоданами, рюкзаками, дорожными сумками, сумками для палаток и походным снаряжением. Две хлопотливые дамы в слишком тесных бриджах и белых панамках деловито обсуждали количество "технических стоянок" и качество придорожных "удобств" в поездке. Ворковала молодая парочка. Пересчитывала багаж хлопотливая девица с зелено-фиолетовыми вихрами, пока ее спутники, два парня и девушка, беззаботно болтали и смеялись. Парень в круглых очках уткнулся в планшет, пытаясь выстроить маршрут от Петербурга до воспетого в одноименной антиутопии Вонгозера – оказывается, оно существовало в действительности, где-то далеко на севере Карелии.

Водитель автобуса открыл багажное отделение, и пассажиры засуетились, забрасывая свои вещи в гулкое пространство. Среди пассажиров не было потенциальных любителей пошуметь и нарушить порядок, и это порадовало Нику – значит, в пути будет тихо, и можно будет попытаться доспать хотя бы час-полтора.

С местом ей снова повезло – у окна, без соседа. "Красота, – Ника пристроила в сетку переднего сиденья бутылочку воды, – поеду, как принцесса!". И даже то, что за ее спиной расположились дамы в панамках, продолжая обсуждать "удобства" в разных поездках, не испортило ей настроения. Надев дорожный мягкий воротничок для сна в транспорте, Ника вытянула ноги и откинулась на спинку сиденья.

– Один еще должен на стоянке подсесть, – сказал водитель, когда контролеры прошли по салону, проверяя билеты. – На двадцатиминутной, в N. На шестое.

"Снова повезло, не со мной!" – в уютном теплом салоне, пахнущем свежестью и чистотой, в мягком пружинистом кресле Орлова задремала еще до отправления.

*

Автобус тряхнуло. Ника ударилась лбом о спинку переднего сиденья и открыла глаза. "Снова на том же месте проснулась! Мне уже интересно, чем закончится эта прогулка по Ялте и встреча с итиноку, если мне не помешают досмотреть сон до конца!"

Так было в детстве – Нике стал сниться повторяющийся сон про бассейн, открывшийся в их школе, куда ей очень хотелось пойти. Каждый раз Ника, преодолевая всевозможные препятствия, подходила к заветной двери, тянулась к дверной ручке… и просыпалась: звонил будильник; мама поднимала дочерей; раздавался какой-то шум в доме или на улице… Однажды, уже лет в 15, Вероника усилием воли заставила себя спать дальше, когда за открытым окном белой майской ночью задрались два кота, вошла в зал, посмотрела на бассейн, окунулась… И после этого повторяющийся сон перестал приходить. "Ты достигла своей цели, вот почему", – пояснила ей младшая сестра Вика. А после свадебного путешествия Нике стала сниться Ялта – вся в золотисто-багряных красках осени, пронизанная не по-ноябрьски ярким солнцем, и тонкая черная фигура в капюшоне далеко впереди в аллее Приморского парка…

Автобус заруливал на парковку.

– Стоянка двадцать минут, прошу не опаздывать, – сказал водитель в микрофон.

Первыми у выхода оказалась шумная молодежная компания с зеленоволосой девицей. Ворча на "этих бизонов", заторопились к ступенькам "белые панамки", поглядывая на вожделенный павильончик "WC". Молодая пара и паренек с планшетом двинулись в минимаркет. Остальные пассажиры беспорядочно рассыпались по всей площадке. Кто-то из пассажиров заливисто похрапывал на заднем сиденье.

Ника подошла к экспресс-кофейне самообслуживания, заказала доппио без сахара, забрала высокий стаканчик из плотного жаростойкого картона ("Великоват для 60 миллилитров напитка, пожалели бы бумагу!"), отпила глоток и закурила.

Рядом остановилась высокая девушка в узких черных джинсах и майке, брюнетка с длинным "хвостом" на затылке, и тоже щелкнула зажигалкой.

– Долго не было стоянки, – заметила она, и ее голос напомнил Веронике Ялту.

Орлова обернулась. Из-под приподнятых зеркальных "рэйбенов" на нее смотрели раскосые синие глаза.

– Ди… – начала, было, Ника.

– Мияко, – поправила ее девушка, – не забывайте, что меня зовут только так. Иное имя, иная карма, иной Путь…

С Мияко Мацуо, или, как принято говорить в Японии, Мацуо Мияко, владелицей сети косметических бутиков "Карюкай" и артисткой цирка "Сумида" Вероника познакомилась в Ялте; после этого ее и начал преследовать повторяющийся сон об аллее парка… Ника хранила тайну, соблюдая данное при откровенном разговоре слово. Мияко настаивала на том, чтобы об их встрече не знал даже Морской. "Особенно – он", – подчеркивала она.

– Вы и в Карелии хотите открывать точки? – спросила Орлова, кивнув.

– В Петрозаводске и Сортавале уже есть "Карюкай", – ответила Мияко. – Нет… Сейчас я еду в отпуск.

Ника изумленно посмотрела на нее. Девушка улыбнулась:

– Вы не повериче, но и мы иногдза отдихаем.

По-русски она говорила чисто, но изредка, забавляясь, напирала на характерную для говорящих на чужом языке японцев картавинку.

– Как подзивает Бикута-сама? – спросила Мияко.

Ника знала, что Бикута – японский вариант имени Виктор, а "сама" означает особо уважительное обращение к человеку, в отличие от универсального "сан".

– Полетел на деловую встречу в Ниццу, – ответила она. – Какие-то переговоры по делам корпорации.

– Он правильно выбрал свой Путь, – кивнула Мацуо, – и уверенно идет по нему. Тернии остались позади, а сейчас он пожинает плоды своих трудов. И в его Колеснице есть хороший спутник, – улыбнулась она собеседнице.

– Автобус отправляется, пассажиры, займите свои места, – позвал водитель.

– Встретимся в рагере, – кивнула Нике Мияко и дисциплинированно поднялась на подножку одной из первых.

– Э, э, э!!! Подожди, братан! Алеооооооо!!!