Долго будет Карелия сниться,

Будут сниться с этих пор

Остроконечных елей ресницы

Над голубыми глазами озер.

/К. Рыжов. Из песни "Карелия"/

Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любое сходство с реальностью случайно.

*

Правило трех неприятностей. Если с тобой случилась какая-то неприятная неожиданность, жди в течение дня еще двух.

Но это правило далеко не всегда срабатывало. Бывают дни, когда неприятности сыплются, как фасоль из прорванного пакета. В этом Вероника Орлова убеждалась не раз.

Ее школьная подруга Тася любила шутить: "Жизнь, как зебра: черное-белое, черное-белое, черное-белое, задница!".

А иногда бывают дни, похожие на новое асфальтовое покрытие, на которое еще не успели нанести дорожную разметку.

Сегодняшний день именно так и начался.

Проснувшись по будильнику, Вероника поспешила на кухню, чтобы разогреть в микроволновой печи пиццу и приготовить кофе. Но кофеварка и печка не реагировали на нажатия кнопок. Выключатель тоже защелкал вхолостую. "Блин… Опять я забыла посмотреть домовой чат – наверное, опять какие-то ремонтные работы на энергосети, на прошлой неделе уже было отключение. А объявление на парадной могли вывесить как в прошлый раз – через пять минут после того, как щелкнули рубильником!"

Позавтракав бутербродами и заварив кофе в джезве на плите, Ника стала собираться на работу. Из-за отключения электричества в ванной было темно, и подкрашиваться пришлось с карманным зеркальцем в руке у окна. Небо за окном было затянуто ровной серой тучей, готовой в любую минуту пролиться дождем. Градусник показывал всего плюс двенадцать, и вместо приготовленной с вечера рубашки "поло" пришлось доставать из шкафа блузку с длинными рукавами.

Когда Ника уже выходила со двора, ей на голову шлепнулась большая холодная капля. Вторая, третья… "Эх, не успела добежать до метро!"

Старый добрый зонтик, доставшийся Нике еще от дедушки, вчера пришлось сдать в ремонт – его кнопка не реагировала на нажатие, зато срабатывала сама собой в неподходящие моменты. Так, позавчера огромный тугой зонт с гулким хлопком открылся в вагоне метро, разорвав в клочья пакет, в котором лежал…

Пока Ника разыскивала в сумке плащ-пончо, дождь набрал силу и основательно промочил ее одежду.

Чертыхнувшись, Ника побежала домой переодеваться. Ехать на работу в мокрой одежде – есть риск простудиться, а за неделю до отпуска не хотелось заболеть. У нее уже запланирована поездка в Карелию, о которой Вероника давно мечтала – в "стране тысячи озер" она не была уже лет пятнадцать вне работы.

Выйдя из парадной, Вероника увидела, что дождь уже прошел, а туча неспешно уползает в сторону Выборга. Но лучше бы она смотрела под ноги – тем более когда решила вместо тяжелых берцев обуть удобные стильные кроссовки! У поребрика собралась приличная лужа, почти не высыхающая во время затяжных или очень частых дождей. В обувь тут же налилась вода, и кроссовки противно захлюпали. "Да что за невезуха!"

Натолкав в кроссовки рекламных проспектов, которые она собирала специально для таких целей, Ника зашнуровала берцы и опрометью понеслась к метро. "У нас же сегодня планерка у главного!.."

У терминала оказалось, что на карточке закончились деньги. К кассам и автоматам самообслуживания тянулись очереди, и на эскалатор Вероника ступила только через двадцать минут. И тут же в сумке заорал телефон. Пока Ника пыталась его откопать, заливистая трель смолкла. Но стоило закрыть сумку, как она снова затряслась и затрезвонила… "Все сначала!"

– Женщина, вы сходите, или по кругу поедете? – сварливо заорала какая-то дородная седая дама, двинув Нику по ноге набитым пакетом из "Парнас-Сити". – Спит на ходу, прямо вообще…

– Выпейте глицин, БАБУШКА, – огрызнулась обозленная после утренних перипетий с дождем, мокрой обувью и отключением электричества Ника и поспешила на платформу.

Там толпилось невиданное множество людей. До Ники донеслись разговоры о том, что из-за какой-то поломки поезда нет уже двадцать минут.

Когда состав наконец-то подали на посадку, пассажиры устремились в раскрытые дверцы лавиной. Тут Нике повезло – ее не только внесло потоком в вагон, но и швырнуло прямо на сиденье.

Когда двери уже закрылись, радио в вагоне покашляло и объявило, что поезд проследует только до станции "Невский проспект". "А мне нужно на Техноложку…"

В редакцию измученная Ника влетела только в десять часов.

Когда она возилась с ключом от двери своего кабинета, в коридоре появились главный редактор и его новый заместитель, Алиса Голубева, которая работала в "Невском телескопе" полгода, но ее чаще всего звали только по фамилии.

– Вообще-то, Вероника Викторовна, рабочий день у нас начинается с девяти часов, – поджав губы, сказала Голубева.

Ника промолчала. Все перипетии сегодняшнего утра истощили ее запас терпения, и она боялась взорваться и нахамить.

Повесив плащ на вешалку и включив компьютер, Ника вышла в коридор – к кофейному автомату. От Невского ей пришлось добираться до редакции пешком – наземный транспорт двигался в сплошном потоке гораздо медленнее – и после сутолоки подготовки к "Алым парусам" вымоталась настолько, что перед началом работы нуждалась в порции доппио. Или даже трипло.

– Правильно, – тут же возникла рядом Голубева, – кофейку попейте, покурить сходите, лясы поточить – а там, глядишь, и рабочий день пройдет.

Заместительница редактора явно пыталась вызвать Веронику на скандал. Это она любила. Усмотрев малейшую оплошность намеченного объекта, Алиса обрушивала на него водопад своего праведного гнева, не стесняясь повышать голос и не особо выбирая выражения. При этом она считала, что формально права – "а что же мне, молчать, когда он (она)…". И если человек в ответ терялся, обижался, расстраивался, плакал или пил сердечные капли, то Голубева выглядела посвежевшей и пребывала в прекрасном настроении. До сих пор она, впрочем, не трогала начальницу отдела журналистских расследований. Но теперь явно решила проверить на прочность и ее тоже.

– Вероника, – вышел в кабинет редактор, – когда закончишь свои дела, зайди ко мне. Это по поводу твоей пятничной статьи…

– Да, Игорь Вадимович, – Ника забрала стаканчик и направилась в курилку.

Вслед ей донеслось ядовитое голубевское:

– Ну, конечно! Для всех людей распорядок рабочего дня писан, но Орлова – на особом положении. Как же: "Кто у нас муж?"…

Ника еле удержалась от желания выплеснуть тройной эспрессо на белый жакет "замши". До сих пор никто в редакции не позволял себе гадких намеков на брак спецкора Орловой с крупным бизнесменом и политиком Виктором Морским. Все, кто знал Нику и Морского и историю их отношений, понимали, что меньше всего у Ники было расчета, когда она приняла брачное предложение олигарха.

– Алиса Ярославовна, давайте не обсуждать на работе личную жизнь, – обернулась она. – Тем более – чужую.

Голубева еще что-то вещала ей в спину, но Вероника уже отключила слух, чтобы не сорваться с катушек окончательно.

– Что, Голубка снова курлычет? – сочувственно посмотрел на нее в курилке Саня из ее отдела.

– А что ей еще делать?.. Что там главный хотел со мной обсудить, не знаешь?

– Да что-то насчет твоего материала про самокаты. Его до сих пор не поставили в номер…

Ника нахмурилась. Статью о засилье средств индивидуальной мобильности в Петербурге она написала при помощи своего давнего знакомого, блогера Дарта Вейдера, в миру – Евгения Малышева. Успешный блогер с миллионной аудиторией, Вейдер в своем блоге боролся за порядок и справедливость, уважение к культуре, этике и друг к другу. С гонками моторных самокатов по тротуарам Петербурга Евгений сражался уже давно. Он видел, как все больше наглеют и распоясываются из-за отсутствия ограничений и запретов любители самокатов, как они заполонили уже буквально все – тротуары, парки, пляжи, и даже в коридорах торгово-досугового комплекса можно увидеть лихого гонщика, и туда, где установлен знак, запрещающий проезд на самокатах, они заезжают. Росла статистика травматизма по вине самокатчиков, нарастало народное недовольство. И Вейдер проводил акции и стримы, пытаясь донести до прессы и властей следующее: приравнять пользователя моторного самоката к обычному пешеходу было ошибочно (при столкновении пешеход оказывался сбитым с ног и нередко уезжал в больницу на машине "скорой помощи", а самокатчик, нахально гогоча, уносился прочь), и люди не будут терпеть до бесконечности.

Последней каплей стали рассуждения самокатчиков в интернете: "Мы никуда не денемся, придется вам с этим смириться, прогресс не остановишь, вы же можете ходить по правой стороне тротуара, крепко держа при себе детей, чтобы они не скакали по всему тротуару, как обезьяны"…

"Люди должны по тротуару строем ходить, к стене прижавшись потому, что они, видите ли, со своих таратаек слезать не желают? – возмутился Женя, показывая Веронике один из подобных текстов. – Они пешеходам, так и быть, великодушно правую сторону тротуара подарят? Ну нет, это мы еще посмотрим, кому придется потесниться!". Он запланировал серию акций, требуя устройства выделенных линий для самокатов, велосипедов, сегвеев и моноколес, контроля за соблюдением правил движения и наказаний для нарушителей. Ника взялась поддержать его в прессе. Она побывала в нескольких больницах, пообщалась с врачами-травматологами и людьми, пострадавшими от наездов самокатчиков и даже вышла на законспирированную организацию последователей Вейдера – людей, которые выводили из строя самокаты. Они не горели желанием общаться с работником прессы, не желая огласки, но Ника смогла их уговорить. Однажды в Ялте ей даже удалось взять интервью у японской синоби, выполняющей на ЮБК задание… Пообещав сохранить инкогнито своих собеседников, Вероника записала беседу с ними и добавила к статье.

*

Главный редактор избегал смотреть Нике в глаза, раздражающе долго барабанил пальцами по столу и дудел губами в такт что-то вроде "по-по-по-по-по-по-по".

"И долго мне этот сольник слушать?" – подумала Ника через пять минут.

Наконец редактор шумно вздохнул, достал из стопки бумаг ее статью и перебросил через стол:

– На. Держи. Не пойдет. Ну в который раз ты уже на эту тему пишешь? Не надоело? Нас могут счесть мракобесами, врагами прогресса и старперами, которые только и могут, что шаркать неспешно и на всех ворчать…

– Это не прогресс – носиться, калеча людей, – возразила Ника, – я привела реальные цифры статистики происшествий на тротуарах по вине самокатчиков, была в больницах, видела пострадавших…

– И кикшеринговые фирмы могут на нас "телегу" накатать, иск выставить за наезды… У тебя есть лишние пара миллионов, чтобы им по суду уплатить? Ну, для тебя ведь это не проблема, если что, у мужа попросишь, а вот рейтинг "Телескопу" снижать не боишься?

– Иск за что? По какой статье? Я их не оскорбляла, информацию выдала проверенную, каждую цифру могу подтвердить, и…

– Орлова, – покачал головой редактор, – время сейчас такое, все друг на друга "телеги" пишут, и власти их внимательно читают, чтобы что-то важное не прошляпить. Тем более к иску от кикшеринговой компании прислушаются – они знаешь, какие доходы дают? А ты со своим "лордом Ситхов" заладила: убрать-запретить-прогнать!

– Пусть бы они лучше со своих доходов построили выделенные полосы для СИМ, – возмутилась Ника. – До каких пор самокаты будут людей сшибать на тротуаре?

– Орлова, ты в курсе, что плетью обуха не перешибешь? Народная мудрость! Все, статья твоя не пойдет, тема закрыта!

– Видно, вас пока жареный петух не клевал, – резко сказала Ника, – и на чужую беду вам наплевать, лишь бы рейтинг не уронить.

– Ой! Принцессу обидели! – мило прочирикала, вплывая в кабинет, Голубева. – Игорь Вадимович, вот моя статья с вашими поправками, можно ставить. Название – "Наперегонки с ветром".

– У Довлатова заголовок одолжили, Алиса Ярославовна? – так же ослепительно улыбнулась ей Вероника.

– Да, неприятно, когда корона с головы падает, – съязвила Алиса. – Игорь Вадимович, я тут исправила "вместо сорока минут добираюсь до метро за пятнадцать минут", а не за десять, как написала вначале…

– Да, удобно, – заметила Ника с порога, – только не забудьте добавить, что у многих заядлых самокатчиков появляются лишний вес, гиподинамия и одышка, и те, кто злоупотребляет СИМ, могут вообще разучиться ходить… Насчет сигарет и алкоголя делают предупреждения, надо и самокатчиков предостерегать, рассказывать, какова будет цена их увлечения.

В своем кабинете она крепко выругалась, хлопнула дверью и позвонила Малышеву.

– Вейдер слушает, – басовито прогудело в трубке.

– Нас прокатили, Женя, – сказала Ника. – Вместо нашего материала на разворот в завтрашний номер пустили панегирик самокатам от нашей "замши".

– Ясно, – казалось, блогер особо не огорчен и не удивлен, – чего-то подобного я ждал… Кикшеринговые компании и продавцы частных самокатов спохватились, что их бизнес вызывает все больше недовольства в обществе, и решили поправить дело при помощи серии публикаций о том, какое это классное, экологичное, гигиеничное и экономящее время изобретение, а все нападки на него – суть от лукавого, и вообще "ряально классно промчаться с ветерком, отключив мозг, а пехи пусть к стенам прижмутся, и ваще, по ходу, они нам ряально завидуют"…

– Вы что, читали статью Голубевой, Женя? – улыбнулась Вероника.

– Нет. Читал другие схожие тексты. Все они написаны в едином стиле, и думаю, ваша сотрудница ничего нового не сказала…

*

Поговорив с Вейдером, Ника ощутила, как напряжение и гнев ослабевают. Женя умел несколькими словами разрядить обстановку. Удивительное качество при том, что Малышева жизнь никогда не баловала и нанесла ему удар еще до рождения. Отец Евгения был арестован, как серийный убийца девушек в окрестностях Петербурга в середине 90-х годов, так и не сумев доказать, что на него свалили чужую вину. Слишком высокое положение занимали родители настоящего душегуба; скромному работнику общепита не по силам было с ними тягаться. Малышев-старший был приговорен к высшей мере наказания и казнен за считанные дни до вступления в силу моратория на смертную казнь. А его юную вдову, едва успевшую к этому времени родить, затравили соседи. Женщине пришлось перебраться с ребенком на другой конец города. Там она вышла замуж за машиниста метро, стала работать там же, на кассе, ее второй муж усыновил Женю, и жизнь Анны и Евгения наладилась. Женя с отличием закончил Университет профсоюзов Александра Запесоцкого и стал хорошо зарабатывать в блоге. Но клеймо на имени отца не давало молодому человеку покоя. Пару лет назад, при помощи Вероники, Виктора Морского и адвоката Наума Гершвина, Женя-Вейдер смог снять ложное обвинение. Настоящий маньяк с опозданием на четверть века был изобличен и, так как подобные преступления не имеют срока давности, предстал перед судом вместе с родителями, которые, спасая сына, подставили под расстрел ни в чем не повинного Кирилла Малышева. После этого Женя-Вейдер был очень благодарен Нике, Виктору и Науму… Тем более что Морской в ходе расследования спас ему жизнь в Ахтиарске, остановив занесенный нож наемного убийцы…

"Ну что же, пускай пишет слащавые тексты, восхваляя кикшеринг, – подумала Ника, приготовив себе кофе, – люди не слепые и не глупые и сами видят подлинную картину: пострадавшие пешеходы, стихийные парковки у метро, остановок и магазинов, самокатчики с ожирением и гиподинамией… И от хвалебных статеек их отношение ко всему этому не изменится. Реклама вообще уже всем надоела, слишком ее много, – она вспомнила кипу вынутых из своего почтового ящика разноцветных листков, которые натолкала в мокрые кроссовки. – И статья Голубевой может тоже пойти на просушку чьей-то обуви… Больше ни на что она не сгодится!"

Ника села за стол и просмотрела список дел на последнюю неделю перед отпуском. Да, придется поднапрячься, чтобы ехать на отдых с чистой совестью, и ничего над душой висеть не будет.

Работа увлекла Веронику, и она даже забыла об утренних неприятностях. В буфет за обедом Орлова входила бодрой походкой.

С порога она услышала язвительный голос замредактора:

– Мы сейчас не об Антоновой говорим, а о тебе, и не надо стрелки переводить. Тебе уже было не раз говорено о духах из бабкиного сундука…

– Придешь к человеку брать интервью, – подхватила Карина из отдела "Блиц-новости", – у него от твоих духов отек Квинке начнется, ты ему лечение оплатишь? Он ведь может и жалобу на тебя подать и по суду затребовать компенсацию…

Карина была одной из немногих чирлидерз Голубевой. По вопросам всевозможных штрафов и компенсаций ей не было равных в редакции. Кара наизусть знала все статьи кодексов, по которым с человека можно было взыскать энную сумму, и охотно их цитировала по каждому поводу. "Ей бы в рубрике "Советы юриста" народ консультировать, – шутил Наум Гершвин, которому Ника рассказывала о коллегах, – отвечать на вопросы, сколько можно слупить с соседа за неправильную парковку машины, или за то, что на пять минут позже регламента музыку приглушил!". "По-моему, Карине доставляет удовольствие мечтать о том, как кого-нибудь по одной из статей растрясут на кругленькую сумму, – пожала плечами Ника, – ладно, пусть грезит дальше, лишь бы блицы свои в срок сдавала!".

Сейчас Голубева и Карина напали на тихую тридцатилетнюю Клару из отдела литературных рецензий, вытеснив ее из очереди, нависнув, как два грозных танка и тараторя на два голоса так, что Кларе не удавалось вставить ни слова. Да она и не смогла бы перекричать двух искушенных в корпоративных битвах агрессорш…

– Алиса Ярославовна, мне, как председателю профкома, не хотелось бы поднимать вопрос о буллинге на рабочем месте, – негромко сказала Ника, подходя к месту битвы, и пугливо примолкшие при виде грозной "замши" сотрудники расступились, пропуская Орлову. Кто-то шепнул за спиной: "Вау, битва титанов начинается!". – Но я буду вынуждена это сделать, если вы не прекратите эти нападки на сотрудников.

– О, адвокат пришел! – фыркнула Голубева. – А вас не волнует, что она буквально купается в своих дешевых духах, заставляя сотрудников своего отдела задыхаться на рабочем месте? Не волнует? Зато стоит мне кому-то сделать замечание, и вы тут как тут!

– Сотрудники литературного отдела жаловались на Клару ВАМ? – парировала Ника. – Сомневаюсь. А вот на вас у меня уже есть немало жалоб – вы грубо разговариваете с людьми, повышаете голос, переходите на личности, когда нужно всего лишь указать на недочеты в работе… И странно, что Игорь Вадимович как будто этого не замечает…

Сверкнув глазами, Алиса развернулась и отошла к стойке, протаранив небольшую группку зевак. Карина попыталась еще раз завести разговор о том, можно ли вообще пользоваться парфюмом на рабочем месте, но Вероника оборвала ее:

– Таких запретов не существует, и я бы попросила вас не придумывать и не насаждать их самовольно… Вы лучше вовремя предоставляйте материал для своей рубрики, и так, чтобы потом не приходилось его дорабатывать, переписывать или в последний момент искать замену! "Чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться"!