Схватив с панели коробок, Аня достала из него спичку и чиркнула ею по боковой поверхности. Спичка вспыхнула оранжевым огоньком. Медленно, словно в трансе, она выключила воду и столкнула красную коробку в умывальник. Завороженно глядя на огонек, она уронила спичку – красная картонная крышка занялась огнем. Треск отдавался болью в сердце, но она осознавала, что отпустить воспоминания – лучшее решение. Не глядя на то, как скоротечно сгорает ее прошлое, Аня села на холодный кафель, прислонившись к керамической ванне.

– Что ты творишь?! – ворвавшись в ванную, выпалила Есения.

Вяземская подскочила к умывальнику и выкрутила кран до упора. Холодная струя мгновенно потушила разгорающееся пламя. Сгоревшая наполовину коробка покрылась черной коркой и размокла. Записки, корешки билетов, совместные фотографии – все истлело. Лишь роза уцелела под нагретым стеклом, которое не успело лопнуть. Закрыв кран, Есения присела рядом с Аней и с нескрываемым беспокойством посмотрела на нее.

– Ты в порядке? Совсем перестала улыбаться и начала походить на призрака после приезда Николая.

Прикрыв лицо ладонями, Аня уткнулась головой в колени. Влюбилась ли она снова? Никогда не переставала любить. В порядке ли она? С возвращением Николая будто бы потеряла рассудок. Он постоянно был с ней и давал ложные надежды, которые то и дело раздражали и без того кровоточащие раны.

– Это пытка. Я так больше не могу, – призналась Аня, переведя пустой взгляд на кафель.

Есения обхватила ее плечи руками.

– Что-то произошло между вами тем вечером, пока нас с Лешей не было рядом?

– Он дал мне надежду. – Ее голос предательски дрожал. – Весь вечер вел себя так, будто бы ему не плевать на меня. Сначала я не понимала, почему он так делает, и злилась. Но на закрытии выставки Леша сказал одну вещь, которая заставила меня снова поверить в Колю.

– Какую?

– Коля вспомнил меня, поэтому был там.

Есения слабо улыбнулась.

– Так чего же ты плачешь?

– Если все так, как говорит Леша, то почему за прошедшие дни он не написал или не позвонил мне? Почему не сказал об этом? Мне было бы достаточно лишь одного его слова, чтобы снова открыть свое сердце. Хочу, чтобы эта пытка закончилась. Хочу прекратить страдать по нему. Хочу отпустить его.

– Ты поэтому чуть не устроила пожар в квартире? – Есения кивнула в сторону умывальника.

– Я хотела избавиться от наших общих воспоминаний. То, что было в этой коробке, напоминало мне о нем.

– А кулон? – Вяземская подцепила пальцем цепочку и вытащила ее из-под футболки. – С ним ты расстаться не захотела?

Аня поджала губы и пальцами стиснула кулон в виде полумесяца. На свету блестела выгравированная надпись, которую она знала наизусть. You took my heart. Эта вещь была так дорога ей, что в момент отчаяния она пожалела ее. Кулон стал для нее оберегом.

– Я… – замялась Костенко.

– Старые ключи не откроют новую дверь. Если ты хочешь быть счастливой, то тебе нужно перестать оглядываться и смотреть в прошлое, – сказала Есения и потянулась к металлической застежке. – Поэтому от кулона тоже придется избавиться.

* * *

Девичьи пальцы прошлись по корешку нетронутого томика Толстого. Подобрав под себя ноги, Аня сидела на подоконнике и смотрела в окно. В руках она держала первый том «Войны и мира». В старшей школе Костенко терпеть не могла это произведение: считала, что его не сможет понять и грамотно трактовать подросток. В юном возрасте она ознакомилась с кратким содержанием в интернете, чтобы сдать сочинение, которое требовала от класса учительница. Даже успела возненавидеть Толстого, потому что приходилось переписывать работу раз за разом, пока положительная отметка не украсила журнал.

Но со временем все изменилось. Он изменил ее мнение. Аня помнила, как в автобусе задала ему вопрос: «И чем же роман Толстого привлек тебя?» И помнила его ответ: «В нем гораздо больше смысла, чем в современном мире». Тогда они не продолжили обсуждение из-за пристального внимания сокомандников. А теперь не обсудят никогда, даже если она осилит хотя бы пару томов. Ей хотелось понять, какой же смысл в нем видит Николай, раз читает Толстого из раза в раз. Она это точно знала: золотистые буквы на корешке коллекционного издания почти стерлись.

Первые страницы не затянули ее, как и в подростковом возрасте. Она вчитывалась в каждое предложение, стараясь не терять смысловую нить, но это стоило ей огромных усилий. Язык Льва Николаевича по-прежнему казался неподатливым. Однако упорство не позволило отложить первый том в сторону. Минута за минутой, страница за страницей – и Аня не заметила, как глубоко погрузилась в чтение, которое, к удивлению, начало ее захватывать.

За окном сияло ярко-желтое солнце. Организм изнывал от летнего зноя. Окно было распахнуто настежь, но из-за отсутствия ветра спертый воздух заполнил комнату. Спастись от удушающей жары можно было только кондиционером или лимонадом с кубиками льда. Но ни того, ни другого не было.

Сквозь трели птиц и шум проезжающих машин пискнул мобильник, лежавший на другом конце широкого подоконника. Положив в книгу закладку, Аня захлопнула том и, вытерев взмокшую шею ладонью, потянулась за телефоном.

«Я нашел подходящее место для фотосъемки. Если ты еще не передумала, предлагаю посмотреть его вместе. Заеду через полтора часа».

Шумно выдохнув, Аня стиснула зубы, злясь на саму себя. В неведомом порыве, очарованная заботой Коли в тот вечер, она согласилась на его предложение. Однако теперь сожалела об этом. Разговор с Есенией заставил ее задуматься. «Старые ключи не откроют новую дверь. Если ты хочешь быть счастливой, то тебе нужно перестать оглядываться и смотреть в прошлое». Аня действительно не желала смотреть в прошлое, а хотела бежать от него без оглядки. Но правильно ли будет отказать, когда она уже пообещала?

Аня посмотрела в окно, а затем опустила голову на колени. Не знала, как правильно поступить. Отказать неправильно: все-таки на ветер слов она бросать не привыкла. Встретиться тоже неправильно: каждый его взгляд заставлял сердце сжиматься в болезненном спазме и тосковать по пережитому. Так дальше продолжаться не могло. Спустив ноги с подоконника и упершись в него ладонями, Аня набиралась смелости, прежде чем взяла в руки телефон и написала ответ.

Аня погасила экран и отложила телефон в сторону. Она должна с ним встретиться, чтобы положить конец воспоминаниям. Обязана взглянуть ему в глаза напоследок и отпустить навсегда. Сказать, что больше не принадлежит ему. В конце концов, сегодня был сыгран матч со «Стальными Волками», а значит завтра, после фотосессии, «Снежные Барсы» отправятся в другой город. Больше она его не увидит.

Ответным сообщением Николай прислал марку, цвет и номер машины арендованного автомобиля. Аня даже не открыла диалог, скользнув взглядом по уведомлению, всплывшему на дисплее. Перевернула телефон экраном вниз и спрыгнула с подоконника. Нужно было предупредить Есению и подготовиться к встрече с ним. И дело не в нарядах, макияже и прическе. Ей необходимо подготовиться морально.

* * *

Николай, как и прежде, был пунктуален. Через полтора часа белая «Шевроле» стояла на парковке.

– Девушка, вам требуется помощь? – щелкнув пальцами перед ее лицом, поинтересовался охранник.

Аня, застыв на месте, растерянно покачала головой. Ее взгляд был устремлен на белый автомобиль, который она могла узнать без каких-либо опознавательных знаков. Это была его любимая марка. Сглотнув и сжав кулаки, Аня приосанилась и с гордо вздернутым подбородком обогнула охранника, который проводил ее непонимающим взглядом. На подъеме духа она шагала в сторону «Шевроле», из которой вынырнул Николай и, прислонившись к капоту, поджидал ее.

Тонкие каблуки цокали по бетонному покрытию. Каждый шаг был жестким, словно Аня – дева-воительница. Подкрученные локоны, лежащие на спине, подчеркивали суровость ее лица, на котором не промелькнуло и тени улыбки. Всеми силами она старалась продемонстрировать непоколебимость, хотя сердце предательски сжималось, а руки, сжатые в кулаки, дрожали.

– Кто-то не в настроении? – заметил Николай, когда они поравнялись. – Или не выспалась? Или и то и другое?

– Кто-то задает слишком много вопросов, вместо того чтобы приступить к делу. Мое время ограничено, между прочим. – Она посмотрела ему за плечо, избегая прямого взгляда.

– Вот как. – Коля приоткрыл дверь автомобиля. – Тогда присаживайся.

Аня ничего не ответила и, придерживая подол платья, села в машину. Едва оказавшись в салоне, она почуяла цветочный аромат. Над зеркалом заднего вида висел ароматизатор в виде букета в вазе, источающий запах лаванды. Непроизвольно Аня поджала губы и отвернулась к окну, прикрыв веки. Лаванда. Любой пассажир не придал бы этому никакого значения. Однако она не любой пассажир. В салоне пахло ею. Это ее аромат, от которого Николай всегда терял голову.

– Не думала, что владельцы арендованных авто настолько заботливы, – сказала Аня, когда машина сдвинулась с парковочного места.

– Ты о чем? – Коля внимательно смотрел на подъем, ведущий на улицу.

Аня указательным пальцем ткнула в ароматизатор.

– Скорее, это я привередливый. Люблю, когда салон пропитан приятным запахом. Тебе не нравится? – Он украдкой взглянул на нее и, наконец, вырулил во двор.

– Нравится. – Ане хотелось добавить пару фраз, которые выведут Николая на чистую воду и заставят признаться в том, что память к нему вернулась. Однако она остановила себя, твердо решив, что не стоит слишком много разговаривать.

Практически весь путь прошел в абсолютном безмолвии. На фоне едва уловимо звучала музыка. Исполнителя Аня не распознала – не вникала в смысл слов, вылетающих из динамиков. Куда больше ее волновали спокойствие и непринужденность Николая, который ловко вел машину одной рукой и перестраивался между рядами. Облокотившись на дверь, она рассматривала дорогу и всем своим видом демонстрировала скуку. Хотя ее снедал неподдельный интерес. Куда все-таки они едут?

Когда машина остановилась, Аня недоуменно нахмурилась. Сначала ей подумалось, что они совершили временную остановку, но, когда Николай заглушил двигатель и расстегнул ремень безопасности, она осознала, что они приехали. Пожалуй, если бы Коля привез ее на ледовую арену или на наземную спортивную площадку, Аня бы не удивилась: все же место больше подходило для запланированной фотосессии.

– Хочешь сказать, что мы приехали? – Аня вцепилась в ремень безопасности, не решаясь расстегнуть его.

– Именно так. Тебя что-то смущает?

– Как минимум несостыковка формата фотосессии и места ее проведения.

– Мы еще ничего не посмотрели, а ты уже ворчишь. Откуда столько сварливости?

– Это называется адекватная критика.

– Тогда советую адекватно рассмотреть мой вариант для начала, а потом высказывать претензии.

Аня закатила глаза, но Николай этого не увидел: в тот момент он, расправив плечи, поправлял темную футболку и надевал солнцезащитные очки. Спустя несколько секунд Коля согнулся, упершись ладонью в капот, и посмотрел в салон, как бы интересуясь, собирается ли Аня выходить из автомобиля. В салоне раздался легкий щелчок, после чего ремень безопасности пополз вверх. Захватив с панели сумочку, она подняла ее так, чтобы это видел Николай. Уже через мгновение дверь распахнулась.