Идея ограбления меня никогда не привлекала. Я собираюсь насладиться всеми периодами жизни: от золотой юности до серебряной старости. Мне очень нравится жить, – он вдруг широко улыбнулся, и глаза его загорелись азартом. – Хочу суметь прожить жизнь в своё удовольствие. А если получится, с размахом.

–

А так, как прожило наше поколение?

Вадим прервал Морозова, не желая вести дискуссию в этом направлении:

–

Вы – поколение героев и альтруистов. Я преклоняюсь перед вами. Но писать свою жизнь с Павки Корчагина или Вашего отца, как это делалось в Ваши годы, не желаю.

Музыка смолкла. Пары вернулись к столам. Принесли горячие блюда.

–

С подачи нашего молодого товарища родился тост, – провозгласил Иван Палыч, дожёвывая кусок парного мяса: – «За наше счастливое детство спасибо, родная страна!»

Жующие переглянулись, улыбнулись и потянулись к своим бокалам…

НА ВСТРЕЧУ С ЧУДОТВОРЦЕМ

Всё, как в поход, – рюкзак, ботинки, джинсы, – и на вокзал. Через сутки Ольга Нечаева уже шагала по просёлочной дороге к хутору, в котором жил Василий Степанович Славенко.

Она и не подозревала, что пузатенький дяденька в шляпе и при галстуке возле старой чёрной «Победы», насмешивший

её на привокзальной площади районного городка своей многозначительностью, был секретарь парторганизации колхоза и ожидал именно её – посланницу Центра. Она не знала, что в хате Василия, вопреки его уговорам, были произведены экстренный ремонт и генеральная уборка всего подворья под руководством самого председателя колхоза. Ей было невдомёк, что, несмотря на посевную, все колхозники последние двое суток были заняты приведением в образцовый порядок улиц деревни и особенно здания правления.

Устав от назойливого внимания, Василь взял ружьё, не для охоты, а чтобы не приставали, отвязал Дружка и пошёл с ним в лес. Находившись в своё удовольствие, насобирав почек и трав, Василь с Дружком успели проголодаться и вышли из лесу. Ольга стояла на развилке просёлочных дорог и решала в отсутствие какой-либо информации чисто интуитивно задачу: как пройти в деревню.

–

Дяденька! – закричала она, увидев крестьянина с собакой. – Вы не подскажете, как пройти в деревню?

Василь спокойно, никак не отреагировав на её вопрос, продолжил движение в сторону развилки дорог.

–

Сельский увалень! – подумала Оля, склонив набок свою головку с экзотически заплетёнными косичками, и осталась ждать.

–

Пошли, – поравнявшись с ней, сказал Василь и продолжил путь.

Ольга засеменила за ним, стараясь в ответ на каждый его шаг успевать делать два своих. Долго идти молча рядом с живым человеком мастеру словесности было невмоготу. Уже потеряв терпение, Ольга выдала:

–

Какая прекрасная погода! – Весенний, ещё прохладный ветер дул им в лицо. Василь посмотрел на небо, увидел зловещую тучу, нависающую над самой дорогой, ухмыльнулся про себя и промолчал. Оля начала нервничать:

–

Вы тоже в деревне живёте?

Василю стало смешно, он наклонился, подобрал ветку, сорвал с неё листочки и бросил голый стебель вдоль дороги. Дружок помчался за брошенной палочкой.

–

А посевная уже началась?

Василь еле сдерживал смех:

–

Вы спочатку в правлиння, чы куды? – спросил он, даже не обернувшись к спутнице.

Ольга опешила. То ли она не понимает украинского, то ли он …

–

Наверное, – она решила стараться говорить на украинском, – спочатку в правлиння. Там, – она замялась, стараясь вспомнить что-нибудь подходящее из старославянского (учила ведь), – мабудь кажуть, куды топать.

–

Добре! – Василю стало весело и спокойно на душе. Они снова оказались на развилке, но теперь уже – улиц деревни.

–

Вам туды топать, – сказал он, указывая на центральную улицу. – На тий сторонни майдана будэ правлиння.

–

Спасибо! – она призадумалась, вспоминая уроки старославянского, ничего путного не вспомнив, встряхнула головой и попрощалась. – До свиданья.

–

До зустричи! – ответил Василь, получая удовольствие от состояния собеседницы, в которое она себя вогнала, желая быть своей в этой чуждой среде.

Он повернулся и пошёл домой. Она продолжила путь по главной улице села. Через пару минут раздался гром, и весенний ливень хлынул на землю. Василь уже был дома, а Ольга привычным движением скинула рюкзак, водрузила его себе на голову и продолжила путь. Мимо на максимально возможной для сельского большака скорости промчалась чёрная «Победа». Через метров десять машина резко затормозила и пошла задним ходом. Поравнявшись с путницей, «Победа» остановилась и, открыв дверцу, водитель крикнул:

–

Садитесь!

–

Ой, – закинув рюкзак на заднее сиденье, Ольга повернулась к водителю. – Спасибо! – сказала она и узнала «чучело в шляпе», которое видела на вокзале: – Здравствуйте! – смеясь собственным мыслям, не забыла поздороваться воспитанная горожанка.

–

Ты чья будешь? – спросило учтивое «чучело».

–

Я? – Оля улыбнулась. – Ничья. Я здесь приблудная. Ищу правление колхоза.

–

Зачем?

–

Да вот, послали в командировку.

–

С Москвы?! – стал соображать партком.

–

Да!

–

Ой, як же ж гарно, шо я Вас встретил! А я ведь Вас ожидал на вокзале. Видно, не приметил. Говорили, корреспон

дент. Так я ж мужика ждал! Ой, нехорошо! Як же ж Вы добрались?

–

На автобусе.

–

Ой! А потим шо, пешком?

–

Ну, да!

–

Ой, выбачтэ, простите!

–

Да ничего! Нормально!

Машина остановилась возле двухэтажного здания, перед которым было развёрнуто красное полотнище плаката. На плакате крупным, несколько пожухлым от времени, шрифтом написано: «Зустринэмо ришення Партии новымы трудовыми перемогами!». А внизу, свежей краской, буквами, величиной, насколько позволял остаток полотнища, приписано: «Даёшь гласность и перестройку в этой пятилетке!» Прочитав плакат, Ольга, разинув рот, замерла в дверце машины. Придя в себя, она с серьёзным видом достала из рюкзака фотоаппарат, попросила парткома стать под навес, на котором красовался плакат, и, не выходя из машины, сделала несколько снимков.

–

Наш колхоз, – воодушевлённый таким пристальным вниманием начал председатель парткома, – уже в десятый раз завоёвывает Передовое Красное Знамя. Нам и по общественной работе есть чем похвастаться. На конкурсах самодеятельности наш хор каждый год берёт призы. А в прошлом году даже участвовал во всеукраинском смотре талантов и стал лауреатом. У нас прекрасная библиотека и очень хороший клуб. Мы Вам всё покажем.

–

Да, конечно. А куда мы сейчас? – Ольга остановилась посреди холла. – У вас в колхозе есть гостиница?

–

По першее, мы до председателя. А по друге, до готелю.

–

Куды?

–

В гостиницу. Есть у нас хата гостевая. Там обоснуетесь, отдохнёте.

–

Ладно.

Они вошли в дверь в конце коридора.

–

Здравствуйте! – ответила Ольга на приветствие тучного человека с игривым выражением глаз.

–

Очень, очень рады вашему приезду! – председатель колхоза решил представиться.– Сковорода Пётр Наумович – председатель. Садитесь, пожалуйста! С чем пожаловали? Будем стараться Вам помочь!

–

Нечаева Ольга. Корреспондент газеты «Правда».

-

С Виталием Владимировичем Вы уже знакомы. Наш незаменимый партийный руководитель. Вот! Спрашивайте. Мы готовы!

–

Да вот, до столицы дошли слухи, что в вашей деревне живёт уникальный человек, который повторяет чудеса Иисуса. Нам сообщили, что он воскресил умершего ребёнка.

–

Та-а-а-к! Мы трудимся, даём стране экологически чистый продукт. Но нами никто не интересуется. Раньше было по-другому! Труд воспевался. Теперь песни складывают о чудесах. А о тружениках?!

–

Я постараюсь осветить и жизнь села, достижения трудового коллектива, – Ольге захотелось успокоить рачительного хозяйственника. – Ведь талант не растёт на пустом месте! Он вырос здесь, среди вас. Значит, в этой земле, этих людях есть нечто такое, что способствует появлению таланта.

–

Во! Это Вы здорово, верно подметили! Но Вы с дороги. Сейчас Виталий Владимирович отвезёт Вас в нашу гостевую хату. Вы отдохните, пообедайте, а потом Виталий Владимирович Вам всё покажет, со всеми познакомит. – Он обратился к председателю парткома, который всё это время стоял посередине большого кабинета с радужно улыбающейся миной: – Я надеюсь, Вам тоже будет приятно пообщаться со столичным корреспондентом и красивой девушкой!

Председатель колхоза протянул Ольге руку. Она подала свою. Он помог ей встать. Проводил до дверей кабинета и попрощался: – До побаченя! Я надеюсь, мы ещё увидимся!

–

В любом случае, перед отъездом я обязательно зайду попрощаться.

Гостиница находилась на углу той развилки, где утром разошлись дороги Ольги и Василя. Белая хата с покрашенными в голубой цвет дверями и окнами, с ухоженным палисадником была единственной на весь посёлок, где туалет и ванная комната находились в самой хате, а вода подавалась насосом из колодца и подогревалась электричеством. В хате были три комнаты и кухня со столовым уголком.

–

Ласкаво просимо, гости дорогие! – раздался зычный голос хозяйки гостевого дома.

–

Мария Борисовна, – представил хозяйку Виталий Владимирович. – Она у нас очень гостеприимная. Вы отдохните, а потом она Вас проводит до Василия Степановича. Если я Вам понадоблюсь, наша хозяюшка меня покличет. А

с Василием вы уж сами постарайтесь. – Он положил Ольгин рюкзак в кресло в комнате, которую отвели для москвички: – До зустричи! Дом Василя Степановыча третий по этой улице.

Ольге не терпелось познакомиться с героем своего будущего материала, но дорога утомила её, а хозяйка была очень приветлива, и голод подал свой голос, – она решила «не гнать коней». Под весёлое щебетание Марии, которая успела ей рассказать все сельские новости, Ольга приняла душ, перекусила вкусными оладушками со сметаной и вареньем, запила всё это молоком, переоделась так, чтобы выглядеть посолидней, и в сопровождении весёлой хозяйки пошла на встречу с чудотворцем.

ПЕРВЫЕ КАПИТАЛИСТЫ

На следующей неделе Вадим защитил диплом и, на удивление легко, получил отличный балл. Сергей Владимирович заказал столик на шесть персон в «Новом Арбате», чтобы отметить это событие субботним вечером в кругу семьи. Филькенштейны распаковали три ящика своего багажа в поисках старинных часов с фамильной монограммой и золотой цепью весом в двадцать с лишним граммов в подарок виновнику торжества.

А на завтра Морозов назначил Вадиму встречу в летнем кафе на территории ВДНХ.

–

Не откажетесь пройти со мной по павильонам? – доев свою порцию мороженого, предложил Иван Палыч. – Я, честно говоря, не люблю говорить с друзьями на более чем интимные темы в присутствии свидетелей.

–

А я никогда не говорю на интимные темы. Даже с друзьями.

–

Похвально. Но эта интимность касается нас двоих.

–

Ну, нет. Я пас! Я вполне нормальный мужчина.

–

Я тоже, – весело ответил Палыч. – Жаль. Не получится у нас с Вами любви. Одна сермяжная дружба! Если Вы не против?

–

Нисколько.

–

Тогда к делу, – он внимательно посмотрел на своего молодого друга, оценил степень его готовности к серьёзному разговору, остался доволен, набрал в легкие воздух и выдал: – Сейчас партия находится на этапе кардинальных

перемен. Без них нельзя. А с ними – хлопотно, могут происходить неожиданные ситуации. Тут, как на крутом вираже: впишешься, занесёт или перевернёт, – неизвестно.

–

Но, если руль в надёжных руках…

–

В том-то и беда, что у нас – власть советов. Каждый хватается за руль. Поэтому до сих пор мы к цели и не доехали. А на таком вираже – нечего и предсказывать.

Он снова оценил степень понятливости собеседника:

–

Что делает в подобных ситуациях рачительный хозяин? Он распределяет своё добро таким образом, чтобы при любых обстоятельствах иметь возможность сохранить и приумножить его.

Вадим улыбнулся.

–

Совсем как на вводной лекции по стратегиям финансовых инициатив. У нас был гениальный профессор Розенблат, – пояснил свою улыбку Вадим. – Он родом из Англии. Прямой потомок знаменитого Гобсека. Не знакомы?

–

Нет, – старший товарищ сначала было разозлился на неожиданно весёлую реакцию мальчишки, но потом, поняв, что его мысли созвучны мыслям знаменитого профессора, остался доволен. – Короче. Принято решение о рассредоточении партийных активов. Часть из них решено направить на стимулирование предпринимательской деятельности активистов комсомола. – Вадим решил больше не проявлять своих реакций, и Иван Павлович продолжил.

–

Я очень давно знаю нашу общую знакомую, высоко ценю её деловые качества и умение разбираться в людях. Вы являетесь её протеже. Мы проверили, тем не менее, чего греха таить, всё, связанное с Вашей кандидатурой, и сейчас я уполномочен предложить Вам, молодой человек, участие в важном и ответственном предприятии.

Вадим напрягся до такой степени, что сохранять видимое деловое спокойствие стоило ему больших усилий. Он понимал, что впечатление, которое произведёт его реакция на этого опытнейшего мастера политических интриг, может оказаться судьбоносным.

–

Я, безусловно, готов служить. Но пока не очень представляю ни свою роль, ни саму задачу. Если Вам нетрудно, то будьте добры, пояснить, чтобы я мог представить себе эту задачу и способ её реализации.

–

Славно, – старший товарищ остался доволен. – Мне

большего и не надо. А Вам следует взять постановление о предпринимательской деятельности и разработать устав общества с ограниченной ответственностью, которое имело бы право заниматься любой, не запрещённой законом, деятельностью. Сколько Вам для этого надо?

–

В неотредактированном виде? Два дня.

–

Договорились. Через два дня передадите материалы Кларе. Остальное – потом.

–

Постараюсь.

Они прошлись по павильону авиации и космонавтики, ведя праздный диалог обо всём, что не касалось темы их встречи. Вернулись к машинам, и через двадцать минут Вадим уже был дома.

ИНТЕРВЬЮ С ВОЛШЕБНИКОМ

Василий Степанович тоже успел подготовиться к посещению своей попутчицы. На нём были хорошо выглаженные серые брюки, белая сорочка, свитер с красивым украинским орнаментом.

–

Вы уж тут без меня, – сказала Мария, после того как представила гостью, – а я к обеду вернусь до хаты. Вы ж дорогу знаетэ, нэ заплутаетэ!

Ольга стояла с разинутым ртом и глядела на того молчаливого дядьку, который привёл её в деревню. Он оказался молодым и довольно привлекательным парнем. Все её представления о сказочном волшебнике, уже вжившемся в подсознание образе колдуна, развеялись до обидного просто. Василь пригласил гостью в дом. Стол был накрыт к чаю: сухарики, печенье, варенье, сахар и большой чайник. В комнате стоял запах свежести и аромат заваренных трав.

–

Вы живёте один? – садясь за стол и желая с чего-то начать разговор, спросила Ольга.

–

Ни, с батькамы! – ответил Василий Степанович, заливая кипятком керамический чайник.

–

С отцом? А где живёт мама?

–

«Батькы» на украинской мове – «родители».

–

А-а-а! Буду знать! – мягкий доброжелательный тон, которым был преподан этот урок украинского языка, понравился привередливой москвичке. – Вы не против, если я буду записывать нашу беседу на диктофон и делать снимки?

-

Если это Ваша работа!

Ольга понимала, что беседа будет не простой. Её собеседник, по всей вероятности, человек не из трепливых. Это она почувствовала ещё при первой встрече на дороге.

–

Про Вас ходят слухи, что Вы можете исцелять болезни и даже воскрешать мёртвых.

–

Нет, – Василь расплылся в такой детской улыбке, что у Ольги сразу отлегло от сердца.

–

Видно, он не бука, – обрадовано подумала она, навела аппарат и запечатлела улыбку чудотворца.

–

Мёртвый есть мёртвый. Его не поднять. – Он придвинул к ней блюдце с колотыми кусками сахара и сел напротив: – Но, покуда душа ещё не покинула тело, есть возможность вернуть его к жизни.

–

А вот все уверяют, что ребёнок был мёртв уже больше часа, а то и двух.

–

Но он не был мёртв…

–

Говорят, что он не дышал, и сердце не билось. Пульса не было.

–

Так! Но он не был мёртв.

–

А как это может быть?

–

А вот как. Я сейчас помру на десять минут, а Вы увидите. – Василий встал, пересел в стоящее перед телевизором кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.

Ольга сначала смотрела на него в оцепенении, не понимая, что происходит. Потом она вдруг увидела, как у хозяина дома неестественно вытянулось и одеревенело тело, заострился нос. В кресле лежал покойник! Она усилием воли стряхнула с себя оцепенение, схватила камеру и, делая снимки, стала комментировать происходящее:

–

Целитель встал, спокойно сел в кресло, принял удобную позу, вытянул конечности и застыл. Потом я наблюдала, как каменеет его тело, дыхание останавливается, нос заострился, пульс не прощупывается. Я сижу и наблюдаю. Сейчас 13 часов 43 минуты. – Она всё больше ощущала внутренний холодок в груди. – Сидеть рядом с таким телом в одиночку – удовольствие не большое. Я уже не совсем верю, что это живой человек. Зря я согласилась на этот эксперимент. Боюсь, что когда он начнёт шевелиться, моя психика не вынесет. Боже мой! Помоги мне не свихнуться! Я специально не перестаю говорить. У меня всё больше … чёрт

побери! Мне кажется, что я совершила преступление. Я … я очень хочу убежать! .Скорей бы прошли эти злосчастные десять минут! Ой! Ой! Он, кажется, возвращается. Появился румянец. Отмёрз кончик носа. Он теперь не заострён … Целитель открыл глаза.

Василь встал, улыбнулся своей растерянной гостье и подсел к столу.

–

Шо? Испугались? Напрасно! В этом состоянии можно быть долго. Это нормально. – Василь увидел, как побледнела его гостья. Гостеприимный хозяин почувствовал, что она может потерять сознание: – Спокойно! – Он поднял руку на уровень груди ладонью к гостье: – Тебе тепло. Легко, – слова звучали, как чёткие команды. – Который час? – спокойным голосом спросил он.

–

Без пяти два, – услышала Ольга свой голос и удивилась тому, как уверенно он звучал. – Да. Это меня потрясло. Вы, воистину, чудотворец.

–

Это может каждый человек. Но не каждый знает, как.

–

А вы могли бы научить?

–

Так.

–

Ну, так или по-другому, но научить входить в это состояние?

–

«Так», – засмеялся Василь, – это «да» на русском.

–

А-а! – тоже засмеялась Ольга. – Буду знать. Так можете научить?

–

Так! – Повторил Василь.

–

А меня?

–

Будь ласка!

–

Буду! – с готовностью согласилась уже совсем успокоившаяся девушка.

–

Нет, – засмеялся в голос хозяин дома. – «Будь ласка» – это «пожалуйста» на русском.

–

О, Господи! – засмеялась гостья. – Придётся учить украинский!

–

Добре!

–

Ну, так учите!

–

Мове?

–

Ни, – вдруг выдала Ольга, – мову я сама выучу.

–

Дотроньтесь до чайника левой рукой.

–

Горячий! – воскликнула Ольга, отдёрнув руку.

–

Это для левой. А для правой – он прохладный.

Ольга медленно положила правую ладонь на чайник.

–

Правда, прохладный, – подтвердила она, держа ладонь на стенке чайника.

–

А так возможно?

–

Нет! – она попробовала дотронуться до чайника левой рукой. – Горячий! – воскликнула она и посмотрела на правую руку, которая спокойно лежала на стенке чайника. – Чудо!

–

Это не чудо, – спокойно, послав в рот кусочек сахара, отхлебнул чай Василь. – Не я чудотворец. Это вы слепы! Вы придумали себе мир и боитесь, что он может измениться. Но ведь он на самом деле меняется каждый миг, а воспринимается вами только таким, каким вы желаете его видеть.

–

Вы гипнотизёр!

–

Может быть. Я не знаю. Может, гипнотизёр, может, нет. Это просто слова. Они – не суть. Суть в том, что человек может понимать намного больше того, что он обычно чувствует.

Оля вдруг осознала, что дальше воспринимать то, что говорит чудотворец, уже не способна. У неё стало пропадать чувство реальности.

–