Я прищурился, глядя на маму с сомнением. Впрочем, никаких причин для того, чтобы и дальше расспрашивать ее на тему, почему в ней за полчаса произошли такие перемены, не имелось. Вздохнув, я принялся за котлеты и салат, еще не зная, что завтра меня ждет сюрприз от родительницы.

Во время обеденного перерыва я обычно звонил Лене и мы болтали с дочерью несколько минут по видеосвязи. Мама, разумеется, не только знала об этом ритуале, но и если я вдруг задерживался, сама подключала видеозвонок на планшете и вручала внучке.

Сегодня же произошло нечто из ряда вон выходящее. На мой звонок мама вовремя не ответила, а когда я, начавший беспокоиться так, что у меня сердце оказалось не на месте, понял, что обед подходит к концу, мне в голову начали лезть самые ужасающие мысли.

– Егорушка, ты только на меня не ругайся! – первое, что сказала мать, когда все же ответила мне на сто пятидесятую попытку дозвониться.

В этот момент я одной ногой был уже за порогом офиса, но сказанное мамой заставило меня замереть на месте. Теперь мысли были не только ужасающие, я считал, что случилась самая настоящая катастрофа. И, кстати, оказался прав!

– Мы сейчас у дома Евочки. Гуляем на площадке, – протараторила мама.

– Чтоооо?

Я округлил глаза и вцепился в телефон с такой силой, что мне показалось, будто пластик может треснуть в любой момент.

– Мы решили так – если получится встретиться с Евой и Марусей, значит, так тому и быть. А если нет – вернемся домой.

Сорвав пиджак со спинки кресла, я сжал челюсти и, досчитав до трех, поинтересовался вкрадчивым тоном:

– Вы – это ты и Лена? Ты что, рассказала ей про Еву и сестру?

Клянусь, если бы не лишние уши в офисе, которые могли торчать отовсюду, я бы рвал и метал и выкрикивал эти слова так, что задрожали бы окна. Но сейчас приходилось буквально цедить каждую фразу.

– Нет! Нет, не рассказала. И она вряд ли поймет, что они с Машенькой похожи.

– Как ты узнала адрес Евы? – потребовал ответа, пулей вылетая из кабинета.

На этот вопрос мама отвечать не спешила. Молчание, которое установилось с той стороны телефонной связи, было красноречивее всяких слов.

– Мама… – начал я, на что она мгновенно отреагировала:

– Я ничего такого не сделала! У тебя в заметках увидела. В телефоне.

Мысленно взвыв, я выбежал из офиса и прыгнул за руль. Убеждать маму в том, что она просто обязана уехать, а не дежурить под окнами Евы, было бесполезно. Я, конечно, мог пригрозить, но эффект стал бы непредсказуемым.

– Ждите, я буду через полчаса, – рявкнул в трубку и, выключив телефон, помчался к Еве.

Что и говорить – я и сам подспудно был рад, что мама поступила так. Потому что увидеть свою несносную Лебедеву хотел до чертиков.

А дальше и впрямь – хоть трава не расти.

Приехал я вовремя. Хотя, это как сказать. Но стоило только мне припарковаться возле уже знакомого подъезда, как передо мной предстала картина маслом. Растерянная Ева, что смотрела во все глаза на Ленку и держала при этом Маруську за руку так крепко, что мне даже с приличного расстояния было видно, как побелела ее рука. Напротив нее сияла, как золотой, моя мама, а возле нее крутилась волчком моя старшая дочь.

Господи, помоги…

– А я, как посмотрю, очень удачно проезжал мимо! – объявил, выходя из машины.

На меня сначала уставились четыре пары глаз, затем Ленка возопила:

– Папа!

И бросилась ко мне. Я подхватил дочь на руки под пристальным взглядом Евы, в котором мелькнуло удивление. Возникало ощущение, что Лебедева до этого момента подозревала, что я могу и не любить собственного ребенка.

– Папа, посмотли! – указала Лена на Марусю. – На меня как похожа!

В голосе ребенка сквозили нотки восхищения и восторга. Она у меня была очень даже не прочь порассматривать фотографии себя мелкой, потому сходства со своей младшей сестрой не заметить не могла.

Я кивнул, не торопясь соглашаться с выводами. Мне нужно было время, чтобы понять – отвлекать Лену от темы схожести с Машей, или не нужно.

– Егорушка, представляешь, я встретила нашу Евочку! – проговорила мама, когда я поравнялся с ней и Лебедевой.

Ага, встретила она. Часа два сидела в засаде, вот и встретила.

– Да что ты говоришь, мама? – притворно восхитился я и, переведя взгляд на замершую Еву, обратился уже к ней: – Прости, я не знал, что такое случится. Как только мама мне призналась в своей авантюре, сразу примчался к тебе.

– Егор, что ты такое говоришь? – тут же возмутилась родительница, но умолкла, когда я смерил ее красноречивым взглядом.

Она тут же стушевалась, но поле боя покидать не стала – обратилась уже к Лебедевой:

– Может, я пока с девчонками поиграю в песочнице? – кивнула на детскую площадку.

Ага, сейчас, держи карман шире, бабуля. Самый минимум, на который тебе придется рассчитывать – если Ева просто откажется. Но я бы на месте Лебедевой высказал все, что думаю о создавшейся ситуации.

Так думал я ровно до тех пор, пока Ева не ответила удивительно спокойным голосом:

– Хорошо, Татьяна Олеговна. Но не больше десяти минут – мы с Марусей торопимся домой. И пожалуйста, никакой информации, которая может травмировать ребенка, – с нажимом добавила Ева.

– Что ты, что ты, Евочка? Я поболтаю с ними об игрушках. Знаешь, я очень много времени провожу с Леночкой и уже выучила всех ее пупсов.

Подойдя к Марусе, мама присела перед нею на корточки и, улыбнувшись во все тридцать два, проворковала:

– Пойдем поиграем со мной и Леночкой? Моя ты крошечка!

Я закатил глаза. Так дело дойдет до того, что маман вот-вот объявит себя Марусиной бабушкой. Вслух, конечно, произносить я этого не стал, просто стоял рядом с Евой и наблюдал за происходящим.

Маша, надо отдать ей должное, вот так просто к чужому человеку не шла. Мама уже ощутимо поникла, когда ей на помощь пришла Лена. Подошла к сестре и, взяв ее за ручку, сказала:

– Пойдем, с бабушкой очень интелесно иглать!

Мы застыли – я, мама и Ева. Смотрели на двух человечков, которые были похожи, как две капли воды, и молчали. Что чувствовали Лебедева и моя родительница, я не знал. У меня же в груди заворочалось чувство, которого я еще ни разу не испытывал – потребности сделать все, что будет от меня зависеть в жизни, чтобы эти две маленькие девочки никогда и ни в чем не нуждались. А еще желание защитить, хотя, казалось бы, никакой опасности сейчас над ними не нависало.

Маруся выпустила руку матери, взялась одной ладошкой за пальцы Лены, второй – за протянутую ладонь бабушки. Конечно, о том, что с этой незнакомой женщиной их связывают именно такие родственные связи, знать она пока не знала, но, судя по поведению Лебедевой, открытие правды было не за горами.

Так я снова думал до тех пор, пока Ева не повернулась ко мне, проводив взглядом дочь, удаляющуюся в сторону площадки, и, сложив руки на груди не отчеканила холодно:

– Что еще тебе – или вам – от меня требуется, чтобы ты отстал?

Фурия, как она есть. Готовая защищать и отвоевывать собственное пространство. Женщина, которую я любил и которая сейчас вызывала у меня такой шторм эмоций, что он едва не сносил все на своем пути.

Потому я, недолго думая, выпалил:

– Свидание. С тобой. Всего одно.

Брови Евы приподнялись. Она посмотрела на меня так, словно видела впервые.

– Одно свидание, а потом ты от меня отстанешь? – уточнила, прищурившись.

Захотелось тут же завести руку за спину и сложить пальцы крестиком, а потом солгать. Но вместо этого я уверенно сказал:

– Отстану, если только ты сама этого захочешь.

– Обещаешь? – потребовала ответа Лебедева.

– Клянусь! – проговорил торжественно.

И был действительно уверен в клятве, потому что собирался сделать все от меня зависящее, чтобы Ева не пожелала делать ничего для того, чтобы я от нее отстал.

– Хорошо, Андреев, – кивнула Лебедева и, сделав вид, что очень заинтересована тем, как играют Маруся и Лена в компании их бабушки на площадке, повернулась в означенную сторону.

Я же некоторое время постоял, глядя на красиво очерченный профиль, после чего сказал задумчиво:

– Удивительная штука судьба, правда?

– Ты о том, что из всех возможных мужчин, претендующих на роль отца моего ребенка, им оказался именно ты?

Какая же она все таки проницательная! И какая умная.

– Именно, – кивнул и сделал небольшой шажок в сторону Евы.

Она не отстранилась, что счел хорошим знаком. Но руки на груди сложенными так и остались. Этим Лебедева давала понять – между нами дистанция, так что делай с этим что хочешь, Андреев.

– Что чувствуешь, когда смотришь на Лену? – спросил я и тут же прикусил язык.

Потому что Ева окинула меня предупреждающим взглядом. Какие именно нотки сквозили в нем еще, я так и не понял, но предостережение почувствовал точно.

– Спрашиваешь, потому что хочешь чего-то от меня добиться? – спросила Лебедева.

Пришлось прикусить язык вновь – ответа на данный вопрос у меня не имелось. Точнее, они были, но все с тегом «восемнадцать плюс».

– Нет, – помотал головой. – Просто я, когда увидел Маруську… у меня все внутри перевернулось.

Лебедева вздохнула и вновь стала смотреть на возящихся в песочнице детей. И их бабушку, у которой над головой от счастья и умиления разве что нимб не светился.

– У меня тоже. Это какая-то мистика, – призналась Ева. – Смотреть на то, какой будет моя дочь через пару лет… А ведь настанет возраст, когда им будет, скажем, двадцать и двадцать три. Это же будут одинаковые люди, только рожденные с разницей во времени.

За все то время, что прошло с нашего так называемого воссоединения, это была самая спокойная тирада со стороны Евы. Мне тут же захотелось ухватиться за этот момент, сделать так, чтобы он длился и длился.

– Я надеюсь, что нам с тобой удастся однажды посмотреть, какими наши девочки станут через двадцать лет, – сказал мягко, а вот реакция на мои слова была совершенно противоположной.

Отпрянув от меня, Лебедева воззрилась на мое лицо так, словно на нем только что проступили дьявольские метки.

– Одно свидание, Андреев, – процедила она сквозь зубы, мгновенно отстраняясь.

И морально, и физически. Что я почувствовал всем своим нутром. И тут же захотелось вернуть Еву обратно. К себе и себе.

– Одно так одно, – сделав вид, что все в порядке, пожал я плечами и, отойдя от Лебедевой, направился к девочкам и маме.

– Папа, а так бывает, что люди настолько похожи? – задумчиво спросила Лена, когда мы с ней и ее притихшей бабушкой ехали обратно домой.

Я покосился на маму, что сейчас смотрела в окно. По-хорошему, надо было указать ей на то, что она инициировала собственными руками, ни с кем не посоветовавшись, но, кажется, мать понимала это и так.

– Бывает, – заверил я дочь. – Еще как бывает.

– И у тебя с бабушкой тоже есть такие… люди?

Я кашлянул, не представляя, как отвечать на заданный вопрос. Еще чего доброго ребенок решит, что если встретит копию меня, то это нормально. А хотя… случай Лены и Маруськи – один на миллион. Так что мне беспокоиться особенно не о чем.

– Думаю, есть. Но ни я, ни бабушка пока их не встречали.

Дочь кивнула, полностью удовлетворенная моим ответом. Мало ли ребенку для счастья надо? Я же сжал руль пальцами сильнее и пообещал себе разобраться на свидании относительно того, что нам дальше делать в сложившихся обстоятельствах. Потому что теперь от наших желаний зависели не только мы с Евой, но еще и две маленьких девочки.

Ну и их деятельная бабушка, куда же без нее…

***

– Это тебе, – сказал мне Андреев, когда я все же прибыла на устроенное им свидание.

Оно проходило в довольно интересном месте – на берегу озера. Для чего пришлось даже выехать за границы города. От щедрого предложения Егора забрать меня из дома и довезти до места встречи я отказалась. Хотелось расставить все точки над всеми буквами и дать понять бывшему, что наше последнее общение будет происходить в границах, которые я сама выставлю.

Потому что я боялась. Прежде всего, за Маруську, которую хотела оградить от всех возможных переживаний. Ну а напоследок – за себя. Свои чувства, свою душу, свой покой. Ибо у Егора Андреева имелось одно качество, от которого мне следовало бежать, как черту от ладана. Он умел проникать мне под кожу.

– Спасибо, – кивнула и взяла из рук Егора букет ярко-малиновых пионов.

Моих любимых. Которые Андреев каким-то чудом добыл в непредназначенное для этого время года.

– Твои любимые, – сказал Егор, как будто я могла об этом забыть.

– Уже нет, – соврала и протянула цветы официанту, подоспевшему к нам с вазой.

Мы устроились в ресторанчике морской кухни. Вечер был теплым и приветливым. Солнце еще не зашло за горизонт и сейчас касалось поверхности воды, окрашивая ее в причудливые цвета с вкраплениями оранжевых оттенков.

Я изучала меню, а сама бросала на Андреева быстрые взгляды. И мне казалось, что я вновь перенеслась в то время, когда мы с Егором были вместе. Молодые, влюбленные, желающие прожить вместе, пока смерть не разлучит нас.

– Итак, у нас свидание, после которого ты от меня отстанешь навсегда, – сказала я, кашлянув, когда выбрала напиток и блюдо.

Челюсти Андреева в ответ на мое заявление сжались, но он промолчал. Лишь кивнул и жестом подозвал официанта.

Продиктовав ему заказ, подался ко мне, опираясь на столик локтями.

– Но, как и сказал, я попытаюсь сделать все, чтобы ты сама захотела встретиться снова.

– Ты так сказал? – вскинула я брови.

– А разве нет?

На лице Андреева появилось озорное выражение, тут же превратившее его в мальчишку-подростка.

– Егор, ты невыносим, – покачала я головой.

Повернулась и стала смотреть на воду. Наш столик был расположен в самом удачном месте. Деревянный помост, на котором он был установлен, почти касался кромки воды. Потому возникало ощущение, будто мы на море.

– Расскажи про жену. Как я понимаю, именно ее яйцеклетка участвовала в том, что привело к рождению Лены и Маши.

Понимая, что это не самая романтичная тема для свидания, я, тем не менее, хотела прояснить для себя все, что было связано с рождением Маруси. В клинике я выкупила те эмбрионы, которые неизвестная оставила в качестве донорского материала, и меня заверили, что никаких юридических проблем с этим вопросом иметь я не буду. А вот когда на пороге моего дома появился сначала Андреев, а затем, его мать – меня начали одолевать сомнения.

– Я не думаю, что нам стоит обсуждать Августу, – непререкаемым тоном, в котором сквозили стальные нотки, сказала Андреев.

– А я думаю, что стоит. Учитывая, что в мою спокойную размеренную жизнь ворвался сначала ты, а потом Татьяна Олеговна.

– Я поговорю с мамой…

– Я прошу не этого.

Смягчив тон и сделав глубокий вдох, добавила:

– Пожалуйста, расскажи про Августу. Что сочтешь нужным.

Конечно, подспудно я задавалась вопросом – как сложилась жизнь Егора после того, как мы с ним расстались. Встретил ли он новую любовь? Женился ли? И вот теперь могла получить ответы на эти вопросы, что называется, из первых уст.

– Да нечего особо рассказывать. Поженились, попытались завести детей. Естественным образом не получилось. Августа начала нервничать, ей очень хотелось иметь сына или дочь. Я тоже подошел к моменту, когда осознал, что готов к отцовству.

Он посмотрел на меня пристально, пока официант разливал рислинг по бокалам. Я знала, что именно хочет сказать мне этим взглядом Андреев – а помнишь, как мы с тобой тоже обсуждали, как когда-нибудь станем родителями? И да – это вызывало у меня эмоции даже сейчас.

– Дальше, – хрипло попросила я и, взяв бокал, отпила щедрый глоток.

– А дальше ничего особенного. Клиника, эко, рождение Лены. – Он говорил это так, как будто давал мне сухой отчет в своих действиях. – А когда малая родилась, жена заявила, что все это время у нее был мужчина. Собрала вещи, оставила мне Ленку и ушла.

Он пожал плечами, как бы говоря – ничего такого. А я застыла на месте. Я знала, что биологически Маруська не моя, но… Представить, что родила ее и просто бросила… Это было невыносимо. А Августа, как оказалось, смогла просто оставить свою малышку и на этом все. Так вот почему она так просто рассталась с уже готовыми эмбриончиками, просто отдав их в качестве донора. Смешно, но я выкупила все три, не потому, что хотела стать многодетной матерью. И не потому, что опасалась неудачи с первым эко. Я сделала это исходя из соображений, что не смогу спать спокойно, если буду понимать, что где-то там есть сестры и братья Маруськи, о которых она ничего не будет знать.

Потому наличие Лены в наших с дочерью жизнях воспринималось сейчас мною настолько остро. И я еще сопротивлялась, пыталась выстроить границы в отношениях с тем, кто меня предал и кто сейчас сидел напротив. Но делать то же самое в сторону сестры Маши я не собиралась.