Электронный голос коммутатора в динамике просит оставаться на линии и ожидать соединения, в связи с удаленностью, это может занять около пяти минут. Гудки. Одни за другим. Ещё не соединяют. А мысли уже проносятся. Что сказать? Лиза? Нет, о ней рано. Мама скажет, что это временно. Всё как всегда.

В ожидании знакомого голоса матери, ещё раз оглядывается по сторонам, пытаясь хоть как-то заглушить внутреннюю тревогу. Люди ходят туда-сюда, словно бесконечный поток. Стеклянные стены вокзала отражают их спешку, блеклую и безликую. И вдруг… Этот парень. Нет. Свёрток в его руке. Невозможно, чтобы это был он. Неужели тот самый? Но взгляд приковывается к этому объекту, словно в нём скрыт ответ на что-то большее, чем обычная случайная встреча.

Ничем не примечательный парень лет двадцати пяти. Сильно сутулясь, он вместе с другими пассажирами двигается ближе к выходу на посадку, иногда заправляя свои вьющиеся рыжие волосы за ухо.

Не может быть. Наверняка показалось, решает Фрай, но снова поворачивает голову к этому человеку. Голос матери вырывает его из транса. Он чуть не роняет телефон.

– Фрай, родной, ты уже на посадке? – голос тёплый, но кажется, что она тоже ждёт чего-то… непонятного.

– Да, мам, я здесь… Всё хорошо. Уже в очереди. Ты не переживай.

Точно ли всё хорошо? Волнение набирает обороты, и он поднимается с кресла, интуитивно направляясь в сторону досмотра. Пытается найти взглядом незнакомца со свёртком. И вот вопрос: почему этот свёрток кажется таким важным?

– Слушай, мам, я и правда уже иду на посадку в шаттл, сейчас буду проходить досмотр, немного не рассчитал время звонка…

– Сынок, я узнала время прибытия твоего рейса. Я приеду в космопорт тебя встречать…

– Нет, мам, не стоит, я возьму такси, – Фрай говорит, но его мысли далеки от этого обещания. Его взгляд скользит по залу в поисках человека со свёртком. Но того уже нет. Он прошёл досмотр, слился с толпой, исчез в череде пассажиров. Может, это просто совпадение? Скорее всего, парень просто вытянул что-то странное из головы, как он уже делал раньше. Но на этот раз тревога не уходит так легко.

– Я позвоню по прибытии, – добавляет Фрай, автоматически отвечая, и отключает связь. Он едва осознаёт последние слова матери, напряжённо вслушиваясь в собственные мысли, стараясь успокоить странное чувство внутри. Ещё раз оглядывается, но незнакомец растворился в потоке. Его нигде нет. Наверняка, он уже сел в шаттл.

«Что за дурацкий свёрток? Почему он притягивает меня?» – эта мысль, словно заноза, застревает в голове, терзая его рациональность.

Фрай невольно ускоряет шаг, направляясь к досмотру. Он думает, что увидит этого типа в шаттле, найдёт его и убедится, что всё это, лишь плод воображения. Но в шаттле его нет, как нет и на орбитальной станции. При пересадке в космолёт уже на борту, когда процесс погружения в криосон объявлен, его уверенность начинает шататься.

Ты просто выдумываешь, как всегда, – успокаивает он себя, но тревога не уходит. Волнение из-за Лизы, вчерашние романтические моменты с ней – всё отступает на второй план перед тем чувством, что нарастает внутри, будто бы что-то вот-вот случится. Всё происходящее вокруг внезапно приобретает другой оттенок, как будто завуалированные события настойчиво требуют его внимания.

После пересадки на корабль, который за восемь часов доставит их на станцию «СОЮЗ-12», андроиды-стюарды начинают процедуру погружения пассажиров в криосон. Фрай напоследок оборачивается, осматривая входящих в спальный отсек людей. Никого с подозрительным свёртком. Только обыденные пассажиры, спешащие к своим капсулам.

Он входит в указанную стюардом капсулу с лёгким, почти неуловимым холодком по коже. Привычные действия – снять обувь, лечь, позволить системе подключить его к процедуре – кажутся автоматическими. Но даже лёжа в капсуле, на краю сознания он всё ещё пытается понять: что не так с этим парнем и его свёртком?

Перед тем, как прозрачная дверца капсулы закрывается, Фрай последний раз осматривает пассажирский салон. Ничего. Парень исчез. Но его тревога – нет.

Как будто что-то уже случилось, и я просто не могу понять, что, мелькает мысль перед тем, как лёгкие покалывания тока начинают сковывать его тело.

Но не разум.

Фрай до сих пор помнит, как летел космолётом в прошлый раз. Это было единожды в сознательном возрасте. Перелет со станции, где он провёл всё своё детство, на Марс, когда он должен был поступать в академию, также занял около восьми часов. Космолёты, курсирующие внутри солнечной системы, достигают скорости всего в сто пятьдесят миллионов километров в час. И Фрай знает, что сознание человека не способно перенести подобные нагрузки находясь в сознании. Только воспоминания о том полёте – его первом шаге во взрослую жизнь, поднимают волну тревоги при мысли о предстоящем рейсе. А ведь, у него есть причина волновался. Но сейчас в воздухе витает что-то другое, какое-то интуитивное предчувствие добавляет беспокойства.

Электронный голос стюарда откуда-то сверху монотонно проговаривает:

– Просьба пассажирам приготовиться к погружению в криосон.

Автоматическая крышка капсулы плавно захлопывается перед его лицом, щёлкнув замками. Газ начинает поступать в отсек, и Фрай чувствует, как его тело медленно теряет контроль над собой. Сигналы мозга больше не доходят до конечностей, взгляд становится слегка расфокусированным, а мысли, как будто пойманные в водоворот, замедляются, но не растворяются полностью, оставляя, как должно было быть, пустоту в его сознании.

Прежде чем погружение завершается, он, с усилием приоткрыв глаза, видит через прозрачную крышку нечто, что заставляет его сердце резко замереть: у дальнего конца ряда снова появляется незнакомец, который аккуратно укладывает тот самый свёрток в багажную ячейку.

Тело уже начинает поддаваться параличу, но Фрай на автомате засовывает руку в карман и достаёт телефон. Он быстро активирует камеру, хотя его пальцы едва подчиняются, и пытается поймать незнакомца в кадр. Но руки уже не слушаются. Камера дрожит, а сам Фрай ощущает, как последние крупицы его силы утекают, словно песок сквозь пальцы.

Успел ли? Снял ли? – мелькает в его затуманенном сознании, когда веки, отяжелевшие от усыпляющего газа, окончательно закрываются. Последнее, что он успевает ощутить, это лёгкая вибрация двигателей космолёта, или, возможно, это просто результат его обострённой интуиции.

Достаточно всего нескольких секунд, чтобы понять, что забвение сна снова не пришло. Впереди его ожидает восемь часов анабиоза до прибытия в пункт назначения. Как и в прошлый раз, Фрай не погружается в сон полностью. Сознание, вопреки ожидаемой неге, остаётся активным. Он ощущает окружающее, хотя и в мутной, приглушённой форме.

Почему это снова происходит? – вопрос прокручивается в его голове. Это странное состояние не отпускает его. Он ощущает себя, словно пациент под анестезией, который слышит и чувствует всё вокруг, но не может двигаться. Он уже выяснил, что подобное явление иногда встречается на операционном столе, но то, что его организм не реагирует на анабиоз, кажется чем-то намного более пугающим. Аномальным.

Фрай так никому и не рассказал об этом. Даже собственной матери. Он опасается, что его могут признать «дефектным» и выгнать из академии. Да и давно убедил себя, что это был всего лишь случайный сбой, не более того. Но теперь, когда это повторяется, сомнения вновь проникают в его сознание, окружая его в замкнутом пространстве капсулы.

Что же будет дальше? – мысли, медленно настигая его, заполняют пустоту сна, который так и не наступает. Фрай остаётся в сознании.

2.

Снова этот электронный голос из маленьких динамиков над головой в капсуле что-то настойчиво повторяет, но слова пока не складываются в законченные предложения. Возможно, они даже не предназначены ему, но теперь Фрай упорно пытается разобрать хотя бы что-нибудь. Процедура пробуждения, наконец, начата, и вот, всё тот же электронный голос, уже более разборчиво, просит не расстегивать защитные ремни и не открывать крышки капсул самостоятельно.

«Значит, мы уже подлетаем», – думает он, стараясь понять, слушается ли теперь его собственное тело.

И действительно, пассажирский космолет уже выходит из ультравысокой скорости и, проложив маршрут, направляется точно к стыковочному отсеку космопорта, облюбовавшему край центральной оси станции «СОЮЗ-12», одной из тех, что уже сотни лет кружат на дальней орбите гигантского и загадочного Сатурна.

Имеющая стандартную конструкцию, не меняющуюся уже долгое время, «СОЮЗ-12» по форме представляет из себя четыре тора диаметром пятнадцать километров. Объединённая центральной осью и скреплённая с ней спицами-тоннелями, служащими для удобства передвижения людей и грузов, станция, как и многие другие, разбросанные по всему Млечному пути, стала для миллиона людей новым домом. Вращаясь вокруг своей оси, «СОЮЗ-12» сама создаёт искусственную гравитацию, равную земной, а специальная система зеркал, отражая солнечный свет, направляя его сквозь искусственную атмосферу, согревает и освещает в дневное время всю внутреннюю поверхность колец.

Хотя Фрай и родился в столице на Марсе, Диана, желая оградить сына, да и себя тоже, от косых взглядов и предвзятого отношения, перебралась на эту станцию, где он и провел всё своё детство и юность. Здесь он решил пойти по стопам матери и поступить в академию, чтобы стать штурмовиком.

– Какая красота, – услышал Фрай девичий ровный голос прямо из-за спины.

Он стоит у панорамного окна зала прибытия, любуясь космическим пейзажем. Взгляд его сосредоточен на спутнике Титан, медленно облетающем гигантский Сатурн.

Развернувшись, он видит молодую девушку со слегка помятой короткой стрижкой. На мальчишку она не похожа. Её уверенность, явно выделяет её среди остальных.

– Да, впечатляет, не так ли? – гордо заявляет Фрай.

Он не может удержаться от улыбки, и эта простая реакция, будто снимает с него груз волнений. В её глазах он видит отражение своих собственных переживаний, и это осознание придаёт ему смелости.

– Я тут давно, – добавляет она с лёгкой усмешкой, указывая на окно. – Каждый раз, как вижу это, чувствую себя словно в кино.

Простенько одетая, в неприметный серый комбинезон, подчеркивающий её талию, с нелепым, как кажется Фраю, ярким макияжем на лице, девушка стоит у окна. Её глаза, окрашенные сразу во все цвета радуги, следят за уплывающей вниз окольцованной планетой. Она слегка приоткрывает рот, поражённая масштабом того, что видит.

Фрай улыбается. Он чувствует, как её удивление наполняет воздух.

– Впервые на орбите Сатурна? – он спрашивает, стараясь казаться невозмутимым, хотя эта кажущаяся простота и живой интерес девушки его подкупают.

– Впервые за пределами Марса, если быть точной, – она поправляет мешающую розовую прядь за ухо, с другой стороны её волосы синие. Молодёжь любит эксперименты, замечает Фрай.

Вокруг спутники Сатурна, словно серебряные монеты, мерцают в далеком свете Солнца, и эта картина кажется Фраю причудливо нереальной.

– Никогда раньше не путешествовала дальше центрального купола, – добавляет она и смеётся, виновато нахмурившись.

Фрай снова смотрит на незнакомку, смущённый её откровенностью.

– Если уж совсем честно, то большую часть жизни я провела на отцовской ферме, – быстро говорит она и тут же умолкает. Потом добавляет: – Отец помешан на своей ферме, – её голос дрожит на грани смеха и сожаления. – Она в двухстах километрах от Большого купола. Такие космические пейзажи могли мне только сниться.

Фрай кивает, чувствуя, как её слова подчеркивают контраст между тем миром, в котором он вырос, и её жизнью, связанной с простотой и изоляцией.

– Далековато тебя занесло, в первый-то раз, – замечает он, глядя на неё. – Меня зовут Фрай, я здесь вырос, но учусь на Марсе. Прилетел к матери на каникулы.

– Как здорово, должно быть, наблюдать за такой красотой каждый день, – её глаза на мгновение вспыхивают, отражая свет космоса. – Мне всегда казалось это невозможным, жить так далеко от… Меня, кстати, зовут Саманта, – она протягивает Фраю руку. – Саманта Штарт, можно просто Сэм.

– Очень приятно, Сэм. Как долго планируешь пробыть на «СОЮЗ-12»?

От неё пахнет свежестью и дешёвым шампунем, но её одежда не выглядит простой или дешёвой. Фрай оглядывается. Зал постепенно пустеет, пассажиры уходят по своим делам, и платформа снова наполняется тишиной, пробуждаемой лишь приглушёнными звуками станции.

Он вздыхает с сожалением, понимая, что, отвлекшись на Сэм, прозевал своего незнакомца с загадочным свёртком. Фрай суматошно роется в карманах брюк, находит телефон и быстро проверяет камеру.

– Да! – он восклицает с неожиданной радостью, словно только что выиграл крупную сумму.

Сэм с любопытством смотрит на него.

– Не обращай внимания, – говорит он, убирая телефон в карман.

Оказывается, он успел сделать фото незнакомца через прозрачную крышку стазис-капсулы, но до сих пор не понимает, зачем это сделал.

– Так на долго ты в наши края?

– Пока точно не знаю, я как бы это сказать… просто уехала наобум.

– Даже так? Похоже, ты сбежала, – Фрай оценивающе смотрит на девушку. У неё лишь небольшая дорожная сумка и рюкзак за спиной.

– Вообще-то, так и есть. Мне надоела ферма и всё, что с ней связано, – Сэм замолкает, скорей всего осознавая, что раскрывает слишком много для незнакомца.

Фрай мягко улыбается.

– Ничего страшного, всё нормально.

На мгновение между ними повисает молчание. В этот момент в тишину снова врывается знакомая мелодия телефонного звонка.

Фрай извиняется и подносит телефон к уху:

– Да, мам.

Диана стоит у окна, её взгляд скользит по центральной улице. Внизу виднеется парадный вход многоэтажного здания. Она крепче сжимает телефон в руке и набирает номер сына. К её удивлению, он отвечает почти мгновенно.

Сначала она слышит короткое «Извини», явно обращённое не к ней, а затем привычное «Да, мам».

– Что значит «да, мам»? Ты где? Сказал не встречать тебя, а сам пропал. Я знаю, что рейс уже час как прибыл! – Затем добавляет саркастически: – Неужели АДСР¹ (прим.: автоматическая диспетчерская служба регулирования) не может назначить маршрут для твоего такси? А как же экспресс? Они ходят каждые пятнадцать минут! Если надо, я приеду и заберу тебя. И с кем это ты там? Может, привёз свою девушку?

Диана говорит быстро, без остановок, словно заранее заготовила весь этот текст. Наконец замолкает, ожидая ответа.

В комнату проникает холодный свет далёких рекламных огней, играющий на её лице, и внезапно её возраст ощущается острее. Ей скоро сорок пять. Окно, отражающее усталое лицо, делает её образ ещё более одиноким. Она так и осталась матерью-одиночкой. Скорее из-за своей решимости, чем из-за отсутствия возможности. Все попытки найти кого-то, кто мог бы заменить мужа и стать отцом для Фрая, закончились ничем. Всё это время она посвящает сыну и службе в подразделении штурмового отряда.

Через год после возвращения в столицу она сбегает на станцию «СОЮЗ-12» и становится капитаном штурмовиков, сдав основные экзамены. Работа становится её единственным оплотом, но до сих пор каждый день напоминает о том, чего не хватает.

Фрай вырос, и все эти годы слушал рассказы о подвигах родителей. Он, впитавший её силу и упорство, однажды заявил, что хочет следовать её примеру и поступить в академию штурмовиков. Это не было для неё неожиданностью, но и радости не принесло. Диана хотела другой жизни для сына, более безопасной и стабильной, чем та, которую выбрала сама.

«Мам, ты всё не так поняла. Я ещё в порту… Стой, какую девушку? О чём ты? А… это…» – его голос бурчит из динамика.

Диана закатывает глаза, но мягко улыбается.

– Так, сгребай свои вещи, девушку, и кого ты там ещё с собой притащил, и дуй домой. Слышишь? Ты же не хочешь, чтобы я сама за тобой приехала? Я серьёзно очень соскучилась. Ушла с работы пораньше и приготовила ужин – жду тебя.

«И мою любимую рыбу запекла?» – в голосе Фрая появляется озорство.

– Ну конечно, запекла. Как я могла оставить тебя без рыбы?

«Хорошо, мам, мы выезжаем», – отзывается он и кладёт трубку.

Сквозь окно, за тёмными контурами здания, виднеется мерцающий энергетический купол станции «СОЮЗ-12». Масштаб сооружения впечатляет даже тех, кто всю жизнь провёл в космосе. Центральная ось станции, диаметром в пять километров, окружена множеством отсеков, лабиринтами коридоров и ангаров, в которых люди, техника и корабли перемещаются с почти автоматической точностью. Огромные солнечные батареи, раскинувшиеся, словно крылья на фоне звёздного неба, обеспечивают станцию энергией, собирая свет далёкого солнца.

На станции нет ни дня, ни ночи – лишь сменяющийся искусственный свет, который имитирует суточные циклы, но не приносит уюта. Внутренние энергетические купола защищают жизнь обитателей станции от жестокого вакуума космоса. Здесь постоянно слышен приглушённый гул – звуки работы систем жизнеобеспечения, вентиляции, переработки воды и воздуха. Эти звуки, всегда присутствующие, со временем становятся фоном жизни на станции – будто ты всегда внутри механического организма.

Станция живёт по строгим правилам, где каждая секунда расписана. Люди на «СОЮЗ-12» движутся по своим маршрутам, словно по нитям сложной сети, созданной для поддержания порядка и выживания. На станцию прибывают и убывают космолёты и грузовые корабли, доставляя людей, товары и технику с ближайших планет и спутников. Это словно огромный, самодостаточный город, где жизнь никогда не останавливается.

Диана привыкла к этим условиям, к строгим протоколам, к тяжёлому воздуху станции. Но иногда она чувствует себя заключённой, пойманной в этом металлическом лабиринте, откуда нет выхода. Точно так же, как и много лет назад, чувствовала давление стен родного бункера на Деметре. Тем не менее, «СОЮЗ-12» – её дом, её крепость, где она снова и снова пытается построить жизнь для себя и Фрая.

Ещё несколько секунд Диана смотрит в окно. Улицы города кажутся далекими и пустыми, как её мысли. Она улыбается своему отражению, тихо вздыхает и откладывает телефон на журнальный столик. Затем отправляется на кухню, чтобы закончить сервировку.

– Мы? Выезжаем? Забыла уточнить, сколько их там, – шепчет она себе, задумчиво стуча пальцами по краю стола. – Может, всё-таки привёз девушку… или просто друзей?

Фрай, сунув телефон в карман брюк, отрывает взгляд от огромного рекламного билборда и говорит, пытаясь скрыть волнение:

– Слушай, а у тебя есть где остановиться, или, может, тебя кто-то ждёт?

На экране, словно вспышки, мелькают фотографии детей – глаза, лица, десятки историй, скрытых за надписью:

«ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!»

И предупреждением:

«ЕСЛИ ВЫ УВИДИТЕ КОГО-НИБУДЬ ИЗ ЭТИХ ДЕТЕЙ, НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО СООБЩИТЕ В БЛИЖАЙШИЙ ОФИС ШТУРМОВОГО ОТРЯДА».

Фрай кивает, будто отмахиваясь от своих мыслей, но картинки детей продолжают мелькать у него в голове – мальчики и девочки, не старше двенадцати. В его сознании на мгновение мелькает смутное ощущение тревоги.

Он переводит взгляд на Сэм, но мыслями всё ещё возвращается к увиденному. Её слова как будто доносятся сквозь гул в голове:

– Эмм… Не совсем… я думала, по прилёте сниму какой-нибудь номер в мотеле, на первое время, пока не найду работу и подходящее жильё…

Она замолкает, чуть сжав плечи, как будто ей неудобно признаться.

Фрай ощущает прилив симпатии к девушке – её робость кажется ему чем-то знакомым. Он вспоминает, как сам однажды прибыл в Нью-Сеул, ощущая себя чужаком в этом огромном городе среди холодных стеклобетонных улиц и рекламы, которая никогда не спит.

– Мама как раз приготовила ужин и ждёт меня… с друзьями, которых я, конечно же, не привёз. Да и нет у меня таких друзей, чтобы…, – он замолкает, чувствуя себя немного неловко. – В общем, если ты не против, можешь поехать к нам, поужинать и переночевать, а завтра утром…, я помогу найти тебе хорошее место.

Он нервно поправляет челку, которая падает ему на лоб, и подхватывает свою дорожную сумку с глянцевого пола.