– И вот еще что. Мы оставили у себя в комнате кое-какие предметы, которые не положено держать в гостинице. Вы не могли бы проследить, чтобы никто не болтался возле нашей двери, пока мы не вернемся? Примерно часа три.

– Можете положиться на меня, сэр. – Молодой человек сделал пометку в журнале. – А табличка «Прошу не…»?

– Мы ее уже повесили.

Они вышли из гостиницы и остановились у первого же уличного телефона-автомата. Войдя в кабину, Джонсон порылся в чемоданчике и выудил оттуда рацию. Он немедленно связался с Брэнсоном, который терпеливо ждал в полуразрушенном гараже к северу от Дейли-Сити.

– «Пи-один»?

– Да?

– Все в порядке!

– Отлично. Двигайте сюда.

Солнце уже вставало, когда шестеро мужчин вышли один за другим из домика в горах над городом Сосалито в округе Марин, лежащем на северном берегу залива Сан-Франциско. Выглядела эта компания не слишком привлекательно: четверо были в комбинезонах, двое – в линялых плащах, снятых с какого-то зазевавшегося пугала. Все они забрались в помятый «шевроле»-пикап и направились вниз, в город. Перед ними открывалось потрясающее зрелище. На юге уходил вдаль мост Золотые Ворота и темнели на фоне неба уступообразные (или, скорее, манхэттенообразные) очертания Сан-Франциско. На юго-востоке, чуть севернее рыбацкой пристани и на одной линии с островом Сокровищ, мостом Бей-Бридж и Оклендом, в неверном свете первых лучей солнца виднелся печально знаменитый остров Алькатрас. На востоке лежал остров Ангела, самый большой в заливе, на северо-востоке – остров Бельведер и городок Тибурон, а за ними раскинулись просторы залива Сан-Пабло, исчезающие в небытии. Немного найдется в мире столь же красивых и впечатляющих перспектив, как вид, открывающийся из города Сосалито. Исходя из того, что только каменное сердце способно остаться равнодушным к такой красоте, шестеро мужчин, сидевших в пикапе, могли бы составить небольшую каменоломню.

Они выехали на главную улицу, миновали безупречно ровные ряды парусников и далеко не столь безупречную мешанину лодочных сараев и наконец свернули в боковую улочку, где остановились и заглушили мотор. Водитель и сидевший рядом с ним человек сняли свои плащи и остались в форме калифорнийской дорожной полиции. Водитель, которого звали Жискаром, был высокий, плотный краснолицый мужчина. Крепко сжатые губы и холодный высокомерный взгляд делали его живым воплощением представления о твердолобом крутом копе. Полицейские действительно были неотъемлемой частью жизни Жискара, но он всегда стремился свести к минимуму общение с ними в тех нередких случаях, когда они (пока, впрочем, без особого успеха) пытались упечь его за решетку. Второй человек, Паркер, был высоким, худым, с отталкивающей внешностью. За полицейского его мог принять только близорукий, да и то с приличного расстояния: подозрительность и ожесточение на его лице свидетельствовали о том, что в попытках уклониться от правосудия Паркеру везло гораздо меньше, чем его коллеге.

Жискар и Паркер свернули за угол и вошли в местный полицейский участок. За стойкой находились двое полицейских, один из них был очень молод, а другой по возрасту годился ему в отцы. Оба выглядели усталыми и подавленными, что естественно для людей, которым не мешало бы немного поспать, тем не менее оба были вежливы и любезны.

– Доброе утро, доброе утро, – сказал Жискар с оживлением, вполне уместным для человека, сумевшего натянуть нос половине полицейских на побережье. – Сержант Жискар, патрульный Паркер. – Он достал из кармана лист бумаги с длинным списком имен. – Вы, должно быть, Махони и Нимиц?

– Да, это мы, – ответил Махони, простодушный юнец с ирландским акцентом. – А откуда вы знаете?

– Просто умею читать. – Тонкости светского разговора были несвойственны Жискару. – Как я понимаю, шеф не предупредил вас о нашем приходе. Мы здесь по поводу этой чертовой автоколонны, которая скоро пройдет мимо. И после того, что я выяснил за утро, я начинаю верить, что не напрасно потратил столько времени на эту окончательную проверку. Вы удивились бы, узнав, сколько в нашем штате безграмотных и тугих на ухо полицейских.

– Не могли бы вы сказать, что мы сделали неправильно, сержант? – вежливо спросил Нимиц.

– Конкретно вы ничего неправильного не сделали. – Жискар просмотрел список. – Мне нужно всего лишь уточнить четыре момента. Когда заступает дневная смена? Сколько в ней людей? Где патрульные машины? В каком состоянии камеры?

– Это все?

– Все. Даю две минуты. И поторапливайтесь! Я должен проверить все участки отсюда до Ричмонда.

– Смена в восемь часов. Восемь человек, вдвое больше обычного. Машины…

– Могу я на них взглянуть?

Нимиц снял с доски ключ и повел «проверяющих» за угол здания. Там он открыл двойные двери гаража. Две патрульные машины излучали невероятный блеск выставочных образцов, как им и надлежало выглядеть в тех примечательных случаях, когда президент, король и принц проезжали по территории округа.

– Где ключи от машин?

– В замках зажигания.

Вернувшись в участок, Жискар кивнул на входную дверь:

– Ключи от участка?

– Прошу прощения? – удивился Нимиц.

Жискар был невероятно терпелив.

– Я знаю, что обычно участок не запирается. Но возможно, вам понадобится срочно покинуть здание. Вы же не оставите дверь открытой?

– Понимаю, – сказал Нимиц и показал на ключи, висящие на доске.

– Теперь камеры.

Полицейский взял ключи и повел остальных по коридору. Через несколько шагов они свернули за угол, скрывшись от глаз случайных посетителей участка, и тут Жискар вытащил из кобуры пистолет и приставил его к спине идущего впереди Нимица.

– Мертвый полицейский никому не нужен, – философски заметил он.

Через несколько секунд к ним присоединился Паркер, толкавший перед собой ошеломленного и разъяренного Махони.

Пленникам заткнули рты кляпом и посадили обоих на пол спиной к решетке, через которую пропустили их руки и немилосердно сковали запястья наручниками. Судя по злобным выражениям их лиц, рты им заткнули не напрасно. Жискар сунул ключи от камеры в карман, забрал с доски другие два комплекта ключей, пропустил Паркера перед собой, запер входную дверь и спрятал ключи в тот же карман. Затем он обогнул здание и открыл гараж. Они с Паркером вывели полицейские машины, и, пока Жискар запирал дверь (и, конечно же, убирал ключи в карман), Паркер сходил за остальными пассажирами «шевроле». Когда те вышли из машины, они оказались одеты не в комбинезоны, а в новенькую, с иголочки, форму полиции штата Калифорния.

Полицейские машины двинулись по сто первому национальному шоссе, потом свернули на запад по шоссе номер один штата, миновали Мьюирский лес с его тысячелетними секвойями, достигающими высоты семьдесят пять метров, и наконец остановились в национальном парке Маунт-Тамальпаис. Жискар достал рацию, которая очень шла к его форме, и произнес:

– «Пи-один»?

Брэнсон все еще терпеливо ждал в автобусе, стоявшем в заброшенном гараже.

– Да?

– Все в порядке.

– Хорошо. Оставайтесь на месте.

В этот утренний час площадка и улица перед роскошным отелем, расположенным на вершине холма Ноб-Хилл, были почти пусты. Там находилось всего семь человек. Шестеро из них стояли на крыльце отеля, который за всю свою долгую и славную историю не зарабатывал за один день столько денег, сколько удалось получить сегодня ночью. Седьмой из присутствующих, высокий красивый мужчина с орлиным профилем, выглядевший очень молодо, несмотря на седину в волосах, и одетый в отлично сшитый костюм в елочку, медленно расхаживал по подъездной дорожке. Судя по взглядам, которыми обменивались остальные шестеро – два швейцара, двое полицейских и двое в штатском, чьи пиджаки явно жали им под мышками слева, – присутствие седьмого вызывало у них растущее беспокойство. Шестеро вполголоса посовещались, потом один из них, в форме полицейского, спустился по ступенькам и обратился к мужчине:

– Доброе утро, сэр. Прошу прощения, но не могли бы вы пройти в другое место? У нас здесь есть кое-какая работа.

– А почему вы думаете, что у меня ее нет?

– Сэр, прошу вас! Поймите, мы ожидаем очень важных гостей.

– Как будто я этого не знаю!

Мужчина вздохнул, достал из внутреннего кармана бумажник и открыл его. Полицейский заглянул в бумажник, застыл от неожиданности, громко сглотнул и побледнел.

– Простите, мистер Йенсен, сэр! Мне очень жаль.

– Мне тоже жаль. Жаль всех нас. Послать бы куда подальше эту чертову нефть! Господи, что за цирк!

Он продолжал в том же духе, пока полицейскому не полегчало, а затем вновь принялся прогуливаться по дорожке.

Полицейский вернулся на крыльцо. Один из людей в штатском скептически посмотрел на него и заметил:

– Вы потрясающе умеете убеждать!

– Хотите сами попробовать?

– Что ж, придется показать вам, как это делается, – скучающим голосом произнес тот и начал спускаться по лестнице, но внизу вдруг остановился. – Кажется, он показал вам визитную карточку?

– Вроде того, – ухмыльнулся полицейский.

– И кто он?

– Вы что, никогда не видели заместителя своего директора?

– Бог ты мой!

Чудесное возвращение агента ФБР на верхнюю ступеньку лестницы не могло объясняться ничем иным, кроме как левитацией.

– Значит, – невинно спросил полицейский, – вы решили не прогонять его?

Человек в штатском сердито посмотрел на него и вдруг улыбнулся:

– С этой минуты всю черную работу пусть выполняют те, кто в форме!

В дверях отеля появился пожилой коридорный, постоял в нерешительности и спустился вниз на улицу, к Йенсену, который ободряюще махнул ему рукой. Морщинистое лицо старика выражало озабоченность.

– Не слишком ли вы рискуете, сэр? Это был агент ФБР.

– Никакого риска нет, – невозмутимо ответил Йенсен. – Он из калифорнийского отделения, а я из Вашингтона. Сомневаюсь, что он узнает самого директора ФБР, даже если тот усядется ему на колени. О чем ты хотел мне сказать, Вилли?

– Они все завтракают в своих комнатах. Никто не проспал, так что все по графику.

– Докладывай мне каждые десять минут.

– Хорошо, сэр. Послушайте, мистер Йенсен, все-таки вы очень рискуете! Все это место кишмя кишит полицией, причем не только внутри. Посмотрите на окна напротив: там не меньше дюжины винтовок и за каждой винтовкой снайпер!

– Знаю, Вилли. Я в эпицентре урагана – это абсолютно безопасно.

– Если вас схватят…

– Не схватят. И даже если меня схватят, ты чист.

– Как это чист! Все видят, что я с вами разговариваю…

– Ну и что? Просто я объясняю тебе, что я из ФБР. У тебя нет причин сомневаться в этом. Те шестеро на крыльце уверены, что это так. И в любом случае, Вилли, ты всегда можешь сослаться на пятую поправку к конституции.

Вилли ушел. На глазах у всей компании, стоящей на крыльце, Йенсен достал свою рацию.

– «Пи-один»?

– Да? – как всегда, спокойно откликнулся Брэнсон.

– Все идет по плану.

– Отлично. «Пи-один» начинает движение. Докладывайте каждые десять минут. Все понятно?

– Конечно. Как там мой близнец?

Брэнсон бросил взгляд в дальний конец автобуса. Связанный мужчина с кляпом во рту, лежавший в проходе между креслами, имел невероятное сходство с Йенсеном.

– Жить будет.